Хулистан

Город, в сущности, был небольшим. Я читал, что постоянное население Алиабада составляет всего 250 000 жителей. Административный и туристический центр. Здесь расположены резиденция Правителя, министерства, особняки наиболее влиятельных чиновных вельмож и магнатов, а также многочисленные отели и увеселительные заведения.

Город ежегодно посещает до 3 500 000 миллионов туристов. И больше всего их бывает как раз в дни шоу – до 300 000 и более.

Центром города считалась, конечно, Площадь Цветов, по которой мы вскоре совершили церемониально-торжественный круг.

Посередине необъятной площади, вымощенной сплошь мрамором и украшенной замысловатыми цветниками, декоративно стрижеными деревцами и грандиозным ансамблем фонтанов, изрыгающих целые водопады, величественно высилась огромная восьмигранная Пирамида с внушительным памятником Вождю на вершине – из чистого золота, как не преминул похвастать Хариф.

Высота самой Пирамиды – 128 метра. Собственно памятника – 24. Итого – от основания Пирамиды до макушки Вождя -152 метра.

– На целых 14 метров выше пирамиды Хеопса! – не замедлил вставить гид.

Внутри Пирамиды был заложен Мавзолей Вождя, где покоилось его нетленное в веках тело, вместе с телами других усопших членов Семьи. А в обширных залах размещался Музей Династии.

Каждая плоскость Пирамиды была окрашена в один из цветов радуги, а восьмая была черной. Плоскость кроваво-красного цвета ниспадала как раз по фронту памятника Вождю, а траурно-черная – диаметрально красной, с тыльной стороны, где и был вход в усыпальницу.

Вокруг Площади грандиозным амфитеатром с высоченными причудливыми стенами высились этажи самых фешенебельных отелей, номера которых, выходившие лоджиями на Площадь, и служили, как оказалось, «местами» для богатых зрителей в дни особых торжеств и празднеств.

Внизу же, по всему периметру Площади, уже составлялась громадная временная арена из пластика и нержавейки для обычных гостей.

– Не беспокойтесь, – сказал Хариф, – до праздника еще три дня. Так что я успею заказать на сутки хороший номер. Где-нибудь ближе к Резиденции, чтобы вы одновременно могли наблюдать и за выходом Правителя к народу.

– А где его Резиденция? – поинтересовался я.

– Разве непонятно? – удивился гид моей недогадливости. – Та серебристая пирамида, что мы проехали.

Я вспомнил пирамидку на другой стороне площади, этажей в 30, стоявшую прямо напротив Пирамиды Вождя, лицом к лицу, так сказать, и не удержался от язвительной шутки:

– Любят ваши правители пирамиды. К чему бы это? Хариф сразу осуждающе нахмурился.

– А чем вам не нравятся пирамиды? На мой взгляд – самая совершенная из объемных геометрических фигур.

– Да так, кое-что вспомнилось, – ответил я примирительно. – А где расположен мой отель?

– Мы как раз туда едем, – ответил он все еще сухо. – Это немного за городом, в Дубовой Роще. Вполне солидный район.

5

Район, в котором мы очутились, оставив позади сияющие окна небоскребов и переехав бурную речку по широкому подвесному мосту, утопал в зелени. Четырех и пятиэтажные особнячки скромно выглядывали из-за высоких глухих заборов, и лишь сквозь ажурные решетчатые ворота можно было мельком увидеть яркую зелень газонов, цветущие кусты и мощеные дорожки, ведущие вглубь обширных участков.

«Где ж тут дубовая роща? – думал я, высматривая окрестности, пестревшие разнообразием большей частью экзотических видов флоры, вплоть до огромных смоковниц и куцых пальм. – И как они умудряются поддерживать жизнь в этих тропических растениях зимой? Здесь ведь должно быть холодно – как-никак 1000 метров над уровнем моря?»

– Дубовая роща – в конце улицы, – бесстрастно отозвался Хариф. – Она как раз начинается за отелем «La Fortune», где вы изволили забронировать номер.

Он снова угадал мои мысли, этот самодовольный толстяк. Меня это уже стало неприятно напрягать.

– Там действительно французская кухня? – спросил я подчеркнуто недоверчиво.

– Французская и любая другая, – уверенно ответил он.

– И казино там есть, как написано в проспекте?

– Казино в Алиабаде имеется при любом приличном отеле. Даже в вашем четырехзвездочном.

– Хм, – не нашелся ответить я.

