Тайна озера Кучум

Сзади с кровати встала Пелагия, негромко зашлёпала босыми ногами к лестнице.

Агафон повернул голову:

– С хозяйством управишься, поднимешься. Ждать буду. Да недолго там…

Пелагия шумно вздохнула, пошла вниз, загремела посудой. Агафон опять уставился в окно, равнодушно глянул на гостевую избу, на озеро, на холодный голец. Скучно. Кругом тайга. На тысячи километров. Всё одно и то же. Как на каторге. Хоть и живет он здесь как у Христа за пазухой, но всё одно, как соболь в капкане. Вроде всё есть: и еда отменная, и женщины, и власть, и воля. Да только где она, воля? В тайге. В город нельзя, с законом нелады. Тем более, на родину, на вольные Поволжские земли. Там – смерть. В лучшем случае, каторга. А это всё едино. Собрать бы капиталец – да за границу. Там ещё можно пожить. Да только разом капитал не наберёшь. Лавка вон и то хозяйская, Набоковская. С царского стола достаются только объедки. Конечно, можно откупить пару приисков, деньги уже есть. Да только документов нет. Ну, ничего, придёт время. Дела потихоньку идут, осталось совсем немного. Подвалил бы фарт – взять казну, да мохнатую. Тогда и можно удила закусывать, пробираться на запад. И тогда своё заточение на прииске он будет вспоминать как страшный, нелепый сон. Время ещё есть, он не стар, всего лишь сорок семь лет. Двадцать годов ещё можно протянуть, где-нибудь у тёплого моря, с молодой женой под боком. Нет, надо выбираться, и не позднее этой весны. Иначе можно совсем одряхлеть, застопориться навсегда в этой дикой Сибири.

Агафон шумно вздохнул, налил ещё сто граммов, выпил, закусил. Опять задумался. Вспомнил Дмитрия: «Вот хитрый плут. Пригвоздил на месте. А так бы, глядишь, сейчас бы где был? А может, и к лучшему. Загнил бы на каторге, или кости парил… Нет уж. Всё равно, годы недаром прошли…»

Он наморщил лоб, явственно припоминая тот майский день, когда он познакомился с Дмитрием. Это было перед Троицей. Когда душеприказчики с приисков набирают наёмных рабочих на сезонные работы. Тогда ему было некуда деваться, а тут хоть обещали хорошую пайку да оплату. Подошёл, записался. Дмитрий тогда сидел в конторской избе, оценивал мужиков, а может, что и высматривал. На него он не обратил особого внимания. Мужик да мужик, что такого? Таких сотни. Порой каждого и не упомнишь. И ростом невелик, как все. Ну, широк в плечах, кряжист, под рубахой – медвежьи мускулы. Однако все бергалы – старатели так выглядят. Тяжёлый физический труд делает людей богатырями. Только вот в отличие от мужиков как-то выделялся: тогда ещё не пил, не курил, был замкнут, скрытен и хитёр. Но это ещё не всё. Главной, особо заметной чертой было то, что Агафон любил чистоту и порядок. Он не выносил грязную одежду, коротко постригал волосы на голове, следил за бородой и усами, носил с собой ножницы, расчёску, мыло и даже зубной порошок и щетку. Это выделяло его в массе народа: наряду с грязными и оборванными бергалами, видавшими воду только по баням, он был всегда чист и опрятен. Его речь и манеры вести себя благопристойно и культурно вызывали у всех удивление и любопытство. Никто не знал, что в жилах Агафона текла белая, барская кровь, а в годы своей былой юности он учился, но не закончил офицерский кадетский корпус.

Уже на следующий день перехода, когда он вместе с двумя сотнями бергалов шёл сюда, на Новотроицкий прииск, к нему присохло вполне подходящее прозвище – Чистоплюй. Отнёсся он к этому вполне равнодушно, как к кедровой шишке, которая случайно упала ему на голову. Однако очень быстро прозвище кануло в неизвестность, так как на смену ему пришло другое, более весомое и уважительное, – Кулак. А случилось это при обстоятельствах, мгновенно сделавших его знаменитым на всех приисках.

Кто не знает, что старатель-золотарь большую часть своей сознательной жизни проводящий в тайге, на приисках, при тяжёлых физических нагрузках и условиях, сопоставимых с жизнью каторжника-кандальника, крепок духом, широк костью, жилист, да и силой сравним разве что с медведем? Молва о бергалах как о истинно русских богатырях до сего дня передаётся из уст в уста оставшимися в живых старожилами.

