– Можно я останусь, боюсь их? Ее большие глаза с малахитовым цветом зрачков магически подействовали на меня и сердце оттаяло. Я молчаливо отвел взгляд.

–Не буянь, побудь немного сиделкой. Успокоится и щедро тебя отблагодарит. Хоть до утра кувыркайтесь. Это для меня она недотрога,– сквозь зубы процедил Артем. Пощупал пальцами царапины и скривился. Затем пошарил глазами по комнате и остановил взгляд на телефонном аппарате.

– Сделай ему харакири, – приказал он сообщнику.

– Кому сделать? – не понял тот, имея меня в виду, глядя в упор и садистски радуясь. Картежник достал из кармана нож, нажал кнопку на рукоятке, из которой со щелчком вылетело узкое стальное лезвие. Он стоял напротив меня, изготовившись для молниеносного удара. Это состязание нервов длилось не более десяти секунд. Главарь сознательно выдерживал паузу, стараясь понять мою реакцию. Выдержу ли испытание или обнаружу признаки трусости и замешательства. Мой мозг работал четко. Сейчас им нет смысла кончать со мной, иначе бы я ощутил серьезность опасности. Я был спокоен. Это всего лишь инсценировка, имитация, или, как говорят между собой эти типы, проверка на вшивость. Кажется, я ее выдержал с честью.

– Кому харакири? – специально заикаясь, переспросил Картежник.

–Телефону, шнуру, – поспешно, якобы разряжая ситуацию и опасаясь, что он ненароком меня прикончит, пояснил Артем.

Картежник, с готовностью подошел к тумбочке, на которой стоял телефонный аппарат, и коротким взмахом ножа отсек трубку. По злорадствующему выражению его лица я понял, что эта операция доставила ему удовольствие. Представил, с каким наслаждением он вонзил бы лезвие в тело человека. Играючи, нажимал на кнопку, то, пряча, то выбрасывая острое лезвие. На его лице блуждала улыбка идиота.

– Теперь порядок, – одобрил его действия главарь и резко бросил в мою сторону. – Советую не шуметь, ради твоей же пользы. Иначе загремишь в кичман, по нескольким статьям Уголовного кодекса. Гуд бай.

Они решительно прошли к входной двери и скрылись за ней. Послышался шум лифта. Сообщить в полицию, может, успеют блокировать квартал? Я машинально потянулся к телефонной трубке и остановился на полпути, глядя на свесившийся с тумбочки обрывок шнура (мобильные телефоны в ту пору были редкостью). Можно было воспользоваться телефоном соседей, но у меня не было малейшего желания впутывать их в эту историю. Да и предупреждение Артема действовало отрезвляюще. После мгновенного анализа пришел к выводу, что ситуация складывается не в мою пользу. Прибытие милиции только усугубило бы мое положение, поставило в недвусмысленную ситуацию. Надо поскорее избавиться от женщины. Почему ее не слышно? Смутное подозрение закралось в мое сознание.

7. Юная блондинка

Я вошел в спальную. Первое желание – выставить женщину за порог, чтобы никаких улик в квартире. Но когда увидел ее, вспышка гнева прошла, уступив место сочувствию. Явно уставшая, она прилегла на диване. Золотые нити волос веером разметались на хрупких плечах. Глаза были полузакрыты, блузка разорвана, беспомощные руки скрещены на груди, влажные губы искусаны… Черт подери, кажется, я влип. Они инсценировал изнасилование. Надо быстрее привести ее в чувство и скрыть следы насилия. Так вот почему она просила не мучить ее. Слегка постанывая, беспомощная женщина находилась в каком-то полубессознательном состоянии.

– Очнись, не спи, здесь не ночлежка,– осторожно встряхнул ее за теплые плечи. Вряд ли она сознательно пошла на уготованную ей роль. Скорее всего, женщина оказалась заложницей их коварного замысла.

– Пить, дайте что-нибудь пить, – попросила она слабым голосом, глядя, будто сквозь меня.

Опять смутил ее знакомый облик. Я принес стакан воды, она жадно прильнула к нему пылающими губами. Ей было трудно поднять голову, и я придержал ладонью ее затылок, ощутив пальцами шелковистость мягких волос. Женщина поблагодарила тоскливым испуганным взглядом и стыдливо опустила взор.

