Возвращенная любовь

– Вот мы и пришли. – Мужчина свернул на извилистую тропинку.

Увидев слабый свет в окне, Фрея широко раскрыла глаза.

– Хорошо, что путь оказался недолгим, иначе вы уже крепко спали бы, – прошептал мужчина, переместив ее так, чтобы было удобно открыть дверь.

– Какая замечательная комната, – искренне обрадовалась Фрея, увидев разожженный камин и удобные кресла по обе его стороны.

Его жена, видимо, уже отправилась спать, потому, наверное, он говорил тихо, боясь разбудить ее после трудного рабочего дня. Фрея восхищалась его предупредительностью и на мгновение позавидовала этой женщине, удивляясь, как приятна мысль, что о тебе в конце тяжелого дня заботится сильный мужчина, особенно если ты всю жизнь не утомляла себя трудом.

– Жаль, что комната не очень просторная. Поскольку мы занимаем ее вместе с Атласом, приходится мириться с тем, что кому-то из нас не удастся близко подойти к камину, – заметил хозяин дома и осторожно опустил Фрею в маленькое кресло.

– Мне она кажется очень уютной, – призналась Фрея, вздрогнув при мысли, что могла и не оказаться в этой комнате после дня, полного тяжких испытаний.

– Мы поспорим об этом, когда решим, где лучше пристроить вас в столь тесном пространстве. – Мужчина опустился перед ней на колени и настоял на том, чтобы помочь ей снять перепачканную туфлю.

Он с раздражением взглянул на нее, когда она оттолкнула его руку от разодранного чулка и велела отвернуться, чтобы снять подвязку.

– Готово? – недовольно спросил мужчина, будто это действо раздражало его не меньше, чем само появление непрошеной гостьи.

– Да. – На этот раз она не прикусила губу, чтобы скрыть досаду.

– Хорошо, а теперь позвольте мне хорошенько осмотреть вашу ногу. – Мужчина будто мысленно собирался с силами, чтобы заняться столь неприятным делом. – Наверное, я вам причиню боль, но буду признателен, если вы не станете кричать, поскольку наверху спят мои дети. Обычно их пушкой не разбудишь, но, думаю, женщина, орущая во всю глотку, обязательно поднимет их на ноги.

Значит, у него есть дети? Мужчина ни разу не обмолвился о жене. Наверное, вдовец. Фрея уже стала опасаться, не угодила ли в более опасную ситуацию. Судя по поведению, он не представлял угрозы, как разбойники с большой дороги, с которыми она столкнулась утром, или так называемые джентльмены в танцевальных залах, которые стремились прильнуть к ней во время исполнения фигур. Этот мужчина вряд ли откровенно посягнет на честь юной леди, – для грубого человека в простой одежде, живущего в лесном домике, у него поразительная осанка. Все, кроме голоса, говорило, что мужчина не тот, за кого себя выдает.

Он снова опустился перед ней на колени. Фрея решила доказать, что не все леди орут и падают в обморок от легкого прикосновения, или даже, допустила она, в случае более дерзкого прикосновения.

Фрею пронзила леденящая боль, когда он легко коснулся ноги. Несмотря на это, она отметила его темно-каштановые волосы. При свете камина в них играли золотистые отблески, что резко контрастировало с темными бровями и загаром под выросшей за день щетиной. Неудивительно, ведь мужчина проводил большую часть времени на воздухе. В его резких чертах и остром носе не было ничего аристократического. Однако выразительные губы таили усмешку, отчего лицо казалось не столь суровым, как у средневекового монаха.

Фрея избегала взглядов мужчины, когда на обоих падал свет от огромной восковой свечи. Ей так и не удалось рассмотреть цвет его глаз, однако у него были поразительно длинные густые ресницы. Фрея еще не встречала мужчин с подобными ресницами. Тем временем он большими натруженными руками с поразительной нежностью исследовал ее изящную ногу. Чтобы не думать о боли, она отметила про себя, какие у него длинные сильные пальцы, пригодные для любой работы, которая могла понадобиться в хозяйстве.

Фрея вдохнула запах его тела и ощутила аромат мыла, идущий от мужчины. Она заключила, что он моется каждый вечер, наверное, в то время, когда купает детей.

Едва удержавшись, чтобы не коснуться копны его длинных вьющихся волос, Фрея отдернула руку. Почему он живет здесь, в глуши, подумалось ей? Видно, семья, научившая мужчину хорошим манерам и речи, подобающей джентльмену, обнаружила, что он вышел из повиновения. Он похож на человека, склонного поступать по-своему.

