Человек Точка

– Не трогайте, это последние светлые мгновения для моей жены, пусть она запомнит этот мир таким, полным белых бабочек, – ответил тот, и по его небритым щекам покатились слезы.

Бабочки одна за другой, как будто в замедленном кинофильме, грациозно взлетели и снова приземлились, но только теперь на лицо Надиному мужу. От неожиданности тот потерял способность двигаться.

– Не плачь, у тебя еще будет семья, родится ребенок, – шептала большая бабочка, целуя любимого мужа нежно хоботком, – А мы с дочкой будем вашими ангелами-хранителями там, на небе.

Надин муж зашатался и рухнул в обморок.

– Врача, скорей врача! – закричали люди. За минуту пострадавшего возвратили в реальность. От нашатырного спирта он пришел в себя и напугал окружающих.

– Она сказала, что у меня будет ребенок?

– Кто? – поинтересовался врач.

– Надя, она теперь ангел.

– Значит так, укол, причем срочно, – заявил доктор и, не раздумывая, сделал двойную дозу транквилизатора.

Жанна стояла в сторонке, возле детской площадки и смотрела на происходящее с тревогой, ее сердце учащенно стучало, заглушая голос разума. В женской душе бушевали эмоции. Какой ужас, хоронить родных, дорогих твоему сердцу людей, подумала Громовик. Невыносимо!

– Дура, зачем ты пошла к нему в корпорацию работать?

– Что вы говорите? – Жанна оглянулась, рядом никого.

– Венок от Черта принесла, жаль мне тебя. Он уничтожит тебя.

– Вы кто? – прошептала пересохшими губами пиарщица, чувствуя, что постепенно сходит с ума.

– Тот, кого ты хоронишь!

– Врача, мне нужен врач, – закричала истошно Жанна, прислонившись к дереву. К ней поспешил пожилой мужчина в белом халате, врач скорой помощи. Он схватил ее руку и нащупал слабый пульс.

– Что плохо? – поинтересовался доктор.

– Я слышу голоса. Представляете? Со мной такое впервые.

– Знакомый диагноз. Надеюсь, голос вам не сказал, что он ангел?

– Нет, он сказал, что я дура.

– Явное преувеличение, вы – молодая, здоровая женщина. У меня есть эффективное средство от неизвестных голосов, сделаем, дорогуша, вам хороший укол. И вас успокоим.

В фонде только девушки

Накануне Веня Зюскинд обзвонил всех работников благотворительного фонда. Кандидатуру каждого он согласовал лично с Александром Евгеньевичем Чертковым. Коллектив получился маленький, но мобильный. В новый отремонтированный офис в центре города все пришли без опоздания, как и договаривались, ровно в десять утра. Знакомиться не пришлось, участники нового благотворительного проекта давно и хорошо знали друг друга.

Она светилась от собственной значимости и счастья, директор благотворительного фонда Раиса Николаевна Гавкало, шестидесятилетняя женщина с повышенным давлением, непомерным самолюбием и огромным опытом работы в социальной сфере. Семьи у Раисы Николаевны никогда не было, поэтому она подходящая кандидатура, чтобы обогреть нерастраченным материнским теплом страждущих горожан, будущих участников грандиозного благотворительного проекта. Личный прием доверили Людмиле Петровне Работяговой, врожденная интеллигентность которой с первых минут общения больно ударила по самолюбию директора фонда. Раиса Николаевна сама претендовала на роль «Мисс Интеллигентность». Менеджер Наталья Зотова, по совместительству работала в корпорации «Родненькая». Пунктуальность и обязательность – ее визитная карточка. Она – глаза и уши Зюскинда. Таня Большая, внешне напоминала Дюймовочку, на самом деле имела врожденную акулью хватку в делах, поэтому главному менеджеру поручили заниматься организационной деятельностью фонда: проводить мероприятия, различные социальные акции. Жанне Громовик досталась должность PR-директора, со всеми вытекающими последствиями. Она призвана создать красочный, благотворительный миф, рекламировать и продвигать новый проект господина Черткова. Да, да, именно проект! Громовик сразу догадалась – благотворительный фонд лишь инструмент в креативных планах олигарха. Окинув работников фонда проницательным взором, Вениамин Зюскинд толкнул идеологическую речь:

– В фонде, как я посмотрю, только девушки, – присутствующие дружно засмеялись. – Такого социального проекта еще не было в Задорожье, мы перевернем представление горожан о благотворительности, наша главная задача – объединить крупный бизнес для решения насущных проблем задорожцев.