– Простите, – слабо прошептала она. – Эти шакалы, специально все подстроили. Я это сразу поняла, как только вы вошли. Немного приду в себя и заявлю в милицию о насильниках, отморозках…

И смущенно запахнула на груди края блузки.

– В полицию звонить не следует, ославят, опозорят, – возразил я. – Вам надо срочно привести себя в порядок. И, пожалуйста, соберите свои вещи.

Я указал взглядом належавшие на полу ажурные черного цвета колготки. Она потянулась к ним тонкой рукой. Я подметил, на пальцах ни одного колечка, значит, в роскоши не купается.

– Как вас зовут?

–Снежана Ларцева, – прошептала она, на бледном лице вспыхнул румянец.

–Редкое имя, но, пожалуй, оно очень вам подходит. Снежана. Что-то от снега, подснежника, чистоты и нежности. Снежинка.

Она робко улыбнулась, одарив меня теплотой зрачков.

– Значит, начинающая. Из чувства любопытства польстилась на запретный плод?

Девушка, стыдливо опустив голову, спрятав лицо за локонами, промолчала. Я стремился больше узнать о ней и сутенерах, пока еще было время.

– Доверчивая и наивная. Вы их знаете?

– Один назвался Артемом, а второй всю дорогу молчал.

–Где они вас сняли?

– Возле ресторана "Меридиан", что в микрорайоне Марат.

– Успела вкусить райское яблочко? – наконец я отважился на волновавший меня вопрос

– Нет, я отбилась, они решили не портить «товарный вид» Все произошло совершенно нелепо, случайно.

Ее ответ, не знаю почему, но меня обрадовал. Девушка с характером, строптивая, но не с теми спуталась. Я вышел из комнаты, давая возможность женщине привести себя в порядок. Огляделся в прихожей и остановил взгляд на своем "дипломате". Один замочек был отщелкнут. Открыл крышку, диктофона не было. Какая непростительная оплошность! Подвела излишняя самонадеянность. Эх, надо было аппарат оставить в кабинете, тогда бы им не завладели бандиты. А без диктофона я, как без рук, ведь отвык от ручки и блокнота.

В этот момент раздался звонок. Ну вот, мое предположение подтвердилось, подумал я. Завидная оперативность. Подошел к двери, за которой слышался нетерпеливый топот.

– Откройте, полиция! – прозвучал угрожающе-требовательный голос.

Я не торопился, размышляя о женщине и пикантной ситуации. Следовало выждать, чтобы Ларцева успела обрести приличный вид.

– Открывайте, иначе кувалдой взломаем! – сурово прозвучало, в дверь настойчиво постучали. «А ведь действительно, могут разнести дверь кувалдой», – подумал я и отворил – на пороге стояли двое мужчин. Один из них в форме старшины полиции.

– Оперуполномоченный угрозыска господин капитан Савелий Ильич Михно, – представился тот, что в штатском.

– По какому случаю? – заслонил я проход в прихожую. – В ваших услугах не нуждаюсь. Отбой, ложный вызов.

– Зато у нас есть вопросы, гражданин Смоляков, любитель острых приключений и ощущений, – явно злорадствуя, надвинулся капитан.

– Почему так официально? Откуда вам известна моя фамилия? – заподозрил я признаки провокации.

–Так положено, – холодно ответил оперативник. – А насчет фамилии, список квартиросъемщиков в подъезде.

Да, в находчивости ему не откажешь. Я спросил прямо в лоб:

–Чем я обязан, столь позднему визиту?

– Поступило сообщение, что в вашей квартире, превращенной в притон, совершено преступление, насилие над женщиной.

– Вас дезинформировали, – возразили для убедительности пояснил. – Ввели в заблуждение.

– Я обязан проверить. Такой порядок, – настаивал Махно, пытаясь пройти в комнату.

– По какому праву? – придержал я его за рукав, повысив голос. —У вас есть ордер на обыск? Предъявите его, пожалуйста. Вам должно быть известно о неприкосновенности жилья и личной жизни гражданина?

Капитан, видимо, не ожидал такого оборота, стушевался. Остановился в замешательстве.

– Вы не одни? – спросил он, услышав шорох в спальне.

– Какое это имеет значение?

– Да, конечно, ваше личное дело, каждый развлекается, как может, но в рамках закона, – согласился Савелий. – Позвольте мне воспользоваться вашим телефоном, чтобы дать "отбой" группе захвата.

– Но… у старшины есть рация, – указал я взглядом на висевшую на боку милиционера портативную радиостанцию.

