Часовые над шексной

Максим Калинин

Часовые над Шексной Вторая книга стихов

Время – поэзия Максима Калинина

Поэзия Максима Калинина – прикровенна: его лирические стихотворения пронизаны и укреплены хроноэпическим потоком социального (история), природного (родная и вообще земля, стихии) и душевного (зрящая и зримая душа). Стихи М. Калинина – не лиро-эпичны, они прежде всего хроно-топичны. Именно время и место обнаруживают в себе в процессе их вербализации – открытия. Эвристичность поэзии М. Калинина несомненна: в каждом стихотворении книги «Часовые над Шексной» есть серьёзные открытия в концептуальных сферах таких категорий, как Время, Вечность, Жизнь, Земля (Вода, Огонь, Воздух), Смерть, Душа, Бог и др. Именно эти категории стали предметом поэзии М. Калинина. И ещё: в каждом стихотворении виден ПУТЬ. Путь таланта.

Подлинность и сила поэтического дара М. Калинина очевидны. Не наглядны и поверхностны, как у последователей и имитаторов Бродского (пользователей палимпсеста просодии И. А. Бродского), но – проникновенны. Проникновенность этого поэта – вертикальна: ни в стихах Калинина, ни в сотворённой им поэтической картине мира, ни в самом мире (по Калинину) нет пустоты. Эти стихи настолько плотные в просодическом, в звуковом, в языковом отношении, что вещество пустоты материализуется в них чудесным образом в вещество жизни, смерти и души. И – любви: М. Калинин, почти по И.А. Бунину, поёт и плачет только о страшном и о прекрасном. Синтез ужасного и красоты не заедает стык этих родственных противоположностей, а позволяет (и это неизбежно) появляться здесь поэзии. Поэзии в чистом виде. Два мощных пласта страшного (отчаянье) и красивого (ещё большее отчаянье), наплывая друг на друга, выжимают из мира, из языка, из души – поэзию. Вещество того Нечто, что есть только в стихах, в музыке и в божественном.

Чтобы попасть на соседний брег,Надо отращивать плавники…(«Часовые над Шексной»)

Вертикальное, глубинно метафорное, образное, мыслительное бурение, минуя пласты предметных и образных смыслов, достигает уровня духовной семантики и, погружая в него уже не разум и сердце, но душу, – обнажает здесь смыслы чудовищной (от «чудо») силы, глубины и высоты: чтобы попасть в инобытие, в вечность etc., нужно отращивать, выращивать и наращивать в себе душу, Бога и хаокосмос, который оборачивается жизнью… Какой? Поэт живёт не здесь и сейчас, а всюду и везде.

Как истинный поэт, М. Калинин обладает комплексным зрением. В ослепительно светящейся точке схождения множественного взгляда поэта соединяются все стороны бытия: свет, тьма, земля, вода, Бог, поэт и время. Взгляд М. Калинина обладает редким свойством видеть себя со стороны, глядя из себя, из мира реального и ирреального. Здесь мир показывает свою изнанку – миф. Но изнанка мифа – мир, и поэтому язык М. Калинина одновременно столь современен и архаичен. Это язык, который диахронически является не только русским, но и славянским. Просторечие, архаизмы, диалектизмы и лексика общеупотребительная образуют, как в Пушкинском «Пророке» стереоскопический хронос, который перепахивает статическое пространство. Однако и кажущаяся статичность топоса зиждется на росте пространства, на его прикровенном и незаметном движении – на выросте его: семена времени раздвигают место и присваивают его себе – растению вечности:

– … От бессмертия нет защиты…– … Время пространство пытать Зреньем и слухом. Время к земле припадать Жаждущим слухом…– …Смерти прожорливой сыть Суть человеки…– …Тяжко шагать неживым Краем родимым, Чуять отечества дым, Будучи дымом…– …Вернулись золотые времена, Когда в лесу деревья говорили…– …Рыбы к воде бегут, Прыгая на боку. Жизнь изнутри вовне Движется впопыхах. Стало не стыдно мне Смерти в своих стихах…– …Жизнь ушла с прокушенной губою…– …Урожай созреет вскорости, Собирать меня пойдёт…– …Душа уходит кошкой Бродить по чердакам…– …Я ещё не умер до конца. Пять минут от вечности занача, Выгляжу вполне живым с лица…– …Заросли высокие раздвинув, Сам себе я вслед машу рукой …

