База для убийства

Какое разочарование для детей, краснокожих от солнца. Но хоть ноги можно намочить. А отчаявшиеся детишки вместе с Ниной ложились в речку всем телом, рискуя заболеть от переохлаждения.

Другое дело здесь, на берегу Каспийского моря! Теплая бурлящая вода сегодня назавтра сменялась прохладной, спокойной настолько, что видно было мелкую рыбёшку. А однажды мы пришли на пляж и не узнали его. За ночь море продвинулось далеко вперёд на берег, будто желая захватить его. Жёлтый песок под хмурым небом превратился в оранжевый. Порывы ветра поднимали в воздух песочную пыль.

Мы потом долго с Ниной вычищали песок из волос. Я – из своих светлых длиной до лопаток, Нина – из своих смоляных волнистых. Нина была экзотически красива. Смуглая, с аккуратным носиком и полными губами она среднего роста, с изящной шеей и тонкой талией. У Нины широкие бедра и тяжеловатые ноги. Но зато ступни маленькие, хорошей формы.

А я – белокожая, с прозрачными серо-зелеными глазами, всегда критически приподнятыми тонкими бровями. У меня лицо хорошей разборчивой девочки. По-крайней мере, раньше таким было…

– Нина, знаешь, чем горянка красива? Тем, что в ее внешности всего два оттенка: черный и белый. Кожа и волосы.

– И что здесь красивого? – не поняла меня она.

– Четкость линий! Никаких полутонов, строгие черты, контраст. Глаза резко выделяются и кажутся больше, потому что они темные и ресницы черные!

– И что?

– А то, что я, если одену черный парик и накрашу брови, вообще исчезну, как блеклая мышь! Нос, губы, всё потеряется!

– И чего ты горячишься! У местных своя красота, у тебя своя… – примиряюще сказала Нина.

А чего я и вправду так завелась тогда? Может, захотелось такой же судьбы, как у местных девушек? Ничего решать не надо, карьеру строить не надо, учится после школы не надо. Главное, вовремя и правильно выйти замуж. И то, большая часть этой задачи решается родителями. От тебя требуется только послушание, покорность. Старшие лучше знают, что надо молодежи.

На самом деле всё медленно, со скрипом меняется, особенно в крупных городах. Девчонки выскакивают замуж, обзаводятся детьми, но внезапно оказываются брошенными мужем. И тогда им приходится в чем-то даже тяжелее, чем разведённым москвичкам. Потому что осваивать роль работающего человека, когда ты полжизни провел дома, обхаживая мужа, очень нелегко.

Консервативное общество тоже косо смотрит, если дети твои в саду, а ты вынуждена работать. Понятно, что мужчину, оставившего семью, будут осуждать все, но бывшей домохозяйке от этого не легче.

Даже если муж имеет небольшой доход, чаще всего он предпочитает, чтобы жена была дома и занималась исключительно хозяйством.

В этот день ничто не предвещало беды. Я совершенно не ощущала запах грозы в воздухе, может, потому что была поглощена своими мыслями и наблюдениями за местными жителями.

По выходным Абдул на стареньких «Жигулях» вывозил нас в город, где я жадно приглядывалась к особенностям бытовой жизни горожан. Я подмечала яркий макияж глаз и, как правило, отсутствие губной помады на тщательно обработанных тональным кремом юных девичьих лицах. И без того черные густые брови частенько подрисовывали со страстью маньяка. Длиннющие густые волосы и непременно торчащие полусклеенные от туши ресницы завершали образ. В ходу были юбки в пол и туфли на платформе.

Я с недоумением глядела на вывешенные в витринах короткие платья и джинсы. Кто же их носит тут, зачем сюда завозят европейские коллекции, когда люди покупают на рынке эти свои летящие юбки? Изредка я видела в городе девчонок в современной одежде, но это капля в море. Которая, впрочем, привносит медленно, но верно свои изменения в местную моду.

Мы сидели с Ниной в кафе на четвертом этаже торгового центра и смотрели вниз на шумную улицу. Я заказала себе кофе и мороженое, а моя спутница – чай. Слышалась современная музыка в сопровождении звона посуды и болтовни официантов.

– Я больше не могу ждать! Вот возьму, и позвоню ей! – возмущённо произнесла Нина, будто продолжая с кем-то спорить.

– И чего ты этим добьешься? Я сразу поняла, о чем она говорит.