Все в этом мужчине представляло загадку. Когда его взгляд с холодным спокойствием встретился с ее глазами, Фрея догадалась, что он понял, о чем она думает. В его глазах не отражалось ни жестокости, ни алчности, чего не скажешь про мужчин, напавших сегодня на экипаж, или про ее последнего поклонника. Она пережила страшные минуты, весь день пребывала в подавленном состоянии, неподобающем леди, однако все, похоже, обернулось хорошо.

– Наверное, вы сожалеете о том, что обнаружили меня в лесу, – сказала Фрея, когда мужчина, стоявший перед ней на коленях, точно подданный перед королевой, поднялся.

– «Поверь, все будет к лучшему, Утрата»[2], и давайте больше не будем затрагивать эту тему. – Мужчина вышел, судя по ворвавшемуся в комнату прохладному воздуху, в судомойню.

– Это, случайно, не героиня «Зимней сказки»? – Фрея поймала себя на мысли, что обитатели лесных домиков вряд ли читают Шекспира. – Извините, что я удивляюсь, – добавила она, когда мужчина появился, неся таз и тряпки. – Наверное, зимой в этой глуши, когда нет работы, вы много времени проводите за чтением.

– Наверное, дело обстоит именно так, – безразлично ответил он.

Она стала догадываться, что в его жизни существует нечто, о чем он не намерен говорить, но это заинтриговало ее еще больше.

– Скажите, как вас зовут? – спросила она с надменной уверенностью, присущей леди.

Мужчина приподнял брови, продолжая окунать тряпки в ледяную воду.

– Покажется странным, если я стану величать вас сэром или вашей светлостью, не так ли? – спросила она тихим голосом Утраты и обнаружила, что ей это нравится.

– «Меня зовут Орландо, ваша светлость»[3], – наконец ответил мужчина, опускаясь перед ней на колени.

Фрея ахнула, когда он обернул ее больную ногу влажными холодными, как лед, тряпками.

– Вот как. Значит, мы уже дошли до «Как вам это нравится», верно? – пошутила Фрея – боль прошла, и она почувствовала облегчение.

– Мы те, кем предпочитаем быть, – в тон ей заметил мужчина и взглянул на нее так, будто по глазам мог прочитать историю ее жизни.

– Спасибо. – Фрея отчаянно желала, чтобы ему это не удалось.

– За то, что я предоставляю вам свободу быть не той, кем вы являетесь, или за то, что унял вашу боль?

– Возможно, за то и другое.

– Леди, добро пожаловать, вы моя гостья. – Мужчина отвесил элегантный поклон, что, вместе с изысканной речью, никак не вязалось со скромной обстановкой, в которой он жил.

– Благодарю вас, любезный господин. – Фрея сделала королевский жест и улыбнулась.

– Теперь осталось лишь подумать, где устроить вас на ночь, – сказал Рич, отворачиваясь от заблудившейся леди, которая неожиданно показалась ему весьма соблазнительной.

Был бы он предоставлен самому себе, провел бы половину ночи, беседуя с ней, потеряв осторожность. Незнакомка заинтриговала его тем, что, в зависимости от настроения, напоминала то вдовствующую королеву, то одинокую женщину с мальчишескими повадками. Возможно, Рич немного приблизился к разгадке тайны своей гостьи. Только что он заметил озорство в ее янтарных глазах и понял, что она гораздо сложнее, чем та роль, которую играла. Он пожалел, что поставил свечу слишком близко к ней, увидел настоящую красоту этих необычных глаз, когда встал, перевязав ей ногу. Ричу казалось, что он утонет в них, если не сумеет держать себя в руках.

– Если вы способны выдержать храп Атласа, вам лучше устроиться в этой комнате на кровати в углу. Завтра дети примчатся ко мне еще до восхода солнца. Я готов предложить вам свою постель и устроиться здесь, но, думаю, вряд ли вам понравится, когда два непокорных отпрыска начнут прыгать по вашим ногам.

– После пережитого сегодня кажется чудом, что можно устроиться на ночь в столь уютной обстановке. И я очень рада, что ваша собака составит мне компанию. С ней не страшен ни вор, ни разбойник. – Фрея явно находила столь простую жизнь интригующим приключением.

