В водовороте сладострастия

Но ее сердце по-прежнему болело. Кристина страдала из-за того, что Дойл присылал ей алименты на ребенка, но не хотел знать свою дочь.

А теперь ее отец снова решил попытать счастья на выборах в сенат, и глупо было надеяться, что их с Мэри оставят в покое. Но после встречи с Дэниелом Кристина совсем растерялась и не знала, что ей делать.

Поэтому она не стала ничего предпринимать. Она ходила на работу, заботилась о своей дочери и наивно надеялась на лучшее.

– Кто наша цель на этот раз?

Дэниел посмотрел на Портера Коула, частного детектива, который работал на него в Денвере. Ему не понравилось слово «цель» в отношении Кристины.

– Кристина Мюррей.

– Что мы ищем?

– Ничего.

– Тогда в чем состоит моя задача?

– У меня есть все основания считать, что за ней скоро начнется слежка. Я хочу узнать, кто следит за ней и за ее дочерью, когда и как долго. И я хочу знать, как мне избавиться от преследователей. Подойдет что угодно. Например, ордер на арест.

После личной встречи с Кристиной Мюррей все только усложнилось. Дэниел и раньше считал ее достойной внимания, но теперь мог назвать ее по-настоящему красивой. Волнующая и беззащитная, напуганная и доведенная до отчаяния, она тем не менее обладала внутренней силой, которая делала ее еще более привлекательной.

Портер приподнял бровь, изучая досье Кристины.

– Какие-то особые пожелания?

– Не вмешиваться, если не будет прямой угрозы.

– Понятно. Что-то еще?

– Как всегда, абсолютная секретность.

Портер поднялся и поправил свой пиджак, в котором прятал оружие.

– Прошу прощения, но мне казалось, вы бросили политику.

– Так и есть. Это дело не касается политики.

– Ждите вестей, – сказал Портер, выходя из его кабинета. Судя по выражению его лица, он не поверил Дэниелу, который в кои-то веки говорил правду.

В деле Кристины Мюррей не было политики, оно было личным.

После встречи с ней Дэниел ожидал, что она либо свяжется с ним, как только ее фото снова появятся в Интернете, или просто-напросто исчезнет.

Хотя она не запаниковала, увидев его, а сразу взяла себя в руки и даже сделала несколько выпадов в его сторону.

Дэниел ничего не мог поделать с собой. Он восхищался этой женщиной, и это чувство, с которым он не мог совладать, делало ее опасной. Кристина заставляла делать поступки, которые были напрочь лишены логики.

Например, он заплатил частному сыщику, чтобы тот позаботился о ее безопасности. Дэниел уже успел получить доклад Портера. Коул застукал на горячем какого-то парня, пытавшегося проникнуть в квартиру Кристины, пока та была на работе. Портер притворился одним из жителей этого дома и до смерти напугал злоумышленника. Но и Дэниел и сам Коул прекрасно понимали, что это еще не конец. Кто-то хотел пробраться в жилище Кристины и собрать против нее какие-то доказательства, которые можно будет вынести на суд общественности.

Еще Портер заметил какую-то женщину, слонявшуюся поблизости детского садика. Когда на площадке появились дети, она подошла поближе. Возможно, фотографировала маленькую девочку, чей снимок Дэниел видел на столе у Кристины.

У малышки были тоненькие каштановые волосы, а глаза ярко-голубые, точь-в-точь как у ее матери, правда, в них не было страха, а только чистота и невинность.

Кристина не хотела принимать помощь Дэниела, но она отчаянно нуждалась в ней. Если бы она согласилась поговорить, они могли бы выработать совместный план, как свести к минимуму вторжение в ее личную жизнь и в жизнь ее дочери.

Нет, она не бросится к нему, когда ее фото появится на первых полосах газет и журналов. Она позвонит ему или сбежит только тогда, когда возьмутся за ее дочь.

Дэниел прикинул, что Кларенс Мюррей выдвинет свою кандидатуру на пост сенатора от штата Миссури не раньше чем через неделю.

Интересно, что сказал бы дед Дэниела, если бы увидел его сейчас. Ли Дэвон не смог бы сдержать разочарование, узнав о поступках своего внука. Но опять же, Дэниел никогда не был достаточно умным, достаточно амбициозным или достаточно законным для своего деда. И уж точно старик не считал его полнокровным корейцем. Он мог бы простить Дэниелу все его недостатки, если бы тот женился на одной из десятков корейских женщин, которых он сватал ему на протяжении многих лет, остепенился и заботился о семейном бизнесе.

