Долгий год

Александр Виноградов

Долгий год

© Виноградов А.В., 2017

© Дружинина Н., 2017

* * *

Светлой памяти Кокура…

Осень

«Я живу между зимним и летним дождем…»

Я живу между зимним и летним дождем.Ближе к лету всегда я теплее.Ну, а зимний отрезок холодным лучомМои руки ведет к онеменью.Я от лета беру теплых листьев туман,Холод утра и запахи ночи.Я в зиме нахожу поразительный план:Чем теплее, тем, значит, короче.Я цвету, зацветаю и снова цвету,Я скольжу, пропадаю в дороге.И средь блеска отчаянья где-то в снегуНахожу тополиные клоки.Я кружусь и кружусь посредине тепла,И никто мое имя не спросит.Ты подумала то, что я, верно, весна?Ты ошиблась: я – желтая осень.

«Я не слышал последних, решительных фраз…»

Я не слышал последних, решительных фраз,Я позволил себе чуть отвлечься.Говоришь слишком тихо, что даже сейчасМне так слышно твою бесконечность.Я не видел последних удачливых поз,Хотя так бы хотел их поделать.Я не в силах уйти от того, что замёрзВ недостатках своих и манерах.Я, конечно, не тот, кто так нужен тебе,Но рядом с тобою питаюсь.Я чуть раньше уйду босиком, вдалекеЛишь высокою тенью останусь.Ты ко мне привыкай в чёрно-белых тонах,Мы все краски оставим у лета.Я не знаю в минутах ли, цифрах, годах —Я не помню последнего света.Говоришь слишком тихо, а стало бы ночь.Пробегающий шелест по коже.До свиданья, любовь! Кто-то видел «помочь»,Я же видел последние слёзы.

Цвет неба

Герасименко Сергею

Цвет неба имеет значенье,Если небо над другом плывет…И у птицы пернатое рвенье —Начинать к нему легкий полет.Её взмахи имеют значенье,Если другу помогут дышать,Прошептать свое ласково пенье,Серебристой листвы отыскать.Их равнины имеют значенье,Если другу приятно на вид,Продолжая собою цветеньеЮных стеблем, крепнувших ив.Их пыльца и их сок разлетятся,Словно краскою, в воздух пойдут,Онемеют, сожгут, испарятсяИ цвет неба собой создадут.И он будет Твоим вдохновеньем,Что у сердца, пылая, молчит.Цвет халата имеет значенье,Если белый не только на вид.

«Я ставлю прочерк своим мыслям…»

Я ставлю прочерк своим мыслямВ осенней теплой тишине.Я снова прячусь в этих листьях,На желто-алой наготе.И нет сомненья в том, что небоСвирепей нашей доброты,Но только, знаешь, нужно время,Чтоб позабыть глаза твои.

Тебе

Да будет смят желавший смертиВ кольце бегущего метро!Да будет сжит вставлявший жестиВ твоё далёкое окно!Да будет стёрт рисунок страха!Туманы лёгкие в вине…Твоим лицом – на сердце плаха,Моей рукой – в твоей руке…

«Я смотрю на огни неземных фонарей…»

Я смотрю на огни неземных фонарейВдоль протянутой дальше дороги,Как печальным узором небесных аллейОни красят уставшие ноги.Но слетевший листок заплетается в мыс —Между волос твоих над плечами.Опустевшие ветки кидают каприз,По холодному воздуху тают.Ты спешила к нему. Он живет далеко.Как дыхание сводят полеты…Словно дым сигарет, просто здесь не тепло,И не ловят, наверное, соты.Даже в мыслях зимы я не смог прочитать,Кем ты будешь сегодня на вечер.Я смотрю на огни и пытаюсь понять:Для чего я зажег эти свечи?..

