Очарование невинности

– Ты хочешь нарушить закон?

– Не нужно меня запугивать. Думаешь, я не знаю, почему ты все это делаешь?

– Почему же?

«Ты мстишь мне за то, что произошло в Каннах, и за то, что моя мать сделала с твоей семьей!» Ана еле сдержалась. Напомнить подробности их мрачного прошлого – не лучшая идея.

Вслух она ответила вопросом на вопрос:

– Зачем нужно увозить меня из страны? Тебе не кажется, что я смогу принести больше пользы в Лондоне, выясняя, что произошло?

– У меня нет ни малейшего желания сесть за решетку за нарушение закона, мисс Дюваль. Да и как ты собираешься выяснять, кто тебя подставил?

– Пока не знаю. – Она кусала губы.

– Сообщи, когда разработаешь план действий, а пока мы будем исполнять решение суда.

Ану охватило мрачное предчувствие. Что-то опасное скрывалось за внешним спокойствием Бастьена, предостерегая ее от опрометчивых поступков.

Она собрала волю в кулак и заявила:

– Я не буду отсиживаться в кустах и не собираюсь ехать с тобой в Женеву.

Бастьен презрительно ухмыльнулся и промолчал.

Лимузин остановился на светофоре, и Ана распахнула дверцу.

Она боялась, что Бастьен схватит ее и затащит обратно, но спустя мгновение она уже стояла на тротуаре, вдыхая свежий воздух.

Свободна! Ана захлопнула дверцу и пошла прочь.

Однако тоненькое платье не спасало от ледяного январского ветра, сбивающего с ног. Она попыталась закутаться в теплый пиджак Бастьена. Спустя пару шагов девушка споткнулась. Ее энтузиазм испарился так же быстро, как и возник. Что же она творит?

Нравится ей это или нет, она в долгу перед Бастьеном Хейдекером. И если два месяца назад у него не было оснований уволить ее, то сейчас они появились.

Более того, он спас ее от тюрьмы. Он не был обязан вносить залог за нее или появляться в зале суда. Однако он это сделал.

Ана погрузилась в воспоминания детства. Она бежит по саду его родителей в Вербье и падает. Пятнадцатилетний Бастьен помогает ей подняться, отряхивает ее одежду. Она помнит его нежные руки, обрабатывающие ее рану, и мужественную, но добрую улыбку, которой он наградил ее, когда пластырь был закреплен. Даже его совет смотреть под ноги звучал ласково.

Это был первый и последний раз, когда Бастьен искренне улыбнулся ей.

Прочь воспоминания! Между прежним и нынешним Бастьеном лежит пропасть. Хотя тот случай в саду был единственным за всю зиму, когда он был добр к ней. Все остальное время Бастьен игнорировал ее.

Поэтому сейчас желание сделать вид, что его не существует, было велико.

Но Ана не могла двигаться: чувство долга не пускало. Несмотря на прошлое, Бастьен протянул ей руку помощи.

Она оглянулась. Горел зеленый сигнал светофора, и лимузин медленно двигался в плотном потоке. В панике она бросилась ему вслед.

– Подожди! – прокричала она.

Ее грудь сжалась от боли. Как можно быть таким безразличным?

Заметив любопытствующие взгляды прохожих, она прикрыла лицо рукой.

Раздался звонок мобильного телефона. Ана сообразила, что на ней до сих пор надет пиджак Бастьена.

Она ответила на звонок, а в ответ услышала:

– Ну что, ты уже пришла в себя?

Бастьен наблюдал за Аной. Ее старание держать себя в руках так поразило его, что против воли на его губах мелькнула улыбка. Восьмилетняя девочка не стала бы сдерживать свой латиноамериканский темперамент, если бы ее заставили бежать за машиной.

Грудь Аны была гордо расправлена, а сквозь тоненькое платье просвечивали упругие соски. Внутри у него все перевернулось, когда он вспомнил, какие они на ощупь и на вкус. Возмущенная, девушка непрерывно кусала нижнюю губу, отчего та припухла.

Бастьен попытался подавить волну возбуждения и оторвал от нее взгляд. Но даже в окно он не мог смотреть спокойно. Почему он так восприимчив к каждому движению Аны? Но Бастьен твердо решил не поддаваться ее чарам.

Он предпочитал маленьких фигуристых блондинок «без багажа» за душой. Ему вполне хватало собственных проблем, уходящих корнями в детство, и в этом они с Аной были похожи.