– Вениамин, позвольте узнать, как наш фонд называется? – поинтересовалась директор Раиса Николаевна.

– Родня Задорожья!

– Как-как??? Лично мне не нравится, а вам? – обратилась директор за поддержкой к подчиненным.

– Родня! Мы помогаем каждому, как родственнику. Горожане Задорожья – одна дружная семья, – Громовик стала вслух проговаривать идеологическую составляющую, которая, по ее мнению, должна быть заложена в названии благотворительного фонда.

– Очень хорошо, – обрадовался Зюскинд.

– А я категорически, слышите, Вениамин, категорически против такого названия, как «Родня Задорожья»!!! Богатые люди делятся финансовыми средствами с нищими и больными, какая семья? Курам на смех. Необходимо солидное название: «Возрождение Губернии», «Для будущих поколений», – Раиса Николаевна не могла себя представить предводителем заурядной «Родни».

– Дорогая Раиса Николаевна, Александр Чертков уже принял решение по названию фонда и оно обсуждению не подлежит, – на самом деле, Зюскинд хотел сказать: «заткнись старая корова, тебе хорошие деньги платят, чтобы ты работала, а не умничала здесь».

Старая корова имела рога, поэтому публично бодалась. Нападая на других людей, она чувствовала себя значимой, особенно в окружении потенциальных зрителей, они же подчиненные.

– Что значит, обсуждению не подлежит? Как назовешь «Титаник», так он и поплывет, – работники фонда захихикали. – Я хотела сказать «корабль», – на лице Раисы Николаевны выступили характерные красные пятна, начало подниматься давление.

– Мы вернемся к вопросу названия фонда чуть позже, дорогая Раиса Николаевна, а сейчас давайте отпразднуем это грандиозное событие, открытие в городе Задорожье благотворительного фонда, – с выражением всезнайки сказал Зюскинд. Он, как фокусник, нырнул под офисный стол и достал тяжелый ящик с шампанским. Под аплодисменты сотрудниц фонда Веник откупорил первую бутылку и с гордостью произнес:

– Шампанское «Райское», вчера только сошло с конвейера. Шик!!! Сегодня наша корпорация презентует игристое общественности.

– А я думала, корпорация «Родненькая» выпускает сугубо мужские напитки, – высказалась Таня Большая.

– Александр Евгеньевич о вас, девушки, тоже помнит. Водка «Родненькая» и шампанское «Райское» сделаны по уникальной технологии – на живой, мистической воде. Пейте, пейте родные на здоровье!

– В чем разница, не пойму? Спирт любую структуру уничтожит! – боднула Зюскинда директорша фонда.

– А разница, Раиса Николаевна, в рекламе. «Живая вода», как звучит? Пьешь, и пить хочется, – улыбнулась Жанна.

– Зачем врать? Скажите честно – наша водка самая лучшая, а то «Живая вода»… Чушь! – возмутилась Раиса Гавкало.

Веня Зюскинд почувствовал, еще пару минут, и он непременно метнет в умную тетку чем-то, ну очень тяжелым. Помощник Черткова взял Жанну под локоток и вывел пиарщицу на порог офисного здания, чтобы откровенно почирикать с ней о насущных благотворительных делах.

– Ну, Рая – это пережитки Советского Союза в чистом виде, с ней будет тяжело работать, она все воспринимает буквально, – констатировала Громовик.

– Я все вижу, Жанна, уволим со временем. Пока она нам нужна, необходимо сформировать базу данных, подтянуть общественные организации в фонд, у Раи связи в социальной сфере, проект масштабный, – буркнул недовольно Веник.

– Ясно.

– Александр Евгеньевич хочет видеть результат, он не любит болтовню и людей из прошлого, он человек системный, исповедующий новейшие технологии. Так что, тетя Рая надолго не задержится, временная фигура на шахматной доске. Жанна, ты готова работать по двадцать четыре часа в сутки, у тебя есть идеи, масштабные пиар-проекты? Нужно очень быстро раскрутить благотворительный фонд.

– Все будет зависеть от финансовой составляющей, – рассуждала Жанна.