Поэт, вслед за Природой, сотворяет особую, но абсолютно художнически и онтологически объективную сферу жизнесмертия. М. Калинин – мужественный поэт: он сознательно и опять же бытийно истинно обитает в этом бескрайнем и шарообразном хронотопе – в жизнесмертии. Пантеизм М. Калинина – особый: он русский, славянский, наш, русско-поэтический, Ломоносовский, Державинский, Тютчевский, Заболоцкий. И поэтому поэзия М. Калинина тотально консонантна: согласные звуки, теснясь, создают невероятную звуковую, шумную плотность стиха, – и это плотность нашего языка и мира.

                   Я устал искусства дар чудесный                   Воровать, как нечестивый тать                   И, переводя глагол небесный                   На земной, с подстрочника кропать…

С – Т – Л – С – К – С – Т – В – Д – Р – Ч – Д – С – Н – В – Р – В – Т – К – К – Н – Ч – С – Т – В – Т – Т, – вот консонантный перевод небесного на земное, или превращение Неба в Землю, или приращение Неба к Земле корешками русских согласных звуков.

В этой книге много имён воды, земли, неба, людей, зверей, рыб и птиц (сорока как древнейшая наша птица наиболее любима поэтом). «Из могилы поднималось тело, // Напрягая зрение и слух», – не только для того, чтобы увидеть и услышать, но прежде всего для того, чтобы вспомнить – и назвать. И – переназвать. И – вспомнить изначальное имя мира.

Первое, первичное имя мира, по М. Калинину – ВРЕМЯ. Время поэтическое, которое есть синтез – образный, органический и онтологический – времени природного, антропологического, биологического, астрономического, исторического, социального и воображаемого времени звука, образа и смысла. Единица поэтического времени М. Калинина – человек. Человек, воплощённый в стихиях, в дереве, в птице, в животных, в светилах небесных, в жизни, в любви, в смерти.

Сызнова по голыдьбеСмерть мышковала.Живо набила себеЗоб до отвала.То, что пригрезилось сном,Сбудется явью —Будем стелиться мышомПо мелкотравью.Лишь головой в синевуСтанешь нетвёрдо,Тут же расклинит травуОстрая морда.Тщится поимная снедьВ вечном расчёте.Косточки будут белетьВ лисьем помёте.

Стихотворение сказано всюду, всегда и навсегда. Интенционально (за счёт лексической стилистики и семантики разноприродного характера) оно адресовано одновременно прошлому, настоящему и грядущему. Нисходящая автометафора – духовно взмывает в высь, – туда, откуда Творец, поэт и мир смотрят на жизнь. На жизнь как на константу духовного и вечно смертно – живого.

М. Калинин – поэт редкий: и словесно, и стилистически, и онтологически, и витально, и номинативно: он имеет дар, мужество и силу называть дерево деревом, небо небом и смерть – жизнью.

Если станет душа легкокрыла,То не раньше, чем тело – мертво.Это время со мной говорилоИли я говорил за него?

Когда воспринимаешь подлинную поэзию в оязыковлённом виде – изумляешься: КТО ЭТО СКАЗАЛ? Или – ЧТО ЭТО СКАЗАЛО? Поэт? Дар? Бог? Время? Вечность? Душа?.. Поэзия есть абсолютное время, не подвластное цикличности и окончанию своему. И когда говорит поэзия, то слышится время. Время – поэзия Максима Калинина.

ЮРИЙ КАЗАРИН

Часовые над Шексной

Весело плещет река Шексна,С Волгой рекой сопрягая ток.Ветер уносит обрывки сна.Воздух пьянит за один глоток.Башня из брёвен венчает юр.Частые колья обстали двор.Пятнами жёлтых и серых шкурПолнятся дали, где ходит взор.Ведьминой дыркой бойницу зватьИздавна брат-часовой привык.Всякую малость тебе видать,Ежели к небу стоишь впритык.Глазу не лёгок глядельный труд —Как на ладони судьба видна:Посуху дикие люди прут,Берегу корни грызёт волна.Страх опускает на плечи плеть.Трудно бодриться в тяжёлый час.Нам с тобой не о ком песню петь.Завтра, должно быть, споют о нас.Тем, кто за нами пойдёт на рать,Будем в оврагах костьми греметь,Кровью в ручьях голубых плескать,Душами по древесам шуметь.Тем, кто за нами потянет век,Драться без роздыху – не с руки.Чтобы попасть на соседний брег,Надо отращивать плавники.Солнце в Шексну опустило прядь.Вражьего варева слышен смрад.Вскорости будет не расхлебать.Дай-ка мою поварёшку, брат!

