Державин

Андрей Тавров

Державин

I

Буква Иероним

Ставь, ставь этот звук льва, и между других звуков ставь его, между других Иеронимов, между буквой Иеронимом и вонючей пастью из буквы, поддерживающей челюсть и создающей часть мира и весь алфавит, а значит, весь мир.

Ощупай свои серебряные лопатки в поисках ускользающего от твоей хватки женского тела, найдешь ее там, в комнате без единой вещи, словно в аквариуме с улиткой на стеклянной стенке.

Так огонь ощупывает сам себя, забираясь пламенем за свой затылок, языками между своих ног.

А потом я думал буквами и вещами, я думал про тебя, про серебряные коленки, про то, чтобы делать это, и когда дует ветер, то он лучше делает это, чем это делали мы, вжимаясь друг в дружку, крича и мяуча.

И жирафы и камни делают это лучше, покачиваясь как сосны, выступая из земли как затылки.

Ставь букву в рождение в палате, где сестры и марля, и кровь, и букву в конце, где пение литании и рот земли, поющий свой слог твоим телом.

Сколько можно тянуть этот слог – дольше чем гаснет звезда или столько, сколько нужно дереву чтобы опала осенью ветка?

Пока звучит слог – ветвится твое тело, ветвится как буква, открытая в открытое поле рождений. Барсук сияет нимбом, и мальки расставляют Рахиль как серебряные ложки по всему берегу.

Кто соберет ветки и буквы рождений, звуки и буквы уходов людей и ракушек, смолы и лесов?

Вот! Не зоосад – а они! Слоги и буквы, вжившиеся в людей!

Райская синева, деревья в бескрайнем поле, их немного, а поле бездонно, как зрение затылочной кости сгоревшего заживо.

Но нет больше боли и запаха мяса. В поле бродят, живут и растут, то видимо, то в серебре, то в коже и пламени слова и буквы начала, слова и буквы конца – какой ослепительный зверинец, какой восторг, какие рыдания – ни одного безутешного!

Вот она речь, которую мы не ведаем, как ветер не слышит себя.

Единый всхлип здесь способен породить вселенную зверей, птиц и деревьев, чтобы ему войти в нее обитателем зренья и плоти.

Единый смешок – райские леса с птицей-словом.

Вот он новый Иероним, новый лев, новая азбука!

Бабочка

Марианне Ионовой

Почти что естьминуя вещидоносишь вестьпомимо речивот волк вот садвот дрозд и вдох и букваидут назадв уста без уст без звукатуда где шумиссяк дыханьязайдя за край за умза иссяканьевот выдох вдохты телом – тут ты – междуни тварь ни бог –уста надеждана гроб на лоб на крестпрянь недотрогасгущаясь в луч собравшись в светпочти что в окои содрогнетсямертвец вчерашнийвздохнет вернетсяживой всегдашнийи пыль вставалау дальней хатыскулила бабкаи шли солдатызерно всходиложена рожалавсе было там жегде исчезалолети же тварь –до букв до рук до тваризальет янтарьтвой глаз едва лиглоток ничтобез пальцев арфавход в решетов омеге альфа

Вопрос Мелхиседеку

Листья зачем падают – ответь мне Мелхиседекпойми непревратно царь мое тело о трех словахмежду первыми небо и слепой человекмеж зачем и падают воздух и пустотаТри города в воздухе из препинаний букввертятся как листва синью разделеныс утиными криками вместо домов и рукс звездой вдоль белой чужой спинылистья тишь зачем тишина падают тишинавоздуха голова как рубашка реке близкаи Венера смотрит в хрустальный осколок снаи три слова крутятся у старческого вискаи пока их не было царь Салима еще не возникне сложился и мир и паук и Ницше в сетивеликий народ на войне переходит в крики вовнутрь своих глаз как в белую печь летит

