Страна теней

Семен хмыкнул и сказал медсестре:

– Думаю, что тут у нас криминальное вмешательство. Её родная сестра вообще отрицает, что была беременность. Обе нагло врут, а, значит, что-то сделали, чтобы прервать беременность. Давай, Катя, разворачивай операционную, думаю, надо делать экстирпацию матки2. Если сейчас потеряем время, то похороним её.

Заметив вошедшего в смотровой кабинет анестезиолога, Семен продолжил командовать:

– Дима, здесь криминальный аборт в большом сроке, массивное кровотечение, надо кровь переливать. Определи группу крови и закажи всё, что надо, пока больную транспортируют в операционную.

Семен с треском сдернул перчатки с рук, вышел из смотрового кабинета и вернулся в приемное отделение. Родственница пациентки сидела на лавке, опустив голову, и раз за разом сжимала пальцы рук.

– Как вас зовут?

– Анастасия. Можно просто Настя.

– Мне нужно согласие на операцию, – сказал Семен, протягивая женщине лист бумаги, – ваша сестра Валентина сейчас не в состоянии подписать этот бланк, соответственно, вы, как ближайшая родственница должны это сделать.

– Какая операция? – встрепенулась Настя. – Вы ведь просто выскоблите матку, чтобы остановить кровотечение, и всё?

Семен, задумчиво глядя на собеседницу, вдруг подумал, что у Насти, скорее всего, есть какое-то медицинское образование, ну, или знания определенного характера, и ответил:

– Нет. Если я просто выскоблю, она умрет. А если я удалю матку, то у неё будет шанс выжить.

– Как матку удалить?! – дрожащим голосом переспросила Настя. – У Вали еще детей нет, она ни разу не рожала.

– А чем вы думали, когда помогали ей прервать беременность, – спокойно сказал Семен. Он не обвинял, и не пытался что-то выяснить у родственницы пациентки. Он равнодушно констатировал факт криминального вмешательства, и Настя это моментально поняла. Опустив глаза, она взяла ручку и стала быстро заполнять графы в бланке согласия на операцию.

Семен смотрел на русые волосы женщины, скрывающие лицо, на тонкие пальцы, сжимающие ручку, на плотно сдвинутые колени в черных колготках и ровно стоящие ноги в черных туфлях. И ни о чем не думал. Он просто ждал, когда женщина закончит писать. Взяв заполненный бланк, он проверил, что всё написано правильно, и, не глянув на Настю, повернулся и пошел.

– Доктор, пожалуйста, спасите её!

Настя произнесла эту фразу тихим голосом, но Семен явственно услышал крик души. Только лишь из-за этого он на мгновение повернулся и сказал:

– Да, конечно, сделаю всё, что смогу.

***

Чистая вода жизненно необходима для существования человеческих особей. Семен в очередной раз убедился в этом, когда подъехал к дому. Он думал, что сейчас вкусно поест и ляжет спать. Устал зверски. Операцию по удалению матки у женщины с криминальным абортом он закончил около половины третьего ночи, и даже после этого не вышло отдохнуть. Сначала абсцесс бартолиновой железы3, – женщина дотерпела до глубокой ночи и только тогда вызвала скорую помощь. Затем в палате у одной из пациенток с угрожающим абортом начались боли в животе. Около пяти часов Семен заглянул в реанимационное отделение, чтобы посмотреть на послеоперационную женщину. Убедился, что она стабильна, и вернулся в приемное отделение, где сидя на стуле, подремал полтора часа. Потом сдал дежурство и отправился домой.

– Угарин, вода кончилась. Бери баллоны и езжай на родник.

– Вера, может, позже, – пробормотал Семен, тоскливо глядя на два пластиковых тридцатилитровых баллона, – дежурство было тяжелое, я устал и спать хочу.

– Семен, воды нет ни капли, – сказала Вера, – я, конечно, могу сходить с ведрами до колодца Кузнецовых…

– Ладно, – прервал жену Семен, – уже еду.

Подхватив баллоны, он развернулся и пошел к машине. Загрузив сосуд в багажник Жигулей четвертой модели, он сел за руль и повернул ключ зажигания.

