Добро и зло. Сборник рассказов

– Что значит нормально? Вы понимаете, что после такой операции надо лежать, беречь силы, а не бегать по больнице, – продолжая напускать на себя суровую строгость, всё громче говорил Вениамин Евстафьевич, не понимая, как этой женщине удалось подняться с постели, в его многолетней практике ничего подобного не было. Восстановительный период при подобных операциях протекал очень тяжело, даже при намного более мелких, а здесь сложнейшая операция, да ещё пациентка – фанатичка, без крови и всё тут, хоть застрелись? – Не пойму! – думал про себя недоумевающий врач.

Он опять вспомнил день операции, и как долго уговаривал непоколебимую пациентку согласится на переливание крови, даже, когда дал расписаться в заявлении об отказе, всегда предельно сдержанный, раздражённо сказал:

– Вы хоть понимаете, что сейчас подписываете себе смертный приговор?

– Я всё прекрасно понимаю, Вениамин Евстафьевич, – спокойно сказала Надежда, так звали эту странную больную, и уверенно расписалась в предложенных бумагах, – А ещё я понимаю, дорогой доктор, что если я соглашусь на Ваши условия, то обижу своего Бога, ведь в Библии чёрным по белому написано: «воздерживайтесь от крови»

– Так и воздерживайтесь, я ведь не пить её Вам предлагаю, а жизнь Вашу спасать, – продолжая нервничать, не унимался обеспокоенный врач.

– А если бы Вы мне сказали воздерживаться от алкоголя, а я его в вену стала вводить, как бы Вы к этому отнеслись? – неожиданно перешла в наступление Надежда.

– Причём здесь алкоголь? Я Вам о серьёзных вещах, а Вы мне басенки рассказываете.

– Просто хочу, чтобы Вы поняли, что Бог испытывает, когда его не слушаются, вот смотрите! – и она протянула удивлённому Вениамину Евстафьевичу раскрытую Библию и зачитала указав пальцем нужное место, – «Святому духу и нам угодно не возлагать на вас дополнительного бремени сверх того, что необходимо: воздерживаться от пожертвованного идолам, от крови, от удавленного и от блуда. Если вы будете тщательно хранить себя от этого, то будете успешны. Доброго вам здоровья!» Чем не докторское предписание? Поэтому, дорогой доктор, лучше я умру на операции, чем идти против рекомендаций Бога. Я знаю, что Вы хороший врач, но, пожалуйста, не обижайтесь, тот, кто нас создал, самый лучший!

Этот разговор сейчас отчётливо всплыл в памяти взволнованного доктора. Те же целеустремлённые глаза, та же уверенная речь и ощущение непоколебимой веры, вызывающее искреннее уважение и небольшую зависть, что  у самого её явно не достаёт.

– Ладно, идите, госпожа Сивкова, после обхода поговорим, я же знаю, что с Вами спорить, себе дороже обойдётся, – и он по доброму улыбнулся, провожая взглядом сияющую от счастья пациентку.

Добрый самаритянин

«На это сказал Иисус: некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым. По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился и, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем» (Евангелие от Луки 10:30-34)

Отец Герман (в миру – Георгий Иванович Кондратьев) тридцати двух лет от роду, после окончания семинарии получил приход в одном из крупных сёл Энской области. В селе стоял старый заброшенный храм, успевший послужить центром антирелигиозной пропаганды в советские времена, когда из культового здания был переделан в культурное, хотя культурой здесь, чаще всего, и не пахло: неприличные танцы, матерные частушки, пьяные драки и прочая экзотика клубной жизни. Не одна лекция была прочитана в намоленом месте о тлетворном влиянии веры в Бога на умы советских граждан. СССР канул в лета, а с ним и антирелигиозная пропаганда, вокруг вдруг вспомнили, что они оказывается почти все крещённые или обрезанные, так клуб опять стал храмом.

Здание досталось молодому иеромонаху в плачевном состоянии, но он не унывал и с Божьей помощью взялся за святое дело, к тому же оплата скромного труда служителя культа позволила купить мощный внедорожник японского производства и обставить однокомнатную келью в девятиэтажке ближайшего городка по последнему аскетическому образцу: мягкий уголок, обшитый светло-коричневой кожей, плазменный домашний кинотеатр, компьютер, кухонный гарнитур из карельской берёзы и прочие нужные мелочи для нелёгкого труда священнослужителя.

