Золушка с приданым

Макс оглядел стены. Он ничего не имел против произведений искусства и аутентичной мебели, но от предметов современного дизайна придется избавиться. За спиной Хлои он заметил на обоях темное пятно от картины.

– Продано, – мрачно произнесла Элен и поджала губы.

Хлоя засмеялась:

– Это был ужасный натюрморт с тушей оленя. Мы с мамулей ненавидели его.

Макс вежливо кивнул, не сводя глаз с Элен: судя по всему, ее огорчила продажа картины с убитым оленем. Хозяйка дома отвлекла его внимание.

– Скажите нам, господин Василикос, куда вы отправитесь дальше? Ваш бизнес заставляет много путешествовать по миру, не так ли? – ласково улыбнулась Паулин, пригубив вина.

– На Карибы, – ответил Макс. – Планирую построить курорт на одном из малоосвоенных островов.

Бледно-голубые глаза Хлои загорелись.

– Обожаю Карибы! – воскликнула она с энтузиазмом. – Мы с мамулей провели прошлую зиму на Барбадосе. Остановились, конечно, в «Сансет-Бей». Он вне конкуренции, правда?

– Пожалуй, он действительно хорош в своем классе, – согласился Макс. Однако роскошный курортный комплекс не имел ничего общего с тем, что он собирался строить, как и выбранный им остров не походил на фешенебельный Барбадос.

– Расскажите о вашем проекте, – умоляла Хлоя. – Когда будет торжественное открытие? Мы с мамулей хотели бы оказаться в числе первых гостей.

Лицо Элен снова помрачнело. Макс не мог понять причину. Вдруг его молнией пронзило воспоминание: все, что он говорил, вызывало недовольство отчима, поэтому Макс предпочитал молчать в его присутствии. Он отогнал неприятную мысль, возвращаясь к разговору.

– Мой курорт будет сильно отличаться от «Сансет-Бей», – сказал он, – прежде всего заботой об экологии и максимальным использованием природных ресурсов: дождевой воды для душа, естественной вентиляции. – Он еле заметно усмехнулся.

– О господи, – с сожалением покачала головой Паулин. – Боюсь, мне это не подходит. Я плохо переношу жару.

– Условия действительно не каждому подойдут, – согласился Макс и повернулся к Элен: – Что вы думаете об этом? Вам бы понравилось жить в деревянном коттедже и готовить пищу на углях? – Неожиданно ему захотелось втянуть ее в беседу, узнать ее мнение, наверняка отличное от претензий изнеженной сводной сестры.

– Похоже на глампинг, – откликнулась Элен в характерной для нее резкой манере.

– Глампинг? – удивленно свел брови заинтригованный Макс.

– Гламурный кемпинг, как теперь говорят, – пояснила она. – Комфортный отдых для тех, кто хочет вернуться к природе, но не лишаться удобств цивилизации.

Макс задумчиво улыбнулся:

– Подходящее описание моего проекта, пожалуй.

Хлоя звонко рассмеялась.

– Я бы сказала, что гламур и кемпинг исключают друг друга. Хотя для Элен комфорт – понятие относительное. Она организует летние лагеря для школьников из Лондона. На самом базовом уровне, – сообщила она и демонстративно передернула плечами, не скрывая презрения.

– Походы и приключения, – пояснила Элен. – Детям очень нравится. Многие из них никогда не выезжали на природу.

– Элен увлечена «социальными программами», – заметила Паулин. – Думаю, это похвально.

– И очень грязно! – чирикнула Хлоя, стараясь поймать взгляд Макса и заслужить одобрение, но он смотрел на Элен. Ее участие в программах для детей из бедных семей стало неожиданностью, ведь сама она принадлежала к привилегированному сословию.

– Вы размещаете их здесь? – спросил он.

Если так, то он готов поддержать традицию, включив в длинный список собственных благотворительных проектов, которые финансировал из своих немалых доходов.

– Нет. Мы разбиваем палаточный город неподалеку отсюда на игровых площадках школы, где я работаю. Дети могут пользоваться спортивным павильоном и душевыми кабинами, а также бассейном. С одной стороны, они получают удовольствие от жизни в палатках на природе, а с другой – имеют доступ к спорткомплексу частной школы.

Слушая Элен, Макс заметил в ней удивительную перемену: она оживилась, щеки уже не пылали, как помидоры, черты лица стали легче, и даже чертовы очки не очень портили ее. Однако, заметив его интерес, она замолчала и спряталась за бокалом с вином. Он почувствовал разочарование и приготовился задать вопрос, чтобы расшевелить ее, но его отвлекла хозяйка.