Впрочем человека без имени

  От Жанны  в костер волки вошли  западают красными языками  в глазах луна разобрана как вода  по гостиннице Imperial  воздух ходит широкогрудый и кофе пахнет  ветер раскачивает ял и бороду мопассана впрочем  человека без имени как и ветра тоже человека  пустого пустого  пузырьки пузырьки из которых мир состоит  поднимают со дна  палочника при помощи отраженного неба  титаник сирень самолет  в позвоночнике волк и папоротник  простейшие в ресничках и пузырьках  над головой в пузырьковом теле  ангел и афродиты ракушка  раскачиваются черпают  в белых листьях белые щеки  белые города дышат красными ртами  жанну не отличить от костра  ни речью ни телом ни тишиной –  один огрубевший кварц  человек изначальный пузырящийся  себя не нашедший

Голгофа

Синий свет с неба и изнутриОткуда в арке, куда ты въезжал ночью с подругойсушившей ноги на раме велосипеда, взялась пустотаполна ли рана вами или пуста – любаяМежду нами лежал дельфин в этой комнаткена втором этаже баракаМежду нами невидимолежала смерть и остывшее тело жглось в сухом льдумне хочется перепутать эти словао ГолгофеИ что-то такоеДельфин с пустыми ранамивместо глаз это какночью попасть на скорости впустоту арки ощущая бедром теплое бедрои запах духови летящие в лоб невидимые колонныи ты кричал не дыханием на втором этаже храма Гроба –городом-торгашом смертью великой рыбыс глазами каждого из нас, по́том туристовкузнечик сидит на моем загривкесеребряное лицо шелудивый крикя тебе говорю тебя

Богомол

на голове головой к воздухукакое веретено дыхания ты размоталв белую прялку вострова каллипсонабухает мной объем моей кровилицо ангела набухает мнойлампочка лопнулавнутри заштопанного чулкарана прилетела к мальчику с перекрестканашла губу уронила с крышипальцами богомолавлечет к себе за волосыкак утопленника

Дневной велосипедист

В. Месяцу

  Дневной велосипедист  как одна сторона монеты  барельеф на стекле  что с той стороны стекла?  доходит ли ветер взгляд  каков там изгиб пространства  есть ли там кто-то вообще?  не таков ли и тот  кто смотрит  За открытой спиной его и твоей  холодком искривленным колодца  не сомкнуты ль вы воедино?  иль другое – не есть ли  вы разные фазы одной луны –  в свете – яйцо гусеница – в ночи  куколка галатея?  Дневной велосипедист  любовница отходняк смерть деньги  слюдяные спицы вывернутые водой зрачки  букет васильков  в придачу

Полет

Стеклянный Блерио с гуляющими плоскостями!Полет к белым богинямк ангелам со стеклянными лицамидлинноногими с русским акцентомк купальникам чайкам в мазутеозеро что разрезает – безбрежнонет у него берегова стекла тихи словно сад после удара яблокаБрюхо Левиафана это лицо Ахававидящее на дне океана                              ушко иголки

По имени Нэнси

   жилы и белые ребра   прыжок сквозь них   не выходит ли солнце   на берегу гаража   и она идет почти как   девушка   гаража   почти склоняя волны   не восходит ли   это кошка по имени   нэнси   на берегу гаража

Пастух

Шевелящиесяноры небесных кротоввзятые в силуэт герояглаза его синикак зажигалкакак камень пращизависший в невесомости лба

Гийом

грезила собой не потому лисинее может сгуститьсяо белый жирный тюлень стихотворецс пугливым оком газели

«Когда рыбы смотрели в глаза…»

когда рыбы смотрели в глазаиз садка в магазинепрошел сквозь жабры вместе с водойстал морем конем оторванной пуговицейкак медленно зреют вещидостигнув уходят от пальцев

«Тело ее сливается с буквами…»

тело ее сливается с буквамиих частямиидущими ниоткудашевелящимисямазутной пленкой на зыбиоскал зубов безупреченв рыбе позвоночника в походкеподъемная сила боинга

Марфа

тело вложено в телокамнем в круги плечистые озеравоздухом в гремучую каменоломнювот черная ласточка вотблеск антрацита –             крыло в зеленом спирта огнебелое тело в розовом ветре ладонейдоступное исчезновенью

