Дама сердца

Лиз Тайнер

Дама сердца

Роман

Посвящается моим кузенам

Liz Tyner

The Wallflower Duchess

A Novel

* * *

Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме.

Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. A.

Иллюстрация на обложке используется с разрешения Harlequin Enterprises limited. Все права защищены.

Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав. Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

The Wallflower Duchess Copyright © 2017 by Elizabeth Tyner

«Дама сердца» © «Центрполиграф», 2018

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2018

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2018

Пролог

Юный Эдж приподнял подбородок и ощутил порез, который получил во время своей первой попытки побриться. Когда он рассказал отцу, откуда взялась эта рана, ему наказали никогда больше не прикасаться к бритве. Но в один прекрасный день он станет герцогом Эджвортом – и тогда никто не посмеет указывать ему, что делать!

Голоса его родителей, сливаясь, звучали фоном, пока он занимался математикой. Ему нравилась математика – как и то, что родители уделяли особое внимание его подготовке к будущему.

Отец сидел за другим столом, а мать, что-то прочитав у него из-за плеча, вернулась в свой уголок для вышивания.

Тишину нарушил голос герцога:

– Младшая мисс Хайтауэр?

– Такая славная девчушка! – Мать удобно устроилась на стуле и погрузилась в вышивание.

– Только не старшая, – вставил отец. – Вечно она хмурая.

– Старшая – это Лили. – Поворчав из-за неудачного стежка, мать ослабила его с помощью иглы. – И она не хмурая. Скорее задумчивая.

– У этой девочки прекрасные манеры, но в герцогини она не годится, – заметил герцог.

– Она слишком серьезна. – Не поднимая глаз от вышивки, мать водила иголкой по ткани. – Но я не сомневаюсь, что она превратится в красавицу. Из самых несимпатичных детей вырастают самые привлекательные люди, и, положа руку на сердце, я не видела ребенка некрасивее Лили. Огромные глаза, костлявые тоненькие ручки – раньше она напоминала мне заморенную голодом мышь. Но сейчас она обрела человеческий облик, да и косметика творит чудеса.

Герцог постучал подушечками пальцев друг о друга.

– Раз ее отец живет по соседству, было бы проще остановить выбор на младшей из девочек. Но я не уверен… У них такая мать…

– Это не означает, что дети будут такими же. Младшая – послушная девочка. Делает только то, что велит ей старшая сестра.

– Послушная, – кивнул герцог, и Эдж поднял взгляд, успев заметить, как отец подмигнул матери. – Никогда не слышал, чтобы ты говорила, будто герцогу нужна послушная жена.

– О, вне всякого сомнения. – Она встала и направилась к выходу из комнаты. – Жаль, что твоя мать не говорила тебе этого.

Отец тихо засмеялся и похлопал по бумагам на столе.

– Тогда решено. – Он взглянул на сына. – Что ты думаешь о младшей мисс Хайтауэр?

– Она – ребенок. – Лорд Лайонел все решал свои арифметические задачи. – Маленькие девочки не могут выходить замуж.

– Она вырастет, – ответил отец. – Выбирая ее в столь юном возрасте, мы можем повлиять на то, чтобы она получила образование и воспитание, подобающие герцогине. Как только я сообщу ее отцу, что ты интересуешься ею, он позаботится о том, чтобы ее растили надлежащим образом. Этот человек понимает ценность светского общества, даже если сам принадлежит к нему лишь отчасти.

Лайонел пожал плечами. Может быть, когда-нибудь он и женится на мисс Хайтауэр, но это явно произойдет не сейчас. В конце концов, женятся одни старики. Им будет как минимум лет по двадцать пять. Возможно, по тридцать. Да, в тридцать он сможет сделать предложение старшей мисс Хайтауэр, потому что к тому моменту будет слишком старым, чтобы привередничать.

И она не казалась ему похожей на мышь, но даже если и так, его это вполне устраивало.

В прошлую среду, когда он делал уроки в саду, мисс Лили окликнула его и присела в реверансе. Никто и никогда еще не приветствовал его так, и Лайонел кивнул ей, точно так же, как обычно делал отец в похожих ситуациях. А потом Лили попросила его поиграть с ней в куклы. Он отказался, хотя это было гораздо заманчивее учебы. И тогда она обозвала его лордом Болваном. Тут же появилась гувернантка, строго отчитавшая ее, и мисс Лили поспешила домой.

