За границами снов

Соловей-разбойник

1Холодает. Небо тускло.Птицы черные кричат.Сник последний теплый мускулВ лике грозного врача.Объявил нам свой диагнозОн с жестокой прямотой.Лишь Соловушка-проказникНе согласен на покой:Весь расстегнут, весь расхлестан,С непокрытой головой,В океан пошел на веслахВ лодке хлипкой и гнилой.Пусть беснуется ненастье,Кровоточит левый бок.С ним – подаренное счастье —Рваный шелковый платок.И Соловушка-разбойникДышит ровно и легко,Убегает от погониИ свистит на молоко.С ним – обещанное счастье,Животворных сил глоток —Замусолен на запястьеБелый некогда платок.2Холодает. Небо тускло.Птицы черные кричат.Ни один не дрогнул мускулНа лице у палача.Снес, как голову, октябрьГильотиною своей.Где же носит твой корабль,Мой Разбойник-соловей?Он орудует жестокоГильотиною своей —Уж до этого отсек онТридцать восемь октябрей.У воды немой спросила:Где Разбойник-СоловейВспоминает ли о милой?Из каких ест соль морей?В море слезы обронила —Слезы моря солоней:Их живительную силу,Как свободу – парус, пей.Море, сжалившись, вздохнулоТяжко и вняло мольбам —Накатило и швырнулоПену красную к ногам.

Движение

Плещась в голубоглазой акварелиРасхристанных по-мартовски небес,Моих метаний присмиревший бесКрещенье принимает в их купели…Фиксирую лишь признаки движенья:Как прячется за тучей желтый лис,Растерянно мятущейся мишеньюУ ног маячит падающий лист;Как в пасмурной промозглой полумглеВертя́тся кленов мертвые стрекозыИ прилипают, взятые морозом,К обветренной, потресканной земле;Как, словно озорной рукой мальчишки,Ввысь выброшена горстка черных птиц;Как на концах березовых ресницДрожат, боясь сорваться, слез ледышки.…Мутнеет, притупляется вниманье, —И вот уже вдали почти поблекДымок печного теплого дыханья,Толкающий меня искать ночлег…

Светлана Броновицкая

г. Москва

Родилась и выросла в Подмосковье, в г. Ликино-Дулево. Окончила Московский колледж управления и права.

Публиковалась в журналах.

© Броновицая Светлана, 2017

Из интервью с автором:

В детстве я очень любила придумывать себе сказочные путешествия по воображаемым мирам. Нет, отшельником я не была, во дворе тоже было интересно – но придуманное казалось таким заманчивым, а главное – ты был хозяином положения и все герои действовали исключительно так, как хотелось тебе. Конечно, я уже давно не ребенок. Но страсть к выдуманным приключениям не пропала.

К сожалению, сочинительство не стало профессией. Но ведь это не значит, что созданные мною миры менее интересны?

Ателье печали и радости

Не люблю Новый год. Не люблю с тех самых пор, как поняла, что Деда Мороза нет – есть только костюм. Красный с белым. Вот костюм есть, и мешок с подарками есть. А Деда Мороза – нет. И еще, наверное, с тех самых пор, есть неистребимая, непобедимая и нерушимая вера в этот самый костюм. Даже не так – КОСТЮМ. Что он прежде всего – внутри может быть что угодно, а вот КОСТЮМ – он всегда правильный, верный и настоящий. При любых обстоятельствах.

Моя нелюбовь к Новому году – это мое личное, мое частное. Шефу до большой фиолетовой лампочки моя эта самая нелюбовь. На корпоративный банкет изволь явиться – а в этом году еще и в карнавальном костюме. Огромное цветное пятно объявления резко выделяется на фоне белоснежного мрамора холла. Мне белый мрамор гораздо роднее этого самого цветного пятна. Я вообще за монохром. Белое, черное. Иногда серое. Но… против начальства не пойдешь. Придется заказывать костюм зайчика, белочки или…ну не знаю… Шемаханской царицы, что ли. Кем там принято на костюмированные балы наряжаться?

