Сейчас и навсегда

За четыре дня, проведенных с племянницами, она так устала, что теперь на нее накатила паника с всплеском адреналина, да возникла еще и подрывающая силы боль, простреливающая плечо и руку. Но именно это не позволяло Трикси грохнуться в обморок. Она видела перед собой руки Дэниела с рельефно обозначенными мышцами, его широкую обнаженную грудь. Пижамные штаны, низко сидящие на бедрах, открывали взгляду Трикси твердые мышцы живота, так соблазнительно сужающиеся ниже пупка.

У Дэниела были темные волосы, красиво уложенные, несмотря на то что он появился здесь, явно вскочив с постели. Черты его лица были настолько безупречны, что этот мужчина мог бы позировать скорее для обложек глянцевых журналов, чем деловых изданий.

Трикси все-таки заставила себя отвести взгляд от его притягательной груди, чтобы Дэниел не догадался о ее мыслях. Она даже почувствовала себя немного виноватой перед Майлсом, никогда не вызывавшим в ней подобных ощущений. Почему? Наверное, потому, что ему не приходилось спасать ее от неминуемой смерти. К тому же Майлс, с его несколько одутловатым лицом и прядями тонких рыжих волос, с пикантным пузцом и коротенькими, толстоватыми ногами, являл собой полную противоположность Дэниелу Ривертону.

Лицо этого мужчины было скуластым, нос прекрасной формы, рот решительный, четко очерченный. И если бы не полная нижняя губа, оно могло бы иметь выражение надменности и высокомерия. На квадратном подбородке Дэниела притаилась едва заметная ямочка. Пробившаяся на лице щетина не только не портила, но даже добавляла шарма и без того великолепному облику.

Глаза же были совершенно завораживающими – такой пронзительной синевы, какую не смогла отразить ни одна журнальная обложка.

Дэниел начал разматывать последние слои ее кокона, был деловым и решительным.

Пытаясь не обращать внимания на ощущения, которые вызывали в ней руки Дэниела, снимающие слой за слоем бумагу, предназначенную для весьма деликатных надобностей, Трикси, преодолевая неловкость, постаралась сосредоточиться. Он хотел узнать, как все произошло.

– Я была очень уставшей, – начала Трикси. – Они же почти совсем не спят. Молли и Полин прилетели из Австралии. А это совершенно другой временной пояс, как я уже говорила вам.

– Это когда вы не приняли во внимание мои проблемы, – с легкой укоризной произнес Дэниел.

– В тот момент, когда вы позвонили, мне так хотелось тишины. Я спала, но девочки разбудили меня, с шумом запрыгнув в кровать. Они проголодались. Затем им захотелось поиграть в эту самую игру. Сказали, что их мама всегда разрешала им так играть. Я должна была сесть на стул, а они обматывали бы меня туалетной бумагой. И я не увидела в этом ничего особенного. Тем более что уже отчаялась хоть как-то заставить племянниц вести себя не так шумно.

«Ради вас».

И хотя Трикси не сказала этого вслух, ироническая усмешка тронула великолепно очерченные губы Дэниела.

– Ах да! Недовольный сосед.

– Нет, я не осуждаю вас, – поспешно отреагировала Трикси. – Хотя ваш тон был угрожающим, когда вы сердито выговаривали мне по телефону. – Она покачала головой и добавила: – К тому же вы были несколько невежливы.

– Это потому, что меня в очередной раз лишили сна.

– Девочки все ходили и ходили вокруг меня, каждая со своим рулоном туалетной бумаги. Они были чрезвычайно сосредоточенными и усердно трудились, поэтому в квартире на этот раз стояла тишина, за что я была им признательна. Но это действо оказалось ужасно усыпляющим, просто гипнотическим, и я задремала, а потом и совсем отключилась. В этом не было ничего странного. Ведь с тех пор, как приехали Молли и Полин, они занимали все мое время с утра до ночи. Внезапно проснувшись, я поняла, что попала в ловушку. Меня ограничили в движениях. Я не могла поверить тому, как крепко они меня спеленали.

Близнецы наконец принесли ножницы, и Дэниел стал быстро снимать остатки обмотки.