– После ланча, я уверена, вы захотите осмотреть сад. Еще рановато для рододендронов, но через пару недель кусты вдоль подъездной аллеи будут в полном цвету, – улыбнулась она. – Восхитительное, яркое зрелище.

– Рододендроны… – сказал Макс, чтобы заполнить паузу, – «розовое дерево», если дословно переводить с греческого.

– Как интересно! – воскликнула Хлоя. – Значит, их родина – Греция?

– Нет, они пришли к нам из Гималаев, – немедленно возразила Элен. – Их привезли в Англию во времена королевы Виктории. К сожалению, они кое-где разрослись и превратились в сорняки.

Паулин переглянулась с дочерью и пожала плечами. Хлоя пропустила слова сводной сестры мимо ушей, продолжая разговор:

– Поздней весной у нас цветут азалии, они невероятно красивы в середине мая. Здесь их целые поля. Мамуля устроила извилистую дорожку прямо через заросли.

Раздался громкий стук столовых приборов.

– Нет, не она. Дорожка появилась гораздо раньше – ее сделала моя мама. – Глаза Элен за стеклами очков грозно сверкнули в сторону беспомощной Хлои.

Макс с интересом следил за обменом репликами.

Элен резко поднялась:

– Если все закончили… – Она собрала тарелки, сложила на поднос и вышла.

– О господи, – вздохнула Паулин, – прошу прощения. – Она взглянула на дочь – та поняла намек.

– Элен бывает такой… чувствительной, – пробормотала она. – Мне следовало помнить об этом.

– Мы делаем все возможное, – подхватила Паулин. – Но, увы…

Максу показалось необычным, что мать и дочь старались сгладить резкость своей родственницы, но он уже потерял интерес к выяснению семейных отношений и перевел разговор на интересующую его тему, спросив, далеко ли Хаугтон от моря. Разговор снова прервался, когда Элен вернулась с подносом и поставила на стол яблочный пирог, чашку с кремом и молочник со сливками. На сей раз она не присоединилась к семье.

– Кофе подан в гостиной. Я оставлю вас, – объявила она и вышла через служебную дверь.

Улыбнувшись, Паулин Маунтфорд обратилась к Максу:

– Какое впечатление произвел на вас Хаугтон? – Паулин сопроводила вопрос очаровательной улыбкой. Она сидела в грациозной позе на диване в гостиной, куда Элен подала кофе.

Макс был единственным, кто отдал должное яблочному пирогу, по достоинству оценив нежное тесто и сочную начинку с ароматом корицы и мускатного ореха. Тот, кто приготовил пирог, был отменным поваром. Неужели это творение рук неуклюжей Элен? В таком случае, невзирая на некрасивую внешность, у нее оставался убедительный козырь привлечь мужчину. Впрочем, это может оказаться недостатком, если ее полнота – результат чрезмерного увлечения своими кулинарными изысками…

Макс покачал головой: он опять думал об этой женщине. Почему? Она для него посторонний человек и останется такой. Он откинулся на спинку кресла. Хозяйка явно хочет знать о его намерениях. Почему сразу не сообщить ей хорошую новость, ведь он принял решение, которое крепнет с каждой минутой. Желание купить усадьбу было импульсивным, но инстинкт никогда не подводил его.

– Очаровательное место, – сказал он, вытягивая длинные ноги к огню, словно уже чувствовал себя полноправным владельцем. – Думаю, мы сможем заключить договор – цена меня устраивает. Однако прежде, как обычно, будет проведена полная экспертиза, оценка состояния усадьбы и прочие формальности.

Паулин довольно заулыбалась. Краем глаза он заметил, что Хлоя тоже оживилась.

– Замечательно! – воскликнула хозяйка с явным облегчением.

Он не удивился: уединенная жизнь в усадьбе в компании резкой и недружелюбной Элен была нелегким испытанием. Макс не осуждал вдову и ее дочь за желание начать с чистого листа. Разве сам он не покинул таверну сразу после того, как похоронил мать? Впрочем, ему не хотелось вспоминать несчастливое детство, а тем более вникать в проблемы семейства Маунтфорд.

Поставив чашку на стол, Макс поднялся.

