Тайная страсть леди Эстер

Энни Берроуз

Тайная страсть леди Эстер

Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме. Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. А.

Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

His Cinderella Bride Copyright © 2007 by Annie Burrows

© «Центрполиграф», 2017

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2017

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2017

Глава 1

Стукнув пару раз кулаком, леди Эстер Кьюэрден распахнула дверь черного хода бекфордского дома священника и очутилась в кухне.

Дочь священника, Эмили Дин, читала книгу, сидя в кресле у камина. Увидев Эстер, она тут же вскочила.

– Что с тобой?! – с тревогой спросила она.

Стаскивая на ходу перчатки, Эстер подошла к камину и протянула руки к огню.

– Я з-замерзла, – стуча зубами, проговорила она. – П-промокла… И вся в грязи! – Эмили успела подхватить перчатки до того, как они упали на тщательно выскобленный рабочий стол.

Онемевшими от холода пальцами Эстер пыталась расстегнуть накидку. Эмили только вздохнула, заметив, как грязная, мокрая накидка полетела на спинку кресла, с которого она только что встала.

– Где твой чепец? – спросила Эмили. – Неужели ты в такую погоду вышла из дому с непокрытой головой?!

– Конечно нет, – ответила Эстер. – Утром, отправляясь в путь, я, как мне казалось, подготовилась к любым превратностям судьбы! И даже повязала шаль поверх чепца, чтобы его не унесло ветром. И конечно, я захватила с собой корзинку с провизией… Знаешь, где все это сейчас? На дне сточной канавы! Я вышла из калитки возле сторожки в тот самый миг, – продолжала Эстер сквозь стиснутые зубы, – когда из-за угла на бешеной скорости вылетел высокородный и могущественный маркиз Ленсборо! Он мчался так быстро, что не смог остановиться. Конечно, одна из лошадей могла ведь и споткнуться, если бы он свернул к канаве, а направив упряжку в другую сторону, чего доброго, мог поцарапать краску на своем новеньком экипаже! Знаешь, как он поступил? – Эстер продолжала, не дав Эмили ответить: – Он обругал меня последними словами за то, что я бросилась под копыта его лошадей! Таких выражений я в жизни не слышала.

Эмили была потрясена таким бессердечием.

– Неужели он так и не остановился?

– Я не заметила, потому что карабкалась из сточной канавы!

– Сейчас же разувайся, – велела Эмили, опускаясь на колени и с трудом развязывая намокшие шнурки. – Им конец, – объявила она, разглядывая ботинки: подошва развалилась у нее в руках.

Эстер дрожала всем телом; тяжело вздохнув, она села в кресло.

– Счастье, что осталась жива. – Она провела дрожащей рукой по забрызганному грязью лицу. Ее голова была настолько занята новостью, из-за которой она поспешила выйти из дому, что, выходя на дорогу, даже не посмотрела, не едет ли кто, а из-за сильного ветра не услышала цокота копыт. Увидев экипаж, она совсем растерялась и испугалась. Еще страшнее было выражение бурлящей ярости, которую излучали черные как ночь глаза владельца экипажа. – Мне еще повезло, что я успела спрыгнуть с дороги, только это меня и спасло.

– Эстер, только не говори, что он наехал на тебя нарочно, – возразила Эмили. – Просто ты еще до знакомства с ним вбила себе в голову, что он тебе не нравится.

Хорошо было Эмили читать проповеди, ведь не ей испортили день! Последние три недели, с тех самых пор, как лорд Ленсборо сообщил письмом дяде Томасу о дате своего приезда, весь дом гудит, как растревоженный муравейник. Он приедет, чтобы решить, которая из ее кузин будет удостоена сомнительной чести стать его женой! Тетя и кузины накупили материй и шьют себе наряды, а дядя буквально рвет на голове волосы в ожидании счетов. Слуги сбились с ног: приближается день званого ужина, на котором будет присутствовать властная тетя Валерия. Избавиться от маркиза не представлялось возможным. Попросить его прибыть в другое время? Или сообщить, что в «Пойме» не хватит места для его друга, который приедет вместе с ним? О таком и речи быть не могло! Вот почему Эстер пришлось как-то размещать маркиза и его друга в доме, и без того переполненном до предела гостями и их слугами.

