Полная версия
Дневник блондинки в активном поиске
– Да уже половина второго! – восклицает она и продолжает – А у вас там жарко?
– У нас тут холодно.
– Что серьёзно?
– Да. У меня такое чувство, что осень уже наступила.
– А ты на речке то этим летом хоть раз побывала?
– Нет.
– Ох, бедный ребёнок! Даже не искупалась ни разу! Не позагорала!
– А у меня и нет ни малейшего желания купаться в этих вонючих подмосковных лужах! – отвечаю я.
– Ох, ну ладно… А как у тебя вообще дела? Что нового?
– Ничего. Встречалась с одним мужиком с сайта знакомств…
– И что за мужик – хороший?
– Так себе.
– Сколько лет?
– Тридцать пять. Я не могу встречаться с ровесниками – меня тошнит от их пошлого рационализма! Единственная радость – в ресторане приличном поужинала, объелась своими любимыми суши.
– Ну, вот видишь – в ресторан сводил, значит, хороший мужик!
– О, Боже…
– Да чего тебе ещё надо?! Любви с первого взгляда?
– Нет, но хотя бы искорки, влечения, интереса… Ничего этого не возникло! И никогда не возникает. Судьбу не обманешь, искусственно – благодаря Интернету, притянув в свою жизнь человека, с которым иначе никогда не встретилась бы… Судьба поджидает нас там, где мы обычно бываем, а я нигде не бываю!
– Кстати, ты в центр занятости хотела сходить, – напоминает мама.
– Никак не заставлю себя.
– А надо бы!
– Знаю. Но я боюсь, что они предложат мне работу уборщицы или посудомойки, а я с отчаяния соглашусь! Сейчас очень жалею, что упустила шанс поработать в том ресторане на Рублёвке…
– А я тебе говорила…
– Ой, не начинай! – перебиваю я маму и с упрёком добавляю – Ты даже не поинтересовалась, как мой зуб!
– Да, а как твой зуб?
– Болит! Правда, не так сильно, как на прошлой неделе. Звонила в клинику, они сказали, что пломба стоит три тысячи пятьсот рублей, лечение каждого канала по тысяче плюс консультация, рентген… А у меня всего три тысячи остались и я надеялась на эти деньги до конца месяца дотянуть!
– А если просто вырвать его – это ведь коренной зуб?
– Да. Я и хотела вырвать его, но хирург сейчас в отпуске, и это тоже стоит не дёшево – от одной тысячи до двух с половиною. С меня наверняка две с половиною потребуют…
– Почему?
– Потому что с меня всегда и везде двойную цену спрашивают! – кричу я.
– Ладно – не нервничай. Что делать думаешь?
– С собой покончить. Задолбало всё.
– На работу устраивайся! – говорит мать назидательно. Мне хочется немедленно бросить трубку, но я отвечаю:
– Вот по поводу того, что я ни разу ещё этим летом не побывала на пляже, ты попыталась навязать мне чувство фрустрации своим ненужным сочувствием и нытьём, а на то, за что меня действительно следует пожалеть – тебе плевать! И после этого ты удивляешься, почему я не скучаю по тебе и раздражаюсь, если ты начинаешь слишком часто звонить?
Я жду, что она сейчас спросит, что такое “фрустрация”, но она, похоже, вообще меня не слушала.
– Я может, когда зарплату получу, смогу тебе пару тысяч прислать…
– Спасибо, – отвечаю я и, наверное, оттого, что мне становится совестно, интересуюсь, как у неё дела.
– Да нормально всё. На работе, ты знаешь, делать мне особенно нечего – вот жду, когда сеанс закончится и с тобой болтаю.
(Мама сейчас работает уборщицей в кинотеатре.)
– А как Дениска с Серёжкой? Не ссорятся?
(Дениска и Серёжка – это мои младшие братья. Денис – тридцати лет, бизнесмен и редкостный скупердяй. Сергей – двадцати пяти лет, свидетель Иеговы, проходит альтернативную службу во Владимире – работает осветителем в театре. Сейчас в отпуске.
P.S. – Наши отцы давно умерли.)
– Нет – даже удивительно, нормально общаются! У Серёжки в гостях братья и сёстры из этой его секты с утра до вечера сидят, он им на гитаре играет, песни поёт… Дениска начал с какой-то девочкой встречаться…
– Ой, я сейчас вспомнила, мне Серёжка, когда он у меня тут проездом был, такую забавную историю рассказал! Про четырёхлетнюю девочку – дочку его друзей, которая в него влюбилась. Он тебе рассказывал?
