Полная версия
Россия и мусульманский мир № 9 / 2010
Впервые термин «суверенная демократия» появился в прессе весной 2005 г. Хотя авторство его приписывается В. Суркову, на деле его первым применил В. Третьяков. Основные дискуссии начали разворачиваться в 2006 г. – после выступления В. Суркова перед партактивом «Единой России», на котором была изложена концепция «суверенной демократии». Это выступление и можно считать стартом дискуссии. После чего градом посыпались статьи, выступления и другие формы дискуссионной активности. Дискуссия о «суверенной демократии» помимо содержательной стороны представляет интерес и с другой точки зрения: по сути, она создала прецедент управляемой общественной дискуссии. Исходя из скорости и масштаба распространения, эта дискуссия в течение 2006–2008 гг. превратилась в настоящую повестку дня для интеллектуалов. В ходе нее пропагандисты апробировали несколько методов управления обменом мнениями, а именно: внедрение и развитие дискуссии, привлечение специальных каналов для ее распространения, поощрение участников обсуждения,
Однако одного доклада оказалось недостаточно. Спустя некоторое время тот же Сурков вынес на обсуждение другой (на этот раз печатный) текст на ту же тему – статью «Национализация будущего (параграфы pro суверенную демократию)». В нем автор уже не видит смысла скрывать намерения власти стимулировать общественную дискуссию. «Текст про суверенную демократию, составляемый по ходу дискуссии совместными усилиями сторонников и критиков, – одна из интерпретаций нашего недавнего прошлого и близкого будущего (поэтому он и претендует на точку отсчета в дискуссии о демократии в России). Его задача – привлечение общественного внимания к взаимосвязанным вопросам личной свободы и свободы национальной. Он открыт для согласия и спора. В нем нет почти ничего обязательного и совсем ничего назидательного», – пишет В. Сурков. Сигнал, в общем-то, простой и понятный. Во всяком случае, для любящих разъяснять эти самые сигналы.
Когда создается эффект повестки общественной дискуссии? В момент, когда потенциальные участники самых разных каналов сталкиваются с темой дискуссии. Поэтому для ее распространения были выбраны три основных канала – Интернет, книги и печатные СМИ, а также ряд дополнительных средств, включая партийные учебы и межличностные коммуникации. Первое и главное средство распространения дискуссии – Интернет. Потенциальные участники – политики, эксперты, журналисты и др. – получают большую часть политической информации из того же источника. Последний позволяет быстро выкладывать тексты и реагировать на них в режиме онлайн, значительно ускоряя ход обсуждения. Наконец, принять участие в дискуссии получает возможность куда более широкий круг желающих. В итоге массовость обсуждения концепта «суверенной демократии» уже невозможно представить без специальной «загрузки» Интернета.
Наконец третий, но далеко не последний канал распространения дискуссии – это книжная продукция. Без научного (или хотя бы псевдонаучного) бэкграунда разговоры о «суверенной демократии» оставались бы не более чем модным политическим «трепом». Обе составляющие концепта – «суверенитет» и «демократия» – произведены научным дискурсом. Поэтому модераторами дискуссии была поставлена задача: сделать «суверенную демократию» предметом изучения политической науки. Вернее, сформировать представление, будто она является актуальной проблемой последней. В итоге благодаря той же «Европе» сборники статей и монографии на соответствующую тему заняли места на полках множества книжных магазинов в разделах «Политология, политические науки». Цель достигнута. Что касается содержательного аспекта пропагандистских акций подобного рода, то его особенность – в предельной актуализации, связанной с изменениями в сфере государственной политики. Здесь потенциально возможны два основных варианта: прямой и косвенной связи с реальными политическими процессами. Во втором случае реальности концепта и политики, если так можно выразиться, оказываются как бы параллельными друг другу и соприкасаются лишь там, где это выгодно пропагандистам (например, военная экспансия США имеет мало общего с так называемым «продвижением демократии», но, постоянно возвращая своих критиков к первоистокам – концептам, американские пропагандисты отвлекают их от реально происходящих событий, что в данном случае и требуется). Именно такова, по сути, и концепция «суверенной демократии», тогда как «вертикаль власти» оказывается все же связанной с реальными процессами. Ведь, создавая «вертикаль» в течение первого срока, В.В. Путин и его команда занимались реализацией масштабной реформы, результаты которой отразились на всей политической системе. Дискуссия же о «суверенной демократии» в России не привязана ни к каким текущим трансформациям политического устройства.