Мы же спим в одной комнате, целыми днями вдвоем бок о бок убираем дом на базе, едим вместе, молчим вместе. Я чувствую ее, она – меня.

– А мне всё равно уже… Пусть ей будет так же больно, как мне.

– Нина, ей уже не будет больно, ты же сама это знаешь, ну! – сказала я.

Когда Нина в таком бешенстве, мне становилось страшно. В такие моменты я, аккуратно подыскивая слова, общалась с ней нарочито спокойным тоном. Словно на минном поле, в любую минуту и от любого неведомого мне слова она могла взорваться. Я боялась вызвать огонь на себя. Ей ничего не стоило довести меня до слез своими рублеными и бескомпромиссными фразами.

Однажды ещё в Москве, Нина не выдержала разлуки с Каримом и заявилась к нему домой. Его законной жене она заявила, что является любовницей Карима. Помимо этого, Нина предложила делить между ними любовь и внимание мужчины.

– Господи, вот ты Нина, отчаянная! И что она ответила тебе?

– А ничего. Сидела и плакала, а потом и я с ней, – призналась она.

– Жена его симпатичная? – мне стало интересно.

– Да, красивая, молодая, из хорошей семьи. Из его родного селения. У них есть сыновья и маленькая совсем дочка.

Но я знала уже об этом. Две красавицы делят одного мужчину. Кто-то из них встретился в его жизни раньше… Командует парадом та, что опередила.

Стройный официант в белой рубахе и черном жилете принес наш заказ. Мороженое сильно подтаяло, а чай у Нины расплескался по блюдцу ржавой лужицей. Сколько раз мы сюда приходили, всегда что-то нам было не так.

То мы оказывались за столиком, который не успели протереть или на нем не было салфеток, то заказ перепутали. Хотя в зале этого кафе посетителей обычно не густо. Путать не с кем. Халид с базы всегда посмеивался над нашим недовольством:

– А чего вы хотели! Если к вам подошёл официант, уже хорошо! Это вам не Москва!

– Это потому что мы женщины? Без сопровождения мужчины? – меня искренне возмущало такое положение вещей.

Подобное официальное отношение к женскому полу было непривычным. Я несколько раз наблюдала семейную пару на базе.

Мужчина приходился дальним родственником то ли хозяину, то ли Абдулу. И поэтому в жаркие дни мог беспрепятственно привозить своё семейство искупаться. Я вспоминаю. Глава семьи одет в белую наглаженную рубаху и черные брюки. Мокасины его лоснятся от чистоты и блестят на солнце. Он вышагивает в направлении моря, важно пересекая территорию базы. Выкидывает вперёд длинные худые ноги.

За ним спешит женщина, хрупкая и невысокая. Жена. На ней чёрное платье по щиколотку с длинными рукавами и косынка на волосах. Прическа из длинных густых волос скромно называется “пучок”. Женщина согнулась вправо под тяжестью огромной черной сумки, которую она несёт. Там еда для мужа и детей, их полотенца, плед и, возможно, ее купальник. Хотя я в этом сомневаюсь. Ведь на купание приехала не она, а ее муж и дети, семенящие за ней.

Два мальчишки и девчоночка, совсем крошка. Она держится за подол маминой юбки и смотрит себе под ноги, чтобы не упасть и не рассмешить братьев своей неловкостью.

Я отвлеклась от разговора, представив ту семью на базе. Нина сидела напротив меня в кафе, выпрямив спину. Напряжённая, строгая, будто она – жена Карима, а не любовница ему. Мне так и хотелось ей сказать, что Карим не ценит ни жену, ни Нину. Наверняка проводит время ещё с кем-то. Но я не могла портить с ней отношения.

Впереди половина лета, мы будем жить вместе на базе. Нам предстояло убрать ещё целый дом. Вычистить его после ремонта, придать жилой вид дорогущей, но пыльной мебели. Зачем мне с ней ссорится? Я не скандальный человек. После споров на повышенных тонах мне будет тяжело общаться с Ниной.

Я посмотрела на нее. Чай свой она давно выпила. Выглядела Нина несчастной. Как брошенный доверчивый щенок.

– Нина, а когда он обещал приехать сюда? – осторожно спросила я.

– Черт возьми! Сразу! Он собирался приехать сразу, как мы прибудем! Ненавижу его! – ее глаза блестели от злых слез.

– Может, он вместе с охраной хозяина прилетит? – сделала я последнюю попытку успокоить ее.