– Очень даже неплохой отель, не сомневайтесь, – посмотрел на меня ободряюще гид.

– Я и не сомневаюсь. Хотя в своих путешествиях я не особо обращаю внимание на удобства. Ванная с горячей водой, чистая постель – остальное несущественно, – сказал я небрежно. – Тем приятнее бывает вернуться из моих шальных странствий в собственную виллу в окрестностях Цюриха или в пятикомнатную квартиру в Барселоне, где все до мелочей устроено в соответствии с моим весьма разборчивым вкусом. Путешествие на то и путешествие, чтобы сменить привычную обстановку и размеренный образ жизни, подвергнув себя разумной толике риска и даже некоторым лишениям ради новых, неиспытанных ранее острых впечатлений.

– Острые впечатления я вам обещаю, – усмехнулся Хариф. – Сколько угодно. Но на клопов в номере не надейтесь.

Отель с фасадной части был похож на безобразный дворец в мавританском стиле – слишком много резных финтифлюшек в декоре. Удивительно непрагматичный стиль. Семь этажей, узкие высокие окна в тяжелых рамах, какие-то ложные башенки на крышах, плющ, вскарабкавшийся по щелям облицовочной плитки аж до третьего этажа.

Потом мы въехали во двор, и я немного успокоился: за мрачным зданием скрывался другой корпус гостиницы, вполне современной архитектуры. И сам дворик оказался милым – фонтанчик, цветочки и столы кафе, за которыми было довольно оживленно.

– Надеюсь, мой номер в новом корпусе? – спросил я гида.

– Нет, конечно. Ваш номер – из лучших. А лучшие номера – в старом здании.

– А поменять можно? – спросил я недовольно.

– Можно, но вряд ли вы захотите.

Носильщики уже подхватили мои вещи, и я невольно поплелся вслед к огромным дверям с цветными витражами. А когда вошел, сразу вспомнил про Монте-Карло и Баден-Баден. Роскошь! Немного все чрезмерно, напоказ. Но – роскошь: мрамор, хрусталь, фарфор, картины по стенам, персидские ковры. И зал огромный, светлый. И лестница широкая с перилами красного дерева.

Мы подошли к стойке и Хариф протянул милой девушке в строгом, но стильном костюме мои документы.

– Добро пожаловать, мистер Ганн! Рады приветствовать вас в нашем отеле! Ваш номер готов, можете подняться, вас проводят. Если что-либо пожелаете, скажите гарсону – и он все уладит. Или можете позвонить мне. Меня зовут Гюльнар – к вашим услугам. Приятного отдыха! – прощебетала девушка на одном дыхании.

Она смотрела на меня с таким обожанием, так обворожительно улыбалась, что я даже слегка возбудился. И мне захотелось сказать ей что-нибудь приятное. И я бы непременно сказал, если бы не Хариф.

– Идите, Бобби, идите! – похлопал он меня по плечу. – Вы наверняка устали с дороги. А я минут через пять зайду.

И я разочарованно поплелся за гарсоном к лифту.

– Ну что, будем менять? – спросил Хариф, ввалившись в гостиную.

Он сразу направился к бару, открыл бутылку минеральной воды и наполнил высокий хрустальный бокал.

– Это я выбрал для вас номер, – похвастал он, разом осушив бокал до дна.

– Называется «персидской». Неплохо, правда? А в ванной есть и джакузи, и массажный душ. Вы уже заглядывали в ванную?

– Хариф, вы ничего не перепутали? – спросил я, все еще настороженно разглядывая слишком богатое убранство гостиной. – Я не собираюсь переплачивать, если что.

– Успокойтесь, мистер Ганн, номер стоит ровно столько, сколько указано в контракте – и ни единого цента больше. Но если вам не нравится дизайн или расположение, я могу договориться с администрацией, и мы подыщем вам что-нибудь более спартанское.

– Не стоит, пожалуй, – скромно ответил я. – Как-нибудь привыкну постепенно.

– Вот и я так думаю. К хорошему привыкают быстро, – довольно усмехнулся Хариф. – Я знаю, вам не терпится ополоснуться с дороги, прилечь, возможно – перекусить. Я вскоре вас оставлю. Но прежде мне необходимо кое-что вам сказать, вернее – объяснить.

– Мне бы хотелось переодеться. Вы не возражаете? – сказал я и прошел в спальную комнату.