Пройдет несколько дней, и подобное земное существование надоест принцессе в бегах, решил Рич. Он надеялся, что ему удастся избавиться от нее еще раньше. Ведь дети без стеснения начнут изучать эту женщину, и, несмотря на ее безупречные манеры, это осложнит и без того щекотливое положение.

– Приготовлю поссет[4], это поможет унять сильную боль, а пока он будет настаиваться, застелю вам постель. – Рич надеялся, что говорит беспристрастно, как и положено гостеприимному хозяину.

– Благодарю вас, Орландо. Вы принимаете меня, точно члена королевской семьи, – вежливо ответила Фрея.

Рич посчитал хорошим признаком, что гостья отбросила манеры насмешливой плутовки.

Он предпочел бы, чтобы та вела себя сдержанно и изысканно вежливо. Сейчас ему вообще хотелось находиться как можно дальше от любой хотя бы немного привлекательной молодой женщины. Право, он обращал лишь вежливое внимание на женщин с тех пор, как впервые увидел Анну. Казалось, будто он предает свою любимую, раз желает узнать о нежданной гостье немного больше, чем цвет ее глаз. После ни с чем не сравнимых любовных утех с женой, остальные представительницы прекрасного пола воспринимались лишь как добрые знакомые или похотливые особы, которых следует избегать. Он убеждал себя, что даже малейший интерес к этой интригующей женщине оскорбляет память Анны.

– Вы мудрый человек? – с любопытством поинтересовалась Фрея, пока он добавлял щепотку какой-то травы, пряности и мед в сосуд над огнем, до тех пор, пока напиток не обрел необходимый вкус.

– Утрата, думаете, я стал бы жить вдали от себе подобных, окажись у меня хоть капля разума? – беспечно спросил он.

В красивых глазах гостьи снова загорелось любопытство.

– Несомненно, если у вас имеются на то веские причины.

Рича настораживал ее испытующий взгляд. Он решил проверить, осталось ли запасное белье для постели, которую прежний владелец домика так хорошо встроил в стену, что они с женой решили не трогать ее, когда въехали сюда. После перестройки домика уцелела только эта кровать, если не считать большую часть крыши, стен и трубы. Они с Анной вселились в этот дом, поскольку больше никто не предъявил на него права.

– Возможно, мне надоело общество, – пробормотал Рич достаточно громко, чтобы она могла услышать. И испытал угрызения совести, ибо предал давнюю традицию гостеприимства, соблюдаемую в семействе Сиборн.

– В следующий раз, если придется спасаться от шайки разбойников, я обязательно побегу в противоположную сторону, – ответила гостья холодным тоном, ставя его на место.

Строптивому Ричу это не понравилось.

– Неужели они были столь уж страшны?

– Какие могут быть сомнения? С какой стати мне тогда бежать так далеко и поспешно, что я заблудилась, спасаясь от них?

– Простите, вы пережили тяжкое испытание. Главное теперь прийти в себя, а потом как можно быстрее вернуться к друзьям и семье. Ваши родные, наверное, волнуются за вас. Я могу сообщить им письмом, что вы в безопасности и не очень сильно пострадали. Если вы захотите написать такое письмо.

Фрея долго молчала, Рич уже подумал, не уснула ли она, пригревшись у камина. Он неохотно обернулся и взглянул на нее. Фрея с сожалением покачала головой. Впервые он увидел гостью печальной, будто она жалела себя.

– Я не стану никому писать, – удрученно ответила девушка. – Родственники не будут беспокоиться обо мне. Благодарю, сэр, не стоит утруждаться.

– Вы путешествовали одна? – Рич невольно услышал неодобрительные нотки в своем голосе и подивился, с какой стати он беспокоится о богатой и чрезмерно избалованной молодой леди, которая попала в опасную переделку.

– Я уже взрослая. Почему же не могу путешествовать одна? – спросила Фрея, будто нет ничего удивительного в том, что молодая женщина отправляется в дорогу в наемном экипаже без спутницы или защитника.

– Наверное, именно поэтому все вышло столь неудачно. Лучше бы вы путешествовали по королевскому почтовому тракту дилижансом и с вооруженной охраной.

– Я ехала не по почтовому тракту.

– Это почему же?

– Это вас не касается.

– Хотите, чтобы утром я отправил вас в ближайший населенный пункт, откуда вы, хромая, снова сможете пуститься в неразумные эскапады? Как я могу повернуться спиной к такой женщине, как вы, и позволить ей бродить по округе? Вы представляете, куда идти, не лучше моей трехлетней дочери.