Дэниел упорно отказывался обзаводиться семьей и тем более становиться отцом. А еще он не захотел переехать в Южную Корею и жить там под колпаком своего деда. Старик с ума сходил, что его единственный наследник отказался от семейного бизнеса, корпорации «Ли Энтерпрайзес».

Дэниелу нравилось думать, что, по крайней мере, дед гордился им в качестве политического консультанта. Ли Дэвон стал одним из богатейших людей Южной Кореи не потому, что разумно вкладывал деньги в недвижимость и производство электроники. Дед Дэниела стал могущественным благодаря манипуляциям, лжи и откровенному взяточничеству. Он заработал деньги на чужих секретах. И Дэниел выучил одно очень важное правило, когда проводил летние каникулы в Сеуле.

Тот, кто владеет информацией, владеет миром.

Дэниел снова посмотрел на снимок Кристины и тяжело вздохнул. Он сделал первый шаг, а следующий шаг был за ней. Он очень надеялся, что она позвонит, но не собирался сидеть сложа руки и ждать. Дэниел просматривал список контактов в своем телефоне, пока не нашел нужный.

– Привет, Дэниел. – Натали Уэсли взяла трубку после второго звонка. – Ты звонишь по делу или как?

– Что, если ни то, ни другое? – попытался пошутить Дэниел, но у него плохо получалось. – Как дела у тебя и у Сиджея?

Сиджей был еще одним сводным братом Дэниела и еще одним незаконнорожденным сыном Хардвика Бомона. Он единственный, кто не захотел иметь дела с семейным бизнесом. Сиджей владел ранчо на северо-востоке Денвера и предпочитал уединенный образ жизни. Так что всех удивила его женитьба на бывшей телеведущей и журналистке Натали Бейкер, той самой женщине, которая пыталась выставить его весьма неприглядное происхождение на всеобщее обозрение.

Натали была одной из немногих, кому удалось вычислить местонахождение Сиджея и установить его личность. К тому же более десяти лет она вела свое собственное утреннее шоу. Натали занималась журналистскими расследованиями и умела обращаться с камерой.

– У нас все хорошо. Ты должен приехать к нам в гости. К твоему сведению, Сиджей решительно настроен посадить тебя на лошадь.

– Как-нибудь заеду, – пообещал Дэниел. Конечно, он любил своего брата, как и всех остальных, но общаться с ним было труднее всего. Мать Сиджея вышла замуж за хорошего человека, так что он жил в замечательной семье. Он был в ладу с самим собой, чем никогда не мог похвастаться Дэниел. – У меня тут сложилась непростая ситуация, и мне нужна твоя помощь.

– Рассказывай.

– Что ты знаешь о Кристине Мюррей?

– Кто она?

Следующие двадцать минут Дэниел посвящал ее

в детали дела.

– Она не приняла мою помощь. Но когда она позвонит, нам нужно будет принимать какие-то меры.

– Манипулировать результатами поиска, писать позитивные новостные статьи, может быть, организовать интервью?

– Да.

– Понятно. – Она замолчала, а после паузы добавила: – Мы переживаем за тебя.

– Почему? – Дэниел отличался отменным здоровьем. Он помогал управлять третьей по величине пивоварней Америки и владел существенной долей акций в «Ли Энтерпрайзес». У него были дома в Сеуле, Денвере и Чикаго. О чем тут беспокоиться?

Ладно, он немного тревожился по поводу Кристины Мюррей и ее дочери. Но тут не было причин для беспокойства.

– Дэниел… – начала было Натали, но замолчала и потом сказала: – Ладно. Не будем об этом. Я займусь твоим делом и позвоню тебе, когда что-нибудь разузнаю.

Странно, но он почему-то ждал услышать что-то другое, хотя сам не знал, что именно.

– Спасибо.

Дэниел положил трубку и снова поискал информацию о Кристине Мюррей. Ничего нового. Пока.

Но все изменится. Очень скоро.

Глава 3

Казалось, все произошло в одночасье. Кристина ходила на работу в банк и старалась не думать о том, что может случиться, как вдруг в ее почтовый ящик посыпались письма с извещением, что Кларенс Мюррей выдвинул свою кандидатуру на пост сенатора от штата Миссури. Ее телефон буквально разрывался, как будто люди только и ждали официального объявления. Кристина читала новости об отце и старалась отвечать на звонки профессиональным тоном, раз за разом повторяя всего два слова «без комментариев».