– А в Серёжку постоянно дети влюбляются – чувствуют, что он добрый.
– Но, меня поразило то, что она ему и в любви объяснялась, и целоваться лезла! Я у него спросила, может, её воспитали такой ласковой и она ко всем пристаёт? Нет, говорит, только ко мне. А один раз она его вообще за задницу укусила – он хотел уйти, а она его не отпускала – в ногу вцепилась, а потом укусила! Представляешь? Я в шоке! Вот, правда – любви все возрасты покорны!
Но, эта пикантная тема, развеселившая меня, не вызывает особого интереса у моей мамы. Как всегда, когда говорить больше не о чем, она начинает либо повторяться, либо пересказывать мне какое-нибудь идиотское ток-шоу, которое видела по телевизору, поэтому я говорю, что собираюсь сейчас пойти в магазин и мы прощаемся.
17 июля, пятница
На Москву обрушилась удушающая запахом гари жара.
В понедельник я обзвонила с дюжину ресторанов, которым требовалась хостес, во вторник сделала изысканный макияж, надела узкую чёрную юбку и красный, сильно декольтированный топик, и отправилась на собеседование. Но, не успев добраться до станции, я поняла, что допустила ошибку, надев босоножки на платформе с двенадцати сантиметровыми каблуками, купленными ещё в прошлом веке (в них я когда-то обивала пороги модельных агентств). Платформа снова в моде, а босоножки выглядели, как новенькие, но после того, как я прошла в них метров двести, они буквально распались прямо у меня на ногах! Поняв, что это дурной знак, я вернулась домой, отложив поиск работы до среды.
В среду, снова сделав изысканный макияж и надев те же юбку и топик, но другие босоножки, я вышла из дома. На этот раз решила не рисковать здоровьем и обувью, и потратиться на автобус, чтобы добраться до станции. И к счастью, благодаря этому узнала, что с недавних пор на ближайшей к моему дому остановке можно сесть на автобус, который за полчаса довезёт меня до метро ВДНХ! (А раньше мне приходилось полчаса топать до станции, чтобы сесть на маршрутку до Медведково!)
Первое заведение, которое я посетила, находилось на Пятницкой (я минут десять шла от метро под палящим солнцем, чуть не падая в обморок). Это оказался небольшой ресторан, где можно наспех перекусить дешёвыми суши и в котором нужно было работать шесть дней в неделю с двенадцати утра до двадцати двух вечера. Может я и согласилась бы на это, если б не встал вопрос обуви…
Поразительно! В шикарном Рублёвском ресторане-особняке никого не волновало, во что я обута, а в этой японской забегаловке потребовали от меня выходить на работу в закрытой тёмной обуви. В закрытой обуви в такую жару?! Чего ради люди усложняют жизнь себе и другим, выдумывая такие нелепые условия? Я осмотрела публику, собравшуюся в ресторане… Да я с ведром к мусоропроводу выхожу одетой более элегантно! Я отказалась работать в этом месте и отправилась на следующее собеседование.
Возле высотки на Баррикадной спросила дорогу у красивого, элегантного мужчины лет тридцати восьми (от него так и веяло деньгами и благополучием!) Он оторвался от телефонного разговора и искренне попытался помочь мне (как и все мужчины, у которых мне доводилось спрашивать дорогу этим летом), но я расстроилась из-за того, что он не воспользоваться случаем, чтобы познакомиться со мной (и никто из них не воспользовался).
Довольно быстро я нашла караоке-клуб, управляющий которого (легкомысленный блондинчик лет двадцати семи), вручил мне анкету прежде, чем я успела с ним поздороваться. Я заполнила анкету. Управляющий только взглянул на дату моего рождения и дальнейшим изучением моей анкеты утруждать себя не стал. Он попросил рассказать ему что-нибудь интересненькое (да, именно так и выразился). Я рассказала ему, что когда-то работала хостес в токийском караоке-клубе очень похожем на этот. Через пару минут он пообещал мне позвонить, а я постаралась сохранить лицо, скрыв разочарование, так как поняла, что никогда он не позвонит – он просто вежливо посылает меня.