Именно по этой причине он решил отказать ей в рекламной кампании два месяца назад.

Бастьен был ошеломлен, когда Ана ему улыбнулась, будто была рада видеть его.

И он почти поддался…

К счастью, он вовремя остановился. Покидая яхту, Бастьен был убежден, что Ана со своей гибкой, стройной фигурой и потоком блестящих черных волос не пленила его.

Он заглянул в ее осуждающие глаза и попытался справиться с бешеным пульсом. Ей не удастся соблазнить его. Он никогда не попадет под власть ее чар. Его более чем устраивает жизнь вне всяких эмоций.

– Ты видел, что я пытаюсь остановить машину, и тем не менее уехал.

– Я подумал, что пара минут на холоде приведет тебя в чувство, – сказал он, едва сдерживая улыбку, вызванную ее раздраженным тоном.

– В тебе нет ни капли души.

– А чего ты хотела? По-твоему, я волшебник, спасающий тебя от злого судьи и исполняющий три желания в придачу?

Ана возмущенно вздернула подбородок, и Бастьен обратил внимание на бьющуюся жилку на ее шее.

– Конечно нет, но немного учтивости тебе не повредит.

– У меня нет привычки вести себя учтиво с наемными работниками. Скажи спасибо, что я не оставил тебя гнить в тюрьме.

– Возможно, зря не оставил!

Ее слегка истеричный тон заставил его умолкнуть. Он с болью признал, что был слишком груб.

Но, с другой стороны, разве не она виновата в том, что случилось?

– Кто мог тебя подставить? – спросил Бастьен, понимая, что, чем быстрее они докопаются до сути, тем быстрее их пути разойдутся.

Ее полные губы скривились в циничной улыбке.

– Это модельный бизнес, Бастьен. Правило номер один гласит: «Не поворачивайся спиной к коллеге, если не хочешь, чтобы в нее воткнули нож».

– Кому-то не понравилось, что «Бриллианты Хейдекера» заключили контракт с тобой?

Ана помотала головой, шелковистые пряди скользнули по плечам.

– Если бы кому-то хотелось занять мое место, он предпринял бы что-нибудь в начале кампании. А как насчет тебя?

– Что?

– Не раздражал ли ты кого-нибудь в последнее время? Кого-нибудь, кто мечтает погубить твой бизнес?

– Хорошая попытка переложить вину на меня, мисс Дюваль, но нет.

– Попробовать стоило, – пожала плечами Ана. – Ты уверен, что у меня есть скелеты в шкафу. Я хотела проверить, есть ли они у тебя. Вдруг мы что-то упускаем из виду.

– Но, кажется, не меня обвиняют в употреблении наркотиков.

– А ты не допускаешь, что конкурент по бизнесу пытается таким образом добраться до тебя?

Бастьен с трудом проанализировал цепь ее рассуждений. Последняя попытка поглотить одну из его компаний была два года назад. Тогда он разгромил конкурентов и заставил их бежать поджав хвост.

– И еще кое-что. Мы знаем друг друга с детства, так зачем называть меня мисс Дюваль? – улыбнулась Ана.

Как просто она подбросила ему мучительные воспоминания! Будто он не потратил годы, пытаясь забыть то время. Будто последствия тех ужасных недель, которые они провели вместе, не отражаются на их жизни.

Бастьен разозлился:

– Мы провели вместе восемь неприятных недель шестнадцать лет назад против своей воли. Твоя мать решила соблазнить моего отца, и он, как дурак, поддался ей. С тех пор наши дорожки пересеклись лишь однажды. Нужно ли мне напоминать, чем все закончилось?

Ана отчаянно затрясла головой, но он проигнорировал это.

– Ты предложила мне свое полуголое тело, а я чуть не вышиб тебе мозги. Разве все это характеризует нас как друзей детства?

Улыбка исчезла с лица Аны, и она побледнела. Ее пальцы сжались с такой силой, что суставы стали белыми.

– Я презираю тебя!

Бастьен не испытывал сожаления. С точки зрения рекламной кампании, красота Аны Дюваль была необходима «Бриллиантам Хейдекера». Женщины мечтали быть похожими на нее, мужчины хотели быть с ней. Но над ним она не имела никакой власти.

Ради собственного блага он должен внушить ей это.

– Твоя соседка сейчас дома?

Она подняла голову, обиженно и подозрительно посмотрела на него. Бастьен отвел взгляд.

– Должна быть дома. А что?