Эстер злорадно улыбнулась, живо представив, как маркиз устроится в северном крыле. Она убедила дядю открыть эти комнаты специально для высоких гостей. Узнав от тети Сьюзен, что маркиз, которого та видела несколько раз, очень высок ростом, Эстер приказала приготовить для него так называемое «королевское ложе» в апартаментах в тюдоровском стиле. Если он попробует вытянуться на кровати, ноги высунутся на целую милю! Если ему все же удастся задремать, не утонув в груде подушек, его наверняка разбудит шум с чердака, где живут слуги. Если он продержится целую неделю, как он предупредил в письме, она очень удивится. Такой богач, как маркиз, несомненно, привык к самому лучшему. Еще до встречи с ним Эстер решила, что она его презирает.

– Что еще хуже, – светло-карие глаза Эстер полыхнули гневом, – пока я выбиралась из канавы, подошел его конюх и, пытаясь помочь мне, принялся отчитывать: мол, как я посмела напугать лошадей его светлости? Из-за меня он, возможно, даже проиграет пари!

– Не может быть! – потрясенно воскликнула Эмили.

– Может! Знаешь, что он сделал? Развернул экипаж поперек дороги! Чтобы приятель не смог его обогнать. Когда он увидел, что конюх мне помогает, велел ему не тратить времени зря и возвращаться туда, где ему и положено быть.

Рыжеволосая Эстер отличалась вспыльчивым нравом, и, когда конюх объявил, что лошади его хозяина ценятся гораздо выше, чем какая-то девчонка, она вскипела. Забыв о том, что она леди, а он – слуга, что здесь на дороге их может кто-то увидеть, она бросилась на обидчика, молотя его кулаками и пиная ногами, обутыми в старые ботинки.

Опомниться ей помог разгневанный голос маркиза. Она заставила себя успокоиться и вспомнить о своем общественном положении. Подобрав намокшие юбки и приказав себе сдерживаться, она, хлюпая, зашагала к виновнику своей катастрофы.

– Чем, интересно, вы думаете? – осведомилась она. – Вы же могли кого-нибудь убить. На дороге мог играть ребенок! В деревню могла ехать крестьянская повозка!

– Но их не было. – Маркиз едва заметно приподнял левую бровь. – Давайте придерживаться фактов!

– Факты заключаются в следующем, – процедила она, снова вспылив из-за его ледяного тона и раздраженного выражения лица. – Ради своего спасения я была вынуждена прыгнуть в канаву, вся вымокла и перепачкалась, а содержимое моей корзинки погублено!

Вместо ответа, он выпрямился и быстро оглядел ее с ног до головы.

– Кроме того, вы лишились шляпки, а ваши чулки безнадежно испорчены…

Эстер ахнула, чувствуя, как кровь приливает к лицу: когда он успел разглядеть ее чулки? Она попыталась заправить пряди волос за уши, внезапно сообразив, какое зрелище собой являет, и нечаянно мазанула по лицу грязной перчаткой. В эту минуту Эстер мечтала о том, чтобы под ней разверзлась земля и поглотила ее, лишь бы не стоять под холодным, уничижительным взглядом маркиза Ленсборо. Его камердинер откровенно расхохотался, глядя на нее.

– Боже, дай мне силы, – услышала она вздох маркиза, и его губы неприязненно скривились.

Да как он смеет смотреть свысока на нее, как будто она – грязь на подошвах его начищенных до зеркального блеска ботфортов! Она метнула на маркиза испепеляющий взгляд. Ну и что из того, что его плотно сидящие на ноге ботфорты из оленьей кожи, многослойный плащ для верховой езды и мягкие перчатки стоят больше, чем ее дядя тратит в год на наряды для всех своих дочерей? Его манеры и нравственные принципы оставляют желать лучшего! Он не достоин ничего, кроме презрения.

Когда их взгляды встретились, ее глаза излучали презрение, а его черные глаза метали молнии. Он сжал рукоятку хлыста и снова выругал ее.

Кто знает, сколько продолжалась бы их дуэль, если бы оба не обернулись на звук еще одного подъезжающего экипажа…

– А потом он просто хлестнул свою уп-пряжку, – сквозь зубы продолжала Эстер, – и уехал, н-ни разу не оглянувшись!