– Может, и так… Я бы хотела порвать с ним. Карим совсем меня не уважает! Но пока не могу! Ты не можешь меня понять!

– Почему это?

– Да потому, что ты никогда не встречалась с мужчиной, хоть каплю похожим на Карима! Ты же знаешь, перед ним не устоять! – Нина говорила громко.

Даже официант, занятый тем, что складывал ламинированные листы с напечатанным меню в ровную стопку, отвлекся от своего важного дела.

– Конечно, я всегда встречаюсь с убогими парнями, которые и рядом с твоим великолепным Каримом не стояли! Это ты хочешь сказать? – мне было обидно от того, что я считала ее правой.

Нина сощурилась и ехидно произнесла, вероятно, очень довольная собой:

– А что? Разве я ошибаюсь?

После ее слов мне хотелось вскочить, плеснуть остатками своего кофе ей на блузку и удалится из этого кафе. Из ее жизни. Но не с базы.

Я любила это место всей своей неизбалованной южными щедротами душой. Море стало моей манией.

Уезжать сейчас? В мои планы это не входило. Поэтому я, удержав обиду трясущимися губами, сказала:

– Может, ты права. Я не выбираю себе в ухажеры таких блестящих мужчин, как твой Карим… Только, если бы я влюбилась по-настоящему, меня бы не удержала моя рассудительность!

– Ну, это все лирика, – Нина запустила в волосы пальцы и склонилась над своей чашкой.

Вся ее воинственность и самодовольство испарились. Она снова стала жалкой. Минутный всплеск ее себялюбия улетучился. Даже то, что она, образно говоря “почувствовала себя красивой на фоне невзрачной серой подружки”, не принесло ей радости.

В нашей дружбе давно намечалась подобная червоточина. Только поначалу Нина и я были искренними до конца. Постепенно несоответствие характеров стало удручать. Однако мы до сих пор считались подругами и иногда помогали друг другу справляться с проблемами.

Мы покинули кафе. Абдул велел нам спускаться вниз, так как свои дела в городе он закончил. На втором этаже торгового центра был довольно протяженный неплохой книжный магазин.

– Зайдем на минутку? – спросила я Нину.

– Ты иди. Мне что-то не по себе. Тошнит. Я в машине тебя подожду.

Нина пошла дальше вниз по ступеням, а я зашла в магазин. Я бы предпочла зайти сюда вместе с ней. Она всегда придавала уверенности мне, умело отшивая консультантов с их дежурными вопросами.

Напрягал их оценивающий холодный взгляд. А денежный ли я покупатель или просто зевака? Без денег в магазин мне заходить неудобно, даже если я точно знаю, что куплю определенный товар позже.

Поэтому я восхищалась поведением Нины. Эта чертовка, с грошом в кармане будет мерить дорогущую шубу, крутиться перед зеркалом, засыпать консультанта вопросами. Главное, получать от этого удовольствие, прекрасно понимая, что покупать не намерена. И у меня такое подозрение всегда было, что консультант знает о неплатежеспособности Нины. Но он тоже получает радость от ее обслуживания.

Слава богу, в этом книжном на меня никто не накинулся, и я спокойно начала изучать выбранную полку с классическими детективами. Удивительно, тут было на что обратить внимание. И я как всегда столкнулась с тем, что книг много, имена авторов манят, а открываешь – не цепляет. Чтобы понять, стоящее ли это произведение, нужно хорошо вчитаться. Но перед глазами встаёт Абдул, ворчащий и поглядывающий с нетерпением на выход из магазина. Поэтому я хватаю три книги с особенно звучными названиями и спешу к кассе.

За кассой работает бойкая девушка в черном хиджабе. Она успевает шутить с охранником, обслуживать очередь и с кем-то разговаривать по телефону. От девушки в подобном головном уборе ожидаешь большей серьезности. Но это только несведущий может удивляться несоответствию внутреннего и внешнего. А я внутренне аплодирую!

Хиджаб – это отличная маскировка и свобода для местной женщины. Ты можешь вести себя смело: смеяться, разговаривать с мужчиной, спокойно отстаивать свою точку зрения. Ты под защитой хиджаба! Тебя никто не тронет. Нельзя обижать порядочных женщин.

Ещё ношение хиджаба может ускорить наступление замужества. Считается, что девушка в этом головном уборе скромна и послушна. Такая жена нужна.