А потом она увидела эту статью.

«Будет ли внучка Мюррея стоить ему и этих выборов тоже?»

К статье прилагалась фотография Кристины с Мэри на руках рядом с ее машиной. Снимок был очень размытым, его явно сделали с большого расстояния.

Ей стало дурно. Эти люди знали, где ее искать и как выглядит ее дочь.

Трясущимися руками Кристина достала визитку Дэниела Ли.

Когда зазвонил ее телефон, она сразу узнала голос на другом конце провода.

– Мисс Мюррей, – сладко проворковал Брайан Уайт, – решил вам позвонить, как и обещал. Вы, наверное, слышали, что ваш отец официально выдвинул свою кандидатуру, и я…

Кристина бросила трубку. Она схватила свой сотовый и поспешила в туалет.

Ее руки тряслись так сильно, что она два раза неправильно набрала номер. В голове крутилась мысль, не делает ли она самую большую ошибку в своей жизни.

Но потом Кристина снова вернулась к заголовку статьи, которая намекала, что годовалый ребенок мог изменить ход выборов. Она не сомневалась, что со временем качество фотографий только улучшится, а заголовки будут становиться все ужасней.

– Я вас слушаю, – послышался в трубке голос Дэниела.

– М-м-м… здравствуйте. Вы оставили мне свою визитку и…

– Кристина? С вами все в порядке?

Она глубоко вдохнула и проглотила подкативший к горлу ком.

– Я хотела узнать, остается ли в силе ваше предложение.

– Вы видели статьи?

– Только одну. Есть еще какие-то? – ужаснулась Кристина.

– Сейчас это не имеет никакого значения, – после паузы ответил Дэниел. – Нужно срочно решать вопрос вашей безопасности. Нам нужно встретиться и придумать, что делать дальше.

Она немного успокоилась, услышав, что кому-то есть дело до ее безопасности. И у этого человека был план и средства его осуществить. В идеальной жизни Дэниел Ли был бы ответом на ее молитвы.

Но жизнь никогда не была идеальной.

– Откуда мне знать, что я могу доверять вам и что вы не готовите мне западню? Вдруг вы сами написали те статьи или сделали те фотографии?

– Если бы я сказал вам, что не имею ничего общего с этими статьями, и поклялся, что мне можно доверять, вы бы еще больше засомневались во мне.

– Вы правы. Но мне не нравится то, что происходит.

– Еще бы. В противном случае мы бы сейчас не разговаривали и вас ждала бы импровизированная пресс-конференция прямо на банковской парковке. Кристина, нам нужно встретиться.

– Только не обижайтесь, но я не хочу, чтобы вы приезжали ко мне домой.

– Не буду. Тем более что я и не собирался туда. Не хватало только, чтобы газетчики сфотографировали незнакомого мужчину, входящего и выходящего из вашей квартиры. Ко мне вы тоже не можете приехать. Если за вами идет слежка, что очень даже возможно, мы опять попадем под обстрел журналистов.

Похоже, он говорил искренне.

– Вы хотите встретиться где-нибудь в общественном месте?

– Исключено. Там наша встреча точно не избежит огласки.

– Но как же мы тогда увидимся?

– Вы ведь ходите в церковь «Красная Скала»?

– Кажется, мне нечего удивляться, что вы в курсе, – зажмурилась Кристина.

Церковь, которую она посещала, была своеобразной попыткой соединить евангельское учение, полученное ею в детстве, с верой, которая жила в ее сердце. Кристина нуждалась в духовном доме, и многоконфессиональная церковь с большим количеством прихожан была подходящим местом, чтобы раствориться, не привлекая к себе излишнего внимания.

К тому же там был чудесный центр по присмотру за детьми.

– Какое служение вы обычно посещаете – в девять утра или в десять сорок пять?

– Второе. – Кристина не знала, что и сказать. Она не знала, как относиться к Дэниелу. Кем он был на самом деле? Уж точно не другом. Может, шпионом? В конце концов она решила называть его партнером. Но встречаться с таким партнером, как Дэниел Ли, в церкви казалось ей чем-то ужасно неправильным.