– Будет кому собрать твои вещи. Тебе нужна другая одежда. Совет директоров состоится завтра утром. Не рекомендую появляться там в таком виде.

– А к чему, собственно говоря, мое присутствие?

– К утру станет известен объем ущерба, причиненного компании, – пожал плечами Бастьен. – Возможно, твое присутствие на совете директоров предотвратит увольнение и иск о возмещении убытков.

Ана снова прикусила губу.

Бастьену все сложнее становилось отводить глаза от ее губ. В машине воцарилось молчание, которое ему не хотелось нарушать. Он проигнорировал телефонный звонок, не желая слышать новости, какими бы они ни были.

Бастьен наблюдал, как Ана рылась в сумочке, пытаясь найти и включить телефон. Он любовался ее изящными запястьями, такими хрупкими…

Пытаясь привести в порядок свои неуправляемые мысли, он заметил, что Ана, прослушивая сообщения, снова побледнела.

Генри доложил ему, что новость о скандале, в котором замешана звезда рекламы «Бриллиантов Хейдекера», распространяется со скоростью звука. Ее муссируют даже международные новостные каналы. Несомненно, автоответчик Аны переполнен сообщениями журналистов, желающих дотянуться до нее своими грязными ручонками.

Одним словом, нервный срыв ей гарантирован.

– Думаю, тебе лучше выключить телефон и не включать его в ближайшем будущем.

На этот раз она не протестовала. Дрожащим пальцем Ана надавила на кнопку. Признаки беспокойства опять проявились на ее лице: она кусала губы, демонстрируя безупречные зубы.

– Успеет ли Симона приехать в аэропорт до нашего отлета?

– Мы полетим, когда я распоряжусь. И твоя подруга не привезет вещи. Я послал на квартиру своих людей, которые, в крайнем случае, сами все соберут.

Ее глаза расширились от гнева.

– Они будут рыться в моих вещах без моего разрешения?

– Ты задолжала моей компании кучу денег. На твоем месте я бы поостерегся проявлять неуместный гнев.

– Ты не на моем месте! Ты на все смотришь со своей, хейдекеровской, колокольни высокомерия, а нормальные люди предпочитают относиться друг к другу с уважением.

– Ты можешь снова выскочить из машины, если считаешь, что с тобой грубо обошлись. – Бастьен многозначительно взглянул на дверцу.

Ана стала белее полотна. Трясущейся рукой она провела по волосам. Шелковистые пряди медленно скользили между пальцами. Несколько секунд она молчала, но ее губы двигались, беззвучно произнося слова, которыми она хотела уничтожить его. Она подняла глаза, и Бастьен увидел, что из шоколадных они стали почти черными, пылающими яростным огнем.

Грубое, незнакомое чувство охватило Бастьена. Это ощущение раздражало его, заставляло ерзать на месте. Он перевел взгляд на ее полные губы.

– Я ненавижу тебя, – прошипела Ана.

Глава 3

«Ненависть – очень сильное слово, моя маленькая. Никогда не употребляй его просто так», – говорил Ане отец. Она не ощущала ненависти с тех самых пор, когда девятилетней девочкой рыдала на груди у папы после того, как мать в очередном приступе жестокости сожгла все ее куклы.

Но сейчас она ненавидела Бастьена Хейдекера.

Она ненавидела его за то, что он имеет над ней власть и не испытывает по этому поводу вины. Ненавидела за то, что не способна бороться с ним.

Вместо того чтобы самой решать, как строить свою карьеру, Ана была связана шестилетним контрактом, который ее мать заключила с агентством прямо перед ее восемнадцатилетием. Сумма, которая оставалась у нее после грабительских вычетов в пользу матери, была столь мала, что она была не в состоянии откупиться от Бастьена.

Она была полностью в его власти, и он знал об этом. Взрыв ее эмоций абсолютно его не тронул, он продолжал невозмутимо смотреть на Ану.

– У меня нет нужной суммы, – заявила она.

– Ты топ-модель и любимица журналистов. Если у тебя нет денег, чтобы внести за себя залог, это наводит на определенные мысли.

– На что я трачу свои деньги, тебя не касается. И конечно же ты веришь всему, что пишут в газетах.

Бастьен осклабился, изобразив подобие улыбки, отчего волосы зашевелились у нее на затылке.

– К своему великому сожалению, я понял, что не бывает дыма без огня. Так или иначе, мисс Дюваль, в какой-то момент вам придется рассчитаться со мной. Можешь ненавидеть меня сколько влезет, но это факт.