– Валяйте, – фамильярно бросил Хариф, прошел за мной и уселся с сигаретой в необъятное кресло. – Загляните в шкаф. Выберете, что вам больше по вкусу. Или мне выйти?

– Да нет, не беспокойтесь, – смущенно пробормотал я.

Однако Хариф тактично отошел к окну, прихватив пепельницу, встал там, отодвинув кружевные занавески, и принялся что-то заинтересованно высматривать – окно выходило во внутренний дворик.

– Мистер Ганн, то, что я вам скажу, я говорю как другу. Я вовсе не обязан говорить это. Более того, мы обычно не рассказываем о подобных вещах нашим зарубежным гостям. Если не возникает необходимость.

– А в чем дело? – спросил я совершенно равнодушно.

Мысли мои были заняты решением более насущной проблемы – что надеть: синюю пижаму тончайшей шерсти, белоснежное бязевое кимоно или шелковый красный халат с мелким набивным цветочным орнаментом?

Чуть посомневавшись, я все же снял с вешалки роскошный халат.

– Дело в том, – наставительно забубнил гид, – что Гюлистан, как и всякая страна, имеет свои особенности. Я об укладе жизни, традициях и законах. Так вот, чтобы у нас с вами не возникали какие-либо неприятные моменты, вам следует кое-что знать обо всем этом. И постараться примирить свой характер и желания к местным условиям.

В этот самый момент я как раз туго стягивал узел на поясе моего халата и, завершив дело, сразу как-то почувствовал себя значительно увереннее – избалованным персидским царевичем, не иначе.

– Если вы о наркотиках, мой друг, то я к ним почти равнодушен, – ответил я беспечно.

– Наркотики как раз не проблема, – отмахнулся он. – Наркотики – сколько угодно.

– Тогда что? Подходит мне этот халат? – потребовал я внимания, удовлетворенно рассматривая себя в зеркале со всех сторон.

Хариф обернулся.

– Вы словно в нем родились. Красное вам к лицу, – не совсем искренно польстил он.

– Да? Я тоже так думаю. Мне бы хотелось сейчас принять ванну. С каким-нибудь экзотическим шампунем. Найдется здесь что-нибудь?

– Разумеется. Только не кажется ли вам, что для ванны слишком рано? Еще только пять. А после ванны вы разомлеете – и вас потянет на сон. Может быть – душ? Чтобы взбодриться? Нам все же необходимо поговорить.

– А во сколько здесь ужин?

– В восемь. Но я могу заказать что-нибудь в номер. Заморить червячка.

– Ладно, закажите что-нибудь легкое – салаты, сыр, суши. Я освежусь, а потом поговорим за бутылочкой, если это так важно, – согласился я милостиво.

– Да, за бутылочкой будет даже лучше, – явно обрадовался Хариф.

Но мне не понравились его нахмуренное лицо и озабоченный тон.

«Началось! – подумал я с легким раздражением. – Теперь будет грузить несуществующими проблемами, чтобы набить себе цену».

6

– Так что вы хотели мне сообщить? – спросил я, решив, что пора от него отделаться.

Я даже не успел еще распаковать вещи. И вообще, мне надоело его стеснительное чавканье. Этот Хариф способен был, кажется, съесть все, что нам принесли, если его не остановить.

– Вы уже наелись? – поднял толстяк взгляд от тарелки. – Так быстро?

Он вздохнул с сожалением, отпил из бокала вина и потянулся за салфеткой. Потом закурил и, сделав пару глубоких затяжек, уставился вопрошающе на меня, словно это я собирался рассказывать ему байки.

– Вы говорили о каких-то проблемах, – сказал я, уже не желая сдерживать раздражения. – Что за проблемы? Джоанна уверяла, что с вами у меня не будет никаких проблем.

– Джоанна? Она и мне кое-что о вас сообщила. Что вы чрезвычайно любознательны, эмоциональны и склонны ввязываться в сомнительные авантюры. И что самое худшее – чрезвычайно самонадеянны, из-за чего часто попадаете в неприятные ситуации.

– Джоанна так про меня сказала? – возмутился я. – Эта сумасшедшая сучка? Да она сама вечно попадает в дерьмо, куда бы ни ступили ее кривые сучьи ноги! Я даже перестал с ней вместе путешествовать из-за ее скандального характера!

– Напрасно вы так о Джоанне, – спокойно возразил Хариф, неодобрительно проводив взглядом рюмку с виски, которую я отчаянно сунул в рот. – Мне она показалась весьма рассудительной девушкой. Во всяком случае, с ней у меня не было никаких проблем.