– Юля, найди мне адреса ателье, которые шьют карнавальные костюмы. Поближе что-нибудь.

– Хорошо, Александра Сергеевна.

Звезд с неба моя секретарша не хватает, но исполнительна и вежлива – что есть, то есть.

Поздно вечером, по дороге домой, я завернула в один из переулков у Красных Ворот – двухстраничный список, выданный мне исполнительной Юлией перед отъездом, как раз с этого переулка и начинался. Неприметный серый домик в два этажа, такая же невзрачная вывеска. Странно, я ожидала парада красочных манекенов на витрине. До закрытия оставалось четверть часа – вежливый администратор проводила меня в бархатно-душную примерочную. Из-за пыльной портьеры цвета хорошего старого бордо вышла девушка. Хрупкая, бледная, в чем-то пепельно-сером и с непременным сантиметром на шее.

– Что бы вы хотели?

– Карнавальный костюм к новогоднему корпоративному банкету.

– Чей?

– Не знаю. Что у вас там в этом сезоне модно? Белочки, Зайчики, Принцессы?

В этот момент девушка в первый раз подняла на меня глаза – и я практически сгорела под яростной синевой ее взгляда.

– Я как-то неправильно объясняю? Мне нужен карнавальный костюм – для 1,5-часового дефиле перед пьяными сослуживцами. Обычно на службе я в деловом костюме. Сером или черном. Можно сделать что-нибудь без вырезов, разрезов и декольте? Карнавальные костюмы приличными бывают?

Синеглазая белоснежка сменила гнев на милость и улыбнулась.

– А у вас есть любимый сказочный персонаж?

– Конечно, есть. Баба-яга. Никаких намеков, никакой вуали обмана – все ясно и четко – напоил-накормил, в баньке попарил и съел, вы можете сшить мне костюм Бабы-яги?

– Вы сейчас серьезно? Или шутите с таким лицом?

– Милая барышня, как вас зовут, кстати?

– Александра.

– О, отлично, мы еще и тезки. Когда я шучу, то хотя бы улыбаюсь – а сейчас я серьезна как никогда. Мой упрямый начальник хочет видеть меня на новогоднем банкете, да еще и в карнавальном костюме. Замечательно. Почему бы нет? Формальности соблюдены, а уж кем я нарядилась – это мое личное дело. В пригласительном билете тема вечеринки не обговорена.

– То есть мы шьем костюм Бабы-яги? И красивая женщина хочет в этом костюме прийти на новогодний вечер и не шокировать окружающих.

– Правильная постановка вопроса. Хотя, если честно, мне абсолютно все равно – шокирую я их или нет.

– Но работы вы после этого вечера лишиться не хотите?

– Нет. Работы лишиться не хочу. Но мне обычно и не такие демарши прощают – у моего непосредственного большого начальника все-таки присутствует здравый смысл – он ценит полезность сотрудника на рабочем месте, а не степень его шутовства на праздничном вечере.

– Как скажете. Баба-яга, так Баба-яга.

Она деловито обмерила меня, записала что-то в своем блокнотике.

– Пожелания будут – цвет, длина юбки, степень изношенности?

– Полагаюсь на ваш профессионализм.

– Хорошо, тогда жду вас послезавтра на первую примерку.

– А можно это будет так же поздно, как сегодня?

– Можно. Если будете опаздывать – позвоните, я вас дождусь. Вот костюма Бабы-яги для новогоднего вечера я точно еще не шила. Мне даже интересно, как это будет.

– А уж как мне интересно.

– Извините за нескромный вопрос. А вам ваш большой начальник нравиться?

– Как начальник или как мужчина? К чему вдруг такой вопрос.

– Я должна понять чего вы хотите добиться этим костюмом. Оттолкнуть или привлечь.

– Помилуйте, кого можно привлечь костюмом Бабы-яги?

– Значит, оттолкнуть?