Не дожидаясь ответа, он достал сотовый телефон. Беседа велась на безупречном французском и продолжалась минут пятнадцать. Все это время сердце Аны бешено колотилось. Она чувствовала, что ее самый страшный ночной кошмар становится явью.

Через три недели ей придется вернуться в зал суда, где ее обвинят в хранении наркотиков. А пока она будет вынуждена наблюдать последствия скандала. Сколько Ана себя помнила, ее мать любила оказываться в центре скандалов – чтобы постоянно быть на виду. А если в скандал удавалось втянуть дочь-супермодель – тем лучше.

И нет ничего странного в том, что у мужчин вроде Бастьена сложилось о ней превратное мнение.

Внезапно Ане захотелось поговорить с отцом, услышать его спокойный, умиротворяющий голос. Он был единственным якорем, за который она могла уцепиться, когда попадала в беду. Но Сантьяго Дюваль был в амазонских джунглях, и на связь они выходили лишь раз в две недели.

– Мы приехали.

Бастьен открыл дверцу и вышел на улицу. Ана удивленно взглянула на частную взлетно-посадочную полосу. Девушка была настолько поглощена бурными эмоциями, которые вызывал у нее Бастьен, что они могли спокойно доехать до Монголии и она ничего не заметила бы.

Огромный реактивный самолет стоял в нескольких ярдах от машины. Голубая с золотом эмблема «Корпорации Хейдекера» украшала его хвост.

Однако же Давид победил Голиафа…

Ана подавила зарождающуюся истерику и проводила взглядом Бастьена, твердой походкой направляющегося к трапу, где его ждал пилот. Она никогда не хотела бороться с Бастьеном. Шестнадцать лет назад, несмотря на трагичные обстоятельства их знакомства, она пыталась завязать с ним дружеские отношения. Ана старалась доказать, что она не враг, что они могут быть друзьями несмотря на то, что ее мать разрушила их семью. В глубине души она понимала, за что Бастьен обижен на нее. В глубине его холодных серых глаз она разглядела ту боль, которая жила и в ней. Она отчаянно хотела достучаться до него, облегчить эту боль в надежде, что он сделает то же самое для нее.

Как наивна она была…

Рядом, взвизгнув тормозами, остановилась машина. Из нее выскочила взволнованная Симона и устремилась к ней.

– Ана, я так рада, что с тобой все в порядке! Я пришла в ужас, когда узнала, что стряслось!

Симона Паскаль была на два года младше Аны. Шесть месяцев назад она приехала из родной Франции, и они решили вместе снять квартиру, так как для Аны жизнь с матерью стала невыносимой.

– …А потом появились незнакомцы. Сначала я не знала, что и думать. Я волнуюсь, ведь не каждый день твоя соседка переезжает к миллиардеру…

– Что ты сказала? – Ана вытаращила глаза. – Я никуда не переезжаю. Как это могло взбрести тебе в голову?

Голубые глаза Симоны расширились.

– Но я видела фотографии, сделанные после суда… К тому же папарацци, поджидавшие у входа в квартиру, спрашивали меня, как давно вы встречаетесь. Это так романтично!

Ана пришла в ужас. Она заметила, что Бастьен наблюдает за ней.

– Симона, что ты ответила репортерам? – шепотом спросила она.

– Я сказала, что это лучшая новость, которую я услышала, и что я желаю вам счастья… Боже мой, что с тобой?

Ана проглотила тошнотворную желчь, подступившую к горлу. Она сделала невнятную попытку переубедить Симону и почувствовала, как кто-то схватил ее за запястье. Тепло поползло по руке, раскаляя до предела все чувства. Она потянула руку, но Бастьен сжал ее еще сильнее.

– Что здесь происходит? – В его голосе звучала сталь.

– Ничего, – перехватила инициативу Ана, прежде чем Симона успела сообщить нежелательные новости. – Я благодарила Симону за помощь. – Ана сверлила ее взглядом, пока та с открытым ртом рассматривала Бастьена.

– Паспорт мисс Дюваль у вас? – спросил он.

Порывшись в сумочке, Симона достала паспорт и передала Бастьену.

– Благодарю. На этом все.

– Я перезвоню тебе позже, – сказала Ана.

Симона кивнула и обняла ее.

– Держись за него, Ана. Он великолепен! – прошептала она взволнованно.

– Пошли! – раздраженно скомандовал Бастьен.

Поднимаясь по трапу, Ана остро осознавала, как неуместно ее короткое платье.