Я оплатила книжки из своего скудного дохода. Нам с Ниной обещали платить за работу здесь как минимум на треть больше. Однако Абдулу нужно выдавать замуж троих дочек. Он не мог пропустить наш заработок, не попытавшись присвоить себе часть. Это как налог. Как маленькое необходимое зло.

Зато смотритель базы нас приглашал в гости. Наверное, мы были экзотичными для его семьи. И нашим присутствием он развлекал свою младшую дочь, нога которой была закована в гипс. Так случилось, что на девушку наехала машина.

– Как же такое могло произойти? – спросила Нина дочку Абдула. Мы сидели в креслах напротив кровати, где среди подушек в полусидячем положении находилась хрупкая смуглая девушка.

– А вы не удивляйтесь, – тихо произнесла она, – такое часто у нас бывает. Лихачи… Я стояла с папой на остановке. Ждала автобус. Молодой дурачок без прав даже. На скользкой дороге его занесло. Дождик прошел.

– Ужасно!

– Хорошо, папа рядом был. Он поднял машину, и я смогла выползти из-под нее. И гипс скоро снимут. Всё могло кончиться гораздо хуже.

– Поднял машину! Богатырь! – восхитилась Нина.

– Папа очень переживает. Боится, что я хромать буду. Замуж не возьмут, – проговорила девушка.

– А ты? Переживаешь? – поинтересовалась я, оглядывая хорошо обставленную комнату и застеленный отличным ковром пол.

В многочисленных просторных комнатах дома у Абдула царил уют и порядок. Все женщины его семьи не работают. В таком большом доме прибираться нелегко.

– Я – младшая. Это моим сестрам пока надо переживать. Если старшая долго засидится, то нам со средней сестрой меньше шансов вовремя выйти замуж. Хадиже неприятно будет нам судьбу портить… – объясняла девушка.

Ну, в общем, можно сказать, что нам с Ниной тоже знакома такая позиция. Если засиделась в девках, то, вероятно, имеет изъян… Конечно, это всё строго индивидуально, но… Но в целом, такая позиция никуда не исчезла. А уж в таком горном крае средневековые понятия цветут буйно.

Чего стоят только девичьи перешептывания о том, что кого-то украли. Вот как это понять? Человек покоряет космос, а девчонку в городе затолкали в машину и украли! Как вам это нравится? Кстати, если девчонка была бы в хиджабе, ее бы не посмели похитить. Слишком много людей это бы осудило. От семьи “вора” отвернулись бы почтенные мусульмане. “Вор” всегда трусоват. Не пошёл бы на такой шаг.

А девушке без хиджаба не так страшно жизнь испортить. Вот такие тут местные причуды… Вернёмся к семье Абдула. Глава семьи построил добротный крепкий дом. Жена его домохозяйка. В молодости она рожала детей. А теперь ведёт хозяйство и ожидает внуков. Нас она угощает традиционным блюдом из национальной кухни. Это вареная говядина и изделия из теста. На столе также стоит соус, похожий на острую сметану.

Жена Абдула с нами приветлива, но кажется, что стоит нам выйти за дверь, она тут же забудет о нас. Впрочем, как и мы о ней. Я не могу вспомнить ее лица сейчас или голос. Только помню, как она сказала нам, чтобы мы не обращали внимания на скромность их жилища.

– Вы шутите? У нас средняя квартира по площади, как одна ваша кухня! – воскликнула Нина в ответ на жеманную реплику жены Абдула.

Мы потом ещё раза два заезжали в гости. Но с каждым визитом почему-то тем для разговора было все меньше и меньше. Наверное, по причине нашей с Ниной непохожести на местных жителей.

На базе стоял ветреный период. Это когда дует без перерыва и днем и ночью на протяжении нескольких дней. В этот раз дуло пять дней подряд. По утрам мы с усилием открывали тоненькую пластиковую дверь из нашей комнаты. Ветер завывал, как раненое животное, и не давал нам с Ниной выйти. Мы запирали комнату и, держась за руки или за перила, спускались по лестнице со второго этажа.

На рынке мы купили себе длинные юбки, чтобы почувствовать себя горянками. От ветра подол юбки иной раз вспрыгивал аж до пояса, напоминая сценку с Мерилин Монро. Преодолевая шум ветра, мы болтали и упрямо шли к дому, который надо было убирать.

Этот маленький дворец предназначался для любимой внучки хозяина. Охранники говорили, она ни разу не приезжала в родной край деда, предпочитая Европу. Но хозяин, видимо, не терял надежды. В доме был бассейн. Мы с Ниной когда его увидели, испугались.