Они с женой жили в трех километрах от районного центра и в пятнадцати от города. Небольшое село на семнадцать дворов, свой дом, который остался Вере от родителей, свежий воздух, тишина и простор для Ыша, который вырос в кавказца размером с маленького теленка. Прошел почти год, как они перебрались сюда из города, и Семен все реже вспоминал свою городскую жизнь. Он уволился из городского стационара, оставшись там только дежурантом: четыре-пять дежурств в месяц, как правило, по субботам, иногда в летние месяцы больше. Устроился врачом акушером-гинекологом на консультативный прием в поликлинике районной больницы, чтобы быть ближе к дому и к жене. Городскую квартиру он сдавал в аренду. Его зарплата в двух местах и арендная плата от сдаваемой квартиры давали тот доход, на который они жили. Вера с некоторых пор не ходила на работу, а занималась хозяйством, – огород, куры и дом держались на ней. Единственное условие, которое она поставила в самом начале их сельской жизни – вода.

– Я не ломовая лошадь, чтобы таскать ведра с водой на себе, – сказала она, – поэтому давай, Семен, договоримся сразу. Обеспечение водой лежит на тебе.

И он согласился. Собственно, никаких особых проблем не было, – родник с чистой водой в трех километрах, рядом с трассой, подъезжай и набирай. Кстати, воду можно взять ближе. На все село был только один колодец с водой – у Кузнецовых – и, в принципе, совсем рядом, через восемь дворов, но Валера Кузнецов первым делом озвучил прейскурант, и только потом разрешил брать воду из своего колодца. Двадцать рублей за ведро. Не так уж и много, но, Семен, посчитав расходы, пришел к выводу, что значительно дешевле будет ездить на родник.

Остановившись на площадке перед спуском к роднику, Семен широко зевнул и вышел из машины. Потянувшись всем телом, он сделал несколько гимнастических упражнений и посмотрел вокруг. Хвойный лес окружал его почти со всех сторон, – если бы не асфальтированное шоссе с редко проезжающими автомобилями, можно было подумать, что он далеко в тайге. Местами между деревьями еще лежали грязные комья снега, но большая часть земли уже освободилась от снежного плена. Обычно, в конце апреля становилось достаточно тепло, чтобы снег в лесу полностью сошел.

Вытащив из багажника пустые баллоны, Семен пошел к роднику, который находился в неглубоком логу. К источнику вела облагороженная тропа, то в виде деревянных ступенек, то выложенная крупными плоскими камнями, то в виде утоптанных пологих участков земли. Идти удобно, особенно вниз, даже не смотря на то, что местами можно поскользнуться на мокрой земле.

Подставив первый баллон под струю кристально чистой воды, Семен осмотрелся. Обычно, здесь всегда ухожено и чисто, но сегодня он увидел обертку от сникерса, и, поморщившись, подобрал мусор. Когда менял баллоны, он заметил, что вниз спускается еще кто-то.

– Здравствуй, – доброжелательно поприветствовал мужик в телогрейке.

Семен ответил на приветствие, – примерно раз в месяц они встречались с мужиком у родника, здоровались, говорили о каких-то пустяках, так и не удосужившись узнать, кого как зовут.

– Всё так и ездишь за водой, – сказала мужик.

– Да, так же, как и ты.

– Ну, я-то скоро перестану, – широко улыбнулся мужик, – надумал вот колодец выкопать, сыновья на майские праздники приедут, за неделю и выроем. И вода всегда будет.

– Что, всего за неделю?! – недоверчиво переспросил Семен.

– Ну, сыновья у меня крепкие.

Мужик, задумчиво глядя на правую руку, загнул два пальца.

– Сруб для колодца я уже привез, – он загнул еще один палец.

– Лопаты приготовил, – четвертый палец присоединился к остальным.

– Место, где копать, нашел, – рука сжалась в кулак.

Мужик довольно улыбнулся и уверенно закончил:

– Запросто за неделю управимся.

Семен недоверчиво покачал головой, закрыл второй баллон крышкой, поднял его на плечо и пошел по тропе вверх. Это было самое трудное в процессе обеспечения чистой водой. Запыхавшись, он загрузил первый баллон в багажник и медленно побрел обратно – за вторым баллоном. По пути он думал о том, что услышал от мужика.

– Слушай, – спросил он внизу, – а место, где копать, ты как нашел?

– Михеича позвал, – ответил мужик, – он живет в третьем доме от тебя.

– А ты откуда знаешь, где я живу? Ты же вроде где-то в другой деревне живешь? – искреннее удивился Семен.