– Прежде чем уехать, я бы хотел осмотреть сад и хозяйственные постройки за главным домом. Нет, не вставайте, – остановил он Хлою, готовую сопровождать его. – Моя обувь больше подходит для прогулок на природе, чем ваша. – Он выразительно посмотрел на ее изящные туфельки. На самом деле ему не хотелось слушать охи и ахи насчет местных красот. Навряд ли желание купить усадьбу пропадет, даже если что-то в окрестностях ему не понравится.

Как только он вышел, за дверью послышались возбужденные голоса с нотками триумфа. Его настроение тоже было приподнятым. Макс с удовольствием оглядел просторный холл – скоро дом будет принадлежать ему.

Он замедлил шаги, размышляя о том, что усадьба поколениями принадлежала одной семье. Макс никогда не испытывал ничего подобного: в нем крепла мысль о том, что он готов пустить корни. Здесь родятся его дети. У него никогда не было семьи, но она будет.

Макс с горечью вспоминал мать. Если бы она прожила дольше, он был бы счастлив поселить ее здесь, окружить заботой и роскошью, которую мог теперь позволить. Он думал о том, что теперь должен позаботиться о продолжении рода и подарить своим детям счастливое детство, которого сам был лишен. Сюда он приведет женщину – свою будущую жену. Правда, сначала ему предстоит найти ее. Но здесь будет их дом.

Решив осмотреть служебные помещения, прежде чем выйти на хозяйственный двор, Макс направился к задней двери. Вдруг из коридора, ведущего в большую кухню, раздался голос:

– Мистер Василикос, мне нужно поговорить с вами!

Перед ним с каменным выражением лица возникла Элен Маунтфорд. Макса охватило раздражение. Он хотел поскорее закончить инспекцию и уехать отсюда.

– О чем? – спросил он с холодной вежливостью.

– Это очень важно. – Элен поманила его в кухню.

Макс неохотно последовал за ней. Он попал в огромное помещение с каменным полом и старинными деревянными шкафами вдоль одной из стен. Часть другой стены занимала громоздкая плита. В середине стоял массивный хорошо выскобленный дубовый стол. В кухне царила атмосфера тепла и домашнего уюта, к счастью, без следа современного дизайна. Макс повернулся к Элен Маунтфорд. Она стояла в напряженной позе, ухватившись за спинку высокого стула. Лицо выражало непреклонную решимость.

– Вы должны кое-что знать! – Слова давались ей с трудом. Элен находилась в состоянии крайнего возбуждения и собиралась с силами, чтобы продолжить речь.

– И что же это? – подсказал он.

Элен нервно сглотнула. От прежнего пунцового румянца не осталось и следа. Она была бледна как полотно.

– Мистер Василикос, мне нелегко говорить об этом, и я очень сожалею, что ваш визит сюда оказался напрасным. Независимо от того, что мачеха наговорила вам, должна предупредить – Хаугтон не продается и никогда не будет продаваться!

Глава 3

Замерев, Макс уставился на нее. Потом произнес далеким от светской вежливости голосом: – Соизвольте объяснить, что вы имеете в виду?

Элен глубоко вздохнула, заставляя себя сказать то, что должна была.

– Мне принадлежит одна треть Хаугтона, и я не намерена ее продавать.

Ее сердце стучало, как молот, но дело было сделано. С той минуты, что Элен вышла из гостиной, ее волновала только одна мысль: как перехватить Макса Василикоса и наедине сообщить ему свое решение. Ее план сработал, но вызвал откровенное негодование покупателя. Темные брови нахмурились, лицо застыло. Вместо приятного, обходительного гостя перед ней стоял крутой, могущественный бизнесмен, столкнувшийся с неожиданным препятствием.

– По какой причине?

Элен поджала губы.

– Для вас это не имеет значения.

Выражение его лица изменилось – стало циничным.

– Вероятно, вы хотели бы поднять цену?

– Нет. Я не хочу продавать Хаугтон и не буду.

Теперь Макс смотрел на нее с интересом, словно изучая.

– Вы понимаете, что, по закону, владея частью усадьбы, не сможете препятствовать продаже, если этого хотят другие собственники?

Элен побледнела от нахлынувших эмоций. Макс заметил, как побелели костяшки ее пальцев, сжимавших спинку стула.

– Я постараюсь, чтобы судебное разбирательство продолжалось как можно дольше. Ни один покупатель не согласится на ожидание, которое к тому же дорого обойдется ему.

