Все еще люблю

Он должен найти их. Но у него нет денег, нет ничего… по крайней мере, сейчас. Но раньше деньги у него определенно водились. В его голове из ниоткуда вдруг всплыла сумма, которую он заплатил за этот дом, – пятнадцать миллионов восемьсот тысяч. Это было восемь лет назад.

Застонав, он потер виски. Боль стала почти нестерпимой.

– Ты в порядке? – с тревогой спросила Кейтлин.

Кажется, эта женщина, живущая в его доме, очень заботлива.

– Прекрасно, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Это все еще мой дом?

Если так, можно продать его и использовать вырученные средства для организации поисков в Южно-Китайском море.

Кейтлин медленно опустилась рядом с ним на диван. От нее исходил легкий аромат кокосового масла, и его вдруг охватило искушение зарыться носом в ее волосы, вдохнуть этот чуть терпкий, сладковатый запах.

– С юридической точки зрения нет. Когда тебя признали погибшим, дом перешел к твоим наследникам.

– Ты имеешь в виду – наследникам Ванессы? – Кажется, сестра его жены неплохо устроилась после авиакатастрофы. – Ты – единственная наследница? Как видишь, я жив и хочу получить обратно свои деньги.

Только так он сможет начать поиски двух других пассажиров.

– О-о…

Она посмотрела на него, и в ее ясных голубых глазах он отчетливо увидел смущение, растерянность, боль. Ему захотелось узнать, о чем она думает.

Глядя в ее глаза, он чувствовал что-то… что-то хорошее.

– Ты ведь не помнишь, да? – спросила она. – О боже… я совсем заболталась и не сказала самого важного. Ты же ничего не знаешь о детях.

Кровь отхлынула от его лица.

– О детях? – хрипло переспросил он. Она сказала так, будто детей много. И это… его дети?

– Тройняшки. – На губах Кейтлин появилась улыбка, осветившая ее лицо. – Случилось чудо, у них снова есть отец. Ты. Ты хочешь увидеть их?

– Я… Отец. – У него есть дети? Кажется, она сказала, что их трое. – И они в самом деле… мои? – Глупый вопрос, но он совсем растерялся. – Сколько им? Они меня помнят?

– О нет, они еще не родились, когда вы улетели в Таиланд.

Он нахмурился.

– Но ты сказала, что Ванесса погибла в авиакатастрофе. Разве не она их мать?

– Нет, – решительно сказала Кейтлин. – Их мать – я.

Чувство вины и стыда скрутило его желудок в тугой узел. Он посмотрел на сидевшую рядом женщину. Он изменял жене со свояченицей? Сама мысль об этом была достойна порицания.

Ее утонченная красота не имела ничего общего с вызывающей сексапильностью рыжеволосой Ванессы, на которой он женился. Может быть, в этом дело. Наверное, ему очень нравилась эта темноволосая красавица, раз он подарил ей детей.

– У нас что, был роман? – без обиняков спросил он. Неужели ему придется сражаться со своей любовницей за деньги, в которые она уже запустила когти?

Ее щеки залил восхитительный румянец. Его бросило в жар. Он не помнил, как занимался с ней любовью, но его определенно влекло к ней.

– Конечно нет! – Она отвела глаза, румянец на ее щеках стал ярче. – Ты был женат на моей сестре, и я бы никогда… то есть я первая встретила тебя и думала, что… но потом я познакомила тебя с Ванессой. И все. С той минуты ты принадлежал ей. Я не виню тебя…

– Кейтлин.

Ее имя вызвало волнение в его груди. Ему захотелось повторять его снова и снова.

Она подняла глаза. Глядя, как она нервно переплетает пальцы, он понял, что эта женщина неспособна на ложь. Между ними никогда ничего не было. Он готов был поклясться.

Он откашлялся.

– Откуда же взялись дети?

– О, я была вашей суррогатной матерью. Твоей и Ванессы. Генетически это на сто процентов твои дети, но вынашивала их я. – Она наморщила нос. – Это звучит так научно. Ванесса не могла зачать ребенка, поэтому я решила вам помочь. Правда, я не знала, что детей будет трое.

Она рассмеялась.

– Мы с Ванессой были счастливы?

Если бы только он мог вспомнить ее. Вспомнить, как они мечтали о детях, как ждали их появления на свет. Плакала ли она в последние мгновения своей жизни от отчаяния, что никогда не сможет обнять своих детей?