Всё бы ничего, только вот с соседом по площадке отцу Герману не повезло. В квартире напротив жил отпетый безбожник – Сидорян Владимир: молодой человек, лет тридцати, непонятной национальности и профессии; самое страшное – он был то ли сатанист, то ли мазохист; ходил в чёрных кожаных брюках и такой же жилетке, часто одеваемой на голое тело, исколотое омерзительными татуировками бесстыжих женщин и чертей; на его могучей шее висела массивная серебряная цепь с огромным крестом и черепом; косматая чёрная борода пугала своей лохматостью, а на голове была завязана бандана из чёрной узорчатой ткани; тёмные очки всегда скрывали глаза этого сущего демона во плоти. Он любил ездить вечерами на мотоцикле. Его железный монстр ревел, как раненый зверь под окнами священника и не давал помолиться перед сном.

– Почём опиум для народа, сосед? – встречая на площадке отца Германа, весело спрашивал Вован (так он представился при первой встрече) и протягивал огромную лапищу с татуировкой весёлого Роджера на внешней стороне и латунной цепью вместо браслета на запястье.

«Чтоб тебя Господь покарал!» – думал иеромонах, а в слух говорил:

– Здравствуй, сын мой!

В то памятное утро они также поприветствовали друг друга и направились к гаражам (по иронии судьбы и здесь они были соседями). Отец Герман молча шёл всю дорогу, а Вован рассказывал пошлые анекдоты, и сам же громко хохотал над ними, несколько раз повторяя ключевые фразы. Зайдя в гараж, он выкатил огромный чёрный мотоцикл с коляской, в котором только специалист мог угадать обычный «Урал» (каких только наворотов и модернизаций здесь не было!), сел верхом и повернул ключ зажигания.

Громкий рёв заведённого мотоцикла заставил ещё раз отца Германа попросить Господа: пристроить соседа куда-нибудь в Ад или Рай, только подальше от этого грешного мира. Когда Вован наконец-то умчался, помахав на прощание рукой, священник, облегчённо вздохнув, завёл свой Ленд Крузер и неслышно выехал из гаража.

До села было километров пять, не больше, поэтому, включив радио Шансон и забыв о неприятном соседе, отец Герман думал о предстоящем дне: надо было провести службу, проверить счета, как идёт ремонт храма, ещё …

Вдруг обогнавшая его красная иномарка резко затормозила, но – поздно, …старик переходивший дорогу взлетел вверх и упал далеко впереди машины, прокатившись несколько метров по асфальту, он замер в неестественной позе. Иномарка остановилась, но через мгновение сорвалась с места и быстро скрылась за поворотом. Отец Герман, чудом не столкнувшийся с нею, в ужасе смотрел на дорогу и на лежащего старика: «Надо помочь человеку, – мелькнула мысль в голове. – Ему уже не поможешь, только время потеряю, а меня живые люди ждут. Помолюсь за упокой души его, а Господь позаботится». Последний довод победил, он надавил на газ и скрылся за тем же поворотом.

Вован уже подъезжал к селу, где у него была назначена встреча с заказчиком (он работал сантехником, многие в селе благоустраивали свои дома городскими удобствами, поэтому частенько приходилось выезжать на срочные вызовы), когда вспомнил, что забыл сумку с инструментами в гараже. Лихо повернув Жеребца, как он окрестил свой мотоцикл, Вован помчался в обратном направлении. Навстречу пронеслась красная Мазда, а за нею чёрный внедорожник соседа. Посигналив батюшке и весело помахав рукой, Вован повернул в сторону города.

Лежащий на асфальте человек чуть не попал под колёса мотоцикла. Испугавшийся мотоциклист резко затормозил, спрыгнул с сиденья и подбежал к старику. Тот ещё был жив и негромко постанывал, правая рука была сильно вывернута, вокруг головы расплылась лужа крови.

Байкер со стажем быстро сообразил, что у деда открытый перелом и сильный ушиб головы, он сбежал к лесопосадке и выломал мощную прямую ветку, вернулся назад, приложил к руке и привязал её, порвав любимую бандану на узкие полоски. Потом достал аптечку и перевязал рану на голове старика, усадил его в люльку и завёл мотоцикл.