Поэтому на следующий день я снова отправилась в Москву с драматически подведёнными чёрным карандашом глазами…
Выйдя из метро, я оказалась на улице с несколькими музеями, кажется, посвящёнными изобразительному искусству. Улица была залита солнечным светом и пустынна – даже машин не было. Я осмотрелась в растерянности, ища кого-нибудь, у кого можно спросить дорогу. Глядя на меня с лёгкой улыбкой, шёл мужчина, чей облик – не общим выражением лица, одеждой и манерой держать себя, выдавал в нём человека творческой профессии, оторванного от рутинной обыденности. “Наверное, художник или писатель” – подумала я и обратилась к нему за помощью. Он подсказал мне дорогу и восторженно выдохнул в след: “Вы – потрясающая!” (Если ты это заметил, что ж ты даже номер телефона у меня не попытался спросить? Я потрясающая и страшно одинокая!)
Ресторан произвёл на меня впечатление изысканным интерьером и мягкими кожаными диванами. Хостес, которая была очень любезной, молодой и обыкновенной, сообщила мне, что я немного опоздала и вакансия уже закрыта (а ведь я договаривалась о собеседовании накануне вечером!)
Прежде чем вернуться домой, я остановилась передохнуть на мосту возле Храма Христа Спасителя, глядя на Москву-реку и памятник Петру Первому. Если этот печально-ироничный роман когда-нибудь экранизируют, у оператора может получиться красивая картинка! Но, я не чувствовала в тот момент красоту окружающую меня, я думала о том, что зря я вообще выползла из квартиры – этот мир того не стоит.
30 июля, четверг
Из-за переноса линии (понятия не имею, что это значит) пропал Интернет, поэтому всю неделю я провела ничего не делая… Мне было не легко, но я справилась! Потом взяла себя в руки и отправилась в Центр Занятости.
Приехав туда к половине четвёртого, я была очень удивлена, застав довольно большую очередь. В тот день мне не удалось попасть на приём, поэтому я заявилась туда на следующий – с утра по раньше. Передо мной было только два человека – в ожидании пришлось провести всего час.
Я разговорилась с девушкой, которая безуспешно искала работу вот уже три месяца. Она поведала мне о подробностях этой процедуры.
Консультант Центра Занятости предлагает несколько вариантов работы, если тебя не берут на эти вакансии, то ты снова возвращаешься сюда. Если за три месяца не удалось найти работу по специальности, тебе могут предложить бесплатное обучение какой-нибудь другой более востребованной профессии.
“Например, моей подруге – юристу по образованию, пришлось стать парикмахером” – рассказала девушка.
Её слова пролились бальзамом на моё израненное сожалениями сердце. ”Вот так, значит, – подумала я, – можно жить – как положено, выучиться на юриста, а потом всё равно стать безработной и податься в парикмахеры!”
На меня консультант не стала тратить полчаса, как на остальных соискателей. Наш разговор продолжался всего две минуты и был именно таким, как я и ожидала. Женщине средних лет, у которой нет ни профессии, ни трудовой книжки, она может предложить только работу уборщицы или посудомойки.
Я посмотрела на неё долгим, внимательным взглядом в надежде, что этот взгляд разбудит её совесть. Совесть проснулась – женщина начала оправдываться, что работы нет, что даже для того, чтобы стать менеджером нужно высшее образование, и вообще весь список существующих на сегодняшний день вакансий висит в коридоре на стене, я могу сама посмотреть и убедиться, что предложить она мне ничего не может.
Я вышла в коридор. Возле списка с вакансиями стояла толстая цыганка с выводком детей.
– Девушка, – обратилась она ко мне, – ты не могла бы помочь, записать номер телефона? А то читать я умею, а писать нет… Мне нужен телефон ресторана, в который требуется посудомойка.
– Ага – мне тоже, – ответила я, записывая номер.
Цыганка с удивлением посмотрела на моё лицо с безупречным макияжем, на элегантное платье, на холёные руки с маникюром, и улыбнулась, поняв, что я шучу.
После этого я отправилась в Интернет-кафе. Там я стала объектом пристального внимания какого-то пятидесятилетнего хмыря. Сначала он помог мне открыть страницу с Интернетом, потом спросил мой электронный адрес и выслал на него несколько рассказов собственного сочинения – я пообещала прочесть их, как только у меня будет больше свободного времени. Введённый в заблуждение моей вежливостью, стареющий ловелас развил бурную деятельность по снабжению меня конфетами, дисками и дополнительными мегабайтами… Еле отделалась от него.