Когда Дэниел склонился над ней, чтобы окончательно удалить результаты «рукоделия» девчонок, она обратила внимание на шелковистость его волос. Как Трикси и подозревала, в дело пошла не только туалетная бумага – теперь Дэниел осторожно прорезал еще и стеганый ватин. Скорее всего, близнецам удалось добраться до ее рабочей комнаты, пока она спала. Заметив облачка белых пушинок, носившихся по всей гостиной, она поняла, что Молли и Полин вскрыли пакеты с ватной набивкой. Для них это был «снег», с которым они уже просили у тети разрешения поиграть.

Конверты с заказами, которые Трикси аккуратно складывала в стопку на столе, были вскрыты и разбросаны по всей квартире.

– У вас много корреспонденции, – заметил Дэниел, подбирая с пола конверт. – И адресована она какому-то «Коту в шляпе». Что это значит?

– Это долгая история. – На какой-то безумный момент Трикси захотелось рассказать Дэниелу все. Кто мог лучше всего понять ее? Успешный бизнесмен…

– Тогда, может быть, в другой раз, – сказал Дэниел, снова поддразнивая ее. – Ну вот мы вас и освободили, мисс «Кот в шляпе». – Это было похоже на намек с его стороны, что спасителю пора уходить. Да он и уйдет, вряд ли оглянувшись.

Конечно, зачем этому человеку внимать проблемам соседки с ее бизнесом, таким крохотным по сравнению с компанией Дэниела Ривертона? Это все равно что сравнивать мышь со слоном, поставив их рядом.

Нет, даже не мышь, скорее блоху.

– А вы, оказывается, совсем маленькая под всем этим, – произнес Дэниел. – Ну, так мне кажется, по крайней мере.

Несмотря на то что теперь Трикси вряд ли еще когда-нибудь увидит своего соседа, ей невероятно полегчало оттого, что на ней оказался вполне приличный, собственноручно сшитый домашний халат. Не будь его, сидела бы Трикси сейчас перед Дэниелом в своей пижаме – коротких шортиках и свободной ночной кофте. Вот тогда впечатление о ней в такой неловкой ситуации было бы еще ужаснее.

Она попыталась подвигать каждой рукой и ногой, чтобы убедиться, что теперь она справится со всем и сама, без помощи Дэниела. Но не смогла не поморщиться, когда почувствовала резкую боль в правом предплечье.

– Где больно? – спросил Дэниел, стоя рядом и наблюдая за ней. – Здесь? Наверное, вы упали на это плечо, когда стул опрокинулся. Кстати, есть и отметина. Вот в этом месте.

Он прикоснулся к синяку на ее правом виске. Трикси отреагировала на этот жест острым ощущением. Казалось бы, сдержанное, легкое прикосновение, а какая мощная в нем энергетика! Контакт лишь кончиком пальца, а с ней такое творится! С Майлсом у нее не было ничего подобного.

По зрелом размышлении такого и не могло быть в их отношениях – она чаще всего чувствовала себя старой девой и довольствовалась собственной компанией. По сути, они с Майлсом оба были невыносимо одинокими. Не говоря уже о скуке.

А выходит, что в отношениях между мужчиной и женщиной все-таки есть нечто такое, чего Трикси так недоставало, о чем она даже не знала и чего никогда не испытывала.

Дэниел же, похоже, знавал это. Его палец все еще касался ее ушибленного виска.

– С вами будет все в порядке, если я теперь уйду? – прозвучал вопрос.

Глава 3

Злясь на себя, она отпрянула, чтобы ее висок не соприкасался больше с пальцем Дэниела. Мужчины, который заставил ее снова задавать себе вопрос, который подспудно уже давно мучил Трикси: удовлетворена она своей новой, независимой жизнью? Неожиданный всплеск сексуальных ощущений потряс Трикси до самых кончиков ногтей на пальцах ног, покрытых бледно-розовым лаком.

– Все будет прекрасно. – Она сказала скорее себе и своим жизненным перспективам, чем Дэниелу.

Испытывая большое желание снова обрести утраченный контроль над своими действиями в этот вечер и в жизни вообще, Трикси решительно попыталась подняться со стула. Но, опершись на него правой рукой, вдруг испуганно охнула от боли. Она снова села, с ужасом ощутив сильную слабость.

Дэниел тут же опустился на колени перед Трикси и положил руку на ее предплечье. Она закрыла глаза, испытывая боль в двух ее разновидностях одновременно. Одна боль пронизывала руку так, словно ее закусила акула, другая же возникла от осознания, что в такой кошмарной ситуации совсем рядом с ней находится совершенно потрясающий, почти обнаженный мужчина.