– Снимай скорее платье, – спохватилась Эмили. – Я дам тебе одно из моих.

Девушки поднялись на второй этаж в спальню Эмили.

– Он настолько погряз в охоте и азартных играх, что даже не может выкроить время для того, чтобы найти себе жену обычным способом! – ворчала Эстер, пока снимала мокрое платье, нижние юбки и стаскивала чулки. – Заставляет мать писать знакомым, у которых имеются незамужние дочери и хорошая родословная. Его невеста должна быть достойна славного рода Чаллиноров! – как будто выбирает породистую кобылу!

Эмили протянула подруге полотенце.

– И вот он шлет моему дяде письмо, в котором хладнокровно сообщает, что приедет взглянуть на моих кузин! Как будто он собирается посетить аукцион чистокровных лошадей! – фыркнула она.

– Ты принимаешь все слишком близко к сердцу. Такие, как он, обычно заключают браки по расчету, о которых договариваются их родители. Твоя тетка и его мать много лет переписываются. Кажется, Джулия – крестница леди Чаллинор? Должно быть, его матушка решила, что Джулия подойдет ее сыну, и он согласился приехать и познакомиться с ней.

– Но ведь в «Пойме» живет не только Джулия, верно? – Промокшее полотенце полетело на пол. – Не могу забыть письмо его матери: она сообщает, что он посмотрит также и на Фиби! Если ему нужна совсем юная девушка, чьи взгляды еще не до конца сложились… Фиби, возможно, проще будет сформировать и подготовить к тому положению, какое ей предстоит занять. Как будто она – не живой человек, а ком глины, кукла, с которой ему предстоит играть! – Понизив голос почти до шепота, Эстер продолжала: – Эм, ей едва исполнилось шестнадцать. Я не могу смириться с тем, что мужчина в его возрасте, с его опытом начнет «формировать» совсем юную девушку и приучать ее повиноваться его приказам! И все только потому, что он сам не так давно понял, чего хочет от жены.

Эмили протянула подруге чистые чулки:

– Но ведь ни одна из твоих кузин, кажется, не против того, чтобы стать маркизой! И он вовсе не приехал бы к вам, если бы твои дядя или тетка намекнули на то, что его визит нежелателен.

Эстер со вздохом натянула чулок, она вспомнила, как ее кузины затанцевали в гостиной, вне себя от радости, когда тетка получила письмо, в котором подтверждалось его намерение жениться на одной из них.

– Вот что, по-моему, хуже всего. Они готовы продаться этому бессердечному, ужасному человеку только из-за его громадного богатства и положения в обществе. К концу недели одна из моих бедных кузин станет собственностью мужчины настолько холодного, что он способен выбрать жену по рекомендации матери, даже не видя ее. К тому же он настолько бессердечен, что сбросил беззащитную девушку с дороги и выругал конюха за то, что тот напрасно тратит время, пытаясь ей помочь. Хорошо еще, что все случилось в нескольких шагах от вашего дома, иначе мне пришлось бы возвращаться домой, вместо того чтобы…

Она прикусила губу, понимая, что подруга наверняка не одобрит то, как она собралась провести сегодняшний день. Как она и догадывалась, Эмили положила руку ей на плечо и мягко заметила:

– Может быть, в таком случае тебе стоит считать его посланцем самого Провидения. Он послан, чтобы отвратить тебя от…

Эстер сбросила руку подруги.

– Я не делаю ничего дурного! В самом деле, ничего!

– И тем не менее… – приглушенно произнесла Эмили, роясь в платяном шкафу в поисках лишней пары ботинок, – ты ведь не хочешь, чтобы кто-нибудь из твоих близких узнал, что ты задумала, ведь так? Кроме того, ты наверняка понадобишься тетке – ведь к вам приезжает столько гостей!

Эстер надела ботинки, протянутые ей Эмили.

– Последние несколько недель я только и заботилась о том, чтобы все в доме работало как часы. Вся прислуга точно знает, что делать, и тетя будет в своей стихии. Меня долго никто не хватится. Все они будут слишком заняты суетой вокруг своих гостей… – Она пожала плечами: – Я заслужила выходной!

Эмили повернулась к шкафу и выбрала подходящее платье для дела, которое, как она знала, собралась выполнить Эстер.