* * *Классификацию концептов, формирующих содержание пропаганды, следует дополнить также делением на экспансивные и реакционные. Первые разрабатываются и предлагаются в качестве тем общественных дискуссий, чтобы обеспечить идеологическое сопровождение активной и агрессивной внешней политики. Их основу составляют идеи национального, государственного или любого иного превосходства. Реакционные же концепты, напротив, призваны служить обоснованием внутриполитических курсов, попадающих под прицел извне. Их используют при необходимости доказать собственную уникальность, пусть даже для этого приходится изобличать весь мир, доказывая, что он пошел невер-ным путем. «Суверенная демократия» выступает как показательный пример реакционного концепта. Она появилась в результате реакции на упреки Запада, будто Россия скатывается к авторитаризму. Соответственно, этот концепт обладает рядом очевидных недостатков. Прежде всего, в нем изначально заложена дискуссия об авторитаризме и произвольном установлении демократии. Это ее контрконцепт, и вся дискуссия разворачивается между ними. Кроме того, понятие «суверенная демократия» применимо исключительно к России, оно не транслируется на другие государства со схожей внутренней ситуацией. Соответственно, Россия не планирует получать дивиденды от того, что им воспользуются ее соседи, пусть даже такая возможность теоретически существует и в принципе не отрицается.
С другой стороны, если стратегическая задача России на ближайшее время определена как наращивание экономической мощи и восстановление своих позиций на международной арене, то концепт, обосновывающий исключительность ее курса, в полной мере соответствует поставленным задачам. Ведь состязаться с западными странами в изобретении стандартов демократии – дело неблагодарное. Но неужели у России не найдется других преимуществ, которыми она способна утверждать свое превосходство?
Таким образом, вырисовывается законченная картина трендов политической пропаганды. Сформирована система распространения пропагандистского контента, построенная на взаимодополнении межличностной и массовой коммуникации, в которой по сравнению с предыдущими годами повысилась роль Интернета. Кроме того, создан новый канал воздействия в виде выпуска специализированной пропагандистской литературы. Основными идеологемами, распространенными в данной коммуникационной системе, стали «вертикаль власти» и «суверенная демократия». Первая из них ориентирована на внутренний «рынок», с ее помощью проводилась путинская реформа власти. Вторая в большей степени предназначена для западной аудитории, пусть даже она и распространялась с помощью стимулирования внутренней общественной дискуссии. Кроме того, очевидно, что, хотя оба концепта уже выполнили свою роль, первый из них оказался явно несколько удачней, что, по-видимому, связано с его метафорическим характером и совпадением с представлениями населения, а также политических элит о характере власти, естественном для России.
В дополнение обратим внимание на несколько ключевых особенностей прошедшего «пропагандистского десятилетия».
Во-первых, пропаганда осуществлялась (и осуществляется) в основном с помощью каналов информации и схем, разработанных на Западе. Российские пропагандисты в принципе не придумали здесь своих ноу-хау и большей частью копируют западный опыт. Тенденции изменения – например, повышение роли Интернета – также воспроизводят западные способы пропагандистской работы. Эта ситуация выглядит настораживающе, поскольку интеллектуальная зависимость рано или поздно приводит к интеллектуальным же поражениям. Российским пропагандистам стоит уделять больше внимания разработке собственных каналов воздействия на население.
Во-вторых, содержание российской пропаганды, как только соответствующая информация пересекает не существующую для нее госграницу, воспринимается значительно хуже или даже с точностью до наоборот. Освоив внутриполитическое пространство в «нулевые», в «десятые» российским пропагандистам, по всей видимости, предстоит больше работать в жанре публичной дипломатии, повышая авторитет нашего государства на международной арене.
Наконец, до сих пор официальная пропаганда при всей ее мощи была ориентирована на реализацию относительно частных интересов. По сути, она обслуживала лишь персональные и групповые запросы власть предержащих, которые возводились и до сих пор возводятся в ранг общенациональных. Такая ситуация далеко не в полной мере отвечает интересам всего российского общества, так как ее задачи не ограничиваются лишь самочувствием власти, и такой мощный ресурс государственного управления, как пропагандистский аппарат, необходимо использовать на благо всех россиян.