Дэниел слегка надавил на руку Трикси и немного потянул ее.

– По-моему, ваша рука сломана, – сказал он, – или вывихнута в плече.

– Но моя рука не должна быть сломана! Или вывихнута. Я же не смогу тогда управляться с девочками! – Трикси застонала. Эти слова вырвались у нее помимо воли. Слезы вскипели в глазах, и Дэниел встревоженно нахмурился.

– Где ваш телефон? Ваша рука в плохом состоянии, и вы должны прекратить что-либо делать ею. Надо позвонить в скорую помощь.

– Нет.

– Нет? – Брови Дэниела поднялись от удивления.

– Это невозможно, – запинаясь, проговорила Трикси, а потом повторила более твердо: – Я не могу этого сделать.

– Ладно, я смогу, и давайте смиримся с положением дел. Где телефон?

Ее охватила растерянность, и в то же время Трикси почувствовала облегчение от помощи Дэниела Ривертона. Так заманчиво было поддаться искушению иметь кого-то рядом в данной ситуации, кто не позволил бы ей сдаться. Ведь она была связана обязательствами перед сестрой.

– А что же будет с моими племянницами?

Дэниел взглянул на Молли и Полин. Этот взгляд она будет вспоминать потом не раз. Такой явно неприязненный взгляд на невинных, бесхитростных детей.

Хотя теперь, после того как Молли и Полин привязали Трикси к стулу с соответствующими катастрофическими последствиями, ее собственное мнение об их невинности и бесхитростности явно поколебалось.

– Я не могу ехать в больницу, – твердо сказала Трикси. – Что будет с Молли и Полин?

– А вы не можете попросить кого-нибудь побыть с ними?

Дэниел снова хмуро посмотрел на близняшек, не скрывая своего отношения к содеянному ими. Те открыли банку с земляничным вареньем и, сидя на диване, вычерпывали из нее липкое содержимое руками, а затем облизывали их.

Трикси подумала было позвонить Брианне, своей ближайшей подруге, которая жила, правда, в другом конце города. Но это означало бы, что пройдет не менее сорока пяти минут, прежде чем Брианна окажется здесь. А через несколько часов ей уже надо быть на работе.

Видимо, придется обойтись без помощи подруги.

– Я опасаюсь кого-либо просить, – сказала Трикси.

– А мисс Булиттл? – любезно предложил Дэниел.

Трикси буквально вздрогнула:

– Моя сестра-близнец Абигейл убила бы меня за то, что я оставила ее девочек на незнакомого человека.

– Поразительно, – проворчал Дэниел, бросив на Трикси взгляд, который можно было истолковать как «Вас действительно двое?». А затем снова посмотрел на испачканных вареньем девчонок, одна из которых – почти наверняка это была Молли – неумышленно, конечно, вытирала липкие руки об обивку дивана.

– Девочки, – позвала Трикси и, когда они даже не взглянули на нее, повторила громче: – Девочки! Не могли бы вы перейти с дивана к столу с этим вареньем?

И снова обе проигнорировали просьбу Трикси.

Дэниел внимательно посмотрел на нее:

– Они все время ведут себя подобным образом? Мне кажется, они похожи на маленьких нахалок, причем жестоких. Кстати, когда в последний раз расчесывались их волосы? – В вопросе Дэниела звучало осуждение.

Трикси почувствовала что-то похожее на признание своей оплошности.

– Они не позволяют мне причесывать их, – ответила она, услышав в собственном голосе защитные интонации. – Эбби отправилась в путешествие верхом на лошадях по Скалистым горам Канады, и я не имею возможности связаться с ней, чтобы удостовериться, правда ли это.

– Правда ли что?

Трикси понизила голос:

– Они сказали, что только их па-поч-ка расчесывает им волосы. – Она произнесла это слово по слогам, потому что любое упоминание об отце вызывало у девочек приступ истерики.

– Похоже, их утверждение, что мамочка позволяет им делать все, что они захотят, не более чем выдумка.

– А вы разве эксперт по детям, если знаете, когда они говорят правду, а когда нет?

– Просто я человек без иллюзий, – спокойно ответил Дэниел. – Скептик, а может быть, даже и циник во многих вопросах жизни. Это помогает мне достаточно хорошо понимать людей. И фактор очаровательности малышей никак не влияет на меня.