Макс не сводил с нее взгляда: судя по ее напряжению, Элен решила стоять до последнего. Прикрыв глаза длинными черными ресницами, он миролюбиво сказал:

– Как пожелаете, мисс Маунтфорд, но мне бы хотелось осмотреть владения, пока я здесь, если позволите. – Макс одобрительно оглядел кухню. – Я рад, что здесь все сохранилось в прежнем виде.

Неожиданный переход от враждебности к одобрению застал Элен врасплох.

– Мачеха не проявила интереса к обновлению кухни, – сказала она.

– Вот и хорошо, – заговорщически блеснул глазами Макс.

Элен растерялась еще больше.

– Вам не понравилась обстановка парадной части дома? – спросила она, считая, что дельцы от недвижимости любят дизайнерские интерьеры.

– Мой вкус отличается от вкуса вашей мачехи, – улыбнулся Макс. – Я предпочитаю что-то менее… вычурное.

– Она отправила фотографии интерьеров в глянцевый журнал! – не смогла скрыть ехидство Элен.

– Там охотно печатают такие картинки, – согласился Макс. – В доме сохранилось что-нибудь от прежней обстановки?

– Часть мебели отправили на чердак, – помрачнела Элен. Там хранилось все, что Паулин не сочла достаточно ценным, чтобы продать, как она поступила с картинами в гостиной и другими предметами искусства. На вырученные деньги они с Хлоей путешествовали по роскошным курортам.

– Хорошая новость, – кивнул Макс, решив, что осмотрит склад под крышей после того, как подпишет контракт.

В том, что дом будет принадлежать ему, у Макса не возникало сомнений. Он с сожалением смотрел на женщину, ставшую неожиданной преградой на его пути: напрасно она думала, что остановит его. Он не знал причины ее упрямства, но немалый опыт переговоров подсказывал ему, что любое препятствие можно обойти, если есть желание. А ему хотелось получить этот дом больше, чем любую другую собственность когда-либо. Макс хотел здесь жить.

– Что ж, мисс Маунтфорд, пойду дальше. Не провожайте меня.

Элен смотрела ему вслед и чувствовала, как стучит сердце, к горлу подступает тошнота.

«Господи, – думала она, – сделай так, чтобы он уехал и не вернулся. Пусть купит другую усадьбу в другом месте. Пожалуйста, Господи, оставь мне мой дом!»

* * *

Макс стоял на берегу озера под раскидистой березой и смотрел вдаль. Ему нравилось здесь все. Он осмотрел хозяйственные постройки, которые нуждались в незначительном ремонте, и уже планировал переделать одну из конюшен под гараж для машин. Он решил, что оставит несколько денников для лошадей. Сам он не увлекался верховой ездой, но, возможно, дети захотят иметь своих пони. Макс сдержал смех: он думает о детях, хотя еще не нашел женщину, которая родит их. У него нет недостатка в женщинах, готовых на эту роль, но ни одна из нынешних знакомых ему не подходит. Он хорошо провел время с Тайлой, но их пути разошлись. Его жена не будет похожа на эгоистичную, тщеславную кинозвезду, желающую покорить Голливуд. Он найдет подругу, которая полюбит это место не меньше, чем он. Она будет любить его и детей…

Тряхнув головой, Макс вернулся к реальности. Прежде ему нужно купить усадьбу. Почему ему не сообщили о том, что усадьба имеет трех владельцев, и он узнал об этом так неожиданно? Впрочем, он найдет решение проблемы позже. Максу захотелось выйти за периметр сада и закончить осмотр на опушке леса, куда вела тропинка, вьющаяся вдоль заросшего камышами берега озера. Мысленно он уже представлял, как будет устраивать здесь пикники для детей или жарить барбекю по вечерам. Хорошо бы сделать рядом с домом бассейн под стеклянной крышей… Размышляя, он вышел на открытую полянку и вдруг заметил вдалеке фигуру человека в спортивном костюме, направляющегося в его сторону вдоль дальней стороны пруда. На большом расстоянии Макс не мог различить лицо, решив, что это кто-то из соседей, посягнувших на чужую территорию. Нахмурившись, Макс двинулся наперерез. По мере того как бегун приближался, Макс все больше чувствовал замешательство. Этого не может быть! Просто не может быть!