Лайонелу было жалко ее. Он как-то услышал, что говорили о ней его родители, – на этом фоне прослыть болваном было не так страшно.

Он точно не знал, кто такой болван, но в любом случае к таковым не относился. В конце концов, он собирался стать герцогом, как и его отец, а с герцогами все вокруг держались любезно. Это негласное правило никогда не нарушалось.

Его младшие братья сказали, что никогда не будут называть его Эджвортом, потому что это – имя отца.

Зато пообещали, когда Лайонел станет герцогом, величать его Никчемным Эджвортом. Мать услышала это и пристыдила их. Она успокоила Лайонела, объяснив, что им придется вести себя почтительно, иначе это плохо отразится на всей семье. Они принадлежали к сословию пэров. И должны были помнить об этом всегда.

Глава 1

– Ваша светлость! – Голос камердинера прозвучал громко, словно камень, упавший в колодец.

Герцогу Эджворту не хотелось просыпаться. Он работал до глубокой ночи, пытаясь разобраться в запущенных бухгалтерских книгах.

– Ваша светлость, – повторил Гонт, лишь немного понизив голос. – Ваша светлость.

Эджворт открыл глаза, главным образом для того, чтобы убедить Гонта: его хозяин еще жив.

– Да, – пробормотал Эджворт, приподнимаясь. Головокружение чуть не отбросило его обратно на кровать. Боль почти поглотила его.

Гонт заговорил тише, словно опасаясь, что громкий голос навредит Эджворту. Герцог стиснул зубы. Он был жив. Жив. Он уцелел дважды. Сначала чуть не утонул, потом оказался в огне. Год начался не лучшим образом.

– Я разбудил вас потому, что…

– Да? – Ну почему этот камердинер так медлит! Деликатность Гонта раздражала донельзя, лишний раз напоминая герцогу, что еще совсем недавно он был на волосок от смерти.

– Вас желает видеть какая-то женщина. Вам наверняка будет интересно. – Гонт церемонно сжал руки.

Эдж оттолкнулся, преодолевая боль, и сел, опершись на спинку в изголовье кровати, а потом поставил ноги на пол и поднялся. Источавшая запах серы примочка, которой Гонт, похоже, пытался задушить его, по-прежнему лежала у раковины. Эдж показал на примочку, резким жестом приказывая ее убрать.

Гонт подхватил тряпку двумя пальцами и отвел в сторону, подальше от герцога.

– С посетительницей осталась экономка. По настоянию дворецкого, – сообщил Гонт.

Экономка никогда не встречала посетителей, а то, что дворецкий приставляет к ним кого-то, было и вовсе неслыханно.

– Мы решили, что лучше не оставлять эту женщину одну, – добавил Гонт. – Мы не могли выпроводить ее восвояси, поскольку она настаивает, что у нее есть новости о какой-то вашей родственнице из загородного имения, отправившейся к праотцам.

– Настаивает?

– Ей действительно известно имя вашей родственницы. – На лице Гонта не дрогнул ни один мускул.

Прошагав к раковине, Эдж сбрызнул лицо водой. Ожоги ослабили его, но не сказались на умственных способностях. Да и Гонт знал генеалогическое древо Эджа гораздо лучше его самого.

– Почему у нее не попросили визитную карточку и не спровадили?

– Я отделаюсь от нее. – Камердинер помедлил, покашляв. – Она одета в черное. С головы до ног. Лицо закрыто. В руке – носовой платок. Жалобно всхлипывает. Я думал, будет лучше, если вы сами решите, как поступить. Что-то в ней кажется… знакомым.

– Я разберусь с ней. – Эдж уже сомневался в том, что болезнь не затронула его рассудок.

– У нее нет экипажа, – добавил Гонт. – Даже верховой лошади.

– Ее сопровождает служанка?

– Она одна.

Эдж покачал головой. Это походило на шутку, которую мог выкинуть его кузен Фоксворти. Подослал какую-нибудь распутницу с заданием соблазнить его, а сам ждет где-то у дома с компанией друзей, заключивших пари о том, скоро ли эта женщина выйдет. В прошлом Фокс уже выкидывал нечто подобное – и не один раз, – но ему стоило знать, что с Эджем такие номера не пройдут.