Итак, Дэниел Ривертон не любит детей! В таком случае он уже не виделся ей привлекательным мужчиной, независимо от того, насколько острые чувственные ощущения вызывало в ней прикосновение его пальца к ее виску. Все! Это больше даже не обсуждается.

Трикси пристально смотрела на своего спасителя:

– Кстати, мистер Ривертон, вы могли сами слышать вопли Молли, едва я прикасалась щеткой к ее волосам. Это к вопросу ваших жалоб на шум. Она визжала так, как будто я убивала своего кота.

Кота?! Трикси впервые подумала о Фредди с того момента, как с ней случилась эта неприятность.

– О! Мой кот! Дверь в коридор осталась распахнутой настежь, да?

Дэниел отступил на шаг от Трикси, чтобы посмотреть на дверь. Так и есть.

Мелькнувшая в голове мысль ужаснула Трикси. Фредди ведь мог выскочить за дверь во всей этой суматохе! Он вообще стал несчастным с приездом девочек. И теперь воспользовался открытой дверью, чтобы убежать в большой мир.

– Я не думаю, что вам стоит так тревожиться о своем коте. Когда я вошел в квартиру, он целенаправленно удирал через прихожую к спальне.

Рискуя показаться Дэниелу эксцентричной особой, слишком переживающей за своего кота, что на самом деле так и было, Трикси как бы мимоходом сказала:

– Я сейчас же должна проверить это.

И опять попытка подняться заставила ее застонать от боли.

Дэниел Ривертон, увидевший ее всего несколько минут назад, почему-то испытывал огромное сострадание к этой молодой женщине.

– Не двигайтесь!

«Но я не хочу, чтобы вы видели мою спальню.

И тюлевые занавески, которые, по-видимому, вызывают в мужчинах желание сбежать». Но слова застряли в горле Трикси. Ей необходимо было знать, там ли Фредди.

Она слышала, как Дэниел пошел к входной двери и закрыл ее. Затем представила себе его входящим в ее спальню. С тех самых пор, как Трикси развесила эти занавески, она жила с ощущением уюта и безопасности. Она чувствовала себя дома.

Но потом, когда Майлс бросил на них недовольный взгляд и собрал вещи, Трикси уже больше ничего не нравилось в спальне.

И теперь у нее появились совсем другие идеи по поводу интерьера спальни. Жилое пространство должно будет наиболее точно отразить новую Трикси – более живую, свободную от предрассудков и иллюзий, то есть полную противоположность ее прежнему скучному и унылому образу.

Она даже купила краску, чтобы сделать жилище соответствующим своему новому облику, но дело пока не шло.

Это и понятно, сказала себе Трикси. Жизнь у нее оказалась слишком беспокойной. И все же ей очень не хотелось, чтобы он увидел эту комнату такой, какой она была сейчас, способной рассказать слишком многое о своей хозяйке и том периоде ее жизни, который был связан с Майлсом.

Неинтересном, скучном периоде.

Трикси хотела, чтобы ей было все равно, что подумает о ней Дэниел Ривертон. Но уже поздно хотеть – ей это было совсем не безразлично.

– Кот под кроватью, – сказал вернувшийся Дэниел.

Трикси вгляделась в его лицо, чтобы определить, сделал ли он какие-либо выводы относительно нее, побывав в спальне, но Дэниел, казалось, сосредоточился только на коте.

– Он из породы персов. – Трикси вызывающе вздернула подбородок. – За ним надо постоянно ухаживать, холить, содержать в надлежащем виде. А он, к сожалению, все время куда-то прячется с приездом… ну, вы сами знаете кого.

– Да, я знаю, о ком идет речь. Скажите, а где их… парикмахер? Па-поч-ка?

– В Австралии. Моя сестра Эбби намерена развестись с ним. – В целях безопасности она и это слово произнесла по слогам.

В глубине души Трикси понимала, какой катастрофой для детей обернется этот развод. Крушением всего их мира. И совсем уж неподходящее время было выбрано их матерью для путешествия, которое показалось Трикси несколько подозрительным. Хотя Эбби этого и не говорила, но Трикси поняла по степени ее возбуждения, связанного с возвращением в Канаду и путешествием по Скалистым горам, что дело здесь в новом поклоннике, которого сестра нашла в Интернете.