– Мистер Хариф! – сказал я твердо, давая понять, кто кому платит. – Мне не нравится этот разговор. Если у вас есть что сказать, не теряйте моего и вашего времени. А если вам просто хочется поболтать о нашей общей знакомой… Я устал. Я хотел бы немного отдохнуть с дороги!

– Бобби, дорогой мой друг! – поспешил сменить тон Хариф. – Поверьте, мне самому неприятен этот разговор. Я всего лишь хочу, чтобы ваше пребывание в Гюлистане было максимально приятным и совершенно безопасным.

– О какой безопасности вы говорите?! – снова заволновался я. – Что мне может угрожать? Я всего лишь приехал посмотреть ваше гребаное шоу! И мне, если честно, насрать, что у вас тут война или какие-то особые традиции! Я ничего об этом не знал, и знать не желаю! Я заплатил деньги, между прочим! Что я еще должен сделать, чтобы поглазеть на ваш цветочный концерт и пару раз трахнуться с местными девчонками?!..

Хариф, после моей истеричной тирады, еще больше поскучнел. Он даже замолчал на пару минут, в продолжение которых я слышал от него лишь жалостливые придавленные вздохи.

– Ладно, мистер Ганн, – сказал он, капитулируя, – я вижу, что мне придется рассказать больше, чем предполагалось. Я хотел ограничиться лишь общими рекомендациями и кое о чем попросить. Но, судя по вашей реакции, вам недостаточно утверждения, что белое – это белое. Вам необходимо доказывать эту очевидность.

Он снова ненадолго замолчал и как-то сдулся. Мне даже стало чуть стыдно за свою несдержанность.

– Вы обратили внимание на арку в виде радуги при въезде в Алиабад? – спросил неожиданно Хариф. – Эта стела была установлена одновременно с закладкой фундамента Пирамиды Вождя.

– Разумеется, заметил. Она такая огромная. Кстати, в библии радуга упоминается как символ завета, который Бог дал Ною после потопа, – сказал я все еще чуть ворчливо.

– Даже так? – оживился обрадовано Хариф. – Я и не знал. А заметили вы также, что цвета радуги повторяются на плоскостях Пирамиды?

– Это тоже имеет какой-то скрытый смысл? – спросил я уже более заинтересованно.

– А как же! Имеет! И очень глубокий! Практически – всеобъемлющий!

– Но ведь Пирамида восьмигранная? – возразил я в недоумении.

– Верно! Восьмая грань – черная – символизирует дух нашего усопшего Вождя, который продолжает жить и будет жить вечно в каждом кирпичике созданного им государства и в сердце каждого из граждан нашей страны!

– Черный? – неприятно удивился я. – Хотя, черный – цвет траура, как я понимаю?

– В некоторой степени. Но в сочетании с золотым – золотая статуя Вождя! – он символизирует мощь и нерушимость Династии. А Династия – это и есть государство и его народ!

– Вот как? Вы хотите сказать, очевидно, что и другие цвета имеют какой-то символический смысл? Очень интересно!

На самом деле, меня в это время интересовало другое: когда этот болтун уберется? Я вдруг почувствовал явные позывы облегчиться. По большому. Наверняка дело было в суши и остром соусе.

– Друг мой, ваш рассказ весьма занимателен, – добавил я торопливо, предупреждая его порыв продолжить свои сакральные откровения. – Но, может быть, в другой раз? Я согласен, что тема стоит обстоятельной беседы. Но в данный момент я не в том состояние, чтобы, так сказать, прочувствовать и проникнуться. Я немного устал, я рассеян. У меня даже слегка разболелась голова.

И я поспешил приложить руку ко лбу, который, к моему испугу, оказался вдруг мокрым и горячим.

Хариф тоже посмотрел на мой лоб.

– Так плохо? – спросил он встревожено.

– Ничего страшного, надеюсь. Сборы, перелет – сами понимаете.

– Может быть – врача? При отеле есть медицинская служба.

– Да нет, это лишнее. Мне просто надо полежать. Со мной такой бывает.

– Что ж, раз вы себя плохо чувствуете, – разочарованно пробормотал гид. – Отдыхайте. Поговорим завтра. Но вы мне должны кое-что обещать, мистер Ганн!

– Что еще? – скривил я болезненно физиономию, чтобы он видел, как мучает меня его назойливое присутствие.