– Да нет же, он должен быть, скорее, нейтральным. Не привлекать и не отталкивать. Просто работать галочкой – в смысле – вы хотели – я пришла, вы хотели костюм – я в костюме. Полтора – ну максимум два часа – и домой. Все. Никаких эмоций.

Девушка смотрела на меня заинтересованно – видимо, такой подход к наряду ее смущал, она хотела деталей.

– А вы всегда так относитесь к одежде? В смысле, она для вас работает скорее щитом, чем помощником?

– Наверное, да. Я не привыкла привлекать одеждой – так проблем меньше. На работе я обычно работаю.

– А после работы. Ну, вы же куда-то ходите – вечеринки, театр, кино, гости…

– Хожу, конечно, но это обычно компания людей, которые знают меня десятилетиями – и привыкли воспринимать такой, какая я есть – без налета мишуры и блесток. Даже вечерние платья у меня обычно строги, как надзиратель, – серые или черные футляры с ниткой жемчуга. Так что одежда для меня чем незаметнее, тем лучше.

– Вы меня извините, пожалуйста, но можно я сделаю этот костюм таким, каким я его вижу на вас? Не серым мешком, как вы привыкли, а именно костюмом.

Я улыбнулась. Барышня, желающая сделать из костюма Бабы-яги шедевр – это что-то новенькое.

– Милая девушка, шейте его так, как вам удобнее. Даю вам карт-бланш.

На этом мы и расстались.

Два дня пролетели за чередой обычных дел. Вечером обязательная Юлия напомнила мне о примерке, и я отправилась в ателье, не ожидая особых эмоций от этого визита. Рутина, как и все остальное в течение рабочего дня. Синеглазая Александра принесла в примерочную два пакета. Я подумала, что это верх и низ моего карнавального костюма, но то, что она извлекла из чехла, было костюмом целиком. Немного странным, на мой взгляд, но довольно симпатичным. С подачи буйного воображения моей портнихи Ба-ба-яга превратилась в довольно милую дамочку почти легкого поведения, но слегка отдающую чертовщиной. Так, налетом – где-то голова летучей мыши в складках юбки проглядывает, где-то хвост черного кота вместо боа можно разглядеть. Все в целом было довольно мило. И, как это ни странно, мне даже нравилось.

– Сашенька, а что во втором пакете?

– Вы знаете, я на свой страх и риск решила сшить для вас новый костюм. Офисный или деловой – называйте, как больше нравится. Если не понравится, можете не забирать, но… как бы это сказать…я хочу показать вам, что одежда может быть другом, а не щитом. Понимаете? Что она может и привлекать окружающих к вам, и отталкивать. Причем не важно – мужчина это или женщина. вы будете чувствовать себя по-другому в такой одежде – вы сольетесь с ней.

– Очень интересно. Такого опыта у меня, пожалуй, еще не было. И что будет делать именно этот конкретный костюм, привлекать или отталкивать?

– Именно этот – привлекать. Если появится желание, то следующий могу сделать с противоположным эффектом.

Я по натуре скептик. Скажу больше – закоренелый скептик, доверяющий только на себе проверенным фактам. Костюм, чтобы понравиться, и костюм, чтобы оттолкнуть – сама по себе идея показалась мне бредом поначалу. Но… его же уже сшили, т. е. вот он лежит передо мной, и мой долг скептика – подтвердить или опровергнуть его свойства. Почему бы и нет?

– Занятный опыт. Я, пожалуй, его возьму. А мой карнавальный костюм, он на что, простите, заряжен?

Девушка рассмеялась.

– Может это и к лучшему – то, что вы отнеслись к этому с легкой иронией, как к шаманству, ваш карнавальный костюм я шила для того, чтобы привлекать к вам как можно меньше внимания – вас увидят, вас запомнят, но это будут статистические эмоции, если можно так сказать, – как вы и хотели, – да, была, да, в костюме, и не более.