– Я знаю, что делать, – заявила Фрея тоном повелительницы.

– Великолепно. Вы только что известили совершенно незнакомого человека, что никто не заметит, если вы исчезнете навсегда. Значит, я мог бы умыть руки, дурно обойдясь с вами или воспользовавшись удобным случаем. Что скажете на это? Принцесса Утрата, мне кажется, моя Сэлли соображает намного лучше вас.

Глава 3

Фрея смутилась, поняв, что мужчина прав и она полностью в его власти, но тут же вернулась к привычному образу мыслей, то есть что она права, а все остальные ошибаются. Она приосанилась и одарила его надменным взглядом, достойным его бабушки, вдовствующей герцогини Деттингемской, когда та пребывала на вершине славы. Задаваясь вопросом, доводилось ли этой аристократке встретить хоть одну леди, которая могла бы смутить ее взглядом и не стала бы терпеть глупых разговоров, Рич решил не выдавать своего восхищения холодным достоинством, с которым Фрея глядела на него. Он любил бабушку больше остальных членов семьи и поэтому неожиданно нашел ледяное спокойствие этой нежеланной гостьи привлекательным.

– Я доверяю вам, – наконец спокойно заявила Фрея.

Рич почувствовал, что на его плечи легла еще одна ноша, и едва не издал горестный вздох.

– И правильно делаете, – тут же согласился он. – Я не убийца и не могу вообразить ничего более отвратительного, чем принуждать женщину против ее воли.

– Видно, я соображаю не так уж плохо, как вы считаете, – смело парировала она.

Рич отметил синие тени под глазами своей гостьи и заметно побледневшее лицо и понял, что лишь благодаря силе духа ей удается сидеть прямо.

– Утрата, так это или нет, я вижу, ваши силы иссякли, – заметил он тем же тоном, каким разговаривал со своей строптивой маленькой дочкой, когда та была готова заснуть стоя, после долгого дня, заполненного озорством и шумными играми.

Фрея подняла голову и уже собиралась поклясться, что свежа как огурчик и готова пуститься в новые приключения, но вдруг поникла, будто уступая страшному изнеможению. Так же случалось с Сэлли, которая засыпала за ужином, едва успев заявить, будто ничуть не устала. Опасаясь, что Утрата вот-вот перенесется в царство грез таким же образом, Рич снова поднял ее на руки.

– Не шумите, – приказал он, по глазам догадавшись, что силы покинули ее.

Фрея сердито взглянула на него. Рич признал, что у нее это хорошо получается, и кивком указал на потолок, напоминая, что в этом доме они не одни, кому хочется спать. Заметив, что тело гостьи расслабилось во время краткого пути от камина до кровати, он почувствовал, как в нем просыпается особый интерес. Он снова видел в ней весьма желанную молодую женщину, однако подавил воспрянувший дух сластолюбца.

– Я лучше перевяжу вашу ногу как следует, иначе придется провести неспокойную ночь на влажной постели. – Рич усадил гостью на край кровати и еще раз опустился на колени перед ее исцарапанными ногами. – У Кейзиа есть дурнопахнущая мазь, которая мигом избавит вас от этих волдырей. Утром я возьму у нее немного этой мази, так что вам будет совсем не больно ходить, когда заживет лодыжка.

– Кто эта Кейзиа? – спросила Фрея.

Ричу показалось, что ей удалось внятно произнести эти слова лишь благодаря упрямой решимости побороть страх и изнеможение.

– Не разговаривайте, – сурово произнес он, понимая, что придется раздеть ее. – Поднимитесь, – приказал он, будто разговаривал с Сэлли, и, веря, что может обмануть себя, вообразил, будто перед ним ребенок, а не зрелая и очень желанная женщина. Он пытался дольше сдерживать бушевавшие внутри страсти, чтобы без приключений уложить ее спать.

Фрея дулась и твердила себе, что все происходит так, будто она вернулась в детскую комнату, тем не менее поднялась на матрасе, набитом перьями, и тут же ощутила боль в лодыжке и волдыри на ногах. Она вздрогнула, когда Рич снял с нее пояс, расстегнул одежду, аккуратным и ловким движением стянул когда-то покрытое красивыми узорами платье. Фрея тут же вспомнила, что у хозяина дома наверху спит маленькая девочка, за которой он явно ухаживал сам.

– У вас есть другие раны, о которых вы умолчали? – спросил Рич, когда Фрея тяжело опустилась на удобную кровать.