«Развяжи мне глаза – я устал в темноте…»

Развяжи мне глаза – я устал в темнотеОщущать, но не видеть свой дым.И как странно бывает порой в пустотеРазговаривать шепотом с ним.А куда я пришел? И чего я искал?Ты ответь мне, туманность огня!Но потом… Подожди… Я сегодня устал…Лучше вновь завяжи мне глаза…

«Я режу стебель розы косо…»

Я режу стебель розы косо,Чтоб сохранить ее тебе.Уже листвы ее иссохлаТак и не выросшая тень.И все движения мои —По капле смены к водопаду,Она расценит как своиПопытки выпить эту влагу.И станет снова оживать,Хотя уже другим цветеньем,Но все же в новом амплуаНе избежать ей опаденья.А до того я буду ждать,Пока твоя святая кожаУ губ прикроет эту гладь,Вдыхая немощную дозу.

«Она не спит. Ей стало хуже…»

Она не спит. Ей стало хуже.Уже на память раздают…Наверняка и он простуженИ где-то кашляет в раю.Пьянящий дождь, сухой и сладкий,Теряет градус на лице.Он не укроется в палатке.Она не спрячется во сне.Её лицо накрыто маской.Дымят зажженные в окне…Он пробирается украдкойК её покою на земле.Теперь не станут проноситься,А будут медленно идти.Такие радостные лицаНе говорят о темноте.Но в час суда над их любовьюМолчанье сменится игрой.Он пробежал сквозь преисподнююИ загорелся синевой.В её дыханье проникаетХолодный пепел его губ —Она сегодня умирает…Уже на память раздаютОткрытки, фото, лица. СвечиДымят зажженные в окне.Она не спит. Ей стало легчеОт синевы на темноте.

«Нежная девочка, ласковый мальчик…»

Нежная девочка, ласковый мальчикГде-то ходили по разным следам,Разно держали с водою стаканчик,Разно его подносили к губам.Страстно любили своих ухажеров,Пьяных красавиц, забывших себя, —Нежно вели их за звуками стонов,Ласково плыли в углах живота.Только не знали они, что бывает,То, что присутствует в голосе свет,То, что глаза, несомненно, скрываютВнятную боль, подтянувшую плед,Где-то к коленям своим, к подбородку;Спрятавшись, скрывшись…– Да что же со мной?!Руку спускала – молила украдкой.Смазывал стекла холодной водой.Всё на земле ведь имеет подсказку.Выдох внимает незыблемый вдох.Нежная девочка тронула ласку,Ласковый мальчик от нежности сдох!

«Нежнее сомненья о точности чувства…»

Нежнее сомненья о точности чувства,Красивей огня онемевшей свечиКачалась зима – задымлённая люстраВ осенней и жаркой ночи.И листья стелили ковры у подножья.Я видел: они вдохновлялись тобой.Как только касались холодного ложа,Парили опять над землёй.И, вновь долетая до веток деревьев,Садились туда на чуть-чуть отдохнуть,Но вдруг замерзали в цветные мгновенья —Их небо старалось вернуть.В тебе я нашёл и своё вдохновеньеИ выразил это в любви.О точности чувства нежнее сомненье,Красивей огня у свечи…

«Мне приснятся твои поцелуи…»

Мне приснятся твои поцелуиСамых нежных и ласковых губ.И по шее небрежно подуетИми созданный ветер до рук.И меня, словно голую птицу,Опереньем накрыли опять,И сказали, что можно кружиться,Сквозь небесные вихри летать.Мне приснятся твои поцелуи.Эта ночь и для них поднялась,Словно кто-то на сердце рисуетЭтот день, когда ты родилась.

Крона

Смотря на след, что летом был,Мы, оглянувшись, скажем:– Когда еще так Бог любил?И крона нам подскажетСвоими каплями судьбы,Как линия от света,Идут к земле ее дожди,Не помня это лето.Шаги по лужам отведутВсе взгляды на звезду.Из листьев желто-алый прудРазлегся поутру.Ступают тихо, вся листваИ даже капли сверху,Осенним вальсом шелестя,Проходят эту веху.Когда в зонтах прохожих нетРисунков и цветов,А черный купол под отвесТерзает их и бьет.Лишь мы с тобой из сотен звездОсеннего циклонаНайдем одну, чтоб небосводКраснел, как эта крона.