Но иногда у человека не бывает выбора поступить правильно.

– Где вы обычно садитесь?

– Удивлена, что вы не знаете этого, – отрезала Кристина и тут же извинилась: – Простите. Мне сейчас очень нелегко.

– Не стоит извиняться. Если бы я знал, где вы сидите, мне было бы проще найти вас. Я не хочу, чтобы все выглядело так, словно вы выглядываете меня. Может, в церкви есть какое-нибудь помещение, где мы могли бы спокойно поговорить, не вызывая подозрений.

– Там будут люди повсюду. В эту церковь ходит более двух тысяч прихожан.

– Мы не прячемся. Мы просто не хотим привлекать внимания.

– Я обычно сажусь в левом крыле неподалеку от прохода рядом с детским центром, на случай если возникнут проблемы. И в здании есть несколько мест, где мы могли бы более-менее спокойно поговорить.

– Прекрасно. Я отыщу вас после проповеди. И не бойтесь звонить мне, если вам потребуется моя помощь.

– Хорошо. – До воскресенья оставалось полпятницы и суббота. Она надеялась, что справится.

– Кристина, я говорю серьезно. Если увидите поблизости кого-нибудь подозрительного, постарайтесь сфотографировать этого человека, а потом немедленно звоните мне.

– Что такого можете сделать вы, что не под силу полиции?

Повисла пауза, тяжелая и зловещая.

– Увидимся в воскресенье, – проигнорировал ее вопрос Дэниел. – А пока держитесь в тени.

Его слова вызвали у нее приступ смеха, хотя по ее щекам потекли слезы.

– Последние полтора года я только этим и занимаюсь. Я хожу на работу, в магазин и возвращаюсь домой. Занимаюсь стиркой, а потом вожусь с дочерью. У меня нет любовников, я не шляюсь по ночным клубам. Я самый занудный человек в городе, и посмотрите, что хорошего принесло мне мое затворничество? – Кристина вдруг осознала, что кричит, потому что ее голос эхом разлетался по ванной комнате. – Что с того, что я буду держаться в тени, если на меня охотится стая голодных акул. И все по вашей вине.

Она не знала, что он скажет в ответ. Начнет защищаться? Кричать? Скажет, что ей следовало выйти замуж, а потом уже рожать, тогда бы ничего не случилось? Именно такие доводы любил приводить ее отец. Во всем была виновата она одна.

Но Дэниел Ли не сказал ничего подобного.

– Я знаю. Просто помните, что помощь придет, стоит вам позвонить мне. Я хочу, чтобы вы знали, что вы не одна. – С этими словами он положил трубку, оставив ее в состоянии шока.

Неужели он только что признал ее правоту? Но это невозможно. Неужели такой шикарный мужчина, как Дэниел Ли, мог признать свои ошибки?

Кристина не доверяла этому человеку. Но она также не была уверена, что доверяет другим людям.

«Вы не одна».

О, если бы его слова были правдой!

Одной из множества вещей, которые Дэниел освоил в раннем возрасте, была способность затеряться в толпе. В чикагской школе у него не возникало никаких проблем, потому что там учились дети корейцев и других азиатов, восточных европейцев и африканцев и самих американцев самых разнообразных оттенков кожи. Американцы могли выглядеть кем угодно и быть кем угодно.

В Сеуле дела обстояли по-другому. Даже будучи ребенком, Дэниел сильно бросался в глаза. В возрасте десяти лет он обогнал по росту свою мать, а когда ему исполнилось двенадцать лет, он был выше своего деда. Его глаза были светло-карими, а волосы почти что рыжеватыми.

Большинство американцев догадывались, что он азиат, но корейцы видели в нем американца.

Его дед заплатил частному репетитору, чтобы тот научил его внука корейским правилам этикета, и Дэниел прилежно занимался. Сначала он надеялся, что сможет вписаться в мир деда, а потом, когда стало понятно, что у него ничего не получится, просто хотел показать себя перед ним с наилучшей стороны. Потом, когда он возвращался в Чикаго после трех месяцев, проведенных в Сеуле, ему приходилось переучиваться, как пожимать руку при встрече, как шутить по-американски, черт подери, даже как ходить.

Так что Дэниел умел слиться с толпой. Иногда его принимали за испанца, и он не возражал. Люди видели то, что хотели видеть, и так было проще остаться незамеченным.