«Свободная мысль», М., 2010 г., № 2, с. 83–96.АНТИЭКСТРЕМИСТСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
МУСУЛЬМАНСКИХ РЕЛИГИОЗНЫХ
ОРГАНИЗАЦИЙ ПОВОЛЖЬЯ
Владимир Семёнов,кандидат политических наукДеятельности мусульманских религиозных организаций по противодействию религиозному и политическому экстремизму в регионах, входящих в Приволжский федеральный округ (ПФО), уделено внимание в ряде публикаций последних лет, но политическая практика требует более пристального внимания исследователей к обозначенному явлению. Приволжский федеральный округ образован в соответствии с Указом Президента РФ от 13 мая 2000 г. «О полномочном представителе Президента Российской Федерации в федеральном округе». На его территории, составляющей 7,27 % от общей площади нашего государства и равной 1451 тыс. км2, проживает 33 млн. человек (более 22 % населения России). В составе ПФО 14 субъектов Федерации: шесть республик, семь областей и один край.
По совокупности этнических и конфессиональных проблем Приволжский федеральный округ можно считать мини-моделью Российской Федерации. Современная полиэтническая структура округа сложилась в результате многовекового совместного проживания и взаимодействия различных этносов и культур. Около 68,8 % населения ПФО составляют русские (в целом по Российской Федерации русскими себя считают 83 % населения). В большинстве национально-территориальных образований, входящих в состав ПФО, коренное население не является превалирующим. Лишь в трех из них представители титульной (статусной) национальности составляют более 50 % населения: в Чувашской Республике, Республике Татарстан и Коми-Пермяцком автономном округе. В целом же на территории округа проживают около 75 % всех татар, марийцев, удмуртов, мордвы России, 80 % башкир и чувашей. По переписи населения 2002 г., в Приволжском федеральном округе проживали представители 153 национальностей, 44 из которых принято считать мусульманскими. В 14 регионах действует 22 духовных управления мусульман (ДУМ).
Безусловно, у мусульман региона, как у всего российского общества, есть очень много проблем – духовных, социальных, личных, среди которых слабо развитая система религиозного образования и отсутствие грамотных кадров священнослужителей, неумение противостоять натиску идеологии «рынка» и криминала на жизнь общины. Одна из бед российского ислама – внутреннее противоборство мусульманского духовенства и разобщенность мусульманского общества. Раскол мусульманских организаций, начавшийся в 90-е годы, спровоцировал сначала взаимные обвинения мусульманской элиты в ваххабизме, а затем и его действительное появление в Поволжье. Социально-экономическое неблагополучие привело к широкому распространению псевдорелигиозных культов, отличительными чертами которых стали невежество, обман, вовлечение своих адептов в криминальную деятельность. В конце XX – начале XXI в. в связи с притоком в Поволжье представителей различных этнических групп из Средней Азии и Северного Кавказа в регион начали проникать идеи, не характерные для традиционного ислама. Вслед за идеями появились экстремистские группы, борьбу с которыми ведут правоохранительные органы.
В течение 2004 г. в различных регионах РФ правоохранительными органами были задержаны члены экстремистской религиозной организации «Хизб ут-Тахрир» (Партия освобождения ислама). Эта организация была внесена в список 15 организаций экстремистского толка, чья деятельность запрещена на территории Российской Федерации решением Верховного суда РФ от 14 февраля 2003 г. Состоявшееся в Башкирии судебное разбирательство в отношении членов «Хизб ут-Тахрир» было доведено до логического завершения. В августе 2005 г. Верховный суд Башкортостана приговорил членов ячеек к 4–9 годам лишения свободы. Вместе с тем пока еще рано ожидать, что деятельность «Хизб ут-Тахрир» на территории России полностью пресечена. Современный этап деятельности этой партии можно назвать «русским». Его особенностью является массовое тиражирование пропагандистской литературы на русском языке, распространение русскоязычной версии журнала «Аль-Вай» в регионах страны, создание русскоязычного сайта партии, который свободен для доступа всех желающих. Особое место в пропаганде идей «Хизб ут-Тахрир» занимают листовки, издаваемые на русском языке и распространяемые в мечетях России.
В результате столь массированной идеологической интервенции в среде российского ислама резко увеличилось число мусульман из числа русской, белорусской, украинской молодежи, имеющей весьма поверхностные представления об исламе. Распространение радикальных идеологий, пополнение новоявленными мусульманами рядов экстремистских движений, востребованность подобных идей молодежью свидетельствуют о глубоком социальном неблагополучии, религиозном и правовом невежестве.