Утром следующего дня у меня была назначена встреча с одним из самых въедливых и неприятных клиентов. Все заказы, поступающие от него, были очень сложны в исполнении и до минимума урезаны по бюджету. Так что каждый нюанс обговаривался с массой подробностей и прописывался дополнительными соглашениями. Обычно встречи с этим клиентом мой большой начальник оставлял для себя, чтобы не расхлебывать потом недоговоренное и недописанное, но перед Новым годом времени было мало, а работы много, и на амбразуру бросили меня. Два чехла, которые я привезла вчера из ателье, ярким пятном выделялись на фоне моей монохромной гардеробной. Значит, говорите, привлекать? Ну а почему бы и нет. В конце концов, сразу будет понятно, что к чему. И потом, это, пожалуй, будет первый раз, когда я воспользуюсь преимуществом пола. Для меня работа подразумевает сотрудников, а не мужчин и женщин. Костюм оказался очень удобным – юбка легла как надо, нигде не топорщилась и почти не мялась, пиджак облегал, как вторая кожа, но не стеснял движений. К началу встречи я и забыла о том, что на мне какой-то особенный костюм. Переговоры прошли, на мой взгляд, как обычно. Правда, вопреки обыкновению клиент не спорил, а мило, улыбаясь, соглашался почти со всем, что я предлагала. Я списала это на свой профессионализм – смогла хорошо подготовиться и приспособиться к его требованиям. Молодец. Но после обеда в мой кабинет влетел первый зам генерального. С ошарашенным видом он бросил на мой стол подписанный утром договор.

– Ты его заколдовала, что ли?

– Почему ты так решил?

– Он собирался урезать бюджет вдвое. В противном случае грозился вообще уйти к конкурентам. А подписал сумму, втрое превышающую предварительную, и почти без проблемных допсо-глашений. Поэтому и спрашиваю – КАК?

– Не знаю. Как обычно. Я предлагала, сумму и требования обосновывала, он соглашался, иногда спорил. Но в этот раз как-то вяло. Действительно странно, что согласился, если столько тратить не собирался.

– Можешь требовать увеличенный бонус с этого контракта, думаю, что именно в этот раз ты его заслужила как никто.

Я улыбнулась. Вот тебе и неприметный костюм. Выходит – работает? Надо будет заказать у этой милой барышни еще что-нибудь эдакое. И пользоваться этим, пока работает.

Вечером мы собирались университетской компанией. Заезжать домой переодеваться времени, естественно, не было. Так что особенный костюм милой Александры поехал со мной на встречу старых друзей. Ну, точнее, на мне. Открыв дверь заведения, обозначенного накануне подругой как место встречи, я сначала подумала, что ошиблась или адресом, или подъездом. А потом, медленно, но верно, до меня дошла ужасная истина – сегодняшние посиделки какой-то умник додумался организовать в караоке клубе. Признаюсь честно – я подобные заведения обхожу стороной за километр. Но, видимо, выбора не было…

– Сашка, иди к нам!!! Мы тут целый диск рок-баллад нашли! Сейчас будем зажигать!

Кошмарный сон наяву. Мало того что голоса и слуха у меня нет, так еще и музыка прошла в те года мимо меня – училась я, не до глупостей мне было. Только от главного заводилы курса не отвертишься.

Через час я поняла, что это даже весело. И песни я, как ни странно, помню. И в ноты, что тоже удивительно, попадаю. Залпом проглотив четвертый или пятый кир-рояль, я сбежала на террасу – глотнуть свежего воздуха. В дальнем уголке, на занесенном снегом стуле, прикорнула нелепая фигура, завернутая в плед. Откуда-то из середины шел легкий сигаретный дым, стул поскрипывал и покачивался – как сидящий с него не падал, не знаю.

– Спорим, что двадцать лет назад вы этих песен явно не пели.

– Не пела. А вы откуда знаете?

– А вы выговариваете слова правильно. А мы их тогда на слух пели, а не по текстам.

– Ценное наблюдение, но вы, по-моему, не из нашей компании.

– Нет. Но частью вашего окружения стать был бы не против.