3 августа, понедельник
Всем стрекозам, лето красное пропевшим, посвящает автор эти трагические строки…
Деньги, которые удалось выручить в комиссионном с продажи очков и сумочек, закончились. И тогда я отправилась в ближайший ломбард.
Сначала пыталась заложить цифровую фотокамеру, но над ней посмеялись – пять лет назад созданная модель, уже безнадёжно устарела. Скрепя сердце, я сняла с шеи платиновую цепочку с бриллиантовым кулоном в форме цветочка, которую мне подарили ещё во время моей первой поездки в Японию (лет двенадцать я к ней не прикасалась, но, как назло, в последнее время она начала мне нравится!)
Оценщица ювелирных изделий куда-то отошла. Я присела на стул и постаралась выглядеть спокойной и уверенной в себе, помня, о наблюдающей за мной видеокамерой.
Помещение ломбарда было грязным и обшарпанным. Через пять минут моего ожидания, туда ввалились двое мужчин выглядевших так, будто им всего на полчаса позволили отлучиться из ада, чтобы заложить мобильные телефоны. У одного из них не было глаза.
– Скоро она придёт? – нервно спросила я у кассира, имея в виду оценщицу.
– Сейчас подойдёт, – огрызнулась та.
Находиться в одном помещении рядом с этими мужчинами, от которых так и разило страшным неблагополучием их судеб, я не могла. Поэтому я поспешила в другой ломбард.
Увы, мне не повезло – там в тот день работала тётка, которая год назад приняла мою платиновую цепочку за серебряную. Она не смогла мне простить своей ошибки и с тех пор отказывалась брать у меня украшения под залог. Уже зная, что дальше последует, я всё-таки извлекла из сумочки цепочку с кулоном.
– Мы не принимаем белое золото, – заявила фурия.
– Вы опять ошиблись – это платина, – ответила я и снова отправилась туда, от куда пришла.
К счастью, гостей из ада там уже не было. Оценщица – миловидная блондинка лет тридцати пяти, уже давно запомнила меня в лицо и по имени. За украшение, которое когда-то моему поклоннику обошлось в полторы тысячи долларов мне предложили десять тысяч рублей.
По дороге домой я встретила мужика из Интернет-кафе. Его джип притормозил передо мной, когда я стояла около пешеходной дорожки в ожидании зелёного света. Меня застала врасплох и удивила эта случайная встреча, наверное, поэтому я и села к нему в машину.
Его интересовало, прочла ли я его рассказы, и, если прочла, то как могла не написать ему?
Я ответила, что была очень занята и прочла только один рассказ – трогательную историю о пятилетней девочке, дочке автора.
“Если ты прочтёшь мои рассказы – ты меня полюбишь, – сказал он, уверенно. – Может, не меня самого, но мою душу – точно!”
Я только улыбнулась в ответ, а про себя подумала: “Я поняла, что ты на это рассчитываешь. Ты используешь самые чистые и светлые моменты своей жизни, запечатлённые в прозе, чтобы снимать девок. Это отвратительно”.
Я поинтересовалась: а почему его рассказы подписаны другим – женским именем? Действительно ли он их автор? Мужик пробормотал какие-то невнятные объяснения, а потом принялся разглагольствовать о том, что наша встреча – это судьба и я непременно должна оставить ему номер своего телефона.
Я соврала, что у меня есть парень.
Это его не смутило. Он поинтересовался – давно ли я с ним встречаюсь? (Понятно: если давно, значит, есть шанс, что он мне уже поднадоел.) Я ответила, что недавно.
Тогда он предложил, чтобы я сама ему звонила. Стал приглашать в ресторан. Я отвечала уклончиво.
Он стал рассказывать мне о том, какой он искренний и хороший человек. То и дело прикасался к моей руке – то гладил её, то целовал. Преувеличенно бурно смеялся над моими скромными шутками и восторженно восклицал: “я люблю тебя!”
Я отделалась от него обещанием, что вечером позвоню.
Позднее я и в самом деле минут пять размышляла, может и правда сходить с ним в ресторан? Хоть какое-то развлечение в моей однообразной жизни! Но, вспомнив, запах из его рта, а также чрезмерные энергичность и напористость, которые он проявил, я отбросила эту мысль.
6 августа, четверг
Сегодня у меня было повторное собеседование в стриптиз-клубе, который находится на Новом Арбате. Нет, не подумайте, что я решила податься в стриптизёрши, я претендую на вакансию арт-менеджера.