Он не верил глазам. Неужели он видел перед собой Элен Маунтфорд – мрачную, неуклюжую, плохо одетую женщину, вызывавшую только жалость? Невозможно! Но к нему грациозно и стремительно приближалась именно Элен. Она бежала легко и уверенно – высокая, длинноногая, с развевающимися темными волосами. А ее фигура… Макс не мог оторвать взгляд от сильного, гибкого, тренированного тела без грамма лишнего жира. Спортивный топ подчеркивал упругую пышную грудь над плоским животом, а шорты туго обтягивали крутые ягодицы и стройные бедра. Элен была великолепна. Макс испытал нечто большее, чем восхищение, – от одного только взгляда на нее у него закипела кровь.

Несколько непроизвольно вырвавшихся греческих слов выразили удивление, восхищение, восторг… Потом пришла другая мысль: как она сумела скрыть свое потрясающее тело? Почему он не разглядел и не заметил ни одного признака?

Однако он понял. По какой-то причине Элен умышленно пряталась в убогую одежду, в чудовищный бордовый спортивный костюм, в котором напоминала надутую воздухом куклу. Она уродовала себя бесформенной серой юбкой и блузкой с узкими рукавами, стягивающими накачанные мышцы рук, отчего они выглядели полными.

Макс вышел на дорожку ей навстречу.

– Привет! – непринужденно сказал он.

Элен резко остановилась, словно перед ней с неба упал цементный блок. Она не то вскрикнула, не то ахнула, уставившись на него. Макс Василикос был последним, кого она хотела видеть в эту минуту. Эмоциональный стресс от событий дня и разговора с Максом совершенно сломили ее. Как только за ним закрылась дверь, Элен поднялась к себе, переоделась и отправилась на пробежку в надежде, что физическая нагрузка поможет прийти в себя. Она выбрала самый длинный маршрут через лес и поле, чтобы вернуться назад по тропинке вдоль озера. Элен надеялась, что к этому времени Макс уедет прочь на своей роскошной машине. Вместо этого он возник прямо перед ней, как злой демон из пантомимы! В глазах демона сверкал такой огонь, что Элен покрылась жаркой краской смущения. Она чувствовала себя почти обнаженной в легком спортивном облачении, безжалостно выставляющем напоказ мускулистое тело. Элен гордо подняла подбородок: она не позволит еще больше унизить себя после того, как Макс заметил, какой контраст она представляет рядом с изящной Хлоей. Она ощутила на себе его оценивающий взгляд.

– Трудно представить более разных людей, чем вы с Хлоей. Притом что у вас одинаковые фамилии, никто бы никогда не сказал, что вы сестры, – в недоумении покачал головой Макс, не заметив выражения мучительной боли на лице Элен. – Извините, что задерживаю вас. Нельзя, чтобы мышцы резко остыли после нагрузки. Прошу вас продолжать бег, но так, чтобы мы могли беседовать. – Он повернул в сторону дома и зашагал быстро и размашисто.

Элен поравнялась с ним в медленном беге. Сердце стучало чаще, чем при физической нагрузке, и она едва сдерживала слезы: жестокое замечание не давало покоя, но Элен не могла допустить, чтобы Макс это заметил. Кроме того, ее невероятно смущала собственная незащищенность: почти обнаженное, потное тело, волосы, стянутые эластичной лентой, отсутствие очков, скрывающих глаза.

– О чем? – спросила она, подумав, что неожиданная встреча даст возможность убедить Макса отказаться от Хаугтона и поискать счастья в другом месте.

– Я готов купить усадьбу, – сказал Макс, – за объявленную цену…

– Моя доля не продается, – упрямо заявила Элен.

– Одна треть от суммы продажи, – Макс не сводил с нее глаз, – составит около миллиона фунтов…

– Меня не интересуют деньги, мистер Василикос, пожалуйста, поймите. Моя доля не продается ни на каких условиях.

– Почему?

– Что, значит, почему? – огрызнулась Элен. – У меня свои причины. Не продам, и все! – Она взглянула на Макса. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы затруднить вам покупку!

Злость в голосе Элен заставила Макса поднять брови. Он явно собирался что-то сказать, но Элен не хотела слушать. Она думала только о том, чтобы скорее избавиться от него, добраться до своей комнаты, рухнуть на кровать и зарыдать. Больше всего она боялась, что этот человек выполнит свое намерение и отнимет у нее дом – единственное любимое место на земле. Она не вынесет этого! Элен резко рванула с места, оставив позади опасного Макса Василикоса.