– Попала в десятку, Чертков хочет объединить самых богатых людей в нашем регионе. Это принципиально. Тотальное освещение в средствах массовой информации социальных акций. Будем устанавливать детские площадки, помогать детским домам, финансировать крупные городские мероприятия. Нам необходима абсолютная лояльность горожан. Узнаваемость. Раскрутку благотворительного фонда «Родня Задорожья» откатаем, как бизнес-процессы, как торговую марку «Родненькая». Технология отработана. Александр Евгеньевич жаждет результата. Он дал на первичную раскрутку фонда три месяца, чтобы через девяносто дней каждый десятый горожанин знал, а главное – доверял его «родне».

– Зюскинд, скажи честно, это политический проект? Сначала фонд, потом общественная организация, а затем партия. Своя партия?

– Свой президент Украины!

– Шутишь?

– Знаешь, Громовик, я всегда говорил – Чертков гений. Все болтают, а он действует. Чертков объединит бизнесменов нашей губернии и сделает шикарный политический проект. За два года Задорожье на уши поставит. Он станет серым кардиналом, рефери, главным сначала в регионе, а потом… К нему на поклон приползет сам бургомистр. Нужно в городе важное мероприятие провести, у кого деньги? У Черткова. Если в фонде объединить двадцать толстосумов, представляешь, какие деньжища получатся?

– Значит так, мой друг Зюскинд, я вне игры, этот проект не для меня. Я слово себе дала – в политику ни ногой, там столько фекалий, в последний раз еле выплыла.

– Громовик, обратного хода нет.

Разговор двух пиарщиков прервался, на порог офиса вышли покурить Наташка Зотова и Таня Большая. Зюскинд улучил момент и смылся, очень ему не хотелось продолжать неудачно начатый разговор с Жанной…

Тихая офисная жизнь работниц фонда закончилась на его презентации. На следующий день девушки, как заведенные, бегали по городу, решая организационные задачи повышенной сложности. Александр Чертков решил провести губернский бал. И чхать он хотел, что лето – это сезон отпусков, а в концертном зале имени Глинки проходит конкурс молодых пианистов. Таня Большая, главный менеджер фонда, подросла в глазах сотрудниц сразу на десять сантиметров, когда ей удалось перенести заключительный концерт «Виртуозы Задорожья» в необорудованный для классической музыки районный дворец культуры.

– Ну, Дюймовочка, ты даешь! – искренне восхищались сотрудницы фонда. И только главная Гавкало по-старушечьи бурчала, что нечего прихоти водочного олигарха исполнять, а то завтра он захочет, чтобы летом в Задорожье снег пошел! Как в воду директорша смотрела. Захотел.

Наступило хмурое завтра. После совета директоров корпорации «Родненькая» должно состояться совещание администрации благотворительного фонда «Родня Задорожья». Совет директоров затянулся на сорок минут. Раиса Николаевна, Зюскинд и Жанна Громовик выпили уже по три чашки ароматного, фирменного кофе. Они томились в приемной, секретарша любезничала и всячески пыталась развлечь представителей фонда, ожидающих аудиенции. Охранники кофе не пили, не положено. Они угрюмо читали прессу на отдельном диване. И прислушивались к фальцету, звучавшему угрожающе за дверью.

Шеф распекал подчиненных, явление привычное для корпорации «Родненькая». Сотрудники для Черткова из «родненьких» превращались в «гаденьких». Процедура болезненная и финансово убыточная: сначала тебе обещают большую зарплату, а потом безжалостно штрафуют. Крик за дверью усилился. Раиса Николаевна наклонилась к сидящей рядом Жанне и как заговорщица прошептала: «С ним нельзя спорить. Чуть что – молчи. Я знаю, как с ним разговаривать. Это же Чертков!». Еще через двадцать минут мокрые, как гуси директора корпорации с поникшими головами вышли из кабинета Черта. Странно, подумала Громовик, оттуда веет холодом, как из холодильника, отличная сплит-система, а пиджаки директоров – хоть выкручивай. Видимо, против сатанинской энергетики Черткова климатическая техника бессильна.

После совещания олигарх закрылся в комнате отдыха. «Босс взял паузу еще на десять минут», – торжественно объявила секретарша Александра Евгеньевича. Она стала оперативно выносить цветы из кабинета, к процессу подключив доблестных охранников. Дорогие растения как будто высохли на корню. Листья безвольно свисали с керамических горшков. Из офисных цветов выпили жизненную энергию.

– Цветы, дорогуша, необходимо поливать! – сделала замечание секретарше Раиса Николаевна.

– Я их просто забыла убрать перед советом директоров, с ними так всегда. После совещания цветы умирают. Я сегодня утром их поливала, они выглядели прекрасно, – оправдывалась большеглазая и полногрудая секретарша.