Например, взять это воскресное утро. Люди хотели увидеть потенциального прихожанина, и Дэниел не стал их разочаровывать. Он надел вельветы и вязаный свитер поверх рубашки. В довершение ко всему облачился в лыжную куртку и теплые ботинки, не забыв вязаную шапку и очки. Другими словами, он выглядел не как Дэниел Ли, а как один из посетителей мегацеркви.

Вместе с толпой он зашел в фойе и схватил программку, сделав вид, что внимательно изучает ее, пока его глаза сканировали прихожан. Вот мимо прошла Кристина с Мэри на руках. Она не заметила Дэниела, потому что была занята своим ребенком. Кристина что-то говорила своей дочери, расстегивая ее меховую шубку розового цвета и снимая с нее шапочку. И Дэниел впервые за все время увидел улыбку на лице этой женщины. Боже милостивый, когда ее глаза излучали счастье, она была необыкновенно хороша собой.

У Мэри раскраснелись носик и щечки, но ее широкая улыбка освещала все вокруг. Она даже посмотрела на Дэниела и улыбнулась, а ее голубые глаза сверкнули, словно она ждала его все это время.

Дэниелу показалось, что что-то кольнуло у него в груди.

Потом они смешались с толпой других родителей и детей. Он держался чуть на расстоянии, не заметив поблизости никого из тех, кто, согласно Портеру, вел слежку за дочерью Мюррея.

Дэниел в детстве ходил в одну из чикагских церквей, где проповеди читались на корейском языке, но он не считал себя глубоко верующим человеком. Он знал слишком много о влиятельных людях, в том числе религиозных лидерах.

Тем не менее он чувствовал себя неловко, следя за женщиной в доме Божьем, но еще более нелепым было то, что он высматривал других шпионов. Ему хотелось, чтобы хотя бы здесь Кристина могла почувствовать себя в полной безопасности.

Дэниел искоса поглядывал на нее. Она заняла свое место и, кивнув, перебросилась парой слов со своими соседями. Кристина пока не стала предметом обсуждения на телевидении и в газетах, потому что до поры до времени политические новости оставались политическими. К тому же они сейчас находились в штате Колорадо, а не Миссури.

Проповедь длилась добрых полтора часа, но Дэниел не вникал в суть происходящего, потому что просчитывал возможные варианты исхода дела.

Натали начала потихоньку наводнять Интернет положительными отзывами о Кристине. Даже если дочь Мюррея не обсуждалась в самой статье, Натали делала ссылку на нее в заголовке, отвлекая внимание поисковой системы от других новостных заметок. Еще больше официальных пресс-релизов ожидалось в понедельник и вторник.

Дэниел прекрасно понимал, что дочь и внучка кандидата на пост сенатора были слишком лакомым кусочком для его политических противников.

До предварительного голосования оставалось два месяца, и если, боже упаси, Мюррею повезет, до официального избрания пройдет еще два месяца. А за четыре месяца может случиться все, что угодно.

Проповедь закончилась оглушающей песней, и все поднялись со своих мест. Родители потянулись в детский центр, но Кристина не пошла со всеми, она осторожно осматривалась по сторонам в поисках Дэниела.

Ему вдруг очень захотелось, чтобы их взгляды встретились и она обрадовалась, увидев его.

И Кристина заметила Дэниела. Ее глаза чуть расширились, но в них не было особой радости, скорее мрачное принятие.

Но он и не заслуживал чего-то большего.

Дэниел слегка наклонил голову влево, указывая на коридор. Кристина в ответ едва заметно кивнула.

Дэниел вышел в фойе, переполненное родителями, которые пытались запихнуть своих детей обратно в их зимние одежки. Вокруг стоял невообразимый гул. Прошло еще несколько минут, прежде чем появилась Кристина. Дэниел не сразу пошел за ней, притворившись потерянным и потрясенным, что было несложно в таком шуме.

Когда Кристина снова появилась, на этот раз с Мэри, большинство семей успели покинуть здание, и шум вокруг постепенно утихал. Она пощекотала животик дочери, и та зашлась от смеха. Неожиданно для самого себя Дэниел испытал острое желание защитить ее. Мэри была абсолютно невинным ребенком, и он очень обрадовался, что Кристина все-таки позвонила ему.

Кристина многозначительно посмотрела на Дэниела и перевела взгляд на дочь.