Уж он-то, Эдж, покажет Фоксу, что достаточно окреп и оправился!

Когда Эдж вошел в гостиную, взгляд экономки метнулся от рыдающей женщины, сжимавшей носовой платок, к нему.

Герцог помедлил, восстанавливая в памяти траурные наряды, которые когда-либо видел. Увы, он так и не смог вспомнить никого, кто был бы одет подобным образом, буквально во все черное, исключая лишь вуаль над шляпкой, сквозь которую проглядывало немного желтой тесьмы.

Одежда женщины составляла полноценный ансамбль, не махрилась, не выделялась потертыми швами, и все же наряд явно был не новым. В каждой руке женщина комкала по носовому платку, то и дело поднося тот, что бы зажат в правой ладони, к заплаканному лицу под вуалью.

– Кто-то скончался? – мрачно вопросил Эдж.

– Да. Я могу поговорить с вами об этом с глазу на глаз? – Вуаль затрепетала от мягкого, бархатистого голоса. Сладкого голоса распутницы. Что ж, Фоксворти заплатит за это!

Экономка еще крепче обняла посетительницу.

– Нет, – отрезал он.

Пальцы женщины вспорхнули, чтобы приподнять край вуали. Но незваная гостья тут же передумала.

– Расскажите мне свои новости, – предложил Эдж. – Мне не хотелось бы задерживать прибывшего с поручением горюющего человека, в то время как он мог бы найти утешение у себя дома, в окружении любящих близких.

Она громко выдохнула и сильнее сжала руки.

Потом быстро поднялась:

– Ваша светлость, с прискорбием сообщаю вам о кончине шестиюродной сестры вашей матери, леди Камберсон.

Эдж застыл на месте, не в силах собраться с мыслями. Леди Камберсон умерла несколько месяцев назад. Он вздохнул.

– Леди Камберсон скончалась? На какой-то миг я забыл, о ком идет речь. Славная, милая женщина. Примерно такого роста. – Он показал чуть ниже своего плеча. – Святая женщина. Седая.

Леди Камберсон была самой высокой женщиной, которую он только видел, обладала вульгарным чувством юмора и черными как смоль волосами.

– Нет. Довольно величавая. Темные волосы. И, наверное, у вас есть основания считать ее святой, но я бы так не сказала.

Он помедлил, узнавая голос. И лишь усилием воли сдержался, чтобы не среагировать.

Лили? Лили Хайтауэр? Фокс ни за что не осмелился бы подослать ее. У него не было ничего общего с такими женщинами, как Лили. И когда только у нее появился такой чувственный голос?

– Не могли бы вы задержаться и рассказать мне о ее последних днях? – Эдж повернулся, отпуская экономку, и та поспешила удалиться. Оставшись с Лили наедине, он напрямик спросил: – Зачем вы устроили весь этот маскарад?

Она приподняла вуаль настолько, что Эдж смог увидеть подбородок, хорошо очерченный рот, тут же приковавший все его внимание, и карие глаза. Он глотнул.

– Я не могу прийти к вам открыто без ведома моего отца. И не могу дожидаться возвращения вашей матери из имения, чтобы притвориться, будто навещаю ее, в надежде, что вы случайно зайдете и у нас, может быть, получится поговорить несколько минут с глазу на глаз… – Она покачала головой, словно разгоняя туман в голове. – Я понятия не имела, как поступить, особенно если бы вы не выздоровели в ближайшее время.

– Признателен вам за беспокойство о моем здоровье.

– Конечно. – Голос Лили сорвался, и она опустила на лицо вуаль. – Я слышала о вашем несчастном случае – боже мой, еще одном, – а потом узнала, что вы вернулись в Лондон, вас привезли на телеге, и мы не знали, выживете ли вы. Моя семья была бы убита горем, если бы…

– Ваша семья… была бы убита горем? – Он не поверил своим ушам.

– Разумеется, все мы.

Вуаль снова приподнялась. Все еще комкая платок, Лили двумя пальцами приподняла ткань, и на него пристально взглянули темные глаза. А потом вуаль плавно опустилась.

– Я опасалась худшего, но ваша мать провела меня к изголовью вашей кровати. – Ее голос дрогнул. – Вы выглядели… Но после этого вы быстро пошли на поправку.