– Значит, плохо поливала, нужно следить за растениями, – отчитала ее Гавкало, не зная куда девать нерастраченную материнскую строгость в воспитании подрастающего поколения смазливых секретарш.

Ровно через десять минут сотрудников фонда пригласили в кабинет. Жанна впервые оказалась в логове настоящего олигарха. Стеклянные стены из тонированных окон, дорогая светло-желтая кожаная современная мебель, гигантская плазма, белый ноутбук последнего поколения, клейменный надкушенным яблоком на лакированном корпусе.

Александр Чертков поздоровался, оценивающе посмотрел на пчелок собственного, нового, грандиозного проекта, которым предстоит цистернами мед для него добывать. Жанна и Раиса Николаевна в свою очередь с большим интересом рассматривали человека, который за последние два года стал самой обсуждаемой фигурой городского бомонда.

Мужчина до сорока лет, невысокого роста, прекрасно сложен, видимо регулярно занимается спортом, маленькие зеленые глаза, короткая стрижка, дорогой костюм, белая рубашка, без галстука, запредельной стоимости часы, шикарная обувь, которой не ведома нищета и несовершенство городского асфальта. Глянцевый вариант, наверное, именно так выглядят обыкновенные украинские олигархи. Громовик многое слышала о Черте и его экстравагантных выходках, но только сейчас его увидела впервые.

– Сразу перейдем к делу, расскажите мне кратко, Раиса Николаевна, сценарий губернского бала.

– Бал мы проводим в концертном зале имени Глинки. Представляете, Александр Евгеньевич, во дворце, оказывается, проходил музыкальный конкурс, но мы смогли перенести его…

– Мне это не интересно! Начнем с того места, когда гости заходят на бал и… Кто их встречает?

– Конечно же, я, директор благотворительного фонда «Родня Задорожья».

– Их встречают мимы, записывайте, Раиса Николаевна. И девушки в костюмах фей, которые разносят «Райское» шампанское. В фойе, у входа в зал играет симфонический оркестр.

– В коридоре играет симфонический оркестр? Это музыканты, это лауреаты международных конкурсов!!! Позвольте, Александр Евгеньевич!

– Заплатим им хороший гонорар, и ваши лауреаты, Раиса Николаевна, не то, что играть, танцевать вприпрыжку будут. Какие артисты приглашены на бал?

– Всеволод Задунайский, – выпалила Раиса Гавкало и гордо подняла двойной, морщинистый подбородок.

Бывший любовник директрисы играл в драматическом театре дона Хуана, а в свободное время пел на свадьбах и корпоративных вечеринках. Примадонна социальной сферы решила помочь ему подзаработать, любовник он стоящий. Почему нет?

– Ваш Задунайский – это худший Хуан из Хуанов, конченый алкоголик. На бал придут известные люди губернии и кого они там увидят? Дядю с красным носом, фальшиво исполняющего хит всех времен и народов «Белые розы»?

– Что вы такое говорите, Александр Евгеньевич? Задунайский – заслуженный артист.

– Артист, который петь не умеет. Пригласим Колю Баскова.

– Но это страшно дорого! – возразила Раиса Николаевна.

– На Баскова придут, а на Задунайского – нет, – впервые за время встречи подал голос Вениамин Зюскинд, который наблюдал за словесной дуэлью Черткова и Раисы Гавкало. «Нашла с кем спорить, старая корова», – подумал помощник олигарха.

– Значит, так. На бал пригласить Колю, золотой голос России.

– А если у него гастроли? – вставила пять копеек Жанна.

– А у нас бал, губернский, если кто-то еще не понял. Вместо Задунайского поет Басков и точка, – Чертков почувствовал, что начал раздражаться, но старался сдерживать себя. – А так как бал благотворительный, проведем аукцион, выставим на продажу поделки из детского дома и пару лотов знаменитостей. Что, у нас в Украине своих Басковых нет? Шева мяч футбольный подпишет, Виталик Кличко – боксерские перчатки.

– Бал через неделю, как мы успеем лоты подготовить? Мы и так работаем по двенадцать часов в сутки, девочки с ног падают, – чуть не плача заныла Раиса Николаевна.