– Дак, кто ж не знает, где живет бабий доктор, – усмехнулся мужик.

На обратном пути Семен переваривал новую информацию. Собственно, не такую уж и новую, но раньше он даже не думал о таком выходе из создавшейся ситуации. Мысли о колодце приходили к нему в прошлое лето, когда из-за жары ему приходилось практически по два раза в день ездить на родник. Вода тогда нужна была еще и для полива огорода. Но в прошлом году мысли о колодце быстро испарились, – он врач, а не копальщик колодцев. Да и жара длилась не настолько долго, чтобы потерять терпение.

Он и сейчас оставался врачом, но за прошедший год в деревне он привык работать руками, и уже не боялся какой-либо работы. И, кроме того, он вспомнил, что в детстве помогал отцу копать колодец. Конечно, Семен был маленький, чтобы четко помнить сам процесс, но в памяти осталось главное – не Боги горшки обжигают. Если захочешь, можно сделать любую работу.

Первым делом, надо найти точное место, где копать. И это сделает Михеич. Он прекрасно знал старика, но в первый раз услышал, что Михеич умеет находить грунтовые воды.

Второе – сруб. Его придется купить.

Все остальное – зависит только от него. Конечно, копать землю – это тяжелый физический труд, но никто не заставляет его работать на износ. Если каждый день копать хотя бы по полметра, то за десять дней можно вырыть колодец глубиной пять метров. Скорее всего, этого будет достаточно. Параллельно надо устанавливать сруб, и это будет самое сложное, но и это он способен сделать. Семен явственно вспомнил лицо отца, который, сидя на краю колодца, сказал, глядя на сына:

«Копать землю – любой дурак сможет, а вот сделать так, чтобы яма была ровной, и сруб плотно ложился на свое место, – для этого нужен острый глаз и терпение. Главное, Сема, никогда не надо торопиться. Установил часть сруба над раскопом и медленно, равномерно, по чуть-чуть, убирай землю снизу, сруб постепенно сам ляжет туда, куда надо».

В принципе, можно найти тех, для кого копание колодцев – обычная работа. Профессионалы сделают колодец быстро и хорошо, но за работу придется платить деньги. И, скорее всего, немалые. А лишних денег у Семена не было. Нет, заначка, конечно, есть, но эти деньги копились для другой цели.

Семен уже второй год мечтал о новой машине. И лучше бы не продукт отечественного автомобилестроения, а хотя бы недорогая корейская модель. До вожделенной суммы было еще достаточно далеко, но все-таки значительно ближе, чем в начале пути.

Выгрузив баллоны с водой, Семен потрепал по холке Ыша, который выскочил из конуры встречать, переоделся, помыл руки и сел за стол. Вера положила на тарелку порцию жареной картошки с куском куриного мяса и поставила перед ним. Налила молока в кружку и села напротив. Она, подперев голову рукой, спокойно смотрела на жующего мужа

Семен с аппетитом кушал, запивал молоком пищу и периодически загадочно смотрел на жену.

– Ну, давай уже, говори, что хочешь сказать, – улыбнулась Вера.

Семен салфеткой вытер жирные губы и сказал:

– Я буду рыть колодец. Думаю, что уже летом у нас всегда будет вода. Чистая холодная колодезная вода.

***

Иногда кажется, что на прием ходят одни и те же пациентки. Семен посмотрел на длинную очередь, сидящую перед кабинетом, заметил много знакомых женских лиц, кивнул в ответ на сказанное вразнобой «здрасте» и вошел в кабинет.

– Доброе утро, Людмила Андреевна. Я так понимаю, что сегодня у нас аншлаг. С чего это вдруг?

Акушерка ответила на приветствие и добавила:

– Понедельник – день тяжелый, Семен Михайлович. Запись у нас полная, плюс восемь беременных женщин. К тому же, сегодня у нас профилактический осмотр декретированной группы – сотрудницы из детского сада и начальной школы.

– И много их?

– Всего – двадцать один человек.

Семен вздохнул и стал надевать белый халат. Порой, ему казалось, что работа в стационаре значительно проще, чем в поликлинике. Там у него были нестандартные случаи, нетипичные ситуации и ежедневная борьба за жизнь. Здесь – профилактические осмотры, диспансеризация женщин детородного возраста и ежедневная рутина. В стационаре он думал над лечением каждой пациентки, на консультативном приеме – в некоторых случаях можно было не думать вообще. Там – индивидуальный подход и общение с человеком минимум десять дней, здесь – конвейер массовых профосмотров, когда перестаешь замечать лица.