– Вы безумно любили друг друга, – счастливо вздохнула Кейтлин. – Это была такая романтическая история. Фалько и Рыжая Лиса. Пресса вас просто обожала. Я попрошу Бриджит, это няня, принести детей.

Реальность оглушила его.

– Подожди. – Он вдруг запаниковал, вцепился в ее руку. – Я не могу… они совсем не знают меня.

Он отец. Но представить не мог, что это значит – заботиться о трех беспомощных малышах. А что, если с ними что-то случится? Что, если они испугаются его? Как вообще обращаться с ребенком? Что делать с тремя детьми?

– Всего на пять минут, – спокойно ответила она. – Поздороваешься с ними, поиграешь в ладушки. Потом Бриджит их унесет. Они привыкнут к тебе, вот увидишь.

Но привыкнет ли он к ним?

– Ладно, пять минут. А потом мне нужно помыться. И поесть.

– Конечно. Прости, мне следовало подумать об этом раньше.

– Ничего. Немудрено, что ты растерялась, – не каждый день видишь перед собой воскресшего мертвеца, – улыбнулся он.

Кажется, вместе со своим домом он вернул и прежнее чувство юмора.

Кейтлин упорхнула по лестнице, чтобы привести детей и Бриджит. Через несколько минут она вернулась, за ней следовала юная блондинка, толкавшая перед собой коляску. Все остальное померкло, когда он увидел своих детей.

Три маленькие головки покоились на мягких подушках, три пары глаз и три ротика. Его сердце заныло от восхищения при виде этих созданий, к появлению которых на свет был причастен и он.

– Это правда мои дети? – прошептал он.

– Правда, – сказала Кейтлин.

Она вынула одного младенца из коляски и, держа его на согнутой руке, повернула к Антонио. Голубой комбинезончик означал, что это мальчик.

– Это Леон, – улыбнулась она. – Я назвала его в честь моего отца. Полагаю, уже поздновато спрашивать, нравится ли тебе это имя, но мне показалось, это пришлось бы по душе Ванессе.

– Прекрасное имя.

У Антонио перехватило дыхание. Он молча смотрел, как его сын издает слабое мяуканье, словно голодный котенок.

Его сын. Леон.

Ребенок – это так просто. Люди ежесекундно производят на свет потомство. У Вилипо было четырнадцать детей, и, насколько Антонио мог судить, никто не считал это чем-то выдающимся.

И все же это настоящее чудо.

Этот маленький человек с короткими рыжими волосиками – его сын.

– Ты можешь поздороваться с ним, – напомнила Кейтлин.

– Привет. – Сын даже не обратил внимания на слова Антонио, он сопел, уткнувшись в плечо Кейтлин. Может, отец сказал что-то не то? Или его голос звучал слишком хрипло?

– Он скоро привыкнет.

Кейтлин положила Леона обратно в коляску и взяла следующего младенца. Антонио бросился в глаза яркий розовый цвет костюмчика. У него есть дочь. Его сердце, в котором уже поселился сын, едва не выскочило из груди.

– Это Аннабелла. Мне всегда хотелось иметь дочь по имени Аннабелла, – сообщила Кейтлин так обыденно, словно они говорили о погоде, а не об этом чуде.

– У нее тоже рыжие волосы, – пробормотал он, – как у ее брата.

При звуках его голоса девочка повернула к отцу хорошенькое личико, и он утонул в ее голубых глазах.

– Да, она и Леон похожи на Ванессу. Это означает, что к четырнадцати годам Аннабелла станет сногсшибательной красоткой. Я тебя предупредила, – смущенно сказала Кейтлин с легким смешком.

– Я владею боевыми искусствами, – прошептал он. – Если какой-нибудь сопливый Ромео хоть пальцем тронет мою дочь, ему придется туго.

Кейтлин улыбнулась:

– Не думаю, что хотя бы один мужчина на этой планете подойдет близко к Аннабелле, если будет знать, что ты ее отец.

Она уложила его дочь в коляску, и перед его глазами появился третий младенец, одетый в голубое.

– Это Антонио-младший, – тихо сказала Кейтлин и подошла ближе. – Он очень похож на тебя, ты не находишь?

Темные волосы обрамляли серьезное лицо, на котором блестели темные глаза. Антонио не отрываясь смотрел на своего сына и испытывал странное чувство узнавания. Словно бы кусочки его души, как мозаика, сложились воедино.

– Да, – прошептал он.

И вдруг его жизнь обрела смысл.