Офицер уже прошел к тумбочке и поднял трубку с обрезком шнура.

–На радиотелефон не похож, – офицер улыбнулся, повертел трубку в руке. – Получается, как в песне Роксаны Бабаян: "отключили телефон в темной комнате".

Он устремил взгляд в спальную, и я понял, для чего ему понадобился повод с телефоном.

– О, да ты здесь не один, – увидел он за стеклянной дверью женщину. – Нехорошо прятаться. Давай знакомиться. Смоляков, представьте свою подружку для интимных утех.

– Она здесь оказалась совершенно случайно, – ответил я.

–Мг, случайно? Свежо предание, да верится с трудом, – язвительно заметил он и достал из кожаной папки брошюру. На ее обложке я прочитал «Уголовный кодекс Российской Федерации». Савелий перелистал несколько страниц, нашел закладку (заранее подготовил) и, добавив в голос металла, произнес:

– Статья 131. Изнасилование…

– Мог бы за время службы выучить назубок, – упрекнул я

– Смирно! Не перебивай, – огрызнулся он и продолжил:

«Пункт первый. Изнасилование, то есть половое сношение с применением насилия или с угрозой его применения к потерпевшей или к другим лицам либо с использованием беспомощного состояния потерпевшей, – наказывается лишением свободы на срок от трех до шести лет».

Пристально взирая, то на меня, то на Ларцеву, самодовольно заявил:

–Жаль, что срок наказания невелик, прежде давали до восьми лет. Но тем, кто по этой статье попадает в колонию, особенно педофилам, не позавидуешь. На зоне их превращают в «петухов». Лишь немногим удается выжить до окончания срока. Возвращаются психопатами, моральными уродами. Очень «завидная» перспектива?

– Капитан, к чему этот ликбез?

– Не просто капитан, а господин капитан, – велел Савелий.

– Много чести, может, прикажите гвардии капитаном величать?

– К сожалению, в полиции гвардейцев нет, а звучало бы гордо и красиво, – ответил он. – Понял, что тебе светит за глумление над женщиной?

– Содержание Уголовного кодекса мне известно.

– Еще бы, – ухмыльнулся он. – По твоим судебным очеркам в газете знаю, что набил лапу на этой теме. Откуда бы черпал материалы, если бы не сотрудники полиции. Мы день и ночь пашем, как проклятые, подставляем себя под бандитские пули и ножи. Каждый миг помним: или грудь в крестах, или голова в кустах? А ты, не мозоля рук, ничем не рискуя, сливки снимаешь. Мне бы такую непыльную работку.

–Не завидуй, сдай пистолет и берись за перо, – предложил я. – Поглядим, какой не на словах, а на деле мастак. Наверное, примитивные протоколы с грамматическими ошибками пишешь.

– Поговори еще. Не все мартовскому коту масленица, – осадил он. – Пробил час и тебя кто-то из репортеров охотно «прославит». Твой шеф Лубок по приказу моего начальника Реброва без проблем опубликует. Забавная будет потеха. Как говорят: от тюрьмы и от сумы не зарекайся…

– Не дождешься. Потуги тщетны, изнасилования не было.

– Как это не было? Почему твоя грелка, растрепанная с распухшими губами? – удивился капитан. – Почему?

–По кочану! – сорвалось у меня с губ. – Следите за речью, не грелка, а женщина.

–Не умничай, – проворчал Михно. – В отделе, как шелковые, все выложите начистоту. Не таким быкам и перцам рога обламывал. Если этой гражданке меньше восемнадцати лет, то тебя ждут большие неприятности за растление лица, не достигшего совершеннолетия. Загремишь на нары…

Савелий снова заглянул в брошюру и прочитал:

« …на срок от восьми до пятнадцати лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до двадцати лет»… Давай шевелись, живо на выход!

Он бесцеремонно грубо схватил Ларцеву за локоть.

– Оставьте Снежану в покое, – потребовал я, чувствуя, что начинают сбываться мои худшие предположения. – Она моя гостья, и вам до нее нет никакого дела.

– Гостья, говоришь? Разве с гостьями интеллигентные люди так поступают? – обрушил он залп вопросов, на которые я не мог дать вразумительных ответов.

–Капитан, я вам потом все объясню, – попытался остановить его рвение. Почувствовав мою уязвимость, он пошел напролом.