Представьте себе зал с высоким потолком и длинной глубокой ямой под ногами. Воды в бассейне не было. Все поверхности вокруг покрыты темно-зеленой плиткой. От наших шагов слышно эхо. Это место мне показалось похожим на морг или склеп. Эти помещения я всегда себе представляла именно так.

2.

Ко всему прочему, Абдул и Халид утверждали, что в этом доме бывают крысы, серые, голодные и злые. Абдул якобы лично слышал шебуршание в одной из комнат, а Халид видел следы их жизнедеятельности.

Зачем Абдул нагонял страх на нас в связи именно с этим домом, я так и не поняла. Крыс ни разу за то лето мы там не увидели. Но на всякий случай всегда прежде, чем зайти в какую-нибудь комнату, я громко топала ногами, чтобы предупредить тварь о своём появлении.

В спальне стояла чудесная кровать с балдахином из нежнейших прозрачных кружев. Это, действительно, было место, где могла бы видеть сны настоящая принцесса из сказки.

Как-то я увидела фотографию, на которой была запечатлена внучка хозяина. Именно ей предназначался этот маленький дворец, эта великолепная кровать и бассейн с малахитовой плиткой. Девушка не напоминала принцессу, нежную и красивую. Может, оттого, что имела по-мужски густые брови, а может, потому, что ее нос стремился заглянуть в рот?

С лица воды не пить! Скорее всего, она не похожа была на принцессу потому, что ее взгляд был бесстрашным, открытым, как у деда. В этом крае молодые девушки обладают грубоватой внешностью. Яркой, запоминающейся, дерзкой. В девчонках мало трогательности и доверчивости. Они безбашенные, и в обиду себя не дадут. Не все, конечно, а только те, с которыми мы познакомились, работая на базе или во время наших вылазок в город.

Абдул проверял качество нашей уборки. Но не прямо, а исподтишка. Однажды я позже вышла утром из нашей комнаты, чем Нина. Она уже зашла в дом и принялась драить одну из ванных комнат. В этой ванной были зеркала во всю стену, стояла новомодная душевая кабинка. Нина опрыскала специальным средством все поверхности и начала протирать их мягкой тряпкой, пока капельки средства не высохли. Во всех зеркалах Нина видела свои отражения. В одних сбоку, в других со спины.

Несмотря на то, что было раннее утро, ей стало не по себе от причудливой игры зеркал. В какой-то момент, Нина резко обернулась и завизжала. Оказалось, что не все отражения зеркал были ее.

Из раскрытых дверей душевой кабинки вышел Абдул, который понял, что его заметили. Как ни в чём не бывало он потер пальцем развод на стекле дверцы:

– Хорошо убирайся, дочка, не халявь, – и вышел из ванной. Можете, себе представить, что я подумала, услышав визжащую Нину. Я как раз поднималась по ступеням к ней на второй этаж. Крыса? Крыса?! Крыса!!!

– Нина, что случилось? – закричала я и бросилась перескакивать через две ступени.

– Чего орешь? Нету тут никого! – сказал Абдул, шагая вниз мне навстречу. Он был сегодня не слишком-то вежлив.

– А Нина где?

– В ванной твоя Нина! Какие мы нервные!

Я влетела в ванную, представляя себе самые разные картины. Моя подруга не страдала излишней пугливостью. А крик до сих пор стоит в моих ушах. Нина сидела на краешке закрытого унитаза и смотрела на себя в зеркало.

– Что стряслось? – спросила я, пытаясь это понять по ее виду.

– Представь себе, этот старый дурень прятался в душевой кабинке и наблюдал за мной!

– Извращенец? – с сомнением произнесла я.

– Хуже! Он проверял, как мы убираем! А мы и не знали! Неизвестно, сколько раз Абдул следил за мной или тобой! Фу!

– Точно – фу! Противно! Теперь мне кажется, что я иногда замечала его слежку! Так недолго и свихнуться… Неужели нельзя прямо спросить или при нас проверить качество работы? – сказала я.

– Нельзя! Тут многие дела за спиной решаются, ты разве не заметила? – Нина уже успокоилась, – Карим тоже не может прямо сказать, приедет или нет, и когда!

Карим приехал. Через несколько дней после того случая с Абдулом. Накануне вечером смотрителя базы, видимо, предупредили о приезде хозяина. Поэтому Абдул был таким хмурым и суетливым.