– В деревне уже пошли слухи о том, что вчера на Богородицыном лугу раскинулся табор цыган. Навещать их без ведома твоего дяди неприлично, и кому как не тебе об этом знать.

– Если бы я спросила разрешения, он бы не позволил мне пойти туда, особенно сегодня! – вскричала Эстер. – А ведь в прошлый раз они были у нас почти год назад!

Эмили вздохнула.

– Значит, ты твердо решила идти?

– Да.

Эстер знала: Эмили не одобряет такого поведения, но не выдаст ее.

– В таком случае позволь мне пойти с тобой. Если кто-нибудь и узнает, ты скажешь, что ходила туда не одна, а со спутницей!

Мрачное настроение Эстер развеялось так же быстро, как и наступило.

– Буду рада твоему обществу, но… уверена ли ты? Джай иногда бывает немного…

– Пугающим? – Эмили вздрогнула.

– Я знаю, он тебя пугает, поэтому никогда не просила тебя пойти туда со мной. Сегодняшний визит едва ли пройдет гладко, ведь я потеряла корзинку с провизией, которой собиралась его умаслить.

– Ты знаешь, я умею быстро бегать, если он решит спустить на нас собак.

Эстер рассмеялась:

– Ни один человек не помешает нам следовать велению совести, будь он маркиз или цыган!

Умытая и переодетая, Эстер снова зашагала по тропинке, теперь уже рядом с Эмили, чтобы посмотреть, не удастся ли спасти что-нибудь из канавы. Шляпку они обнаружили на ветке боярышника. Осмотрев ее, Эсер решила, что ее можно спасти, если нашить несколько новых лент. Пирожки, печенье и варенье, которые находились в корзине, превратились в неаппетитную массу, смешанную с осколками разбитой посуды. Зато уцелел пакет, в котором лежали цветная бумага и коробка с карандашами.

По дороге они обсуждали последние события.

– А тебе не приходило в голову, что в канаву тебя, возможно, сбросил не маркиз? Ты сама говорила, что он приедет с другом.

– Нет, это был он, – вздохнула Эстер. – Он полностью соответствовал описанию, которым снабдила нас тетя Сьюзен. – Она скривила губы. – Она уверяла, что, помимо высокого роста и благородной наружности, он выглядит истинным щеголем. – Она презрительно фыркнула. – А мне он показался настоящим животным – плечи как у простолюдина, презрительная ухмылка на лице. Глаза у него жесткие и черные, как уголь, мрачный человека. – Ее передернуло. – Все у него черное! Одежда, волосы, даже выражения, которые он употреблял. И еще, – завершила она, – он выказал полнейшее презрение к простым смертным…

Эмили с задумчивым видом заметила:

– Наверное, он принял тебя за простолюдинку. Эстер, ведь ты оделась для посещения бедняков, к тому же была одна, без сопровождающих.

– Что его, конечно, оправдывает! – Эстер невольно зашагала быстрее; она снова воспламенилась, и Эмили вынуждена была семенить, чтобы не отставать от своей длинноногой подруги. – Хочешь сказать, я сама виновата, что попалась ему на пути?!

– Нет, я вовсе не это хотела сказать, – возразила Эмили. – Я просто пытаюсь как-то объяснить его поступок. Не сомневаюсь, с твоими кузинами он не станет обращаться с таким…

– Презрением? – закончила за нее Эстер. – Наверное, он умеет вести себя в обществе, но, по-моему, он будет обращаться с ними именно так. Такие, как он, считают женщин в лучшем случае игрушками. Ты не забыла, что я рассказывала тебе о тех несчастных, которых принимает у себя миссис Парнелл?

Во время своего единственного лондонского сезона, окончившегося катастрофой, Эстер возобновила знакомство с бывшей школьной подругой, которая руководила приютом для незамужних матерей и найденышей. После рассказов миссис Парнелл ей стало трудно беседовать на балах с мужчинами, которые, как она прекрасно понимала, вполне способны без всяких угрызений совести использовать женщину низшего сословия, а потом выгнать ее на улицу. Многие из них, кроме того, вводили в заблуждение наивных девиц своего круга и склоняли их к замужеству, чтобы впоследствии промотать полученное приданое. Когда очередной кандидат в женихи смотрел на нее с похотливым блеском в глазах, который другим девушкам казался лестным, Эстер бросало в дрожь – и ей приходилось буквально выбегать из бальной залы.