– Нет, – ответила она, стараясь всеми силами побороть одолевавший ее сон.

– Тогда постарайтесь встать, чтобы я мог накрыть вас, – резко приказал он. – После этого можно будет спать спокойно.

– Да, папа, – строптиво пробормотала Фрея, но подчинилась, стараясь не обращать внимания на то, что на нее накатывается горячая волна, когда Рич коснулся ее скудно прикрытого тела.

– Поверьте мне, Утрата, сейчас я не испытываю к вам ни малейших отцовских чувств, – резко предупредил он.

И без всяких усилий переложил гостью на чистую хлопковую простыню, которой был застлан матрас, затем накрыл одеялами и подоткнул их, будто чувствовал себя спокойнее, когда она надежно устроена на ночь. Блаженно вздохнув от ощущения чистых простыней и уютной постели, она открыла глаза, пробормотала слова благодарности и тут же погрузилась в сон.

– Не за что, миледи, – прошептал Рич, видя, как напряжение покидает ее, а сон смягчает черты лица. Она теперь выглядела свежее, чем пока бодрствовала.

Дивясь превратностям судьбы, приведшей эту женщину к порогу его дома в таком состоянии, что он не смог отвергнуть ее, Рич поманил Атласа и вывел на улицу перед сном. Он не сомневался в том, что гостья не проснется, даже если солдаты Бони[5] нынешним вечером устроят маневры в его огороде. Он дожидался Атласа, пытаясь забыть о женщине в постели своей жилой комнаты. Вряд ли удастся избавиться от нее, пока она не поправится и не окажется в состоянии ходить.

Его мучила неведомая тоска, смущала животная страсть к женщине, которая ему вряд ли понравилась бы, если бы он, скромный обитатель леса, встретил ее в обличье особы королевских кровей и высокого положения. Дремлющий в мужчине зверь иногда дает о себе знать, и сегодня вечером он проснулся. Рич думал, что Аннабель укротила его и отбила вкус к другим женщинам.

«Влечение следует обуздывать, – подумал он, – а заблудившаяся гостья и так слишком много пережила, чтобы подвергать ее новым испытаниям, даже если я желаю ее». Рич предложил ей кров, еду и тепло, но потом с огромным чувством облегчения отправит восвояси. Неделя с желанной женщиной, которую он не мог любить, могла показаться целым годом. Рич тяжело вздохнул, свистнул Атласу, вошел в дом и тихо, точно вор, прокрался наверх. Плотно закрыв дверь своей узкой спальни, он пытался уснуть после долгого дня. Он занимался детьми и спас взбалмошную молодую леди от собственных глупостей. Рич метался в постели, пока усталость окончательно не овладела им. Все обитатели одинокого домика в лесу Лонгборо наконец-то уснули.

– Неужели она собирается проспать сто лет, точно принцесса в лесу? – спросил высокий голосок у самого уха Фреи; ей показалось, будто она плывет ему навстречу из бездонных глубин сна.

– Глупая, конечно нет. Так бывает только в сказках, – презрительно откликнулся другой юный, не столь резкий голос. – Видно, она умерла.

Фрее на мгновение показалось, что второй ребенок прав, пока она пыталась сообразить, как оказалась в чужой постели и почему не испытывала страха, когда заснула. От сильной боли в лодыжке и множества не очень чувствительных покалываний, неподвижности рук и ног казалось, будто она постарела на полвека, но зато поняла, что еще жива и страдает оттого, что совершила побег, после чего очутилась в этой ситуации.

– Это не так, она только что моргнула.

Фрея почувствовала на своей щеке дыхание второго ребенка. Почему-то подумала, что это мальчик.

Тот стоял на цыпочках и с любопытством глядел на нее, точно надеясь, что увидел первого мертвеца в своей жизни, а его сестре лишь показалось, будто она моргнула. Не без труда разомкнув веки, Фрея вблизи увидела ясные голубые глаза мальчика и подумала, не вознеслась ли она на небеса. С первого взгляда он показался ей херувимом, затем Фрея заметила озорство и живость в его ясных голубых глазах.

– Подвинься, – приказала крошка, стоявшая рядом с ним, и стукнула мальчика резным деревянным конем с такой силой, что Фрея вздрогнула, переживая за малыша. – Я ничего не вижу, – пояснила девочка, будто это оправдывало любые ее попытки занять более удобное положение.

– В следующий раз я брошу Пода в костер, и он сгорит, – пригрозил мальчик, потирая больное место и пытаясь схватить оружие малышки.