«И даже нежное лицо…»

И даже нежное лицо,Когда, наверное, ты спишь,Осенним шепотом в окноНеслышно с рамы пробежит.Есть на земле смелее бег,Не с края пропасти вперед,Украсив чуткости ответ:У края губ разрезать ледИ побежать к такой войне,Чтобы хотелось воевать,Чтобы подумать о ТебеИ вдруг об этом не узнать.Но не удастся скрыть глазаРукой, предметами, закрыв,Они нелепые всегда,Стремятся взгляды повторить.И оттого, дыша быстрей,Как над дыханьем бега власть,Застыну в пропасти твоей,Так не сумев туда упасть.И даже нежное лицо,Когда, наверное, ты спишь…Увидев, как беру пальто,Ты улыбнешься и простишь…

Зима

Если Ты меня слышишь, прости!Я не смог оставаться с Тобой!..Нежный шорох упавшей листвыНе глуши у себя под ногой.Не заставь улетающих вверхЗаболеть и не тронуться в путь,Белых клавиш их перьев не режь,Не сдави их пернатую суть!И, взглянув в облака, не кричи,Что асфальт таким ноющим стал:У природы глухие ключиОт дверей в недостроенный храм.И не плачь, на скамейке склонясь…Ты, наверно, забыла зайти,Перепутав осеннюю грязьС целомудренной пеной зимы.Если ты меня слышишь, прости!Я не буду отныне с Тобой…Я привык оставаться один,Даже если ты рядом со мной…

«За плиткой спрятана стена…»

За плиткой спрятана стена…Холодной ванны пол.И мокрый след на зеркалахРукою наведён.Но в музыкальности водыЗадумана печаль,Осталось только растворитьНемого тела дань.И ты в движении стоишь,Не в силах осознать,Что этот временный мотивТобой намерен стать.

«Если листья упали от ветра…»

Если листья упали от ветраИ застыли немыми в глазах,Затаились и тут же мгновенноОказались в твоих волосах…Если листья в плечах окуналисьИ заснули на этих плечах,Затаились, но тут же распались,Чтоб в твоих оказаться руках…Если листья на пальцах лежали,Если трогали пальцы твои,Затаились и тут же упали,Свой покой обретя у земли…Если ты меня любишь, послушай!Я от ветра упал по весне,Затаился и стал непослушен,Потому что я падал к тебе.

Волчица

В лесу под кустами, у старого дуба,Что к северу смотрит который уж век,Увидела мать онемевшие зубыИ красную грудь – натворил человек.И мягкое, малое, нежное телоГлотало последние капли росы,Дышало так яро и часто, несмело —Так больно кровавою пеной груди.И лапки тряслись, и рычал он так нежно,Как будто у мамы спросил: почемуЕму вдруг так больно? По-детски, небрежноПрижаться хотел к волосам и соску.Она подошла, он схватил её больно —Заглатывал все; по-другому кормить…И лопались слезы молочного сока,Собой орошая свирепую жизнь…И он нежно взглянул на дрожащую мать…– Спаси… (захлебнулся)… бо… (лужа)…А она, вмиг завоя, зубами впиласьВ кору долговечного дуба.И слезы волчицы лились и лилисьПод корни и розовый клевер.Теперь старый дуб нагибается вниз —Не смотрит он больше на север.