– Пообещайте, что вы не выйдите сегодня из отеля! – сказал он строго, встав, наконец, с кресла.

– Да куда же я выйду? Вы разве не видите? Я даже в ресторан вряд ли сегодня сойду. Обойдусь как-нибудь.

– Но если все же пойдете, – он вдруг перешел на пугающий шепот. – Я вас очень прошу, Бобби, не приставайте к обслуживающему персоналу! Вы понимаете, о чем я говорю? И вообще, не вступайте пока в контакт с местными. Я имею в виду приватные разговоры и все такое. Только после того, как я вас проинструктирую! Или звоните мне, если у вас вдруг возникнут какие-то особые пожелания относительно развлечений на вечер.

– Я вас не понимаю! – вскричал я в отчаянии, и я действительно не понимал, чего хочет от меня этот толстяк и как можно быть столь беспардонно навязчивым. – Какие, к черту, развлечения? Мне бы доползти до кровати! Идите, идите себе спокойно. Спасибо вам и до встречи!

Мне пришлось встать, схватившись непритворно за живот, который уже угрожающе урчал, чтобы мягко, но недвусмысленно подвинуть этого мужлана к дверям.

Захлопнув за ним дверь, я опрометью бросился в туалет.

7

Я решил спуститься в ресторан к половине девятого, рассчитывая, что к этому времени зал будет уже полон, и я смогу присмотреться к обитателям гостиницы.

Нет, я не собирался заводить интрижку с какой-нибудь симпатичной шведкой или американкой. С некоторых пор белокожие блондинки меня не очень привлекают. Разве что совсем уж исключительные особи. Но возможно, надеялся я вожделенно, среди гостей окажется одинокая эмансипированная арабка или индуска?

Для своего первого выхода в свет я выбрал скромный неприметный прикид – шелковый светло-коричневый костюм от Givenchy и шелковую же черную рубашку от Ицинь Инь. Строго оглядевшись в зеркале, нацепил очки. Для солидности. И для лучшего обзора – у меня незначительная близорукость. Легкомысленным девушкам почему-то нравятся мужчины в очках. Так говорят.

В коридоре было тихо и пустынно. Пройдя мимо двери лифта, я медленно начал спускаться по лестнице – всего-то пятый этаж.

По правде говоря, не очень-то я доверяю лифтам с тех пор как однажды, в Гаване, застрял между 62-м и 63-м этажами на целых сорок минут с багровоносым австралийским фермером, страдавшим, как оказалось, бронхиальной астмой.

Как нам после объяснили, случилась авария на подстанции, и без электричества остался весь район. И автономный энергоблок отеля почему-то не завелся. Потом нас вызволяли из лифта спасатели. Но перед этим мне пришлось спасать от нервического удушья этого беднягу, решившего под старость лет прогуляться на Кубу и порезвиться с молоденькими мулатками. У него совсем некстати разрядился ингаляционный баллончик, за которым он и ехал в номер. А тут это. Представляете, что мне пришлось пережить?

Старику я не дал помереть, а вот сам на всю жизнь заработал легкую форму клаустрофобии. С тех пор, когда есть возможность обойтись без лифта, я так и поступаю.

Внизу, как только я снизошел, наткнулся на заговорщический кивок метрдотеля, стоявшего с важным видом пингвина посреди пустынного холла. Меня неприятно укололи его угрюмо вопрошающие крошечные глазки – так смотрят орангутанги на людей в клетках зоопарков. Но у меня не было вопросов к этому пингвинообезъяну. Я и без него знал, куда идти – налево. Во всех отелях ресторан располагается слева от лестницы и, соответственно, справа от входной двери – уж не знаю почему. Если, конечно, это приличный отель, соблюдающий многовековые отельные традиции.

– Добрый вечер! Где изволите сесть? – услышал я за спиной почтительный полушепот, едва успев переступить порог заведения.

С тоской разочарования я оглядел большой полупустой зал. Несколько семейных пар, одинокие чопорные пожилые мужчины, на чьих лицах было крупными буквами написано «не подходи!», и три европейского вида девицы за одним из столов в самом темном и дальнем углу – наверняка лесбиянки.

– Пожалуй, там, под картиной, – указал я на один из сиротливо пустующих столов, расположенный в равном удалении от всех этих неинтересных мне людей.

Администратор послушной тенью выскользнул из-за моей спины и быстро прошел к указанному столу. Встал, что-то там поправил и командным кивком подозвал молоденького официанта.