Одним из самых наиболее видных личностей на таёжных приисках, выделявшийся ростом, силой, надменными манерами, уважаемый среди своих, был Архип по кличке Шкворень. Почему его так звали – неизвестно. Благодаря своей медвежьей силе был он неимоверным занудой, драчуном и, как это иногда бывает у людей, главенствующих в кругу какого-то общества, хвастуном. Он не имел себе равных, к людям относился свысока, в полной уверенности в своём превосходстве. И так случилось, что в первый же день по прибытии сюда, на Новотроицкий прииск, между ним и Агафоном случился конфликт. Теперь не понять, что стало причиной ссоры, может, манеры новенького возмутили Архипа, или он просто хотел поставить его на место. Вышло так, что Шкворень как-то обозвал Чистоплюя.

Далее всё произошло непредсказуемо. Всегда равнодушный к обидам, Чистоплюй вдруг налетел на Шкворня коршуном и, не давая ему опомниться, в три удара завалил громилу себе под ноги. Как потом оказалось, он сломал Архипу переносицу, разломил в двух местах челюсть и отключил его на добрых десять минут. Четверо верных друзей и помощников Шкворня на какой-то миг открыли рты, но потом, совладав с собой, бросились на помощь товарищу. Превосходство сил старателей было явно налицо, и исход драки был предрешён заранее. Однако случилось невероятное. Ловко лавируя телом и головой от широких размахов сыпавшихся на него кулаков, Чистоплюй избежал всех ударов, одновременно посылая противникам короткие, точные и очень сильные зуботычины. В несколько секунд вся бравая команда защитников уже лежала под его ногами с разбитыми рожами.

Все, кто находился рядом с местом происшествия, были повержены в шок. Более всего произошедшему изумился Дмитрий. Всю короткую драку от начала до конца он наблюдал с мезонина своего нового дома. Он был поражён спокойствию, хладнокровию и мастерски отточенным ударам Чистоплюя, что в некотором роде походило на отторжение собачьей атаки посаженным на цепь хищным, матёрым волком. Да, это было похоже на драку домашних животных со зверём, где первые бросаются на своего врага с визгом и лаем, а он, молча, полный спокойствия и решимости, хладнокровно отбивает атаку. Глаза! Его глаза поразили Дмитрия больше всего. Лёд, гнев, злоба и смертельная угроза читалась в глубоких, узких, проницательных зрачках. Уверенность в своих действиях в сочетании с твёрдой верой в победу повергли в страх окружающих.

Дмитрий понял, что для достижения своей цели Чистоплюй не остановится ни перед чем. Окажись в ту минуту в его руке нож, ружьё, топор или еще какое-то другое оружие, он бы убил не задумываясь. И это внушало ужас старателям и самому хозяину прииска. Дмитрий прекрасно понял, что своим дерзким поступком Чистоплюй мгновенно стал неоспоримым авторитетом. Именно такой человек был ему необходим, нужен, но уже не как разнорабочий на заимке, а как смотритель, охранник и поверенный в его делах. Дмитрий сразу же назначил его приказчиком и очень быстро понял, что не ошибся в своём выборе.

Агафон-Кулак оказался грамотным человеком, хорошо разбирающимся в делах торговли и надсмотра. В короткий период времени он удивил хозяина своей находчивостью и стал незаменим в обсуждении всех существующих проблем на прииске, если точнее выразиться, – правой рукой Дмитрия. Однако дальше старшего – во время отсутствия Набокова, – на прииске Кулак продвинуться не мог. Он довольствовался положенной ему властью, но выезжать в город отказывался по разным причинам.

Теряясь в догадках от скрытного образа жизни своего подчинённого, Дмитрий не единожды пытался выяснить причину самовольного заточения в тайге, но всегда натыкался на неприступную стену таинственности, которая окружала прошлое Агафона и вообще всю его личность. Из любопытства Дмитрий попытался навести о нём справки. И очень скоро через знакомого пристава узнал, что это совсем не Чистоплюй, и тем более не Агафон-Кулак, а знаменитый на всю Россию Василий Николаевич Русаков, матёрый бандит, насильник и убийца, главарь разбойничьей шайки – Васька-Удавка, некогда державшей в страхе весь Урал. И своё прозвище он получил за то, что при каждом нападении на обоз любил душить свою жертву уздечкой или вожжами. Позже, в силу складывающихся обстоятельств и усилий Государственного департамента полиции, шайка была поймана и уничтожена. Оставшиеся члены банды были осуждены к пожизненной каторге в Сибири. Непонятно каким образом Агафон с этапа бежал, скрылся в неизвестном направлении и теперь находился в российском розыске.