Когда он пустился в путь из Индонезии, чтобы обрести свое прошлое, он и подумать не мог, что найдет будущее. Трагическая авиакатастрофа едва не оставила трех невинных малышей без родителей, но вопреки всему Антонио выжил.

Теперь он знал почему – чтобы вырастить своих детей.

Как и обещала, Кейтлин отправила детей с Бриджит наверх, чтобы Антонио мог отдохнуть и прийти в себя. Бриджит, благослови ее Бог, не стала задавать вопросов по поводу присутствия Антонио, но Кейтлин знала, что ее торопливые сбивчивые объяснения о том, что он был болен и не мог вернуться домой, не удовлетворили няню. Вряд ли можно было ожидать, что их будет достаточно для журналистов и полиции, которые скоро наводнят этот дом.

Чудесное возвращение Антонио Каваллари наверняка станет сенсацией, в этом Кейтлин не сомневалась. Но сначала он должен отдохнуть и показаться надежному врачу, который не станет болтать лишнего. Остальной мир может подождать. Что до домашнего персонала, все слуги подписали соглашения о неразглашении и, следовательно, не имели права делиться с посторонними информацией о происходившем в доме. Они относились к этому серьезно, потому что ни один из них не нашел бы работу в случае нарушения договоренности. Таким образом, Кейтлин была совершенно уверена, что несколько человек, знающих о произошедшем, будут держать рот на замке.

Она провела Антонио в хозяйскую спальню, радуясь, что так и не решилась убрать оттуда его вещи. Роза вынесла только вещи Ванессы.

– Я пришлю Розу, экономку, она принесет тебе что-нибудь поесть, – пообещала Кейтлин и оставила Антонио одного.

Она прошла на террасу, все время видя перед собой лицо Антонио, впервые встретившегося со своими детьми… оно выражало такую любовь… Жаль, что его не было рядом с Кейтлин, когда она рожала. Он мог бы держать ее за руку, улыбаться ей. Он сказал бы, что все будет хорошо и что она прекрасна даже со шрамом от кесарева сечения.

Вот только… если бы он был там, он бы держал за руку Ванессу.

Это его дети. Судья, конечно, лишит ее права на опеку, ведь она подписала соглашение о суррогатном материнстве, согласно которому она не могла претендовать на детей после их рождения.

Но ведь это и ее дети тоже. Больница вписала ее имя как матери в их свидетельства о рождении. Впрочем, кого еще они могли вписать? Почти восемь месяцев Кейтлин одна воспитывала детей, а до того девять месяцев вынашивала их в своей утробе, зная, что они отправятся домой не с Ванессой и Антонио, как планировалось, а с ней.

Все так запуталось… больше всего на свете она хотела поступить так, как будет лучше для малышей. Жаль, что ее собственной матери тоже нет в живых, ей сейчас так нужен совет.

Антонио появился спустя час.

Он ступил на порог террасы, и лучи заходящего солнца озарили его фигуру.

Кейтлин судорожно вздохнула, прижав ладонь к губам.

Антонио подстриг бороду, открыв четко вылепленные скулы. Темные глаза ярко сияли на похудевшем лице. Он зачесал назад черные как ночь волосы и облачился в свою прежнюю одежду. Она сидела на нем не так хорошо, как раньше, но такой дьявольски привлекательный мужчина, как Антонио, мог задрапироваться и в простыню.

Кейтлин дала волю воображению, и жар бросился ей в лицо. Антонио, распростертый на постели, одеяло едва прикрывает его мускулистое тело… в его взгляде она отчетливо видит желание… он хочет ее… Кейтлин помотала головой. Есть по меньшей мере сотня причин, по которой она не должна думать об этом, и три самые главные причины – Леон, Аннабелла и Антонио-младший. Она должна прояснить кое-что с их отцом, и разгулявшееся воображение тут плохой помощник.

– Ты выглядишь… по-другому, – выдавила она.

Мило. Почему бы прямо не сказать ему, что он – герой твоих грязных фантазий?

– Ты сохранила мои вещи? И мои бритвенные принадлежности?

Видимо, кое-что он все-таки помнил, если сумел так быстро вернуться к своему прежнему облику. Антонио всегда был прекрасен, как грех. И она все еще мечтала о нем. Год в Индонезии не остудил ее желаний.

Она пожала плечами и сделала над собой усилие, стараясь отвести от него глаза. Не получилось.

– Я собиралась прибрать в комнате, но подумала, что, может быть, дети захотят что-то взять, и оставила все, как есть.