Он отмахнулся:

– У меня было два варианта, и я решил, что этот – лучший.

– Это было ужасно – видеть вас в таком состоянии!

В памяти смутно всплыл голос матери, умолявшей не умирать в его день рождения, но Эдж решил не зацикливаться на этих воспоминаниях.

– Ваша светлость, – тихо произнесла Лили, и он наклонился вперед, чтобы расслышать ее. – У меня камень с души упал после того, как вы пришли в себя.

– Вот если бы я очнулся и обнаружил, что я – это мой кузен Фоксворти, точно ни за что не пришел бы в себя, – пошутил он, желая придать разговору легкомыслия.

Он смолк в ожидании, наблюдая за ее реакцией. Вуаль взлетела вверх.

– Было бы досадно умереть после того, как вы наконец-то доросли до своих сапог. – Голос Лили снова обрел силу.

– Что, простите?

– Ваши сапоги. Помнится, много лет назад я смотрела на них, когда вы делали уроки на свежем воздухе. Создавалось ощущение, будто кто-то взял вас за уши и вытянул вверх, прямо от отворотов сапог до подбородка. Теперь все пропорционально.

– Благодарю вас.

– Я действительно считала вас довольно симпатичным – до того дня, как по вашей вине свалилась с дерева.

– Я помешал вам разбиться насмерть.

Эдж помнил, как это было нелегко. Однажды она полезла за бумажным змеем, запутавшимся в маленькой наполовину сломанной ветке около верхушки дерева. Он закричал на Лили, чтобы та остановилась. Но она полезла еще быстрее.

Эдж рванулся вперед, оказавшись у ствола вовремя, чтобы успеть схватить ее за лодыжку, но Лили крепко вцепилась в ветку и попыталась высвободить ногу. Тогда Эдж спокойно объяснил, что достанет змея другим способом. А она наверняка сломает ветку, если наляжет на нее всем весом.

– О, – промолвила Лили, подняв взгляд и прищурившись.

Эдж отпустил ее лодыжку, решив, что Лили все поняла, но она тут же рванула еще выше, к следующей ветке. Он схватил ее за шнурок туфли, и, потеряв равновесие, Лили упала прямо на него. Эдж приземлился на спину, смягчив для нее удар. Она с размаху шлепнулась ему на живот, и ее тщедушная фигурка врезалась в него как булыжник. Эдж лег на землю, пытаясь глотнуть воздуха и глядя на змея, весело трепетавшего наверху.

Взвизгнув и подпрыгнув, Лили уставилась на Эджа. Судя по всему, она ударилась лицом. Эджу уже доводилось видеть разбитые губы, но не у маленькой девочки.

– Ты болван! – бросила она, пронзив его гневным взглядом.

Болван? Он уставился на нее. Болван? Похоже, маленькие девочки ругались не так, как все остальные.

– Ты болван. Это из-за тебя я упала.

– Ты…

Эдж собирался снова объяснить, что она могла упасть с более высокой ветки и он просто не смог бы ее подхватить, но кровь на ее лице заставила его замолчать.

Лили коснулась рукой губы, потом опустила пальцы и, увидев кровь, издала ужасающий вопль. И прежде чем Эдж успел встать, умчалась к своему дому.

Позже он замечал тонкий, как ниточка, шрам у ее рта. С возрастом шрам скрылся за яркостью губ, но Эдж всегда мог разглядеть его. Только теперь ее рот прятался за вуалью. И это его раздражало.

– Вашу гувернантку следовало тогда наказать, – заметил Эдж.

– Миссис Смит была милой, чудесной гувернанткой. В отличие от той, что пришла ей на смену. По-моему, я еще вполне сносно отделалась.

– Конечно. Вы не должны прятаться от меня. – Эдж многозначительно посмотрел на черную ткань.

– Я и не прячусь. Проявляю сдержанность, – повысила тон Лили.

– Тогда говорите тише. – Он придвинулся ближе и осторожно приподнял ткань вуали, удерживая ее между ними как завесу.

Он посмотрел на уже не прикрытый шрам на манящих губах, потом – в карие глаза и вдруг почувствовал себя юнцом – что было странно, ведь он никогда, даже в детстве, не ощущал ничего подобного.

– Почему вы здесь? – Эдж произнес это отчужденно, хотя в глубине души ждал, что Лили признается, как сильно хотела видеть его.