Дома по ту сторону Волги

IУдобно им дремать на плоском лежне,Пережидая тёмные века,Пускай земля струится с потолка,И сумерки глядят всё неизбежней.Довериться бы им волне на стрежне,По брёвнышку скатившись с бережкаНо Вечность им стеречь удел – покаЕй не сыскать хранителей прилежней.Здесь в сопряженье каждого бревнаЗапрятано скрепляющее слово.Благоволит покою тишина,И жизни неколеблема основа —Ребёнок из чердачного окнаВзирает на прохожего седого.IIЗатёртый огородами домишко,Где лаем задыхается кобель.Хозяин пьян по несколько недель —Прищуристый и гадкий коротышка.Труба торчит как на макушке шишка —Повылетело сколько ведьм отсель?Здесь вурдалачья сходится артель,И с присвистом у сумерек одышка.Что бредни книг про средние века,Где кровью плачет каждая строка —Без колдовства здесь жизни отнимают,Кивая на превратности судьбы.Калитку на ночь здесь не запирают.От остановки – пять минут ходьбы.

«На костях разорённых кладбищ…»

На костях разорённых кладбищ,Огороды лежат, разбиты.Только хрящ не бывает на клад нищ —От бессмертия нет защиты.До сих пор в тех местах бывает,Что затерянное надгробьеНа поверхность земли всплывает,Эпитафией морща взлобье.Здесь Васильевский храм взорвали,Содрогалась земля сырая.Из-под кочки – лицо в овале,На изменчивый мир взирая.Подбирая с дороги манну,Пылью тронутую земною,Помолись за младенца Анну,Чьё надгробье взошло весною.

«Хлеб разломили, кроша…»

Хлеб разломили, крошаТёплые миги.Ввысь улетела душаЧёрной ковриги.Время пространство пытатьЗреньем и слухом.Время к земле припадатьЖаждущим ухом.Сохнут земные путиРваною сетью.Путника право – идтиПо лихолетью.Зверь не престанет служитьЛесу и полю,Будет, кому отпуститьДушу на волю.Смерти прожорливой сыть —Суть человеки,Будет, кому опуститьСтраннику веки.Тяжко шагать неживымКраем родимым,Чуять отечества дым,Будучи дымом.Ты и себе на уме,И без одёжки,Только грохочут в сумеХлебные крошки.

«Не зная в безднах ни аза…»

Не зная в безднах ни аза,В какое хочешь время годаЗакрой усталые глаза,Пускай ведёт тебя Природа.Ты не споткнёшься, хоть беги,Топча крапиву иль ятрышник,И увернётся от ногиВ дорогу вдавленный булыжник.Пускай с небес течёт вода,Твоя не старится походка,И дождевая бородаВесь день свисает с подбородка.Душа становится наглей.Вам с ней – что сено, что солома.И корни длинных тополейСплетаются с корнями дома.Сдают сомнения посты,А разум просит послабленья.И вырваться не в силах тыИз этого хитросплетенья.Здесь всё друг с другом сплетеноНасколько хватит кругозора.И ты как малое зерноЛежишь в извилине узора.Закрыто мудростью вековВеличие земного света.И нет прекраснее стиховСлепорождённого поэта.

«Закружи по долине…»

Закружи по долине,Где не страшно заблудшим глазам;Где ни камню, ни глинеНе ответить на робкий «сезам»;Где трава неизбежна,Но до срока суха и желта;Где спускается нежноПо щеке ощущенье перста;Где спешит мелколесьеСозидать вековой неуют;Где в пустом поднебесьеЗолотые монахи поют.Будет рушиться ливеньСквозь дырявую кровлю небес,Будет солнечный бивеньРаскурочивать плоти замес,Но останется вера,Что превыше всего – тишина,И что каждому мера

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.