– Я рад этому. Спасибо.

Его легкая улыбка вызвала трепет в ее теле, голова закружилась.

«Хватит. Возьми себя в руки. Поговори с ним. Прямо сейчас».

– У меня был тренажерный зал, – вдруг сказал он, прежде чем Кейтлин набралась храбрости и открыла рот. – Ты его тоже оставила?

– Там все, как было прежде.

– Я хочу посмотреть. Пойдешь со мной?

Удивленно посмотрев на него, она кивнула:

– Конечно.

Почему ее охватило такое волнение? Что такого в его просьбе? Ничего особенного. Плохо только одно – даже спустя столько лет ее по-прежнему влечет к этому мужчине.

Кейтлин последовала за Антонио. Удивительно, но он прекрасно помнил, где находится спортивный зал. Он молча окинул взглядом стены, увешанные плакатами с информацией о его боях, чемпионскими поясами, фотографиями, на которых он был запечатлен полуодетым, застывшим в момент сражения.

Было что-то странное в том, чтобы стоять вот так рядом с Антонио и смотреть на его фотографии.

– Ты что-нибудь помнишь? – спросила она, чувствуя, что молчание затянулось. Она никак не могла перестать думать об Антонио, представлять себе его обнаженную грудь. С каждой минутой ей становилось все больше не по себе, ведь он был совсем близко.

– Так, кое-что, какие-то обрывки, – помолчав, ответил он. – Я не знал, что был тренером. Правда, мне вспоминалось, что я не всегда был на ринге. Иногда я смотрел на бой со стороны.

– Смотрел, как другие дерутся? Может быть, ты вспоминал «Фалько», – предположила она, – бойцовский клуб.

Он покачал головой:

– Я чувствую что-то знакомое, но…

«Фалько» он тоже не помнит? Для Антонио этот клуб был средоточием его жизни, что порой вызывало неудовольствие Ванессы. Сестра рассчитывала чаще видеть мужа рядом с собой, чем на ринге, но надежды ее не оправдались.

Кейтлин подвела Антонио к фотографии на стене. На фотографии он был вместе с двумя бойцами, готовившимися выйти на ринг.

– «Фалько» – это твой клуб боевых единоборств. Ты создал его, когда твоя карьера на ринге завершилась. Здесь ты заработал почти все свои деньги.

– Когда я перестал выходить на ринг?

– Вскоре после того, как вы с Ванессой поженились. Этого ты тоже не помнишь? – Он покачал головой, и Кейтлин рассказала ему то немногое, что ей было известно. – Брайан Керр чуть не убил тебя. Он нанес запрещенный удар в голову, и ты неудачно упал. Послал тебя в нокаут. Два дня ты пролежал в больнице без сознания. Наверное, поэтому у тебя такая сильная амнезия. Твой мозг перенес травму.

Надо показать его знающему врачу, но, стоило Кейтлин чуть раньше упомянуть об этом, Антонио сразу отказался. Вряд ли ей удастся заставить его пройти обследование. Сильному человеку нелегко признать свою слабость.

Несколько мгновений он молча смотрел на фотографию.

– «Фалько» – это название моего клуба, – медленно сказал он, словно пробуя слова на вкус, – это не мое имя.

На его лице отразилась растерянность. Сердце Кейтлин болезненно сжалось. Сейчас он казался таким беспомощным, таким ранимым и совсем не походил на прежнего, уверенного в себе Антонио Каваллари.

– Фалько было твоим прозвищем, когда ты выходил на ринг.

– Что стало с моим клубом, когда я пропал?

– Я… э-э-э… управляю им.

Его лицо словно окаменело, взгляд стал жестким.

– Я хочу получить обратно свой дом. И свой клуб. Сделай все, что нужно.

Сталь в голосе придала его словам оттенок угрозы. До катастрофы он таким не был. Сейчас Антонио казался Кейтлин совсем чужим, более чужим, чем в момент своего появления на пороге этого дома.

Она поняла, что перед ней совсем другой человек. Это не фантазия, ставшая реальностью. А она – не Ванесса, которая с легкостью могла справиться с таким мужчиной, как Антонио.

– Думаю, процесс будет долгим, – медленно проговорила она, чувствуя, как часто бьется ее сердце. Трудно было понять, о чем думает этот новый Антонио, и Кейтлин понятия не имела, как разрешить сложившуюся ситуацию. – Ты только что вернулся в Штаты. Ты даже не помнишь, что такое – этот твой клуб, не говоря уже о том, как им управлять. Почему бы тебе не отдохнуть несколько дней? Придешь в себя. Я помогу тебе.