Кроме арт-директора, которого я уже видела, в кабинете со мной пообщались ещё двое каких-то директоров. Мне показалось, что встреча прошла удачно. К сожалению, когда я бываю уверена в успехе, то ошибаюсь (какая-то у меня извращённая интуиция!) Надо начать сомневаться…
Очень хочу получить эту работу! В основном из-за зарплаты – восемьдесят тысяч рублей в месяц.
8 августа, суббота
Провела два часа на стажировке в стриптиз-клубе, но не в том, в котором проходила собеседование, а в другом – на Петровке, в самом центре Москвы, возле Генеральной прокуратуры. Общалась с женщиной, которая там работает арт-менеджером (зовут Таней, двадцать семь лет, замужем, педагог по образованию, в прошлом была владелицей массажного салона). Она ввела меня в курс дела (директора не посчитали нужным тратить на это своё время, поэтому я понятия не имела, чем мне предстоит заниматься).
Итак, работать я буду по графику два на два с восьми вечера до шести утра. В начале рабочего дня, то есть ночи, просматриваю танцовщиц, официанток и барменш, которые будут приходить устраиваться на работу. (Спрашиваю про возраст и смотрю на лицо, если оно симпатичное, приглашаю их в гримёрку, где незнакомые мне женщины должны будут раздеться догола, чтобы я смогла оценить их прелести. Н-да… Вот уж не подумала бы, что мне когда-нибудь придётся заниматься чем-то подобным!)
К девяти часам составляю график выступлений. Потом целый день сижу (или как получится) в зале, наблюдая за работой танцовщиц. (Официантки и барменши – не моя забота, их контролирует старший менеджер). Штрафую тех, кто работает плохо – не выходит вовремя к шесту, не собирает чаевые, сидит подолгу в гримёрке и т.п.
Оказалось, что это не только стриптиз-клуб, но и бордель (хотя таких слов там не употребляют) – девушки получают деньги не столько за танцы, сколько за то, что уединяются с клиентами в специальных комнатах… Уединяются по собственному желанию – никто их к этому не принуждает. Хотят зарабатывать таким образом – зарабатывают, не хотят – только танцуют. Главное, чтобы пятьдесят процентов от своей выручки они отдавали клубу. Но это, к счастью, не моя забота – за тем, чтобы девчонки не утаивали от клуба выручку следит специальная женщина, которая обыскивает их, когда они идут в гримёрную комнату (все деньги они должны оставлять в специальных банкоматах).
Я спросила, сколько в клубе танцовщиц? Человек восемьдесят. И сколько из них не оказывают интим-услуг, а только танцуют? Сейчас таких нет.
9 августа, воскресенье
На каждом шагу дорогие авто, бутики, клубы, рестораны… А ведь есть ещё и дома с людьми, которых я ни разу в жизни не встречала – это люди, у которых квартира в центре Москвы! Я иду мимо всего этого великолепия, делая вид, будто у меня очень насыщенная жизнь и поэтому мне нет никакого дела до того, что меня окружает. Типа этим всем меня не удивишь и не прельстишь! Типа не мечтаю я отчаянно, чтобы какой-нибудь мужчина из этих дорогих авто спас меня от моей убогой, одинокой жизни! Из гордости разыгрываю спектакль, но перед кем? Почему-то, когда я иду по московским улицам, то чувствую себя, будто выставленной в витрине на всеобщее обозрение.
12 августа, среда
Провела в клубе целую ночь, наблюдая за обнажёнными женщинами, танцующими с одетыми мужчинами (прям, как у Булгакова на бале сатаны!)
Когда в фильмах показывают стриптиз-клубы, там всегда сексуально озабоченные мужики с горящими глазами чуть ли не лезут на сцену к танцовщицам, готовые на них набросится… Наверное, режиссёры, снимающие такие фильмы, в стриптиз-клубах никогда не бывали. На самом деле, клиенты, заплатившие по три тысячи за вход, сидят со скучающими мордами и, кажется, едва смотрят на девиц.
Состоялась не очень приятная беседа с начальниками службы безопасности – сначала с одним, потом с другим. Эти мужчины разговаривают обходительно, но чувствуется, что вырубить тебя им, как не фиг делать. Настойчиво спрашивали, понимаю ли я, куда попала и что здесь делаю?