Пробормотав что-то невнятное, я быстро сбежала с террасы. Как-то чересчур для одного дня.

– Сашка, ты куда?

Первый красавец курса и всеобщий любимец Александр Анатольевич собственной персоной.

– Домой, Саш. Голова разболелась, мне хватит на сегодня.

– Я тебя провожу, ты же, если мне память не изменяет, в двух кварталах от сюда живешь.

– Это я пару десятков лет назад в двух кварталах отсюда жила, а сейчас мне на Ленинский. Я уже вызвала такси, не переживай.

– А на завтра у тебя какие планы?

– Ты, Сашка, текилы перебрал. Какие планы? У тебя завтра поход за продуктами с семейством и хоккей по телеку к вечеру. Совсем с ума сошел?

– Саш, ну подожди, я провожу.

Такси было как нельзя кстати. Юркнув на заднее сиденье, я пыталась собрать в кучу мысли. Это наваждение какое-то. Так просто не бывает. Три метра ткани да пару десятков метров ниток могут заставить человека, который всегда относился к тебе как к своему в доску парню, вдруг воспылать неземной страстью? Да ладно, не верю. А что не верю – вот же оно живое, работает. И как объяснить чудика на террасе? Хотя почему чудика, голос у него был – хоть сейчас в ночной радиоэфир отправляй. Черт, вот ведь как бывает.

На следующий день меня разбудил звонок университетской подруги.

– Ты, Александра, если кавалеров сражаешь наповал, так хоть телефон им сама оставляй, какой то удивительный дядька с невозможно красивым голосом нас атаковал весь остаток вечера. По-моему, кто-то из наших все-таки дал ему твой номер.

– Как дал ему мой номер? Зачем?

– Ну так, мужская солидарность.

Костюм я убрала в дальний угол гардеробной. Не то чтобы я против мужского внимания к своей персоне. Просто вчерашний день показался мне как-то чересчур. Особенно когда на рабочем столе обнаружились розы. На мой вопрос, откуда – Юля ответила – первый зам генерального принес. Вторым ударом был вчерашний клиент в моей приемной – с формулировкой «доработать соглашения». Костюма на мне не было. Но он почему-то остался удивительно сговорчивым. Улыбаясь и желая хорошего дня, он унес документы из моего кабинета «подумать». Через полчаса секретарь генерального вежливо попросила меня зайти к нему в кабинет.

– Даже не знаю с чего начать. Вчера вы подписываете договор на условиях, которых никто от этого клиента не ожидал. Сегодня этот клиент приходит ко мне и настоятельно просит сменить ему ведущего менеджера. Что происходит?

– Не знаю. Мне он ничего не говорил. Просто забрал документы и ушел, «подумать». Хочет сменить менеджера – пожалуйста. Я не против. Он не самое лучшее приобретение нашей компании.

– Но с его уходом вы потеряете солидный бонус.

– Я согласна.

– Хорошо, вопрос закрыт.

Вот тебе и костюм.

– Александра Сергеевна, вам уже третий раз звонит какой-то странный мужчина, просит соединить, говорит, по личному вопросу.

– Давай этого личного.

Отказаться от встречи сегодняшним вечером я почему-то не смогла. В давно знакомое кафе на Остоженке ехала как десятиклассница на выпускной – руки дрожат, ладони мокрые. А он… он меня не узнал!!! Я шла практически вслепую – кроме запаха сигарет и бликов фонаря в каштановых волосах я после вчерашнего дня не помнила ничего, но узнала его сразу. А он посмотрел сквозь меня, выдохнул сигаретный дым мне в лицо и спросил – у вас ко мне какое-то дело? И тут меня понесло…

– Это вы мне такой вопрос задаете? Вчера вы осаждали моих друзей, выпрашивая мой телефон, сегодня доводили мою секретаршу, пытаясь дозвониться, а теперь спрашиваете – есть ли у меня к вам какое то дело? Да, безусловно, есть. Сказать вам, что вы…вы наглый хам. На большее у меня не хватает воспитания.