– Как я поняла, в Интернете сформировалась группа любителей экстремальных походов. Это как вызов миру, к которому у всех них много претензий, – сказала Трикси. Ну и зачем она говорит об этом Дэниелу? Может быть, потому, что чувствует его расположение к ней, а не демонстрацию того, что это не его дело? Тем более что он уже обнажил перед Трикси свою сущность скептика, даже циника, который не питает никакой слабости даже к детям. А ей почему-то захотелось убедить его во врожденной доброте своих племянниц.

– Небольшая компания викингов?

Какая досада! Вот и поверяй такому человеку что-либо, пытаясь всколыхнуть в нем чувство сострадания к кому-то. Бесполезно взывать, если он просто не знает, что это такое. Привлекательность ее спасителя, которая вначале зашкаливала на отметке 10 из 11, теперь стремительно таяла. Он уже не соответствовал ее первому впечатлению, казался куда более поверхностным, чем Трикси полагала вначале.

– Ну что же, это довольно поучительная история для них. – Дэниел кивнул в сторону близнецов. – Те, кто рассматривает супружество как счастье, должны иметь в виду и это. Люди обязаны реально видеть возможность завершения брака, прежде чем его заключать.

Трикси нашла эту мысль Дэниела довольно циничной, но поскольку сама оказалась именно в таком положении, то подумала, что впредь воспользуется этим советом Ривертона. Поэтому она просто сказала:

– В общем-то да. Я согласна с вами.

Дэниел на мгновение бросил на Трикси внимательный взгляд, и греховная полуулыбка приподняла уголки его рта.

– Почему-то я сомневаюсь в этом вашем согласии со мной.

Трикси поразилась такой его самонадеянности. Как он может делать какие-либо выводы, ничего не узнав о ней за столь короткую встречу при необычных обстоятельствах?

– Почему же вы сомневаетесь? – Трикси постаралась придать холодность своему тону.

– Ну, хотя бы по цвету лака на ногтях ваших ног, мисс Марш. – Дэниел искоса посмотрел на Трикси. – Потому также, что у вас много предметов рукоделия. Сомневаться заставляют и сиреневая цветовая гамма, царящая в спальне, и ваша решимость, вопреки очевидному, видеть лучшее в этой паре монстров, загубивших ваш диван. Все это говорит о вас гораздо больше, чем вы сами.

Черт возьми! Дэниел, оказывается, заметил все!

– Я решила переделать свою спальню, – сказала Трикси. – Уже и краску соответствующую купила. И даже прикрепила на дверцу холодильника эскиз будущего интерьера.

Она взглянула на Дэниела в надежде, что он поймет намек, но тот его совершенно проигнорировал и продолжил с присущей ему властной убежденностью:

– Вы старомодны, до некоторой степени наивны и чрезвычайно оптимистичны в отношении положительных сторон жизни.

Как же Трикси сожалела, что Дэниел Ривертон увидел ее спальню!

– То есть вы полагаете, что я скучная особа, – произнесла она.

– Скучная? – Дэниел посмотрел на нее озадаченно.

И тут Трикси накинулась на своего спасителя:

– Вы говорите обо мне как о законченном образе Полианны, а я-то считала, что мне удалось стать независимой женщиной.

– Ах да! Независимой. – Это прозвучало так, будто сама мысль забавляла Дэниела. – Позвольте мне предположить. Вас, вероятно, постигла неудача. С мужчиной, я думаю. Вы остались разочарованной. Разбились все ваши мечты о детях, золотистом ретривере, уютном маленьком домике с бассейном на лужайке за ним…

Трикси уже приготовилась возразить, но не смогла издать ни звука. Она была просто в шоке. Ведь как все точно подмечено! Именно таким и виделось ей будущее. Это был мир ее детства, который Трикси подсознательно стремилась воссоздать, а Дэниел бесстрастно описал его всего несколькими словами.

Теперь-то она понимала, что и Майлс был прав, только по простоте душевной пришел к своим выводам не так быстро, как Дэниел Ривертон, которому хватило для этого всего нескольких секунд.

И все же правота ее спасителя почти во всем раздражала Трикси. Неудивительно, что он был успешным бизнесменом. Этот человек с пугающей точностью распознавал людей, вмиг оценивал ситуацию и действовал затем безо всякой щепетильности.

Но Трикси решила, что он все же ошибается на ее счет, причем в самом важном.

– Эти вещи меня мало интересуют, – не дал ей возразить Дэниел. – Сейчас нам следует подумать о том, чтобы вы получили медицинскую помощь. – Он поморщился, когда одна из близняшек рукой, измазанной вареньем, смахнула с лица прядь кудрявых волос.