Через двадцать минут в приёмном покое городской больницы дежурный врач: молодой парень, лет двадцати пяти, видимо недавно закончивший институт, нехотя осматривал привезённого старика.

– А полюс у него хоть есть? – спросил он Вована.

– Какой полюс, док, ты, что с дуба рухнул, я его на трассе нашёл в луже крови.

– Так, а что же Вы полицию не вызвали?

– Какая полиция? Дед загнулся бы, пока они приехали, да и вы тоже.

– Он Ваш родственник, что так переживаете за него, или знакомый?

– Он человек и я его первый раз вижу. А, если ты, Айболит недоделанный, его сейчас же не начнёшь лечить, я тебя в реанимацию отправлю, – грубо рявкнул Вован, дав понять, что он не шутит.

– Не хамите, гражданин, – испугался врач и стал более тщательно осматривать пострадавшего.

Через час молодой врач вышел в коридор приёмного отделения, устало снял с лица повязку, вытер ею пот со лба и бросил в урну. Вован быстро подошёл к нему и вопросительно посмотрел.

– Будет жить твой старичок, ещё пару часов и умер бы от потери крови. Вы молодец, он Вам жизнью обязан.

– Зашибись! Бывай здоров, док! – Вован хлопнул по руке врача и, надев шлем, выбежал из больницы – надо было ещё к заказчику успеть и в гараж за инструментом.

А отец Герман тем временем, уставший после службы, снял облачение и вдруг вспомнил, что забыл одно важное дело. Он вернулся к алтарю, подошёл к образам с тоненькой свечкой в руке,  зажёг её и зашептал на распев:

– Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежди живота вечнаго преставльшагося раба Твоего, брата нашего погибшего ныне на дороге, яко Благ и Человеколюбец, отпущаяй грехи и потребляяй неправды, ослаби, остави и прости вся вольная его согрешения и невольная, избави его вечныя муки и огня геенскаго, и даруй ему причастие и наслаждение вечных Твоих благих, уготованных любящым Тя… …и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Праздник

«Итак, едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию.» (Первое послание к Коринфянам 10:31)

После торжественных слов Вероники Александровны с тёплыми поздравлениями именинников, класс наполнился весёлой суетой и разноголосым звонким шумом. Мамы виновников торжества разносили по столам аппетитные пироги и кексы, спеша угостить первоклашек своими кулинарными шедеврами за время большой перемены, папа Воробьёва Коли включил магнитофон с песней крокодила Гены.

Вера, мама Игнатова Костика, молодая женщина в красивом модном брючном костюме заметила одиноко стоявшего в сторонке от других ребят Лёшу Костина, маленького пухленького мальчишку с волнистым чубчиком. Он грустно смотрел на происходящее, и когда Вера пригласила его к столу, вежливо отказался.

– Не трогай его, Вер, он всё равно не пойдёт, – сказала подбежавшая подруга Веры, крашенная блондинка лет двадцати пяти, мама Игнатовой Кати, отведя находящуюся в недоумении женщину от скучающего мальчика, шёпотом добавила, – у него родители Свидетели Иеговы и запрещают бедному ребёнку отмечать дни рождения.

– Но это же полное безобразие! – возмутилась Вера, – Надо поговорить с ними, кто дал им право лишать ребёнка радости?

– Так в чём же дело, его мама вахтёршей здесь работает, спустись вниз, я видела она сегодня, как раз дежурит. Только бесполезно это, лишь на грубость нарвёшься.

Вера решительно направилась к гардеробу. Подходя к намеченной цели, она сразу заметила привлекательную весёлую женщину лет тридцати в синем форменном халате. Её искренняя улыбка никак не сочеталась с нарисованным в сознании Веры образом злобной сектантки лишающей маленького сына всех радостей жизни.

– Здравствуйте! Вы мама Алёши Костина?

– Да. А что случилось? – улыбка сразу исчезла с красивого лица, и неподдельное чувство тревоги отразилось в больших карих глазах.

– Нет, не беспокойтесь, с ним всё в порядке, просто меня возмущает то, что Вы запрещаете ребёнку участвовать в празднике, – решительно произнесла Вера заранее заготовленную фразу, – я считаю, что это несправедливо лишать ребёнка радости из за своих религиозных предрассудков.