– Работайте эффективней, тогда успеете. Теперь средства массовой информации. Я хочу, чтобы губернский бал освещали все телеканалы, газеты, интернет-ресурсы. Проведя аукцион, мы соберем деньги, добавим недостающую сумму и приобретем для детей необходимое медицинское оборудование. Жанна, подумайте, какое оборудование и в какую больницу. Это должна быть масштабная социальная акция. Местные газеты на первой полосе, подчеркиваю – на первой, должны пестреть заголовками «Родня Задорожья – для наших детей».

– Александр Евгеньевич, я не понимаю, у нас благотворительный фонд или какая-то пиар-акция, – сказала Раиса Николаевна и тут же прикусила язык, явно сболтнув лишнего.

– У нас? У нас, Раиса Николаевна, благотворительный фонд «Родня Задорожья», а у вас? Или вы хотите вложить свои деньги в благотворительную деятельность? Сколько лично вы готовы потратить на помощь детям Задорожья? Раздать деньги – много ума не надо. Причем, замечу, чужие деньги. А я хочу их эффективно потратить, привлечь в фонд бизнесменов, – тоном властелина и благодетеля города произнес Александр Чертков.

– Я все поняла, я все поняла, – твердила, как заклинание Раиса Николаевна и покорно наклонила свою седую голову, кровные тратить на благотворительные акции она точно не собиралась.

Веня Зюскинд увидел, как у Черта раздуваются ноздри, словно капюшон у змеи, поэтому он решил срочно защитить нервную систему шефа от перегрева.

– Александр Евгеньевич, мы все сделаем, у меня в Москве есть знакомый, он дружит с продюсером Баскова, Коля будет петь у нас на балу, я помогу Раисе Николаевне. Жанна Громовик опытная пиарщица, она сделает освещение в задорожских СМИ по высшему разряду. Нам все ясно, будем идти работать и еще раз работать, нужно все успеть, – Зюскинд жестом показал Жанне и Раисе Николаевне на дверь.

Они и сами почувствовали – пора и честь знать. Встали с насиженных комфортных кресел и направились к выходу.

– Да, и еще. Раиса Николаевна, я хочу, чтобы в конце бала пошел снег, – добил уползающую из его кабинета директоршу господин Чертков.

– На улице, в июне месяце?

– А что, вас что-то смущает?

– Нет, – запнулась пожилая женщина, начинающая осознавать, что в действительности означает слово «хозяин».

Переступив порог хозяйского кабинета, Раиса Николаевна попросила у секретарши валерьянки. Початый пузырек стоял у нее прямо на столе и был наполовину пуст. Секретарша со знанием дела накапала двадцать капель.

– Хватит?

– Еще столько же, – взмолилась Гавкало, ее знобило, как при высокой температуре. Вирус абсолютной вседозволенности пробил броню ее самолюбия.

– Где мы возьмем снег, когда на улице лето? – спросила Раиса Николаевна у пиарщицы фонда.

– Он пошутил, – успокоила та.

– Я так не думаю. На всякий случаем закажем искусственный снег. Есть специальная установка. Горожане будут покидать бал поздним вечером, выйдут на улицу, а там – снег. Креативненько!!!– раскраснелась Гавкало.

– И дед Мороз под елкой кальян курит, в окружении веселых, прыгающих зайчиков, – не сдержалась Жанна Громовик.

– Дед Мороз и зайцы лишние, – серьезно отреагировал Веня Зюскинд, который, как никто, знал крутой нрав олигарха.

Не хлебом единым

Борис Борисович Шарапов на однофамильца из популярного кинофильма «Место встречи изменить нельзя» не похож. Он полный антипод. Небольшого роста, худенький, в очках, типичный отличник, которого обижали одноклассники в школе. Когда Боря вырос, то понял – деньги, вот эквивалент настоящего счастья и власти над людьми. Есть деньги, есть уважение и любовь окружающих. Маленький мужчина в большой бронированной машине так же сексуален, как Андрей Шевченко на футбольном поле во время чемпионата мира. Женщины смотрят на него с особым вожделением, хотя ничего не понимают в футболе. Не на футбол же они, в самом деле, смотрят! Большие деньги – большое вожделение.

Маленький Боря стал большим Борис Борисычем, когда его капитал перерос сумму в миллион долларов. Хлебный бизнес процветал, Шарапов его постепенно расширял, в Задорожье он построил производственные цеха, где лепили пельмени и вареники новые, умные машины. Борис Борисович жестко теснил конкурентов: не раз в их продукции находились мышиные хвостики, пряди женских волос, а последняя находка и вовсе взбудоражила город.