Поразившись бурному прошлому Агафона, боясь такого страшного человека, Дмитрий хотел сразу же сдать его властям. Однако быстро понял выгоду от сотрудничества с разбойником. Хозяину была нужна власть, крепкая власть на прииске в его отсутствие, и он умолчал об Агафоне, стал ему покровительствовать и даже укрывать от всевозможных домогательств со стороны тайных агентов полиции.

И стал Васька-Удавка жить припеваючи, как бурундук при орехе. Но только боялся, что кара настигнет его за грехи прошлые. Живёт, а сам каждого куста боится…

Агафон нервно налил ещё коньяку, махом выпил, закусил. Тоскливо посмотрел на закат, нахмурил брови: что-то Пелагия долго копошится, никак хочет заставить его ждать. Надо бы пойти поторопить, гавкнуть разок, а то запрячется где-нибудь у Ченки, вытаскивай её потом оттуда!

На широком дворе возникло движение. Закрутили хвостами собаки, из дверей избы эвенкийки вышла Уля. Посмотрела на особняк, поправила косы, заторопилась к гостевой избе.

«Ах ты, красота ненаглядная! – хмельно подумал Агафон. – Выросла. Однако пора тебе настала. Как бы кто другой не перехватил… А что это так намалевалась? Рожу накрасила, бирюльки на себя понавешала. Никак перед кем рисуется? Не к добру это, надо посмотреть, а то, может, этот хакасёнок Харзыгак вперёд залезет…»

Он встал, подошёл к стене, где за потайной доской лежала заветная шкатулка. Открыл ларчик, достал тяжёлую жестяную коробку, хлопнул крышкой. Какое-то время жадно смотрел на украшения, гладил ладонью кольца, серёжки, подвески, цепочки. Выбрал небольшие серьги с рубиновым камушком посередине. Хороши! Не много ли будет? Да нет, в самый раз, клюнет, да и девственность того стоит…

Спрятал серьги в карман, остальные драгоценности убрал на место. Спустился вниз по ступеням. Навстречу в двери вошла Пелагия с ведром, полным молока. Агафон ухмыльнулся: знать, к удаче…

– Что так долго? – косо бросил женщине.

– Так пока управишься, всех накормить надо. Иван-то – вдрызг, – подавленно ответила Пелагия, проскальзывая мимо него.

– Ну, ты тут это, того, печь топи да на стол накрывай. А я пойду, посмотрю, что они там… – выдавил он и, не договорив, хлопнул дверью.

Торопливо зашагал к гостевой – подмораживает. Не доходя до избы, услышал брань, какие-то разговоры да непонятный шум. Открыл дверь – заулыбался. Ульянка здесь, тормошит пьяную Ченку, хочет увести её домой. Та весело хохочет, заваливаясь из стороны в сторону, пытается обнять и расцеловать дочь. Посреди комнаты дерут друг друга за волосы Калтан и Харзыгак. В углу за печкой в новом, уже до неузнаваемости грязном платье сидит Наталья. Она плачет, под левым глазом огромный синяк. Пытается подняться, но не может, до такой степени пьяная. За столом спит Иван. «Вот и ладно, хорошо, – с удовольствием подумал Агафон. – Как всё и надо…» И уже Уле ласково:

– Домой поведёшь? Подожди, я тебе помогу.

Сам к столу, собрал все ножи, ружьё, открыл двери, выбросил в снег: не убили бы друг друга по пьянке. Взял початую бутыль с водкой, сунул в карман тулупа. Подхватил Ченку на руки, скомандовал Уле:

– Открывай двери!

Девушка, как подмороженная осина, удивлённо приподняла руки, широко открыла глаза. Шутка ли, Агафон впервые в своей жизни взял мать на руки, хочет нести домой. С чего бы это? Однако собралась сознанием, торопливо бросилась вперёд, широко открыла дверь, пропустила его на улицу, проворно засуетилась:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Перенова – первый прочный снежный покров в начале зимы

2

Хоглен – созвездие Большая Медведица; Чолдон – Венера (эвенк.).

3

Они – мать (эвенк.).

4

Нинакин – собака (эвенк.).

5

Арамусы— длинная, во всю ногу, меховая обувь (эвенк.).

6

Баляга – родовой совет (эвенк.).