«Комната с ангелом входит в комнату в которой ангела нет…»

Комната с ангелом входит в комнату в которой ангела нетПустая комната входит в комнату в которой ангела нетКуб с воздухом входит в куб с воздухомКуб с воздухом неотличим от куба с воздухомДлинная дорога на которой не осталось ни коня ни дорогиТа же самая на которой остались конь и дорога

Водонапорная башня

себя она ловит теньюописывая по холму ищущие ее эллипсыкто ты говорит прохожемувсадник верхом по дороге –за плечом смерть, за решеткой забрала птицав ржавчине зимой охват тени растет с холмадостает до лесазимой прохожий черный на беломв ушанкеоба задают вопрос нащупываяза плечом смерть в шлеме птицацилиндр ржавого цветас рыскающей тенью сегодня и завтранакрывая попеременнозеленые травы желтые листья снегсгустятся ли бессонные эллипсыв сеть птицеловас мелодией единственной птицысгустятся ли в башню башнюконь движется без остановкив покое всадник смерть за плечомищеткто кого ищет вокруг башни ржавого цветакто исчезает на склоне холмаили появляется на дернеперекопанном кабанамивидит ли башня его когда его нетисчезает ли в полденьидет ли он по травеили шел уже к башне в неустанных петляхкто ты говорит башняиз забрала всадника вылетает птица

Красные губы

Осенью рука долгая как голубьзабывает откуда пришла и себя забылалодка по небу плывет кричит как гусив облака лицо свое окунаяот крика до крика не развести рукис совой на плече без головы бродягасмотрит через сову на листопад и поездголова с очами летит на северс лиц серебро сходит ведь близко уже ангелс серпом и трубою а в поезде едутмужи и девы и молчат годамивспоминают кого забыли на перронеа забытая ходит по станции кривит красные губыимя свое выговорить не можета выговорит рухнут небесные звездыожившие шевелящиеся как огонь иль лодкадосель красных лебедей кличет станицаразгибают смертную букву как рука подковуи черемуха выпуклым веслом загребает воздухи качается в любовниках красное пламя

Мудрец. Из Лао-Цзы

идут опасливо, скользякак будто бы по льдуи мудрецы и звери и садысебя самих чтоб не спугнутькак муху или птицу или смертьсобаку видит ангел сеткой сили удлиненностью движеньяпростого чистогои в сетке словно спит младенецей заскулить – что розу приоткрытьиль птицеответить тишиневсей сутью начиная с теплого яйцадо этой гавани из тиши под крылома мудреца он видиткак возможностьбыть речкой льдом цветком конем собакойсамим собой – всем сразу как порывединый ветра стадо свеч колеблетангел это сдвига не субстанция не в крыльях зверьне бык небесный – сдвигот формы к сути                     но не суть иль формаот сути к форметолько в этом сдвигеесть все что естьи рыба видит рыбу словно богаеще туманногос хвостом и плавникамивсе живо тем что полуголый мастерстоит как разошедшееся небо

Державин. Ода

Небо являет образы.

«И-цзин»Между вещью и глазом             воздушны леса не вещейраскачивает их всевидящий ветер     будто полуузнав тебя будто припомнивтрогает профиль не выдохнутый еще до лица –смотрит в угольную каменоломню неба           выверяет в сжатых лучахсоответствия точно плотник прищуривается на фуганоктекучий объем вдоль лица льва и царя-сирийца!вдоль дрейфующего в птичьем узкогрудом небе           – дирижабляприкидывая живучесть глаз протяженность вдохасверяет ветер-державинсырую оптику незакрепленного глаза                    с безкорневым подъязычным словом –осилят ли сами себя, выявят ли, оглохнут?Запускает медвежьи когти кривых лучейв изначальное небо в звездную шкуры изнанкув лучевые нити живого еще зверясошедшиеся в кулаке в кулакчто держит внутри череп внатяжку как коршун – небопод стук сухой осыпается меллира и труба не согласуютсяВозня времен! воздушные сады                              аэропланов лилиенталей!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.