Я чинно присел. Ужинать совсем расхотелось. Но пришлось взять в руки красочный ресторанный каталог и углубиться в изучение меню, которое оказалось довольно обширным. Я нашел страничку с французскими блюдами и начал выбирать – что бы такое можно съесть без особых усилий? После придирчивых изысканий, выбрал буйабез, раклет и на десерт – фрез-о-ликер.

– Что будете пить? – спросил внешне невозмутимый прилизанный администратор, записав в книжечку заказ.

Я открыл карту вин и, недолго думая, выбрал бутылочку недорогого белого – Савари Шабли.

– Еще что-нибудь будете заказывать? – спросил администратор, уже не скрывая разочарования.

– Пока все, – подарил я ему наивную улыбку, от которой этот «красавчик» явно смутился, поспешил передать вырванный из своей книжки листок мальчишке официанту и быстро ретировался.

Какие, однако, разные лица у этих гюлистанцев, – подумал я, оставшись один в ожидании заказа. Словно их собрали в эту страну со всех континентов – как на Ноев Ковчег.

Встреть я Харифа где-нибудь в Аргентине, принял бы за неудачливого ковбоя, которого на излете молодости оседлала хозяйская дочка – некрасивая, но жутко… любвеобильная.

Этот администратор с приплюснутым черепом и изможденным вампирьим лицом похож на румына из глухой карпатской деревушки, где на свет появляются исключительные ублюдки от невольных инцестных игрищ.

А вот мальчишка официант – ничего. Есть в нем нечто утонченно-порочное. Видел я таких мальчиков, слоняющихся в затертых джинсах в обтяжку по площади Святого Марка в Венеции в поисках крепких англосакских каникулярных студентов или шаловливых японских домохозяек, сэкономивших немного деньжат на распродажах и решивших их употребить на употребления себя экзотичными европеоидными жигало…

Тем временем с небольшой эстрады, залитой суицидальным фиолетовым светом, зашелестела меланхолическими аккордами джаз-группа.

Настроение испортилось окончательно.

Я люблю джаз, просто обожаю. Потому и не выношу любительского небрежного треньканья, тем более – в ресторанах. Ну, скажите на милость, какой к черту может быть джаз под тушеную рыбу? Джаз надо слушать в одиночестве, будучи в состоянии сильной душевной травмированности и под, соответствующим этой травмированности, градусом. Знал бы, что тут мучают посетителей джазом, заказал бы телячьи отбивные по-провансальски и водку.

8

Я уже дожевывал свой раклет и нацеливался на клубнику, когда вдруг щекотно ощутил мочкой уха чей-то настойчивый взгляд. Обернулся – и увидел у входа в ресторан Харифа.

Толстячок смущенно улыбался и мелко помахивал рукой.

Я неожиданно обрадовался. И у меня даже не мелькнул в голове язвительный вопросик: каким образом эта откормленная пиявка здесь нарисовалась?

Я призывно помахал в ответ – и он без промедления засеменил к столу.

– Вижу, вам уже лучше? – хитро улыбнулся мой аргентинский ковбой, довольно потирая ласты, как сытая выдра после удачной охоты.

– Присаживайтесь, – пригласил я. – Будете ужинать?

– Нет, спасибо, – ответил Хариф, шумно усаживаясь напротив. – Я успел кое-что перехватить в кафе.

– В дворике? – спросил я ревниво.

– Да, там совсем неплохо кормят. И можно при желании сделать заказ из ресторана.

– А как насчет выпить?

Хариф неодобрительно скосил взгляд на пузатую бутылку.

– Не откажусь. Но если только водочки.

Я сделал заказ, который был исполнен практически мгновенно: граненый графин с водкой, грамм на триста, и две тарелки с закуской. На одной тарелке, побольше, были выложены красочными рядами мясные и сырные ассорти. На другой, поменьше, еще более красочно, фрукты дольками – бананы, киви, лимон, большая янтарная кисть винограда и карминная горсть крупных гранатовых зерен в уголочке.

Я даже позавидовал. Мне самому захотелось отведать кусочек окорока, запить ядреной водкой и смачно занюхать парами лимонной кислоты.

Видно, этот прилизанный дракула – администратор – решил отыграться за мой скромный ужин, подумал я без особой злости. Ну и ладно, зато напротив меня сидел человек, с которым можно было чокнуться – бокал о рюмку – и на которого можно было перелить часть моей вялотекущей меланхолии в необременительной застольной беседе.