Поэт

Он кидается стаями новых оков,Ударяя по радуге мест.Потной ручкой рисует он окрики слов,Возвышая живой анапест.Щеки вянут от слез: то, что пишет рука,Заставляет пронзительно плакать.Опуская свой взгляд, закрывает глазаИ роняет хранителя знаков.Эти сны – те, что дарят ему не всегдаКровь из носа, стальную икоту.Его тайны открыты на этих листах…Темный стол и вчерашнее кофе.Он проснется и крикнет: «Фиеста! ОгнюЭтой лампе далекого света».И немало стихов посвятил он ему,Но душа все еще не согрета.Все еще что-то ищет по темным холмамИ сражается с болью у птицы.Все еще отдается крылатым стихамДля полета на этих страницах.

«Куда зовет растаявший губами…»

Куда зовет растаявший губамиОсоки нежный стебель без листа?Кого творит своими голосами,Укрыв ладонь холодными плечами —Равниной осени, да в эти холода?..

«Нашедшим крылья для полета…»

Нашедшим крылья для полетаВсегда труднее выбирать:Ходить в росе, в асфальте нёба,Или беспечно улетать?Дарить улыбку, память, слезы…Сгорать, для верности дыша?Или среди обмякших, в воздух —Упасть на перья-облака?Кого представили… забыли.Но прикасаясь и терпя,Движеньем шелест обводилиЗабытый шелест октября.Но в танце листьев улиц паркаОна осталась танцевать.Дождем, росою мылась лавка,Зонтами клена не спаслась.И покрывались лужи в листья…Нашедшей крылья, чтоб летать,Шептали легкие молитвыИ продолжали танцевать.

Следы

Последний след, а дальше только мореВодою гладит мокрые пески.Ты удержалась бедностью во флореНа гребне вечной немощной волны.Как Ты любила видеть эти волны!Как Ты страдала, если горизонтТвердил о том, что тихо и спокойно…В последний раз Ты чувствовала шторм,Когда ни чаек, знаков, ни предвестий,Когда пустынным видела Ты пляж,В зрачках картины не было чудесней —То был рисунок, солнечный муляж.Среди причин и нежности теченья,Как будто берег чувствовал и жил,Ты улыбнешься яркости виденья:В воде и свете двигался дельфин.И Ты шагнула дальше, приближаясь,Уже в песке коленки от воды,Прикосновеньем к телу, извиваясь,На дне увидел он Твои следы.И подхватил Тебя своим дыханьем,И вдруг волна ударила в глаза…Как Ты любила это наказанье —В последний раз Ты видела меня.

Удержи

Мной вновь утрачен день в часах без хода,У края рамы и окна.Я вновь скольжу неспешным ходомЧерез промежности окна.Я представляю то движеньеИ хохот веток по пути,Но я стою, ведь есть сомненье,Чье имя знаешь только Ты.Я вижу все локоны лета,Незащищенность от любви.Но как же нежно тронут пледомЕще не конченой зимы.Но Ты даешь мне право действий —В проемах окон есть ключиИ в их плаценте ржавы жести…Но что-то держит… это Ты.Ты слов не скажешь, будешь режеСмотреть на то, как зреет страх.И взгляд заманит и удержит,Забьется ход в немых часах.

«Невесело… Прости мне грусть…»

Невесело… Прости мне грусть —Моё ненастроенье.Мои глаза хотят уснутьИ видеть сновиденья,В которых, может быть, и яВ цвета обвязан буду,И сила рьяного огняМне запретит простуды,В которых ты меня найдешьСовсем другим, в улыбке,Тихонько, нежно поведешьСвоей рукой ширинкуНо сны всегда не по весне,Они когда-то в осень.Лишь в черно-белой полосеЯ отдыхаю ночью.Моя печаль мне не скулит,Не трется у порога,Но просто что-то там дрожит,Совсем чуть-чуть и много.

«У нас дожди. Проснулись сновидения…»

У нас дожди. Проснулись сновиденияВодохранилищ полных в небесахИ по оранжевой большой оранжерееПолились сны и слезы. На губахНе разобрать что с неба, что с ресницы —Уже не вспомнить, где они сошлись.Ты заставляешь дождь остановиться,Как только плакать можешь прекратить.Не говори, Ты лучше улыбайся —В окне погоду можно рисовать!..У нас дожди, прошедшие как вальсом,На «раз-два-три» упавшие в кровать.