Сев за стол, Семен оглядел кабинет – светло-коричневые столы, черные стулья, серые стеновые панели, зеленые металлические шкафы для амбулаторных карт, белая ширма, закрывающая гинекологическое кресло. Затем повертел шариковую ручку в правой руке и бросил её на стол. Взял в руку свою личную печать, отвинтил крышку и положил на штемпельную подушечку. Смахнул несуществующую пыль со столешницы.

– Ну, что, Семен Михайлович, будем начинать?

Акушерка, даже не дождавшись ответа от врача, открыла дверь, вышла в коридор и громко сказала:

– Так, сначала по записи, а потом двое на профосмотр, затем снова по записи. Ну, и так далее. Не ругаемся, не кричим. Примем всех. Первой заходит Окунева.

Семен задумчиво посмотрел на большой живот беременной женщины и спросил:

– Ну, Окунева, что беспокоит?

– Ничего, доктор, у меня всё прекрасно.

Семен кивнул. Другого ответа он и не ожидал.

– Голова не болит? Мушки перед глазами не мелькают? Ночью спим спокойно? – на всякий случай уточнил он, и, вновь услышав отрицательный ответ, показал рукой на весы.

За неделю прибавка в весе на полтора килограмма. Хорошо заметная отечность тканей. Артериальное давление сто сорок на восемьдесят пять миллиметров ртутного столба. В общем анализе мочи наличие белка на верхней границе нормы.

– Ложитесь, Окунева, на кушетку. Послушаю сердцебиение плода.

Семен нашел предлежащую часть плода, приложил акушерский стетоскоп к нижнему полушарию живота и стал слушать. Сердцебиение ритмичное, но приглушено.

Вернувшись за стол, Семен записал в карту свой осмотр и, подняв глаза, посмотрел на беременную женщину, сидящую перед ним.

– Надо ехать в перинатальный центр, Окунева. И ехать надо сегодня.

– Не-а, – помотала женщина головой, – меня же ничего не беспокоит, и срок еще только тридцать семь недель. Что мне, до самых родов в больнице лежать, что ли? Не поеду.

Семен помолчал минуту, и потом стал спокойно говорить:

– У вас, Окунева, нарушение кровообращения между вами и ребенком за счет повышенного артериального давления. А это, в первую очередь, спазм сосудов на уровне плаценты. Ваш ребенок умрет через три дня. И вы этот момент даже не заметите. У вас всё будет прекрасно, ничего не будет беспокоить, а плод отомрет.

Семен посмотрел прямо в глаза беременной женщины и повторил:

– И произойдет это через три дня, в ночь на среду.

– Как через три дня? – ошарашено переспросила Окунева.

– Кстати, вы ведь почувствовали, что ребенок в последние дни стал меньше шевелиться? Редко побултыхается, и потом долго тишина?– спросил Семен, не обратив внимания на вопрос пациентки.

Окунева похлопала глазами и кивнула, сказав неуверенно:

– Ну, вообще-то, да. Иногда днем я его не чувствую совсем.

– Вот, и я об этом. Еще пару дней иногда пошевелиться, а на третий – помрет. Сегодня у нас двадцать восьмое, – Семен глянул на календарь, – значит, первого мая ваш ребенок перестанет шевелиться и умрет.

Окунева побледнела, сглотнула слюну во внезапно пересохшем рту, и хрипловато сказала:

– Доктор, давайте направление. Я прямо сейчас поеду, меня муж в машине ждет, он и довезет.

Семен заполнил бланк, поставил подпись и личную печать. Проводил взглядом женщину, которая стремительно переместила своё большое тело к выходу из кабинета. Только после этого повернулся к удивленному лицу акушерки.

– Семен Михайлович, откуда вы знаете, что ребенок умрет через три дня?

– Да не знаю я этого, – усмехнулся Семен, – просто, если б я стал рассказывать ей о том, что такое гестоз, преэклампсия и эклампсия4, то она бы все равно ничего не поняла. И решила, что она права, а врач придирается. И даже если бы я сказал, что в результате этих состояний ребенок может умереть, то она бы отмахнулась от этой гипотетической ситуации. А вот четкое временное ограничение – три дня и кирдык – действует, как холодный душ в жаркую погоду. Моментально прочищает мозги. Впрочем, у неё они тоже отекшие, поэтому, прочищать там нечего. Думаю, она просто испугалась.