Удивило, с каким энтузиазмом, работающие в клубе девушки, идут в номера с клиентами, а вот танцуют они с явной неохотой!
Но, больше всего меня шокирует то, что меня ничто не шокирует – не ожидала такого от себя…
15 августа, суббота
Суббота. Дым коромыслом. Все при деле, кроме меня. Все – либо зарабатывают деньги, либо тратят их, лишь я как каторжник мотаю срок – ещё один стажировочный день. Стою всю ночь на ногах (так как все табуретки возле бара заняты – клуб битком), с отвращением глядя на тупые лица мужчин и хитрые лица женщин. И у тех, и у других одинаково алчный блеск в глазах – одни жаждут наживы, другие удовольствий.
Ноги болят. Отчаянно скучаю. Хочу спать.
Глядя на молоденьких танцовщиц, вижу своё прошлое… А они и не догадываются, что я – их будущее! Не в том смысле, что им всем когда-нибудь придётся стать арт-менеджерами, а в том смысле, что большинство из них, однажды проснувшись, обнаружит себя одинокой стареющей женщиной – без семьи, без профессии, без денег. Но сейчас ни одна из них не поверит, что с ней такое может случится. Сейчас каждая надеется, что жизнь будет вечным праздником, что ей уже повезло – она родилась красавицей, а однажды повезёт ещё больше… Но, как заметила одна английская писательница лет сто назад: “На свете нет столько богатых мужчин, сколько красивых женщин, которые их заслуживают”.
18 августа, вторник
Первый рабочий день, то есть ночь. Вроде всё обошлось.
19 августа, среда
Вторая рабочая ночь. Наверное, чтобы мне не казалось, что все ночи будут такими спокойными, как предыдущая, эта вымотала мне все нервы!
С 19.30 до 20.30 я сидела за рабочим ноутбуком в Интернете (святое дело!) Приходила только одна танцовщица на просмотр – фигура хорошая, но кожа на лице ужасная. Я попросила её прийти на следующий день, но загримированной. (Не понимаю, о чём она думала, заявившись не накрашенной, чтобы получить работу, зная, что единственный критерий, по которому её будут оценивать – это её внешность?)
К половине девятого в клуб потянулись танцовщицы и у каждой второй в этот день были, если не месячные, то понос. Короче, достали меня своими просьбами отпустить их с работы в этот или в какой-нибудь другой день. По этому поводу им приходилось писать заявления, а мне созваниваться с арт-директором и начальником службы безопасности – обязательное условие, хотя в конечном итоге решение всё равно приходится принимать мне. Одновременно я составляла графики выхода на сцену – это нужно успеть сделать к открытию клуба в девять вечера (все почему-то в ужасе от моего подчерка!) Вдобавок новенькая танцовщица вышла на работу, пришлось ей всё объяснять и показывать.
За ночь оштрафовала нескольких девиц – каждый раз со скандалом! Пытались доказывать мне, что таких правил не существует, про такие штрафы они никогда не слышали и вообще они всегда делают, что хотят и другие арт-менеджеры им ничего не говорят.
Оказалось, что быть начальником и делать замечания людям, заставляя их работать, не так-то просто! Они оправдываются, врут, принимаются изображать хромых и больных, обижаются или ещё хуже – пытаются игнорировать тебя. Но самое сложное – преодолеть в себе естественное для нормального человека стремление всем нравиться, потому что, когда ты командуешь людьми, то автоматически перестаёшь им нравиться!
Но самый стрессовый момент был связан с танцовщицей по имени Алла… Очень высокая шикарная блондинка лет тридцати. В стриптизе уже много лет – настоящая профессионалка. Умна. С характером. Неожиданно она решила положить пятьсот рублей на тот счёт, на который менеджеры кладут чаевые, если им их кто-нибудь даёт (вся наличность в клубе сразу же попадает в один из трёх банкоматов, стоящих в менеджерской). Сказала, что часто так делает и другие менеджеры не возражают. Но, это запрещено правилами и я попросила её такого в мою смену больше не делать. Теперь боюсь, она невзлюбит меня за то, что я отказалась от её денег…
20 августа, четверг
Сколько раз я слышала выражение – от судьбы не уйдёшь, а теперь убедилась, что это действительно так… Пыталась изо всех сил стать писателем, человеком творческим, а что в итоге? Вокруг меня опять продажные женщины и мужчины, живущие только ради бабла и баб! Горько и грустно.