– Кроме того, жены совершенно бесправны, – продолжала она. – Муж может делать со своей женой все, что захочет, как и с другим своим имуществом, в то время как она должна закрывать глаза на его поведение, если ей дорога жизнь. С ужасом думаю о том, что Джулия или Фиби окажутся в лапах такого животного, как лорд Ленсборо!

При мысли о том, что лорд Ленсборо будет гостить в их доме, ею овладело дурное предчувствие. Он наверняка будет смотреть на ее кузин с задумчивым видом, какой обычно напускают на себя холостяки, когда думают о браке…

– Надеюсь, гордость за свое родовое имя не позволит ему быть откровенно жестоким? Даже мне известно, как высокомерны все Чаллиноры.

– После встречи с ним я поняла: он слишком самодоволен, ему безразлично, что думают о нем другие.

Эмили догнала Эстер и сжала ее руку.

– Не суди его, ведь ты его совсем не знаешь. В течение недели у тебя будет не один случай понаблюдать за ним, может быть, у него были причины, как-то оправдывающие его сегодняшний поступок. В конце концов, человек, который не знает тебя так же хорошо, как я, вполне способен превратно истолковать твое поведение.

Эстер взобралась на перелаз.

– Я не изменю своего мнения, – упрямо заявила она, спрыгивая на луг по другую сторону живой изгороди, и зашагала к пестрым фургонам, расставленным полукругом вокруг костра.

Из фургонов высыпали оборванные ребятишки. Слезы навернулись Эстер на глаза, когда она заметила в море черных волос медно-рыжие кудряшки Лины. Как же она выросла!

Глава 2

Лорд Джаспер Чаллинор, пятый маркиз Ленсборо, стоял, прислонясь к камину, и наблюдал, как гостиная заполняется членами большой семьи сэра Томаса Грегори. От их шумных, фамильярных приветствий его передергивало. В его кругу родственники обычно приветствовали друг друга едва заметным кивком. Более бурные изъявления радости считались неприличными. Ничего удивительного, что дети так возбуждены. Они носились вокруг, словно попали на игровую площадку, а не в гостиную, и никто не считал нужным их одергивать.

Более того, хозяин дома, сэр Томас, заявил, что дети должны общаться со старшими. Он настоял на том, чтобы все дети присутствовали на ежегодном семейном сборище, и воинственно предупредил маркиза, что они все вечером будут сидеть за столом.

Отправляясь в путь, маркиз не ждал ничего хорошего от предстоящего визита. Теперь же его настроение сделалось совсем мрачным. Из-за его насупленных бровей никто из гостей не отваживался приближаться к нему, и он в надменном уединении стоял у камина.

Его друг Стивен Фаррар, бывший военный, был лишен сословных предрассудков и умел стать своим в любом обществе. Вот и сейчас он поцеловал руку хозяйке, леди Сьюзен, и подошел к нему, раскрасневшись от удовольствия.

– Рад, что тебе здесь нравится, – процедил Ленсбо-ро сквозь стиснутые зубы.

– Должен признать, что день проходит крайне занимательно. – Стивен широко улыбнулся.

Лорд Ленсборо поморщился. Он весьма опрометчиво согласился на пари – его гнедые против эффектных серых лошадей Стивена. Ни маркиз, ни его друг не были знакомы с местностью. Стивен заявил, что так еще интереснее. Однако их гонка чуть не закончилась трагедией.

И живо напомнила гибель Бертрама.

Он покачал головой. Бертрам, по крайней мере, погиб с оружием в руках. А девице, которую он едва не погубил, нечем было защититься. Она прижимала к груди корзинку, как будто плетеное изделие могло защитить ее от лошадей, летящих на полном скаку. От ужаса и бессилия предотвратить неизбежное он разразился потоком брани, словно девчонка нарочно бросилась под его экипаж.

– Не понимаю, отчего ты хмуришься, – не сдавался Стивен. – Твои невесты – настоящие красавицы. – Он улыбнулся, глядя на Джулию и Фиби Грегори. Они расположились на одном из диванов, расставленных по углам широкого коридора, который на время сбора гостей играл роль приемной. Коридор соединял крылья дома с центральным большим залом, где им предстояло ужинать.