– Но в перинатальном центре ей могут объяснить, что вы её обманули?

Семен пожал плечами и ответил:

– Нет, это вряд ли. Хотя, даже если и скажут что-то, то это уже не будет иметь никакого значения. Главное, чтобы вовремя родоразрешили, а всё остальное – несущественно.

Дверь в кабинет приоткрылась.

– Можно?

– Да, заходите.

Семен посмотрел на девушку, робко вошедшую в кабинет.

– Медосмотр? Детский сад? – уточнила Людмила Андреевна.

– Да.

– За ширмой раздевайтесь и ложитесь в кресло, – показала рукой направление акушерка. Девушка сделала несколько шагов в указанном направлении, округлившимися глазами глядя на тот предмет, куда она должна лечь.

– Лет вам сколько? – спросил Семен.

– Девятнадцать.

– Первый раз на приеме у гинеколога?

– Да.

Семен задал вопросы о половой жизни и, получив положительный ответ, уточнил первый день последних месячных, и после этого, философски глядя в пространство, медленно сказал:

– Всё однажды в жизни случается в первый раз. У кого-то это случается в детстве, а у кого-то это происходит только в определенном возрасте. Я вот тоже задумал сделать то, что никогда не делал. Да, страшновато начинать, вдруг не получится. Однако говорю себе – не Боги горшки обжигают. Трудно будет, тяжело, но, если всё получится, то я же себя до конца жизни уважать буду. То есть, я много могу, если захочу. Горы способен свернуть.

– Доктор, – прервала размышления доктора акушерка, – пациентка уже лежит в кресле.

В конце рабочего дня в кабинет заглянула секретарь главного врача и сказала, что Семена Михайловича Угарина хочет видеть Юлиана Борисовна.

– Зачем? – спросил Семен, но не успел – секретарь уже закрыла дверь с той стороны.

– Ну, и зачем я этой кукле понадобился? – вздохнул Семен. – Думал, что спокойно домой поеду, а вот чувствую, что она мне мозг сорвет.

– А, может, что-нибудь интересное предложит? – сказала Людмила Андреевна.

– Ага, – кивнул Семен, – или без вазелина в задницу залезет, или гвоздь в голову вобьет.

Он встал и вышел из кабинета. Идти недалеко, – на два этажа вниз. Для администрации в поликлинике выделено целое крыло: экономический отдел, отдел кадров, бухгалтерия и приемная главного врача. Семен в очередной раз подумал, зачем на сто пятьдесят работников поликлиники целых три экономиста, пять бухгалтеров во главе с главбухом, два специалиста в отделе кадров. Сам же себе ответил на этот вопрос, и толкнул дверь приемной главного врача.

– Можно туда? – спросил он секретаршу, которая уже деловито что-то набирала на клавиатуре.

–Да, конечно, Семен Михайлович.

Он вошел в кабинет и, жестом спросив разрешения, сел на стул, напротив главного врача. Юлиана Борисовна Уласова, сидевшая во главе стола, широко открытыми глазами смотрела и улыбалась. Улыбка была одновременно и покровительственная, и великодушная. Семен непроизвольно отметил некоторые изменения во внешности – новая прическа, которая напомнила ему Барбару Брыльску из фильма Рязанова. Более темная по оттенку помада, подчеркивающая тонкие губы. Кулон на шее в виде темно-красной капли, – скорее всего, небольшой рубин на золотой цепочке. Явно цвет помады подобран под кулон.

– Семен Михайлович, – сказала Юлиана Борисовна, тонкие пальцы с накладными ногтями пришли в движение, создав ощущение, что кукла неожиданно ожила, – у нас в ближайший месяц будет много работы. Надо будет провести дополнительную диспансеризацию на птицефабрике и молкомбинате. Около трехсот человек. Будем выезжать на место, – группа специалистов, в которой нам нужен гинеколог, потому что из этих трехсот больше половины женщины. Два раза в неделю, думаю, что по вторникам и пятницам.

–Сколько? – спросил Семен.

– Ну, вы как всегда задаете конкретные вопросы, – начала издалека Юлиана Борисовна, и Семен подумал, что сейчас его попытаются надуть. И оказался прав.

– Двадцать пять рублей за осмотр каждой пациентки.