– Простите, так это я вам звонил?

– Нет, английской королеве!!!

Утро следующего дня я провела в магазине – покупала новый карнавальный костюм.

А потом отвезла два чехла обратно в ателье у Красных Ворот.

Александра удивленно посмотрела на меня и спросила, что случилось. После моего рассказа она долго смеялась. Я хохотала вместе с ней. Ну а что мне еще оставалось?

Корпоративный карнавал прошел почти незамеченным – те же лица, только в масках. Разговоры только о работе и новых контрактах. Как будто не банкет, а итоговое годовое совещание.

Первое, что я увидела на своем рабочем столе двенадцатого января, был контракт с самым противным клиентом компании. С утроенным бюджетом и запиской от генерального с пожеланиями хорошего года.

А вечером у подъезда я увидела знакомый профиль, окруженный сигаретным дымом.

– Вы позволите мне попросить прощения. Если честно, я не знаю, что за затмение со мной приключилось. Новогоднюю ночь я провел, ломая голову над тем, как загладить свою вину. У меня еще есть хоть один шанс на вашу снисходительность?

Делая погромче какую-то милую балладу с гитарными переливами и допивая очередной кир-рояль, я подумала – а не заехать ли к Александре за новым костюмом. Потому что даже на мой скептицизм нашлась управа. Вон она – размешивает очередной коктейль. А предновогодняя суматоха, она на всех действует. Даже на свойства волшебных костюмов. Нет, не так, КОСТЮМОВ.

Сказка про сбежавшую собаку

Часть 1

На стене в комнате висит картина. То бишь не так, – в каждой новой съемной мною квартире она висит обязательно. Много лет назад… очень много лет назад мы купили ее у художника на набережной возле ЦДХ. Петр Ужасный еще не пугал окрестности своим грозным видом, и мы любили гулять там, когда погода была хорошая. По выходным набережная превращалась в «лавочку на асфальте». Особым талантом большинство продавцов не обладало, и выставка продающихся картин напоминала скорее магазин обоев. Но иногда попадались очень милые вещицы. Плачущий и брошенный под дождем пес был как раз тем редким исключением. Серая масса дождя в неброской бордовой раме. А в центре – тоже серый, мокрый и абсолютно несчастный далматинец. Кто-то из знакомых на очередной юношеской попойке назвал ее «несчастьем в кубе», так жалок был кем-то брошенный и, наверное, когда-то любимый и домашний питомец. Художник просил за нее астрономическую для нас по тем временам сумму. Но собака все-таки была куплена и поселилась на стене в квартире, которая тогда была моим пристанищем. Просвирин переулок сменила улица Амундсена, кажется. А потом… Митинская улица, Ленинский проспект… сколько их было – адресов. И… на стене в комнате висела картина. Всегда.

Новый день, новая неделя, новый месяц. Вот новый год не скажу – он начинается не обыденно и не с работы. А так – просто осень. Просто новый день. Голова неподъемная, и это не от вчерашней радости. Погода и возраст. Листья еще не опали. Дожди уже начались. Парк стал любимым – желто-красным. Настроение – депресивно-истеричным. Состояние – чихательно-температурное. Несколько лет назад к обычной работе в обычной редакции среднестатистического журнала я добавила нетипичное и нелогичное для меня преподавание в одном из свежеоткрытых коммерческих вузов. Журналистику точной наукой я не считала. О призвании и таланте мои студенты просто не слышали. Они и слов-то таких не знали. Поэтому преподавала я легко, – осознавая, что в приличное издание с таким дипломом не возьмут, а человек с нормально работающей головой в этот институт не пойдет, я освобождала свою совесть от ночных мучений. Коллеги посмеивались, я отмахивалась, а энная сумма в год позволяла добавить к отпуску столько приятных и теплых дней! Я плохо переношу холод и тем более дождь. Еще хуже – мороз и снег. Если честно, изнуряющая жара Азии или Африки мне тоже не по душе. Много лет назад я облюбовала милейшую виллу на Корфу и при каждом удобном случае просто сбегала туда от московского ненастья. Хозяйка дома, признав во мне родную душу, просто забронировала пару комнат «навсегда» именно для меня. В любое время голубое небо, белоснежный песок пляжа и ажурная кипельность простыней были готовы к моему набегу. Мой персональный, с трудом отвоеванный и оплаченный райский садик. Так вот, сегодня утром я поняла, что пора бежать. Через пару дней температура опуститься до критической отметки минус семь и тогда я слягу. По расписанию. С первой за эту осень простудой. Значит, пора – в самолет и с вечера четверга до утра вторника меня нет. Главное – договориться с редактором.