– Напоминаю, что я при исполнении. Обязан установить личность этой гражданки, – голосом, не допускающим возражений, осадил он меня. – Может, она в розыске по подозрению в преступлении или заражена сифилисом? Кто она вам? Жена, сестра или любовница?

Я молчал, соображая, как с меньшими потерями выйти из ситуации, не навредив ни себе, ни ей.

–Предъявите документы! – потребовал он у Ларцевой.

Она беспомощно опустила руки, полагаясь на мою находчивость.

– Вы превышаете свои полномочия, – вступился я за женщину, не ожидавшую такого поворота событий.

– Знаю, что делаю. Не мешайте, – и обернулся к старшине. – По–моему, есть признаки состава преступления. Надо оформить направление на судмедэкспертизу.

– Основанием для этого должно быть ее заявление! – вспылил я, хорошо зная, что он пытается мне инкриминировать. Ведь, если ее признают потерпевшей, то мне отведут роль сексуального насильника. Не важно, что потом обвинения будут отклонены и сняты, но скандала избежать не удастся. Тот, кто оправдывается, в глазах обывателя уже наполовину виноват. Как я впоследствии объясню Валентине, почему в квартире оказалась чужая женщина? Эти проблемы загоняли меня в тупик, и я с опозданием услышал ответ оперативника угрозыска:

– Будет заявление, напишет, не впервой. Я умею уговаривать, даже самых капризных и упрямых истеричек. А сейчас прошу, гражданка Ларцева, проехать с нами в отдел милиции.

– Зачем? Мне ничего от вас не надо, – заупрямилась Снежана.

– Так положено. Чистая формальность, – заявил капитан. – А вы, Смоляков, пока свободны, из дома и города не отлучайтесь.

– Я, что же на подписке о невыезде?

– Догадливый. Ты – подозреваемый и помни, что в отличие от твоей непыльной работки, моя служба и опасна, и трудна.

–Поеду с вами в отдел.

– Вызовем, когда потребуешься. Долго ждать не придется, а пока подумай о своей подмоченной репутацией,– властно произнес Савелий. Его ответ меня насторожил. Мало ли что под их диктовку наговорит испуганная женщина. Запутается в показаниях и окончательно все испортит. Коль так обернулось дело, я должен до конца испить сию чашу.

– Нет, капитан, этот номер не пройдет. Знаю, что нахимичите с показаниями. Еду в отдел, – увязался за ними. – Кто вам сообщил о якобы совершенном преступлении? Соседи никакого беспокойства не проявляли.

– Вам необязательно знать, кто? – резко, с чувством недовольства оборвал он. – Что касается "якобы", ответ даст судмедэкспертиза.

– Если соседи не обращались, то значит, сами сутенеры и навели тень на плетень, чтобы меня и Ларцеву оставить наедине и опорочить, – двинул я версию. – Возбудите против них дело по статье 220 УК РФ за сутенерство, принуждение женщины к занятию проституцией. За точность цитирования не ручаюсь. Проверьте, кодекс у вас под рукой.

– Проверим, – охотно согласился он, отыскав в брошюрестатью220, прочитал:

«Сутенерство. Побуждение или склонение к проституции, либо содействие проституции, либо получение выгоды вследствие занятия проституцией другим лицом наказываются штрафом в размере от 200 до 800 условных единиц или лишением свободы на срок от 2 до 5 лет. Те же действия: а) совершенные организованной преступной группой или преступной организацией; б) повлекшие тяжкие последствия, наказываются лишением свободы на срок от 4 до 7 лет».

Оглядев квартиру, с недоумением произнес:

– Против каких сутенеров ты предлагаешь возбудить дело? Кроме тебя и этой девицы никого нет.

– Сутенеров я выставил за порог, они скрылись.

– Надо было дождаться полиции, а не заниматься самоуправством, – попенял капитан. – Подозреваемых нет, значит, нет оснований для расследования.

Все же моя настойчивость увенчалась успехом, Михно, скрепя сердце, согласился подвезти меня в отдел. Уже сидя в УАЗе, мчащемся по ночному городу, я с тупой обреченностью осознал, что избежать скандала, кажется, не удастся. Вдруг меня осенила мысль, вспомнил, где впервые увидел Снежану. В том странном сне. Она – точная копия блондинки с пшенично–золотистыми волосами, заманившей меня в каменный склеп. Сейчас она сидела рядом со мной, тихая и покорная. Проникший через окно машины свет вычертил ее нежный профиль. Хватит ли ей стойкости выдержать допрос и не подставить меня? Ведь цель задуманной акции состояла именно в том, чтобы скомпрометировать меня в глазах общественности, сломать морально, изгнать из редакции газеты. Мне не хватило времени проинструктировать ее, а сейчас это сделать невозможно. Поэтому оставалось полагаться на ее сообразительность и порядочность.