Войдя в салон, она в изумлении замерла. Ей приходилось летать на частных самолетах, но такую роскошь она видела впервые. Ярко-синее ковровое покрытие, кремовые кожаные кресла по обе стороны прохода, разделенные мраморными столиками, на которых стояли изысканные цветы и стильные лампы. Шторки иллюминаторов наполовину опущены. Одним словом, великолепная обстановка, дарящая ощущение непринужденного комфорта.

К ним подошла улыбающаяся стюардесса и, поприветствовав, помогла Ане избавиться от пиджака Бастьена. Удивительным образом Ана почувствовала, что ее обнажили как снаружи, так и внутри.

Бастьен проводил ее до кресла и занял место напротив, протянув свои длинные ноги по обе стороны от ее ног и лишив Ану тем самым свободы передвижения. Она сжала в руках сумочку, пытаясь хоть как-то защититься от него.

Ане захотелось пересесть, но она поняла, что это не поможет. До тех пор, пока Бастьен будет рядом, она не сможет укрыться от противоречивых эмоций, раздирающих ее. Его присутствие всегда производило такой эффект. Кроме того, нельзя позволить ему запугать ее.

Ана выглянула в иллюминатор, делая вид, что с интересом наблюдает за грузовиками, передвигающимися невдалеке. Однако вскоре они поднялись в воздух, в иллюминатор стали видны только облака, и у нее не было больше причин игнорировать Бастьена.

Набравшись храбрости, она взглянула на него. Бастьен смотрел на нее. На его коленях лежал закрытый портфель. Краснея, Ана задалась вопросом: как долго это продолжится?

– Я заставляю тебя нервничать? – поинтересовался он.

– Конечно нет, с чего ты взял? – Она попыталась рассмеяться.

– Ты какая-то напряженная. Не могу понять почему, – небрежно заметил Бастьен.

– Я не… мне не нравится, что ближайшие три недели я буду привязана к тебе.

– У каждого свой крест.

– Но тебе это тоже неприятно, так почему же ты поручился за меня? Почему не доверил это кому-нибудь из подчиненных?

– Чтобы возложить на них ответственность, если ты вздумаешь убежать?

Ана не понимала, почему его слова причинили ей боль.

– Бастьен, что я сделала? Почему у тебя столь низкое мнение обо мне?

– Думаю, мы оба знаем ответ.

Лицо Аны вспыхнуло.

– На яхте…

– На яхте ты попыталась соблазнить меня, чтобы я не уволил тебя.

– Я этого не делала… – пробормотала Ана, погружаясь в яркие воспоминания…

Она оборачивается и видит на палубе Бастьена, наблюдающего за ней. И каждая клеточка ее тела наполняется жизнью.

Мальчик, которого когда-то знала Ана, превратился в бесподобного мужчину, пленившего ее. Но очаровательная улыбка, которой она одарила его, вскоре исчезла, а настроение испортилось. Когда Бастьен подошел к ней, в его взгляде не было ничего радостного.

– Что ты здесь делаешь? – Он чеканил каждое слово. Его губы были невероятно чувственными. – Отвечай.

– Я работаю, точнее, буду работать, когда ты позволишь съемочной группе вернуться. Ты отослал их, потому что…

Не закончив фразу, Ана отвернулась, не в состоянии смотреть в его серебристые глаза, заставляющие ее дрожать, словно в лихорадке.

– Тебя не должны были утверждать.

– Ты все еще злишься на меня из-за прошлого?

– Нет. – Его ноздри раздулись. – Из-за того, что сюжет требует кого-то более консервативного, а не…

Бастьен держал паузу, оглядывая ее полуобнаженное тело. Ана ощутила возбуждение. Ей стало стыдно за такую реакцию, но она не доставила Бастьену удовольствия узнать, что он выбил ее из колеи.

Встав и приняв самую эффектную позу, она продолжила за него:

– …модель, которая будит в мужчинах желание искупать своих женщин в твоих бриллиантах? Ты не желаешь видеть модель, которая заставляет жен, любовниц и женщин, которые знают, чего хотят, со всех ног бежать в ближайший ювелирный магазин после просмотра рекламы? Прости, я думала, ты хочешь зарабатывать деньги, – усмехнулась Ана, но только ради самосохранения, потому что смесь обаяния, тихой насмешки и вожделения, которую она видела в глазах Бастьена, сбивала ее с толку. Впрочем, как и его ледяная улыбка.

– Я смотрю на бриллианты несколько иначе.