– А кто сделает…

– Уже… вчера… у вас на столе…

Диалог с начальством был коротким. Билеты заказаны, Аннет обрадована по телефону, и любимая соломенная шляпа летит в чемодан. А я лечу отсюда. Туда, где нет дождя.

Стюард – само обаяние, чего не скажешь о соседе справа. Он не то чтобы не хорош, скорее наоборот. Но я почему-то очень не люблю людей, которые с первого взгляда вызывают симпатию практически у каждой человеческой особи, независимо от пола. Мой сосед был именно таким. Высокий блондин лет сорока – из тех, что в Германии тридцатых называли «истинный ариец». Диссонанс в его образ вносил разве что взгляд – резкий, холодный, напоминающий рентген. Но глаза от газетного листа он поднимал редко, и очарованные мотыльки женского пола не видели этого самого взгляда – им доставались лишь лучезарные улыбки. Меня же он как-то сразу отделил от этого порхающего вокруг него роя. Видимо, в его миропонимание как особь женского рода я не вписывалась. Короткая стрижка, классические джинсы и белая рубашка – образ скорее антисекси. Я не обладала аквамариновыми глазами в обрамлении пушистых ресниц, буйной гривой смоляных или белокурых локонов; о наличии или отсутствии неких форм на моем теле можно было только догадываться, потому что джинсы я предпочитаю обычные, – те, что на талии и не где-то намного ниже, а пуговицы на моей рубашке обычно застегнуты практически наглухо. Нет, я не монахиня в постриге и не феминистка в третьем поколении. Просто в обычной жизни именно в таком виде мне удобнее. Если будет необходимо – то все женские атрибуты обязательно появятся, и глаза будут сиять, и волосы блестеть, и формы присутствовать. Главному редактору все равно, как я выгляжу – интервью я не беру, скорее наоборот – правлю опусы смоляных и белокурых локонов. Я умею и люблю писать. Это мое главное достоинство, и руководство его ценит. Так что мой внешний вид – скорее процесс долгой культивации именно образа «оно». В трамвае мужчиной меня не называют, но и как объект приставаний обычно не расценивают. Но соседний ариец, видимо, на нейтральные реакции был не способен, поэтому окружающих барби он очаровывал, мне же отвечал сквозь зубы. По иронии судьбы я сидела у иллюминатора и постоянно его теребила. Пробормотав очередное «извините», я набросила плед на колени и закрыла глаза. Ближайшие три часа я планировала провести в полудреме, практически не беспокоя нервного соседа. Мне снились рыбки. Красивые, маленькие, яркие. Их танец завораживал и успокаивал. Уходил прочь московский дождь, и ласково грело милое островное солнышко. Мой сосед напомнил о себе по прилету. Выяснилось, что машину за ним прислать забыли, а виллу он снял рядом с «Бабочкой» Аннет. Так что, злорадно улыбаясь, я предложила ему соседство еще и в машине. Он, как ни странно, совершенно искренне поблагодарил и согласился. Еще сорок минут бок о бок прошли практически незаметно. Я дремала, он что-то читал. И даже улыбнулся, увидев, с какой неподдельной радостью и нежностью встретила меня Аннет. Следующие несколько дней были тихи и прекрасны. Из райской дремы меня вывел звонок соседки – постоянной спасительницы моей домашней оранжереи.