«Кленовая желтая лента…»

Кленовая желтая лентаСплела под скамейками нить,Ручьями оранжевой лейки,Парковочный выведя риф.Эстрада не мокнет корою,Но утром росою дрожитИ в воздухе пахнет зимою,Прохладный немеет мотив.И в сроках такой переменыВо время осенней весныТы спрятала наши метели —Величие юной мечты.И часто распущенный волосСплетается желтой рекой,Кленовой, отчаянной позойОн движется рядом со мной…Не может смотреть и не смотрит —Глаза видят тоже внутри!И только моменты по кожеРождают осенний мотив…

«Ясна причина темноты…»

Ясна причина темноты:Нет света над водойИ долгих линий валуныВидны едва Тобой.Закрыты в ящики под ключЛюбимые слова,И сок чернил не льется в луч —Не множится строка.И не горит тепло рукиТам, где гореть должно,И от того нет света в них,И оттого темно!Закончен долгий променадПо берегу реки,Ведь я, по сути, виноватВ причине темноты.

«Нет среди трав, растущих вверх…»

Нет среди трав, растущих вверх,Такой что трогает ресницы,И, докасаясь ягодицы,Уходит дрожью по ноге.Нет среди скошенной травыТакой, что станет колыбелью,Приятной, мятною постелью,Как утро солнечной зимы.У них не будет вдохновенья,В их жилах ранены росткиИ трав великое цветенье —У них давно без перспектив!

Косатка

Их точно хватит, чтобы дноИссохших впадин океанаЗаполнить сладостью обманаИ вечным счастьем до краев…Чтобы в их волнах навсегдаКосатка свыклась с ощущением,Что от ее сердцебиенияСильнее жмется у кита.Их точно хватит, чтобы росПоследних саженцев посланецВ краю, где не был этот танецВоспет до этого всерьез.И между засухой и днемОн будет жить теперь другимиГлазами вечными иными,Пока питается дождем.Их точно хватит, чтобы яТеперь в них верил по-другому…Непослушание закону,Незабываемость огня…Такое чувство, будто вмигГорят, и льются, и кидают,И дуют ветром, и ласкаютВ последней лампе мотыльки.Они-то точно будут здесь —Сок по щекам и размываться,Когда придет пора прощаться,Они не примут эту вестьИ впадин риф заполнят в дне,Размыв на берегах посадки —Не свыкнуть маленькой косатке,Что кит остался на песке…

«Ярки объятья…»

Ярки объятья,Прекрасны и скрыты,Есть только нежность движенья руки.Губ недрожанье, но дрожью налитых:– Ты же согласна со мною идти?..Как по вечернему летнему крикуЗвезд, что упали у пальцев Твоих.И дополняли собою молитву,Пахли губами, как белый налив.Сердце взорвалось – и стало немного,Стало теплее. Теплее в груди.Глаз Твоих звонких мне много и много…– Ты же согласна со мною идти?..Как по весеннему светлому зову,Кроны черкали из листьев плетей;Пали коврами, к признанью готовы:– Ты же ведь будешь женою моей?– Звезд всех сиянье у ног не заменят,Мягким коврам не понять глубины,Лишь бы Твое ощущение веятьИ целовать Твое сердце в груди…Кем бы ни быть мне, но раненой птицейЯ же сумею к Тебе долететь,Я, умирая, закончу молитвуИ Твои руки смогу отогреть.Ярки объятья,Прекрасны и скрыты,Есть только нежность движенья руки.Губ недрожанье, но дрожью налитых:– Да!..Я согласна с Тобою идти…

Осенние скидки

Заметный еле первый снегУже не мог держаться:Его несущий оберегПустил его смеяться.И он летел холодной тлёйОб руки и колени,Непонимающе простойИ первый в этом небе.Для октября любимый сын,Из парков разукрашка,В приоритете с золотымНа них сидит рубашка.И ей не думать привыкатьК соскобам этой пыли,Что норовят ее умятьИ отбелить отныне.Доразбери свои слова —Уж слишком больно мажут…Они к началу октябряЗашли на распродажу.