Семен смотрел на сидящую перед ним куклу в чистом накрахмаленном халате и размышлял о том, что происходит с человеком, которого подпускают к государственной кормушке. Он знал, что Юлиана Борисовна когда-то была врачом-терапевтом, и даже, говорят, пару лет реально работала в здравоохранении, но затем неожиданно пошла на повышение, сразу перескочив через несколько ступенек в медицинской иерархии. Сейчас она даже близко не подходила к пациентам, поэтому назвать её врачом язык не поворачивался.

– Что вы так смотрите на меня, Семен Михайлович? Неужели, мало?!

Опять-таки, если предположить гипотетическую ситуацию, когда кукла лежит в гинекологическом кресле, то наверняка окажется, что она ничем не отличается от всех остальных субстратов. Следовательно, главврач – обычная женщина, потенциальный пациент, а не какой-то там небожитель. Можно расслабиться и терпеливо ждать, ибо, что для врача – ежедневная работа, то для пациента – неизлечимая болезнь, и для главврача – незапланированные расходы.

– Ладно, – чуть поджала губы Юлиана Борисовна, хотя улыбка еще оставалась на лице, – тридцать рублей.

Какими категориями мыслит Уласова, стоя за штурвалом поликлиники? Вопрос, который можно не задавать, особенно если вспомнить раздутый административный штат поликлиники и количество уволившихся опытных сотрудников поликлиники, которые ушли только за последний год. А также, если знать оснащение поликлиники современной диагностической аппаратурой, которой в принципе не было, но даже на той, что была, работать было некому.

– Хорошо, сколько вы хотите, Семен Михайлович?

Улыбка, наконец-то, исчезла, уступив место холодному блеску глаз.

– Сорок, – назвал Семен ту цифру, которая должна была прозвучать с самого начала. Он прекрасно знал, сколько получают коллеги в других поликлиниках за дополнительную диспансеризацию.

***

Человек – странное существо. Верит в приближающийся Апокалипсис, и строит дом, в котором собирается жить до старости. С любопытством созерцает небо, предчувствуя скорый контакт с инопланетянами, и не замечает то, что творится у него под носом. Заглянув в глаза близкого человека, думает, что знает его, и в следующую секунду понимает, что видит пустоту. Легко принимает на веру сомнительное мнение какого-нибудь ученого человека, и не доверяет многовековому опыту людей.

Семен с некоторым удивлением и сомнением смотрел на старика, который медленно ходил по участку, держа в руках проволочную рамку. Конечно же, он прекрасно знал, что существует метод биолокации, когда человек чувствует идущие из-под земли некие флюиды, но сам никогда при этом не присутствовал, и изрядно сомневался в полезности подобных действий.

Однако Михеича позвал и сейчас созерцал, как тот с серьезным выражением морщинистого лица держит перед собой рамку. И причин было две: Михеич сделает для него эту работу бесплатно, потому что в прошлом году Семен помог его внучке, вовремя поставив диагноз и избавив молодую женщину от преждевременных родов, тем самым сохранив Михеичу правнука. И вторая, – а вдруг на самом деле это работает, ведь не зря же этим методом люди пользуются столетиями. В любом случае, Семен ничего не терял, поэтому с серьезным выражением лица следил за действиями Михеича.

Наконец, старик остановился. Посмотрел на качающуюся рамку, затем осмотрелся, явно прикинув расстояние до дома, и только после этого сказал:

– Здесь.

– Вот прямо-таки здесь? – на всякий случай уточнил Семен.

– Да.

Михеич носком сапога начертил на земле квадрат и добавил:

– Копай, примерно, полтора метра на полтора.

– А вниз сколько?

– Метров семь-восемь, – пожал плечами старик, – может, чуть больше, может, чуть меньше.

– И это всё ты по этой рамке увидел? – с сомнением в голосе спросил Семен.

Михеич посмотрел в глаза Семену, улыбнулся и спокойно ответил:

– Конечно. Я ведь не сомневался, когда ты сказал внучке, что надо ехать в больницу. Ты – мастер в своем деле, я – в своем. Кстати, ты что, на самом деле, сам собираешься копать колодец?

– Да, а что такого?

– Ну, вроде, ты доктор. Зачем тебе руки пачкать? Да и тяжело это, землю-то ворошить, – Михеич с недоверием окинул взглядом фигуру собеседника.