Макс провожал взглядом стройную фигуру, стремительно удалявшуюся по дорожке через сад и вскоре скрывшуюся за кустами. В голове крутился вопрос, почему Элен Маунтфорд грозилась помешать ему купить усадьбу, однако вскоре он понял, что его гораздо больше огорчило другое: ему хотелось подольше любоваться ее великолепным телом.

Вернувшись в дом, Макс отправился на поиски хозяйки. Паулин и Хлоя радостно встретили его в гостиной и принялись расспрашивать о впечатлениях. Однако Макс сразу перешел к делу.

– Почему я не был информирован о структуре владения недвижимостью? – спросил он сдержанно, однако стальная нотка в голосе исключала всякую попытку ввести его в заблуждение. – Ваша падчерица объявила мне об этом после ланча.

Хлоя Маунтфорд возмущенно ахнула, но ее мать кинула на нее предупреждающий взгляд. Повернувшись к Максу, она вздохнула:

– Боже мой, что вам наговорила несчастная девушка, мистер Василикос?

– Она не собирается продавать свою долю. Более того, намерена заставить вас принудить ее к продаже через суд. Вы понимаете, конечно, что это будет долгий и дорогостоящий процесс, – заявил Макс без обиняков.

Паулин изящно заломила руки.

– Мне так жаль, мистер Василикос, что вам пришлось столкнуться с таким… упрямством. У меня была надежда, что мы обсудим все в семейном кругу и придем к согласию…

Макс решительно прервал ее:

– Я намерен купить усадьбу, но мне не нужны проблемы.

– Мы тоже не хотим этого, – уверила его Хлоя. – Мамуля, нельзя допустить, чтобы Элен все испортила.

– Вам известна причина, по которой она препятствует сделке? – поинтересовался Макс.

Паулин помрачнела и снова печально вздохнула:

– Мне кажется, что Элен очень несчастлива. Бедная девочка всегда очень… болезненно воспринимала наше… присутствие здесь.

– Она с самого начала возненавидела нас, – подтвердила Хлоя.

– Боюсь, что так и есть, – согласилась ее мать. – Она была еще ребенком, когда Эдвард женился на мне. К сожалению, часто случается, что девочки страдают оттого, что отец, раньше безраздельно принадлежавший им, находит счастье с другим человеком. Видит бог, я делала все от меня зависящее, как и Хлоя. Не правда ли, дорогая? Ведь ты старалась подружиться с Элен, стать для нее настоящей сестрой? Однако… Не хочу говорить об Элен плохо, но что бы мы ни делали, не могли ей угодить. Она была настроена против нас. Ее отец очень переживал. Слишком поздно он понял, что чрезмерно избаловал ее. Пока Эдвард был жив, ему удавалось как-то держать Элен под контролем, но когда он умер… – Она тихо всхлипнула. – Она стала такой, какой вы ее видели.

– Она никуда не выходит! – воскликнула Хлоя. – Словно похоронила себя здесь заживо.

– К сожалению, это так, – кивнула Паулин. – Она преподает в своей бывшей школе, что совсем не идет на пользу, потому что ограничивает горизонты. Элен не участвует в общественной жизни и сопротивляется любой попытке… вовлечь ее! Я желаю ей только добра. Если для меня Хаугтон связан с печальными воспоминаниями, то для нее это во много раз хуже. Нездоровая привязанность к отцу очень опасна для молодой женщины…

– Возможно, она была против того, чтобы ее отец включил вас в завещание? – нахмурился Макс. – Не хотела делиться?

Не в этом ли крылась причина? Элен Маунтфорд мечтала стать единственной наследницей своего отца?

– Я бы не удивилась, – промурлыкала Паулин. – Мой бедный Эдвард любил Хлою как родную, удочерил ее, дал свое имя, как вы знаете. Элен могла испытывать… ревность. Не желала делить отца ни с кем…

В душе Макса шевельнулось горькое воспоминание. Его мать взяла фамилию отчима, но Максу, ее незаконнорожденному сыну, было отказано. Паулин снова заговорила:

– Не подумайте, мистер Василикос, что Эдвард был несправедлив к Элен. Он позаботился о том, чтобы мы с Хлоей были финансово обеспечены, и включил нас в завещание по дому, но все остальное он оставил родной дочери. Мой муж был очень богатым человеком. Он владел акциями и другими активами. – Она вздохнула. – Все, что у нас с Хлоей есть, – это доля в собственности на дом. Вы понимаете, как тяжело нам приходится здесь без Эдварда, поэтому мы продаем усадьбу. К тому же, – добавила она, – доля Элен будет весьма значительной.