– Эдж, – строго произнесла она и запрокинула голову. Ткань выскользнула из его пальцев.

Лили обратилась к нему уменьшительным именем, которое его братья и кузены стали использовать после кончины старого герцога. Это было гораздо лучше, чем именоваться болваном.

– Я надеялась подловить вас в саду, чтобы перекинуться словечком, но… – осеклась она.

Нахмурившись, Эдж кивнул. Он не был на солнце с тех пор, как получил ожоги. Он едва мог двигаться, и ему было не до прогулок. Эдж отложил отъезд из города на лето, решив подождать перемен в своем состоянии. И подумал, что, если умрет, кто-нибудь другой позаботится о доставке его тела к фамильному склепу.

Лили отвернулась. Эдж улыбнулся про себя. Она хотела скрыть выражение лица, словно он мог хоть что-то рассмотреть под этой вуалью!

Его взгляд скользнул по ее плечам, опустился ниже… И в это мгновение Эдж осознал, что Лили стала Лиллианой. Дыхание перехватило, и он поспешил уставиться на стену.

– Вы – человек решительный. Вы всегда делали то, что от вас требовалось, и на вас лежит множество обязанностей… Одна – в особенности.

– Что вы имеете в виду?

– Только вы можете ответить на волнующий меня вопрос.

Он окинул ее взглядом:

– Так вы здесь, чтобы задать вопрос?

Она повернулась и снова приподняла вуаль, посмотрев ему прямо в глаза.

– Я не знала, как сформулировать это письменно, к тому же записка могла попасть в чужие руки. Поэтому ничего не оставалось, как приехать к вам лично. Гораздо проще откреститься от сказанного, чем от написанного. – Она понизила голос. – А еще мне хотелось лично убедиться, что вы поправились и встали на ноги.

Эдж сидел, не шелохнувшись, а перед его мысленным взором стояла маленькая девочка, во все глаза смотревшая на него, пока он делал уроки на свежем воздухе. В то время он быстро понял, что достаточно лишь выразительно посмотреть на нее, что-то резко буркнуть, и она засмеется и убежит обратно к своему дому, оставив его наедине с его книгами на оставшуюся часть дня.

– О чем же вы хотели меня спросить? – промолвил он.

– Вы собираетесь делать предложение моей сестре?

Ощущение ударившего в живот булыжника вернулось. Эдж подался вперед, пристально глядя на нее:

– Что, простите?

Его замешательство тут же сменилось гневом.

– В самое ближайшее время, – добавила она.

– Я и не думал об этом, – резко бросил он.

– Вы чуть не умерли, – осуждающе произнесла Лили. – Целых два раза. И что бы с ней тогда было? Она не становится моложе.

– Как и все мы.

Искорки вспыхнули в ее карих глазах.

– Я надеялась, тот факт, что мы знаем друг друга долгие годы, позволит вам оценить мою честность и понять мое беспокойство за сестру. Я думала, мы с вами не чужие друг другу люди.

– Так и есть. – Его взгляд снова скользнул по ее рту. От верхней губы тянулся тот самый крошечный вертикальный шрам, едва толще ниточки и заметный лишь вблизи.

Она растерялась и коснулась изъяна обтянутой черной перчаткой рукой:

– С этим я похожа на пирата.

– Отнюдь. Я могу разглядеть шрам лишь потому, что знаю, где искать.

Ее глаза посерьезнели.

– Так вы собираетесь свататься к моей сестре? Мне нужно знать.

– Зачем?

Эдж покачал головой. А он-то думал, что эта чепуха с его интересом к ее сестре давным-давно утихла. Это была идея отца, а сам Эдж никогда не поддерживал подобных разговоров. Никогда. Он знал, что время от времени, когда он собирался провести день дома, его мать приглашала сестер Хайтауэр на чай. Впрочем, когда он не уезжал по делам, мать частенько зазывала на чай молодых незамужних девушек.

Вопрос Лили о женитьбе не вызвал ничего, кроме раздражения. Эдж пропускал мимо ушей, когда мать сыпала перед ним именами потенциальных невест, но Лили следовало быть благоразумнее.

– Понимаете, я ведь чуть не умер, – вскинул подбородок он. – Мне было как-то не до раздумий о браке.