Халиду он ничего не сказал о планах хозяина, только велел обмыть из шланга ступени на башне и собрать черные полиэтиленовые пакеты, летающие по базе.

В каждом местном магазине и магазинчике любую вашу покупку помещали в копеечный черный пакетик. Поэтому весь город в ветреный день превращался в город летающих пакетов. Эти черные птички долетали до базы, до моря.

И тогда Каспий тоже превращался в обитель полиэтиленовых пакетов. Некоторые из них, намочившись и вместив в себя воду, уже не в силах были подняться и продолжить свой полет. А иные счастливчики успевали к обеду просохнуть и отправлялись обратно в город, подхваченные попутным ветром.

В то утро я встала рано. Нина спала на соседней кровати. На белой подушке вокруг головы расположились нимбом черные волны. Моя подруга почти всегда спала на спине: верный признак лидера. А я люблю спать на животе, уткнувшись лицом в подушку: верный признак ранних морщин. Только не в моем случае. Я белокожа и моложава. А вот Нина всегда предпочитает, что называется, быть сверху и не прятать лицо в подушку.

Правда, с Каримом это у нее слабо получалось. Может, поэтому она настолько была им околдована. Карим с безошибочным чутьем знал, как укротить Нину. На всех его поступках был налет таинственности. Он не звонил вовремя, забывал обещания. И не обязательно он делал это специально. Просто у него был такой стиль жизни, поведения.

Он и сам до последнего дня не знал, когда приедет на базу. Большая часть его решений зависела от воли хозяина. Владелец базы ехал сюда, значит, Карим тоже.

Центральные ворота – высокие, металлические створки автоматически разъехались. Это дежуривший сегодня охранник нажал на кнопку, увидев машины хозяина. Я стояла у окна и наблюдала, как с непривычной здесь на базе скоростью промчались четыре машины.

Впереди ехал джип, за ним два «Мерседеса» представительского класса. Замыкал кортеж ещё один джип. Все автомобили были черные, блестящие, пафосные. Они остановились у подножия башни. Из машин повыскакивали охранники и, без конца оглядываясь по сторонам, встали у входа в здание. Потом из первого «Мерседеса» вылез владелец базы – невысокий, коренастый мужчина. Он быстро зашёл в башню в сопровождении двух своих гостей.

Два охранника остались дежурить под дверями здания. Ещё один пошел в направлении пирса. Остальные расселись по машинам и медленно поехали к нашему с Ниной дому. На первом этаже прямо под нами было два гаража. Туда они, наверное, будут ставить машины, подумала я, и не ошиблась.

Ребята из охраны были местные, а потому шумные, говорливые. Только при хозяине они умудрялись молчать. Только на пирсе в одиночестве, всматриваясь в манящие зелёные волны, им не с кем было поговорить. Эти же, которым было велено ставить машины в гараж, не закрывали рта.

Я обернулась на Нину, уверенная в том, что она проснулась от их голосов. Нет! Подруга спала. Вчера мы с ней хорошо поработали. Даже заполнили бассейн водой, чтобы посмотреть, не пропускает ли он. Бассейн был исправен. Абдул милостиво разрешил нам поплавать в нем. Но мы не соблазнились. Когда есть море, зачем мертвый бассейн?

Я сообразила, что охранники отправились в столовую подкрепляться после долгой дороги, поэтому решила разбудить Нину:

– Вставай, там хозяин приехал. Надо уходить в дом убирать, чтобы не попадаться ему на глаза сейчас.

Это Абдул нас застращал так. Говорит, владелец базы не любит чужих на своей территории.

– Сейчас, сейчас, дай проснуться, – проворчала Нина.

Она встала и подошла к окну. По пирсу вразвалочку прогуливался один из охранников. Расстояние было не близким, но Нина различила своего Карима по одной ей ведомым черточкам.

– Он приехал! Мой любимый приехал ко мне!

Нина обернулась ко мне. Смуглое лицо ее светилось. Что тут скажешь? Любовь!

– Хорошо, Нина. Только вы вечером сможете увидеться. Нам с тобой надо идти, – я попыталась мягко вернуть ее в жестокую реальность.

Я видела, что мои слова она не слышит. И дай ей волю, она выбежит отсюда, преодолеет за секунды это расстояние до пирса. Кинется ему на грудь. Наплевать ей на хозяина, наплевать на охрану. В этом вся Нина! Если она охвачена какой-то страстью, я ее боюсь.