Предложение было сделано от чистого сердца. В то же время Кейтлин хотела быть рядом с ним, чтобы выстроить план действий. Если она поймет, что Антонио собирается отобрать у нее детей, она будет готова к сражению. Она – их мать, и этот человек, который сейчас больше походил на призрак, не сможет лишить ее малышей.

Глава 3

Антонио оторвался от созерцания фотографий на стене и посмотрел на Кейтлин. Его взгляд был холоден и тяжел. Ее сердце учащенно забилось. Она даже не представляла, как разговаривать с этим новым Антонио, но она должна убедить его в том, что дети нуждаются в ней.

– Ты понятия не имеешь, через что мне пришлось пройти за этот год, – твердо сказал он. – Я хочу всего лишь собрать осколки своей жизни и начать новую главу с теми картами, что мне выпали. Я хочу вернуться.

Она кивнула и сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.

– Я понимаю и ничего иного тебе не предлагаю. Проблема в том, что нам придется уладить множество формальностей, а для меня главное – интересы детей.

Его взгляд смягчился, потеплел.

– Поверь, я тоже думаю о детях.

– Хорошо. Тогда не будем торопиться. Тебя долго не было, а дети привыкли к определенному распорядку. Не стоит нарушать его.

Он сжал губы.

– Если ты боишься, что я уволю няню, то можешь не волноваться, я не собираюсь делать ничего подобного. Я и с одним-то ребенком не справлюсь, не говоря уже о троих.

Кейтлин почувствовала ком в горле. Именно теперь она должна сказать то, что нужно.

– Ты не останешься один. Я буду рядом. – Голос ее дрогнул.

– Ты можешь вернуться к своей прежней жизни, – нахмурившись, ответил он. – Теперь, когда я вернулся, опекун детям больше не нужен.

– Вот это да… – Кейтлин подняла руку, чувствуя, как в ней вскипает гнев. И в то же время сердце ее сжалось от страха. – С чего ты взял, что я – всего лишь опекун? Это мои дети. Я их мать.

Антонио скрестил руки на груди и пристально посмотрел на нее:

– Ты суррогатная мать. Несомненно, это была большая жертва с твоей стороны, но это мои дети, мои и Ванессы. Тебе пришлось заботиться о них дольше, чем планировалось. Теперь я освобождаю тебя от этой ответственности.

– Нет! – Кейтлин не сумела сдержать слезы, и они покатились по ее щекам. – Все не так. Я забочусь о детях потому, что люблю их. Они стали моими во всех смыслах этого слова. Я думала, что вас с Ванессой нет в живых. Они нужны мне. И я нужна им. Не отбирай у меня детей!

Она умолкла, рыдания душили ее.

На лице Антонио отразилась тревога. Он взял Кейтлин за руку, сжал ее пальцы, словно пытаясь утешить.

– Не плачь, – сказал он, подавляя вздох. – Я не знаю, что делать.

– Но тебе не нужно беспокоиться об этом! – воскликнула она, стискивая его руку. – Я ведь и пытаюсь сказать тебе… не меняй ничего. Сейчас Рождество, а мы – как бы то ни было – семья. Я останусь здесь и буду по-прежнему заботиться о детях, а когда ты придешь в себя, мы все спокойно обсудим. Может быть, тогда ты поймешь, что делать.

Антонио медленно кивнул, и Кейтлин ощутила огромное облегчение.

– Я не хочу причинять тебе боль. Если у тебя нет другой жизни, тогда тебе стоит остаться здесь. По крайней мере, до января.

– Это и есть моя жизнь.

Кейтлин сказала правду. С тех пор как она оставила работу бухгалтера, все ее помыслы сосредоточились на детях. Она не хотела ничего иного, только быть матерью. Теперь ей придется до января найти способ остаться ею. Если Антонио решит, что детям будет лучше без Кейтлин, она ничего не сможет изменить.

– Кейтлин, я очень признателен тебе за все, что ты сделала, – сказал он. Она посмотрела в его темные глаза и поняла, что он говорит искренне. – Ты заботилась о детях вместо меня. Спасибо.

Эта признательность много значила для нее. То, что случилось с Антонио, изменило его, но он остался хорошим человеком. Кейтлин всегда это знала.