Пенсионер Иван Иванович Лютиков нашел в пельмене резиновое изделие, если бы в упаковке! Во время семейных посиделок презерватив, наполненный семенной жидкостью, треснул у Ивана Ивановича во рту, скомпрометировав ветерана перед взрослыми внуками за праздничным ужином.

На пресс-конференции, которую организовало «Управление по делам потребителей Задорожья», Иван Иванович кричал так, как будто от одного укуса пельменя мог серьезно забеременеть, и что самое страшное – черт знает от кого.

Извращенца не поймали, зато продукция конкурентов перестала пользоваться спросом у горожан. Журналисты в освещении инцидента проявили небывалую активность, Борис Борисович за жесткую критику в адрес конкурирующей торговой марки щедро им заплатил. Он любил учиться, читал умные книги по черному пиару, общался с деловыми людьми, набирался опыта. Мечтал о новых бизнес-горизонтах, в пищевой сфере Шарапов достиг финансового потолка, остальные бизнес-ниши в Задорожье оказались заняты.

Остались проституция, и то частично, наркотики, оружие. Провокационные мысли периодически сверлили расчетливый мозг Бориса Борисовича, бродили его потаенными извилинами, но он никак не мог переступить черту. Жена, двое очаровательных детей живут в Задорожье. В родном городе его деловая репутация, по мнению местных акул пера, белая и пушистая. Грехи, конечно, имеются. Бизнес-среда агрессивна и коварна, в ней выживает сильнейший, кто способен на отчаянные поступки и умеет не оглядываться назад. Борис Борисович научился смотреть только вперед, видеть цель и не замечать препятствий. Звонок Черткова нарушил четкий распорядок его дня, который Шарапов строго соблюдал. Черт предложил ему срочно встретиться в «Филине».

«Филин» – небольшой ночной клуб на берегу Днепра, открытая площадка, причал. Больших денег клуб не приносил, но являлся любимым детищем Бориса, здесь он забывал о бизнесе и семье, знакомился с девушками и отрывался до утра. Очень удобно, жене Шарапов говорил, что контролирует доходы клуба, а сам раз в неделю тешил мужское самолюбие с очередной смазливой студенткой в специально оборудованной комнате, которая у его друзей пользовалась огромным спросом.

Черт на встречу в «Филин» опаздывал. Боря грыз ногти, старая привычка напомнила о себе. Успешный бизнесмен нервничал, пил крепкий кофе без сахара и наблюдал за белым катером, который перевозил горожан с правого берега на левый. Шарапов давно мечтал о красивом катере, он не раз представлял, как причалит к берегу, выйдет на причал, где расположена летняя площадка его клуба. Ух, все девки его!

– День добрый, – Чертков протянул Шарапову руку.

– Садись. Кофе, чай?

– Водки холодной и хорошей закуски. Боря, есть серьезный разговор.

Шарапов встрепенулся, он почувствовал – запахло деньгами. Через пять минут на столе красовалась бутылка охлажденной «Родненькой» в окружении мясной нарезки, овощей, селедки, бутербродов с черной икрой. Они выпили, закусили, породнились, холодная водка в жаркий день хорошо пошла. После второй рюмки у них появились точки соприкосновения, после третей – общее важное дело.

– Боря, посмотри, кто руководит городом? Старперы. Я хотел землю для строительства теннисных кортов взять – не дали, суки! Взятку такую заломили, ни одна теннисная школа не окупится. С промышленных отвалов согнали, там столько денег! Как вспомню, жить не хочется… Ты мусорный завод хотел построить – дуля с маком. У нас есть бабки, власти нет. Мне надоело за каждый чих в этом городе платить.

– Тема понятна. Саня, что ты предлагаешь?

– Нам в городском совете необходимо большинство, свои депутаты, свой мэр.

– Копейка никогда под нашу дудку плясать не будет, его индусы кормят, – категорично заявил Шарапов.

Индусами в Задорожье называли мафиозную группировку, которой удалось завладеть не только промышленным потенциалом региона (индусы являлись собственниками крупных промышленных гигантов), но и создать свой банк, через который подконтрольный мэр, Иван Григорьевич Копейка, направлял все муниципальные платежи, проводил важные бюджетные операции. Среди бизнесменов существовала негласная установка: хочешь в горисполкоме получить разрешение на любой вид деятельности, имей дело только с «Indust-Bank» структурой. Собственный телеканал, пару газет и множественные интернет-ресурсы выставляли индусов героями, которые всеми силами борются за процветание родной губернии.