– Но теперь-то вы полностью выздоровели. Не так ли? – Она взглянула ему в глаза.

– По крайней мере, я жив, – ответил Эдж, хотя это наверняка волновало Лили только в том, что касалось ее сестры.

– И это еще одна причина для брака. – Она с надеждой воззрилась на него.

– Но если бы я умирал, какая разница, есть у меня жена или нет?

– Это было бы важно для вашего рода и женщины, желающей обрести семью. Герцогу нужен наследник. Это очевидно. Но я не думаю, что вы умрете, напротив, ожидаю, что вы проживете долгую счастливую жизнь. – Ее глаза смешливо заискрились. – У вас просто нет выбора. Это ваш долг.

– Надеюсь, вы не переоцениваете меня, мисс Хайтауэр.

Помнится, к тридцати годам Эдж хотел добиться большого успеха в жизни. Он хотел воспользоваться своим влиянием в парламенте, чтобы организовать больше рабочих мест для людей, чей труд вытеснили механические станки, но продвигался гораздо медленнее, чем ожидал. Брак представлялся следующим логичным шагом после его работы. И он считал, что Лили в полной мере осознает это. Несколько раз он разговаривал с ней как со взрослым, зрелым человеком, описывал, каких результатов добился, упоминал, что о личном долге позаботится потом, и она кивала, демонстрируя полное понимание.

Теперь Лили стояла перед ним и, должно быть, ясно читала все чувства на его лице. Она вытянула руку, не касаясь его, держа ладонь над его рукавом, и улыбнулась:

– Так вы будете на нашем званом ужине на следующей неделе? И поухаживаете за моей сестрой?

– Нет.

– Нет? – Лили отступила, ее глаза округлились, а рука безвольно упала.

Повисло молчание.

– Вы уверены? – поколебавшись, осторожно промолвила она. – Вы не собираетесь жениться на Эбигейл?

Она смотрела на него пристальнее, чем Гонт, когда проверял, есть ли у хозяина пульс.

– Поверить не могу, что вы спрашиваете об этом.

Лили втянула в легкие воздух.

– У вас есть планы по поводу брака? – Ее голос повысился, а рука мягко проплыла по воздуху, словно касаясь маленьких макушек. – Семья. Наследники. Несколько детишек, прижимающихся друг к другу во время сна.

– Это ведь гораздо серьезнее, чем подойти к выводку котят и выбрать того, чей ор покажется самым здоровым. – Тут он вспомнил, как Лили упала с дерева, и спрятал улыбку. – Хотя я не возражаю против здорового ора.

– Согласна, – отозвалась Лили. – Но вы не можете не признать, что из моей сестры вышла бы хорошая герцогиня.

– Ваша сестра очень мила. Но я никогда не рассматривал ее как герцогиню. Никогда.

Она подняла на него глаза, и сердце Эджа замерло. Его мать была права. Лили действительно стала красивой, хотя ее замечание о сестре вряд ли стоило комментировать.

Из-за слов его отца все вокруг считали, что Эдж со временем женится на младшей сестре Хайтауэр. И Эджа вполне устраивало такое мнение. Это не давало ложных надежд матерям, пытавшимся привлечь его внимание к своим дочерям, и позволяло ему избегать флирта. Кроме того, он всегда знал, что однажды женится на Лили. Эдж решил это давно, и время от времени подобная мысль мелькала в его голове, каждый раз представляясь все более заманчивой. А еще он знал, что Лили чувствовала то же самое. Да и как могло быть иначе? Правда, он всегда сначала танцевал с ее сестрой и только потом – с Лили. Но только для того, чтобы побыть с ней подольше, без крутящейся рядом в ожидании своего танца Эбигейл.

И они не вели долгих разговоров, но Эдж и не думал, что это требовалось. Они просто стояли рядом, явно наслаждаясь обществом друг друга, наблюдая за остальными. Неужели это не свидетельствовало о его интересе? Он оставался допоздна на званых вечерах с музыкой и громкой болтовней, только чтобы провести некоторое время рядом с Лили. Он никогда не делал ничего подобного ради другой.

– Не будьте таким хмурым. – Сжав губы, она передразнила выражение его лица. – Звание вашей потенциальной невесты ничуть не обижало мою сестру. Совсем наоборот. Она получила лучшее образование и стала предметом зависти очень многих людей.