Анна

Я Тебя никогда не увижуВ бойком вихре закатных штормов,Потому что сумею предвидетьИх свирепых начала оков.И закрою ладонью от ветраКаждый звук и биенья моментТвоего неокрепшего сердца,Что под веяньем тянется в плен.Никогда им не дам прикоснутьсяСреди пальцев и кожи щеки!Я заснул и не смею проснуться,Потому что мне снишься лишь Ты!

«И осень зиме признается в любви…»

И осень зиме признается в любви…На голые ветки взирая,Зима, как ребенок, от счастья дрожит,Свой снег, как листву, предлагая.И тянутся руки осенней порыВ прохладное зимнее утро.Они не случайно друг друга нашли —Связало их вечное чувство.Какое ты счастье, подруга моя!И сердце твое, твои рукиУкутают вышивкой белого льнаДуши замерзающей звуки.И стану я небо о счастье молить,В ладони держа на огне, —Дыханье свое навсегда подарить,Как осень когда-то зиме…Публикация в газете«Утро вечера мудренее»от 8.12.2006 г. № 48(573)

Зима

Ангел

…дальше нежность, примеряяК своду глаз свою луну,Потихоньку засыпаетАнгел, бросивший иглу…И по венам тянет поза,Аж до мягкости пера,Как расплывчатость морозаТеребит его уста…Он твердит о том, как больноПотерять, кого не знал.Эту жизнь по лункам вольноОн без смысла разыграл.И согнувшись – холод давит —Век ресницы налиты,Кровью-соком высыхаютХлопья на краю плиты.Крылья порваны и смяты,Нет черты во взмахе рук.И по рёбрам от утратыЧерез грудь лишь слышен стук.«Только голос хрипло кинешь», —Ангел говорил слова:«Я люблю её! Ты слышишь?Я люблю!» И вдруг в глазаЯркий свет от Бога свышеРазлетел по небесам,По асфальту, плитам, крышамОн развеял всё, что знал…И, очнувшись, ангел бредил:«Хлопьев, порванных за снежность…»Её слёзы в Иудее.Ну а дальше? Дальше нежность…

«А ночи дарится печаль…»

А ночи дарится печальИ тишина порой.На губы спустится вуаль,На волосы фатойПриляжет, может, первый снег,Над августом смеясь.Я в тех глазах увижу грехИ покаянья часть.Я знаю: может, уже естьВ твоих сердцах любовь,Но в тишине нелепый смехМне сниться стал порой.

«Опять в глазах своя боязнь…»

Опять в глазах своя боязнь,Но страх – точнее слово.И я отдам ему ту дань,Что бьется сердцем снова,Что заставляет тело лечьОт холода на землю.И, согреваясь, ей напетьМотив всего скольженья…От высоты, как в первый раз,Когда глаза леталиДо ниши, сложенной в рассказ, —До повести упали.

Подойди

Подойди, подойди…Я увижу.Я тебе обо всем расскажу.Так склоняются кронами ивы,На ладонях рисуя листву.Прислоняясь к щеке и по шее,Словно дрожью пронзая сильней,Его губы дарили движенье:– Ты же будешь женою моей?Не смотри, не смотри…Это слезы.Это только немного дождя…Как в обмякших ростках у березы,На губах задержалась вода.Прикоснулись соленые крылья…Задрожав, задрожав, повела…Ветки нежной березы и ивыЗаплелись, как услышали: – Да!Подойди, подойди…Я увижу.Я тебе обо всем расскажу.Как же сладко бывает предвидеть,Я поэтому «горько» кричу!

«Сомкни во мне свои запястья…»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.