– Серьезно? – Наклон головы был многократно отрепетирован ею перед камерой. – Недавно я читала одно исследование. Наряду с натуральным шелком, самым привлекательным элементом своего туалета женщины называют бриллианты. Исходя из этого, тебе лучше сменить консервативное видение на более современное.

Бастьен приподнял бровь и медленно начал надвигаться на нее, пока она спиной не уперлась в ограждение. На палубе воцарилось молчание. Стоял знойный вечер, в небе сверкали звезды. От происходящего сердце Аны готово было выпрыгнуть из груди.

– Вы будете учить меня, как нужно работать, мисс Дюваль? – спросил Бастьен, упершись руками в ограждение по обе стороны от нее и внимательно вглядываясь в ее лицо.

– Небольшой дружеский совет: привлекательность продается. Или ты не знал?

– Так ты эксперт в этом деле?

Ана, стараясь держать себя в руках, произнесла:

– Я эксперт в своем деле. Если у тебя нет четкого представления о целевой аудитории, лучше управляй банками и строй отели.

– Ты не перестаешь играть с огнем, моя маленькая.

– А ты не перестаешь смотреть на меня так, будто я заноза, от которой ты мечтаешь избавиться. Неужели тебе сложно хоть раз в жизни побыть милым?

– Милым? – Бастьен замер. – Поверь, «милый» – последнее слово, которое приходит мне на ум, когда я вижу тебя, – мягко прошептал он.

Прежде чем она смогла себя остановить, Ана коснулась рукой его упругой щеки, дотронулась пальцами до уголка рта. Его резкий выдох заставил ее вздрогнуть.

– Что ты чувствуешь?

– Тебе не захочется это знать, – хрипло ответил Бастьен.

– А может, захочется? Может, я хочу, чтобы ты хоть раз в жизни высказал то, что чувствуешь.

– Боже мой… – Он закатил глаза.

Она встала на цыпочки и впилась в его губы, не в состоянии сдержать страсть. Бастьен тут же одной рукой обнял ее за талию, а другую запустил в волосы. Опьяненная прикосновениями его губ и рук, Ана с готовностью отдалась во власть мужчины.

Она не смогла определить, сколько секунд или минут прошло, прежде чем она очнулась. Ана лежала на спине. Голова Бастьена находилась у ее обнаженной груди, бюстгальтер купальника болтался где-то на талии. Бастьен ласкал бедра Аны. В его глазах плескалась страсть.

– Хочешь знать, что я чувствую? Прямо сейчас я хочу взять тебя и заставить забыть всех твоих бывших мужчин.

– Почему?

– Потому что ты досаждала мне с первого дня знакомства. Не по годам развитый ребенок, который не приемлет отказа. Ты смотрела на меня понимающими глазами и преследовала на каждом шагу. И ты до сих пор досаждаешь мне. Куда бы я ни взглянул – на рекламный баннер или на автобус, – везде ты. Ты заставляешь меня испытывать боль, заставляешь желать того, чего я не хочу.

– И ты ненавидишь меня за это?

Его улыбка заставила ее затаить дыхание.

– Я не выношу то, что ты имеешь надо мной определенную власть. И я не могу это допустить.

Он обхватил губами ее сосок. Она вздрогнула, ощутив, как напряглась его плоть. Бастьен был возбужден.

– И что же? Ты собираешься воспользоваться своим положением, чтобы заставить меня повиноваться, или просто переспишь со мной?

Ана не могла отрицать, что эта мысль ей приятна, но она предпочла ее отбросить.

Бастьен замер: его хмурый взгляд скользнул по ее полуобнаженному телу. Он сглотнул и тряхнул головой, словно пробуждаясь от кошмарного сна. Потом начал подниматься, но, сцепив руки на его затылке, Ана не дала ему это сделать.

– Бастьен… – прошептала она, не зная, как продолжить фразу, потому что ей не понравился его взгляд.

Он решительно высвободился и встал.

– Мне стыдно. Как ты сказала? Привлекательность продается? Как ты права!

Хотя по большей части Бастьен осуждал себя, кое-что досталось и ей.

Пытаясь как можно быстрее встать на ноги и привести себя в порядок, Ана ощутила гнев, заглушивший последние нотки удовольствия.

– Ты не можешь уволить меня за то, что я хорошо делаю свою работу, Бастьен!

Он отвернулся, словно ему было невыносимо смотреть на нее.

– Нет, но с этой минуты я глаз с тебя не спущу!