От этого зависела моя участь: то ли будет сфабриковано дело, то ли инцидент ограничится мелкими неприятностями. Незаметно нащупал ее теплую ладонь и мягко пожал. В ответ ощутил доверчивое пожатие ее тонких пальцев. Кажется, Ларцева меня поняла, и это придало уверенность. Женщина, почувствовав дружеское участие, приникла к моему плечу, и я уловил тонкий волнующий запах духов, теплоту ее дыхания. За три недели отсутствия Валентины я истосковался по женской ласке, и близкое соседство очаровательной блондинки остро напомнило об этом.

– Что ты липнешь к нему?! – грубый окрик управлявшего машиной старшины, наблюдавшего в зеркальце, заставил женщину вздрогнуть. – Может, не натешилась всласть. Баба, что кошка, приласкай и она твоя…

Снежана испуганно взглянула на меня и немного отодвинулась.

– Ведите себя прилично, – я одернул грубияна. – Это для вас еще Владимиром Ильичем сказано: "за законность надо бороться культурно".

– Шибко грамотный, теперь Ильич для нас не указ, другие вожди командуют парадом,– ухмыльнулся доселе молчавший Савелий, явно поощрявший грубость старшины. – Посмотрим, что вы, голубки, в отделе запоете. Аморалка, блуд в частном притоне – уголовно наказуемое деяние…

В его голосе я уловил угрожающие нотки, и это заставило меня мобилизоваться, сосредоточиться перед предстоящим испытанием. Правда, у меня был резервный вариант – обратиться за помощью к знакомому капитану из угрозыска Василию Николаевичу Белозерцеву. Он нередко снабжал меня материалами для судебных очерков. Они с интересом воспринимались читателями. Пока же я мог рассчитывать лишь на собственные силы и солидарность неожиданной спутницы.

8. Поиск компромата

Управление внутренних дел находилось в центральной части города. На освещенной улице в полночь было пустынно. Лишь кое-где в тени домов и узких улочек уединялись парочки влюбленных. УАЗ остановился перед фасадом старого кирпичного здания. Когда Снежана выходила из авто, Михно ей «помог», грубо толкнул в спину. Девушка едва удержалась на ногах. Он скосил глаза в мою сторону, ожидая реакции.

– Аккуратнее, не дрова грузишь, – хмуро заметил я.

– Вот ты и сдал себя с потрохами, – обрадовался он. – А ведь клялся, что между вами ничего не было. От прелестей этой девицы, даже импотент не сможет отказаться, слюни пустит.

– Не меряй всех на один аршин, – ответил я. – Не все мужики похотливые самцы. Человек тем и отличается от животного, что способен чувства, желания и другие инстинкты сдерживать разумом.

– Поговори мне еще, отправлю не только дрова грузить, но и лес валить туда, где Макар телят не пас, – пригрозил капитан. – Спесь, как ветром, сдует.

– Для путевки на лесоповал нет оснований, – усмехнулся я его самоуверенности. Капитан насупился, осознав зыбкость своих аргументов.

В сопровождении Савелия и старшины мы с Ларцевой вошли в фойе, разделенное перегородкой, за которой разместилась дежурная часть. Сквозь не занавешенное шторами стекло был виден пульт оперативной связи с сигнальными лампочками и разноцветными кнопками. В гнездах покоились телефонные трубки.

За пультом сидел седоватый майор, а рядом помощник – сержант. При виде нас он поднял голову и через переговорное устройство спросил у Михно:

– Управился, капитан? Успел застукать на горячем?

– Да, порядок. Тепленьких взяли. Коньячком забавлялись и кое-чем другим, – с намеком, куражась, доложил капитан. – Все плачут, что жизнь плохая. Мы с тобой, майор, можем себе позволить коньяк, довольствуемся спиртом и дешевой водкой или самогоном?

– Нет, не можем, – вздохнул тот. – Разве, что по большим праздникам или в День работника внутренних дел.