– Радость моя, мне кажется, мы забыли твою шапочку. – С этими словами она развернулась и направилась обратно в детский центр.

Дэниел медленно пошел за ней. Детский центр располагался внизу, рядом с ним в холле стояло много кресел и небольших диванчиков, а на столиках лежали детские игрушки и книжки. Казалось, кто-то пожертвовал церкви целую гостиную.

Кристина присела на один из диванов и прижала к себе Мэри, словно боялась отпускать ее.

– Я сомневалась, что вы придете.

– Я дал вам слово.

– Вы уж простите, но в данный момент ваши обещания мало что значат для меня, – мрачно ответила Кристина. А ему так хотелось, чтобы она улыбнулась. Ему.

– Понятно, – усмехнулся Дэниел, вызвав недоумение на ее лице. – Но если я что-то обещаю вам, я держу свое обещание.

Она посмотрела на него с сомнением, а потом пожала плечами.

– И что нам делать теперь? – Она глянула на дочь, которая заерзала у нее на руках и попыталась слезть на пол. Кристина поставила Мэри на ноги, и девочка начала обходить столик.

– У меня есть пара вопросов и предложений. Нам нужно придумать план, чтобы свести к минимуму вторжение в вашу личную жизнь и обеспечить безопасность Мэри.

– Хорошо, – тихо выдохнула Кристина. – Хотя я не могу поверить, что обо мне осталась хоть какая-то информация, неизвестная вам. Вы ведь одним из первых узнали о ней. – Она кивнула, указывая на Мэри.

Он почувствовал угрызения совести, но в то же время немного приободрился. Сталь, прозвучавшая в голосе Кристины, придавала ее беззащитности какую-то суровость, и Дэниел не мог не восхититься этим качеством.

– Еще раз приношу свои извинения.

Она пожала плечами, словно то, что он сломал ей жизнь, было обычным делом.

– В любви и политике все средства хороши.

– Неправда, – возразил Дэниел. Кристина бросила на него острый, как отточенная бритва, взгляд, но он продолжил: – Вы общаетесь с отцом Мэри?

– Нет. Я отправляю ему ее фотографии, но он ни разу не ответил мне. Он вовремя платит алименты на ребенка, о чем позаботился мой отец. Это единственное, что он сделал для меня за всю мою жизнь.

– Об этом как раз мой следующий вопрос. – Дэниел пытался не обращать внимания на боль, прозвучавшую в ее голосе. – Как часто вы общаетесь со своим отцом?

Кристина покачала головой.

– Он не хочет дышать одним воздухом со мной. Обвиняет, что последние выборы провалил по моей вине. Хотя он и до этого все время проигрывал. Отец вбил себе в голову, что, если бы не я, он обязательно одержал бы победу.

– Вы думаете по-другому?

– Конечно. Его мир черно-бел. Он во всем прав, а кто с ним не соглашается – не прав. Большинство людей не могут жить, руководствуясь такими принципами. Я, например, не могу. – Она попыталась выдавить улыбку, но у нее ничего не получилось. – И так понятно, что я всегда была не права.

– Кристина, я так не думаю.

Как бы она ни старалась улыбнуться, все безуспешно.

– Очень мило с вашей стороны говорить такие вещи, но я до сих пор не знаю, почему вы здесь и как собираетесь помочь мне.

– Я считаю своей обязанностью защитить вас и вашу дочь от надвигающегося шторма.

Он посмотрел на малышку, которая топталась возле стола. Словно зная, что речь идет о ней, девочка повернулась к Дэниелу и мило улыбнулась. Она развернулась к нему и, перестав держаться за столик, упала.

Следуя инстинкту, Дэниел тут же подхватил ее на руки. У него не было особого опыта обращения с детьми. Хотя Дэниел становился дядюшкой несколько раз, благодаря сводным братьям. Он даже держал на руках дочку Зэба, Аманду. Но девочка тогда спала.

– Привет, Мэри.

Мэри в ответ захихикала и прильнула к нему своим тепленьким тельцем. Девочка оказалась невозможно милой.

Дэниелу показалось, что его сердце сжалось, когда он посмотрел на этого невинного ангелочка, в котором смешалось и прошлое и будущее.

Потом малышка заерзала и указала ручкой на столик, подавшись к нему так, что Дэниелу пришлось прижать ее к себе, чтобы она не упала.

– Она хочет, чтобы вы почитали ей, – осторожно заметила Кристина.