Девушки, которых мать выбрала для лорда Ленсборо, соответствовали его вкусу. Голубоглазые, хорошенькие блондинки. К сожалению, они ничем не отличались от женщин, которым он уделял внимание в Лондоне. Приезд в Йоркшир – напрасная трата времени.

Но он обязан жениться и произвести на свет наследника. Он – последний представитель Чаллиноров; нельзя, чтобы род на нем пресекся. Так же немыслимо выбрать в жены кого-то из хищниц, которые кружили вокруг него – титулованного богача – с жадными взглядами. Но он не женится на ком-то из представительниц лондонского высшего света. Хотя матери он заявил, что ему все равно, на ком жениться, лишь бы жена не надевала на него свой чепец.

– Позволь познакомить тебя с несколькими девушками, которые, возможно, тебе подойдут, – предложила его мать.

– Нет, – ответил он. – Завтра я покидаю Лондон.

Единственным человеком в Лондоне, чье общество он еще терпел, был капитан Фоли, который служил в полку его брата, пока не был ранен при Саламанке. Ленсборо навещал Фоли из чувства долга, характер капитана сильно испортился из-за полученных им ран. Ленсборо казалось, что и он постепенно начинает думать – и говорить – почти как капитан Фоли. Он решил, что ему срочно нужно удалиться от света и заняться своими скаковыми конюшнями.

Он с радостью предоставил сватовство матери, зная, что у нее масса знакомых в благородных английских семействах. Никто, кроме его матери, не знает, где найти ему подходящую жену. Однако он поставил условие: его будущая жена не должна требовать от него повышенного внимания. Он способен сносно относиться лишь к такой жене, которая достаточно хорошо воспитана и понимает, что не должна пытаться менять его образ жизни.

Матушка оправдала его доверие. Вскоре после того, как они со Стивеном, с которым они подружились в мрачных, затянутых шторами комнатах капитана Фоли, уехали в Или, она сообщила ему письмом, что ее крестница, Джулия Грегори, – вполне подходящая невеста. К тому же она согласна выйти за него замуж. Если же Джулия ему не понравится, у нее есть младшая сестра, которая, по слухам, не уступает ей красотой. Семья у них большая, добавила матушка. Леди Сьюзен подарила мужу двух наследников мужского пола, а также четырех дочерей – и по-прежнему отличается крепким здоровьем. Он понял намек: одна из дочерей леди Сьюзен также сумеет подарить ему целый выводок здоровых наследников. Грегори небогаты, однако маркиз не ставил непременным условием наличие у невесты большого приданого. Их главное достоинство заключается в том, что Грегори никому не известны. Узнав, что он женится на девице из йоркширского семейства, тщеславные охотницы за его именем и состоянием придут в ярость – а ему не терпелось раз навсегда поставить их на место. Он улыбнулся: матушка без слов понимала все его невысказанные пожелания. Он ответил, что женится на одной из сестер Грегори, если девица будет не против замужества.

Конечно, они будут не против, написала мать в ответ. Они так бедны, что им не до романтических бредней о свадьбе. Предложение от такого богатого жениха должно показаться им настоящим даром судьбы. Они согласятся выйти за него на любых условиях, какие он назовет. Так как мать знала, что Рождество он собирается провести в своем охотничьем домике в окрестностях Йорка, она предложила ему заехать в Бекфорд, меньше чем в дне езды от его владений, и уладить дело. Таким образом, он сможет жениться до начала лондонского сезона.

– Их матушка мне тоже нравится, – прервал размышления друга Стивен. Когда они приехали, леди Сьюзен сбежала с крыльца им навстречу и бросилась к нему с распростертыми объятиями. Стивен с большим трудом удержался от смеха, видя, как всегда сдержанный лорд Ленсборо уклоняется от такого вульгарного проявления радушия. – Почти так же, как сэр Томас.

Лорд Ленсборо нахмурился. Прием, который оказал ему сэр Томас, разительно отличался от приема его жены. Когда дворецкий привел их сюда, где они, как и прочие гости, дожидались ужина, и подвел к сэру Томасу, стоявшему у камина, тот посмотрел на них исподлобья. Затем хозяин дома осведомился, довольны ли они отведенными им комнатами.