– Не стоит беспокоиться, – сказала Трикси, чтобы вновь заявить о своей независимости и поколебать его слишком самоуверенное суждение о ней. – Если визит к доктору так необходим, мы с девочками вполне в состоянии спуститься вниз, к машине.

– Послушайте, во-первых, речь идет не о «если», а во-вторых, я очень сомневаюсь в том, что вы сможете вести машину.

Дэниел сурово взглянул на Трикси, потом провел рукой по своим волосам. С явным нежеланием человека, ввязавшегося в досадное недоразумение, он произнес:

– Я отвезу вас.

Трикси поняла, что возражать не стоит. Она всего лишь чуть-чуть переместила травмированную руку, и чудовищная боль вынудила ее почти задохнуться.

Дэниел понимающе покачал головой:

– Я боюсь, без моей помощи вы не обойдетесь.

– Не обойдусь, – едва слышно согласилась Трикси.

– Мне надо только пойти одеться, – сказал он, оглядывая себя, будто только сейчас заметил, в каком виде он находится здесь. – Потом подгоню свою машину и позвоню снизу.

Нет. Она должна срочно взять всю эту ситуацию под свой контроль. Немедленно.

– Нет.

Снова «нет». Дэниел казался просто ошарашенным. Похоже, этого слова никто и никогда не говорил ему. По крайней мере, оно не слетало с женских губ, как подозревала Трикси. Ей принесло мрачное удовлетворение то, что, пусть Дэниел Ривертон и считает ее весьма предсказуемой, в общем, скучной во всех отношениях, она еще смогла чем-то удивить его. Причем получила такое удовольствие от этого, что даже повторила еще более решительно:

– Нет!

Глава 4

– Нет? – Дэниел приподнял брови. – Это нежелание того, чтобы я надел рубашку или подогнал к подъезду машину?

Трикси густо покраснела.

Несмотря на синяк на виске, на полное отсутствие какой-либо косметики, на домашний халат из ткани, вызывающей в памяти мультяшные карикатуры из популярного сериала, нельзя было не отметить, что Трикси, в ореоле волос цвета виски, с тонкими чертами лица, включая греховной формы пухлые губы, была просто прелестной. Нельзя было не понять также, что она была здравомыслящей молодой женщиной, очень миловидной, но все-таки очень «земной», заурядной мечтательницей, к каким он, Дэниел Ривертон, относился чрезвычайно опасливо.

Широко распахнутые глаза Трикси, в которых сейчас поселилась боль, были изумительного цвета. Такой необычной, глубокой синевы, которая наводила на мысль о фиолетовых лепестках анютиных глазок. На мысль о синей птице, которую люди упорно ассоциируют со счастьем. Эти глаза словно говорили Дэниелу о чем-то таком, что он одновременно испытывал: и неловкость, и неожиданно приятное волнение.

Но нет, нет! Трикси была женщиной не его типа. Будучи убежденным в этом, Дэниел едва не хмыкнул от удивления, увидев, как она залилась жгучим румянцем от близости обнаженного по пояс мужчины.

Не трудно было понять, что Трикси естественна, скромна, без особых претензий. Она была из тех женщин, которые любят и балуют своих домашних питомцев и которые могут испечь хлеб или печенье.

Но нет, Дэниел никогда по собственной воле не станет встречаться с такой женщиной, явно склонной к домашнему уюту и семейному очагу.

Хотя Трикси и заявила о том, что хочет изменить интерьер своей спальни, там все сейчас ей очень соответствовало – и очень тонкий, нежный оттенок сиреневого, и непрактичные белые тюлевые занавески.

Да, она была до некоторой степени наивной, ее вполне можно было одурачить, обмануть, как это делали ее маленькие гостьи. Трикси совсем не походила на тех женщин, в которых Дэниел хорошо разбирался. Во всяком случае, женщина его типа никогда не взяла бы на себя заботу о чьих-то детях, особенно о таких, как эти две маленькие хулиганки, восседавшие сейчас на диване и вконец изгваздавшие его вымазанными вареньем руками.

– Конечно, я не могу допустить, чтобы вы сопровождали меня в пункт скорой помощи без рубашки, – сказала Трикси, и ее румянец стал еще гуще. – И я понимаю, что вам не хочется этого делать. Идите и надевайте вашу рубашку, потому что, наверное, я действительно не смогу вести машину. Впрочем, я могу вызвать такси.