Окинул пристально-похотливым взглядом Ларцеву и заметил:

– Видать, начинающая «бабочка», еще свеженькая, незатасканная. Раньше в поле зрения не попадала.

– Майор, вы, прежде чем вешать ярлыки, оскорблять женщину, разберитесь в этой провокации, – прервал я их развлекательный диалог. – Полагаю, что вам не надо напоминать о презумпции невиновности. Не присваивайте себе функции суда.

– Продвинутый клиент, нынче все грамотеи, норовят командовать парадом. Юристов и экономистов расплодилось, хоть всех святых выноси, – недовольно пробурчал оперативный дежурный. – Не успеем прижучить, сразу за презумпцию невиновности хватаются, как за соломинку. А то, что притон в квартире устроил, так это детские шалости. Между прочим, в УК есть статья об ответственности за содержание притонов и сводничество. За эту шалость полагается до трех лет лишения свободы. Вот те и презумпция… Загремишь в СИЗО, а потом в ИТК на нары под фанфары…

Майор был явно доволен собой, полагая; что сразил меня наповал своей эрудицией.

– Статью 241 за содержание притона, хотите присобачить, – съязвил я. – И тогда мне крышка, лет на пять отправите за «колючку». А вам звания, ордена и медали за задержание особо опасного преступника, сексуального маньяка.

–Не исключено, поэтому, гражданин Смоляков, молите Бога, чтобы судмедэкспертиза не подтвердила факт изнасилования, да партнерша не раскололась, – посчитав диалог исчерпанным, майор отключил переговорное устройство.

Вот и обменялись любезностями. Все-таки что им от меня надо? Ведь оснований для задержания никаких, по сути, я сам напросился. Опасался, что они заставят Ларцеву подписать компрометирующие меня бумаги. Такая перспектива меня угнетала. Особенно после того, как обнаружил пропажу диктофона. Запись при определенных обстоятельствах может быть использована и против меня.

–Ма-йор-р!, – из недр дежурной части послышались ослабленный перегородкой истеричный крик и глухие настойчивые удары в металлическую дверь. Наверное, предположил я, кто-то беснуется в комнате для задержанных граждан, бомжей, называемой для краткости обезьянником. В таких комнатах при дежурных частях содержатся до выяснения обстоятельств и оформления документов, протоколов доставляемые экипажами патрульно-постовой службы правонарушители. Нередко они фотографируют и снимают отпечатки пальцев для картотеки, пополняя банк данных дактилоскопии.

Знание некоторых полицейских секретов позволяло мне сохранять уверенность. Снежана выглядела несколько подавленно и растерянно. Она стояла у зарешеченного окна, полагаясь на судьбу и на милость суровых блюстителей. Молодая и красивая. Черт ее дернул связаться с насильниками. Чужая душа – потемки. Может, ее кто– то в юности совратил, надругался, ведь с этого все и начинается. Каждый зарабатывает, как может. Я ей не судья.

Чтобы как-то подбодрить, улыбнулся, и она ответила доверчивой улыбкой. Расслабилась, словно стряхнула с себя оцепенение. Важно, чтобы она быстрее адаптировалась в этой казенной обстановке и не ведала страха. Ведь самое большее, что ей угрожает, так это штраф и постановка на учет по подозрению в проституции. А вот факт торговли телом, чтобы были основания для возбуждения уголовного дела по статье 241 УК, требует доказательства. Одного эпизода мало. По глупости ни за что, ни про что влипла, да и мне не просто будет выпутаться.

Капитан Михно, оставив нас на попечение старшины, исчез где-то в недрах здания. Может, консультируется. Намеренно не торопится, доводит нас до кондиции, до панического состояния. Только напрасны старания, Ларцева, похоже, освоилась.

– Вра-ча-а, доктора! – опять донесся визгливый голос и дребезжащий стук. Майор направил помощника разобраться, в чем дело. Вскоре сержант, рыжеусый парень, в щегольски надвинутой на лоб фуражке с красным околышем и кокардой возвратился и доложил майору. Переговорное устройство оказалось включенным, и я услышал разговор.

–Этот хмырь, токсикоман, которого привезли с дискотеки, вскрыл себе вены лезвием, – сообщил сержант. – Под каблуком туфли, зараза, прятал. Все стены кровью вымазал.

– Ничего, завтра заставим забелить, – спокойно произнес майор. Наверное, в его практике это был не первый случай.

<1 2 3 4 5 >

На страницу:

Перейти

4 из 5