– Очень приятно, что Вы так беспокоитесь о моём сыне. Это говорит о Вас многое. Но видимо, никакие мои слова не убедят вас, что Лёша не чувствует себя обделённым.

– Конечно, я же вижу, как ему грустно, когда все кругом веселятся.

– Тогда не стесняйтесь и сами спросите Алёшку, как он к этому относится, – по доброму сказала Лёшина мама и её лицо вновь озарила заразительная улыбка.

Вера вернулась в класс и подошла к продолжавшему скучать в сторонке малышу.

– Ты очевидно расстроен из за того, что тебе не разрешают участвовать в таких прекрасных праздниках?

Лёша посмотрел снизу вверх большущими удивлёнными глазами на странную тётю и по ребячески восторженно произнес:

– Вы думаете, что десять минут, несколько кексов и песня – это и есть праздник? Приходите к нам домой, и увидите, что такое настоящий праздник!

Прыгун

«…из-за роста беззакония во многих охладеет любовь» (Матфея 24:12 ПНМ)

Николай Дмитриевич Васильков, поджарый старичок в затёртом сером пальто и вязаной шапочке с эмблемой ЦСКА, неспешно закрыл газетный киоск, проверил надёжность замков, слегка их подёргав, потом присел на скамейку и глубоко вздохнул. Было как-то не по себе, сердце покалывало, то ли на погоду, то ли из-за той сварливой покупательницы, которая возмущалась, что цена на её любимый журнал выросла почти вдвое.

Первый морозец, хрустевший под ногами замусоленным снегом, щипал крючковатый нос и впалые, морщинистые щёки. Редкие снежинки, словно тополиный пух, кружили над головой и не спешили опускаться на землю.

– Что-то подустал я сегодня, – пробормотал киоскёр, тяжело поднимаясь с холодной скамейки.

Ещё раз взглянув на рабочее место, Николай Дмитриевич, слегка прихрамывая, медленно побрёл к остановке трамвая по заиндевелой аллее. Оголённые ветки деревьев поскрипывали на ветру, мороз пробирался под одежду, сковывая тело ледяными объятиями. Взъерошенные воробьи, крикливо гомоня, что-то делили возле бетонной урны. Рыжий кот спрятался за скамейкой, высматривая ближайшего из них, явно рассчитывая на сытный ужин.

– Прыгун! – услышал Васильков хриплый голос из глубины парка, – Давай к нам, третьим будешь.

Метрах в ста от себя киоскер увидел толстого мужика с обвислым животом, выглядывающим из расстегнутой куртки неопределённого цвета. Тот махал рукой, показывая бутылку с темным содержимым внутри и цветастой наклейкой снаружи. Это был местный завсегдатай, по кличке Мордатый. Парк, по сути, был домом этого толстяка, так как другого у него не имелось. Мордатый стоял возле столика на детской площадке, рядом с плюгавым дедком в фетровой шляпе, нелепо смотрящейся на нём в морозный вечер.  Николай Дмитриевич часто выпивал с добродушным толстяком, приглашая его погреться в киоск, но сейчас пить совсем не хотелось, поэтому, покачав головой, Васильков двинулся дальше в сторону остановки.

– Кто это? – спросил плюгавый, стуча зубами от холода.

– Кореш мой, здесь в киоске газетами торгует, – прохрипел Мордатый и налил вино в пластиковый стаканчик.

– А чё ты его Прыгуном назвал?

– Погоняло у него такое. Говорят, раньше в воду прыгал – спортом занимался.

– А-а-а… Будь здоров! – пискнул плюгавый и выпил из протянутой посудины темно-красную жидкость.

Тем временем Николай Дмитриевич повернул к выходу из парка. До остановки осталось пройти несколько шагов, дождаться трамвай и через полчаса – дома. Мороз заставлял всё сильнее кутаться в потрёпанное пальто, но согреться не получалось. Вдруг в глазах всё потемнело, в груди что-то сильно запекло, посеревшее небо взметнулось вверх на острые кончики тополей и всё исчезло.

– Смотри, как нализался, на ногах не стоит, – тыча пальцем в падающего Василькова, сказал высокий парень в дорогом полушубке своей размалёванной подруге, закутавшейся с песцовую шубу.

– Фу, Мирчик, тебе какое дело до этих пьянчужек! Пойдём быстрее! Я вся замёрзла.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.