Она кивнула, все еще не в силах говорить. Теперь у нее появилась надежда. Он не был бессердечным, просто пытался заново построить свою жизнь.

Два следующих дня прошли как в тумане. Когда Кейтлин упомянула юридические формальности, Антонио решил, что ее слова вызваны желанием удержать контроль над его деньгами. Но, как оказалось, он недооценил масштаб бедствия. Как только юрист, работавший на Антонио больше десяти лет, удостоверился, что перед ним действительно его восставший из мертвых клиент, на Антонио обрушилась лавина бумаг.

Любопытно, но, как только помощник юриста провел Антонио и Кейтлин в кабинет, Антонио сразу узнал Кайла Лоуэри. Его память работала избирательно, что не могло не огорчать Антонио.

У него заболела голова, и боль становилась все сильнее по мере того, как помощник юриста выкладывал на стол все больше бумаг.

Приближалось Рождество, но Рождество – семейный праздник, и прочие связанные с этим временем года радости мало значили для Антонио. Кейтлин сказала, что его родители давно умерли. Наверное, поэтому в своих воспоминаниях он всегда видел их словно через мутное стекло.

После многочисленных бюрократических проволочек, спустя бессчетное количество часов, проведенных за разбором бумаг, Антонио наконец получил: временные водительские права, временную банковскую карту с обещанием выдать в самом скором времени кредитку, а также доступ к своей банковской ячейке. И все это время рядом с ним была темноволосая женщина, прилепившаяся к нему, словно банный лист. Она была полна решимости помочь ему выбраться из топкого болота, в которое превратилась его жизнь.

Почему она все еще здесь?

И почему одного ее присутствия достаточно, чтобы он чувствовал себя счастливым? Иногда он ловил на себе ее внимательный взгляд и ощущал, как все его тело откликается на него.

Прошло три дня с того момента, как Антонио появился на пороге своего дома в Малибу в состоянии бреда, полный решимости найти ответы на мучившие его вопросы.

За обедом он тайком изучал Кейтлин. Она была замечательной женщиной, а его дети – забавными малышами. Вместе с Кейтлин они были настоящей семьей.

Антонио рассеянно жевал огромный сэндвич, приготовленный специально для него, – ему нужно было набирать вес. Кейтлин настояла на том, чтобы малыши сидели за столом вместе со взрослыми, хотя вся их пища сводилась сейчас к кашкам и пюре. Антонио не возражал. Это еще одна возможность провести время с детьми.

Втайне Антонио был рад, что Кейтлин не ушла в тот момент, когда он фактически указал ей на дверь. С другой стороны, его это немало озадачило. В его представлении большинство женщин с радостью избавились бы от такой обузы, как тройня. Он не понимал, почему Кейтлин осталась. Разве что она надеялась получить часть его имущества в благодарность за свои труды. Антонио готов был дать ей то, что она хотела.

– Твоя очередь.

Антонио растерянно посмотрел на ложку, которую протягивала ему Кейтлин.

– Что значит – моя очередь?

– Твоя очередь кормить дочь. Не бойся, она тебя не укусит. – Кейтлин кивком указала на ложку. – Из всех троих Аннабелла самая покладистая, поэтому лучше начать с нее.

Не сумев придумать благовидный предлог для отказа, Антонио взял ложку и придвинулся ближе к детскому стульчику, с сомнением глядя в тарелку с… апельсиново-яблочным пюре.

Нахмурившись, он осторожно зачерпнул пюре и уставился на малышку, смотревшую на него ясными голубыми глазами. И как, скажите на милость, кормить ребенка, если у него пальцы во рту?

– Ну давай же, открывай рот, – велел он.

Аннабелла похлопала ресницами и хмыкнула, по-прежнему держа пальцы во рту.

Он сделал еще одну попытку.

– Пожалуйста.

Кейтлин хихикнула. Антонио подозрительно покосился на нее. Она расхохоталась. Он пожал плечами, решительно настроенный пройти этот маленький тест. Антонио научился ходить на плохо залеченной ноге, которую индонезийский врач грозился ампутировать. Он совершил невероятное и теперь ходил, лишь едва заметно прихрамывая. Если он смог сделать это, сможет и дочь накормить.

Он легонько постучал кончиком ложки по руке Аннабеллы, надеясь, что это заставит ее открыть рот, но как раз в этот момент малышка разжала кулачок. Она ударила по ложке, выбив ее из рук Антонио. Ложка со звоном ударилась о стену, пюре оказалось на полу.