– Нет, ты этого не сделаешь, у тебя ничего не получится, – громко возразила рассерженная малышка и уже была готова разразиться слезами, испугавшись, что такое может произойти.

– Чертенята, я же велел вам не мешать леди спать, – раздался голос вчерашнего спасителя, что предвещало бурю, судя по тому, как малышка скривилась и, казалось, готовилась устроить нешуточную театральную сцену.

– Папочка, мы ей не мешали. – Девочка умышленно состроила обворожительную улыбку.

Фрея почувствовала, как у нее тает сердце от столь забавной выходки.

– Должен признаться, вы мешали целую минуту, пока я отвлекся, чтобы вытащить занозу из лапы Атласа, которая, как ты утверждала, расстроила тебя. В следующий раз я не стану этого делать, раз ты ведешь себя так, стоит мне только отвернуться.

– Не надо, папа, – молила девочка; подлинное волнение, отразившееся в ее зеленых глазах, говорило о том, какая она замечательная маленькая актриса.

– Конечно, я так не поступлю. Не могу же я допустить, чтобы такая добрая, порядочная собака, как Атлас, страдала из-за дурных поступков непослушной маленькой девочки и ее большого брата. Вам бы следовало знать это.

– Нам хотелось проверить, не мертва ли она, – серьезно оправдывался мальчишка.

– Вы разбудили ее и убедились, что она жива, значит, можно было поздороваться и попросить у леди прощения, – холодно сказал чисто выбритый и удивительно привлекательный Орландо.

На него смотрели две пары широко раскрытых невинных глаз, будто сестре и брату никогда в жизни в голову не приходили озорные мысли.

– Не забудьте, я ваш отец и знаю, что таких бесенят, как вы, прислали из подземного царства, чтобы лишить покоя. Не пытайтесь строить из себя ангелочков. Сэлли, сделай реверанс, а ты, молодой человек, поклонись леди так изящно, как умеешь. Ты ведь разбудил ее, а мальчику старше пяти лет полагается вести себя так, как ему велят.

– Леди, мы очень сожалеем, что нарушили ваш покой, – сказал мальчик, сделав причудливый, но изысканный поклон, покоривший Фрею.

– Сэлли? – напомнил отец; на мгновение показалось, что сейчас разразится буря.

– Мы извиняемся, – произнесла девочка, точно ожидая, что всем понравится, как она обворожительно неверно пролепетала эти слова, после чего взрослые забудут обо всем остальном.

– И?… – строго напомнил отец.

Девочка издала долгий страдальческий вздох, говоривший: «Неужели это действительно нужно?» Отец тут же кивнул, давая понять, что она так просто не отделается. Малышка сделала нерешительный реверанс, затем раздраженно плюхнулась на пол.

– У меня не получается, – сердито заявила она и скрестила руки на груди, состроив недовольную гримасу, будто ни в чем не виновата.

– Научишься, если мы оба хорошо постараемся, – ответил неумолимый отец, поднял ее на ноги, не обращая внимания на бунтарское выражение лица, и хмуро взглянул на Фрею.

– Спите, – резко приказал он и вышел из дома.

Дети последовали за ним.

– Ну и дела. – Фрея с недовольным видом обратилась к Атласу, решившему, что сегодня утром ему лучше отдохнуть, нежели сопровождать хозяина. Собака устроилась на коврике и довольно вздохнула.

Фрея снова легла. Однако вскоре поняла, что больше не уснет, и, преодолев сильную боль, села и стала гадать, поплывет ли комната перед ее глазами или нет, если встать. Когда ничего не произошло, она решилась отбросить одеяла и, критически оглядев помятый край рубашки, подивилась, как могла спать немытой, пусть даже после столь обильного на невзгоды дня.

Сморщив нос и подумав, что неплохо бы умыться, она надела порванное грязное платье, осторожно опустила здоровую ногу на пол. Тело казалось деревянным, лодыжка ужасно болела, но Фрея была цела и невредима, а урчание в животе напоминало, что она страшно проголодалась. Сначала надо раздобыть мыло, воду и расческу. Да еще придется найти уборную. Естественные потребности давали о себе знать. От тщетных надежд, что все желания леди безоговорочно будут выполнены, Фрея вдруг почувствовала себя чужой, одинокой и брошенной в этом тесном домике посреди леса. Она огляделась и заметила, что в комнате царит идеальная чистота.