По сведениям УФСБ, в состав экстремистской группировки «Хизб ут-Тахрир», действовавшей на территории Самарской области, входили 15 человек. Они вели отчет о проделанной работе и поддерживали связь с членами организации в других странах, в том числе и через Интернет. Мусульманские лидеры Самары резко осудили опасные действия группы молодых людей, объединившихся, по сути, в сектантскую, почти тайную организацию. Имамам было предписано активно проводить соответствующую разъяснительную работу.
Все периодические издания ДУМ Нижегородской области так и или иначе касаются темы радикализма, экстремизма и терроризма. С другой стороны, реальных проявлений радикального ислама непосредственно в Нижегородской области практически не имеется, за исключением одного эпизода. В 2005 г. правоохранительными органами были задержаны 12 человек из числа проживающих в Нижнем Новгороде мусульман, обвиненных в причастности к деятельности террористической организации «Хизб ут-Тахрир».
ДУМ Нижегородской области обратило внимание общественности на то, что среди задержанных не было «ни одного татарина, ни одного коренного нижегородца». «Мы ответственны, прежде всего, за постоянных прихожан, с которыми ведем повседневную работу по профилактике экстремизма. Если бы, – рассуждают в Духовном управлении, – у нас была возможность контроля над мигрантами-мусульманами в виде реальных полномочий, мы так же работали бы и с ними, неся ответственность и за них».
ДУМ Нижегородской области неоднократно предлагало свои услуги властям «в деле окультуривания мигрантов». Долгие годы в силу неафишируемого противостояния властей и Духовного управления эта идея рассматривалась как притязания мусульман на часть властных полномочий государства. Однако волнения азербайджанцев в Нижнем Новгороде в 2006 г., вызванные убийством омоновцами торговца, показали, что власть вынуждена прибегнуть к спасительным мерам – привлечению лидеров ДУМ к переговорам. С учетом того, что поток мигрантов в этот самый крупный город ПФО будет увеличиваться, идеи ДУМ Нижегородской области выглядят как реальное желание помочь властям и обществу справиться с проблемой.
Особое значение для региона и РФ в целом имеет проблема изживания экстремизма и терроризма. Задачей российского общества является создание таких условий жизни, при которых радикальная идеология изжила бы сама себя, не будучи востребованной людьми. Важно создавать особую атмосферу неприятия не только методов террористов, но и их воззрений. Именно этому способствует видение ислама традиционными юридическими школами, в частности ханафитским мазхабом. В своей монографии «Исламская альтернатива и исламистский проект» один из ведущих исламоведов России А.В. Малашенко указывает на то, что ханафитский мазхаб является фактором сдерживания радикализма.
О том, что противодействие радикальному настрою следует оказывать, прежде всего, с позиций богословия, наглядно свидетельствуют работы специалистов, исследующих феномен терроризма. Группа авторитетных турецких ученых в 2004 г. опубликовала книгу «Ислам о терроре и акциях террористов-смертников». Основной вывод авторов заключается в том, что убийство и самоубийство в исламе запрещены, а следовательно, те группы, которые это практикуют, отошли от ислама. Согласно мнению руководства ДУМ Нижегородской области возрождение ханафитской школы – это и есть средство идеологической борьбы против экстремизма.
Работа по противодействию национальному и религиозному экстремизму является одним из важных направлений деятельности органов власти на территории Ульяновской области. Здесь отсутствуют очевидные очаги национальной или религиозной нетерпимости. Вместе с тем большую обеспокоенность с точки зрения угрозы безопасности Российской Федерации вызывает раскол в местной мусульманской умме. В Ульяновской области существуют два духовных управления мусульман. Ведущее место занимает Ульяновское региональное Духовное управление мусульман (муфтий С. Сулейманов) в составе ЦДУМ России (Верховный муфтий РФ Т. Таджуддин), в состав которого входят 74 мечети. Активную работу среди верующих проводит ДУМ Ульяновской области (муфтий Ф. Алиуллов) в составе ДУМЕР (председатель Совета муфтиев России Р. Гайнутдин). В его состав входят 16 мечетей.
Данной ситуацией стремятся воспользоваться мусульманские миссионеры из стран Центральной Азии, Северо-Кавказского региона, посещающие Ульяновскую область с целью распространения среди местных мусульман идеологии радикального ислама. К числу идей, настойчиво пропагандируемых идеологами радикального ислама, относятся утверждения о примате религиозных норм над светским правом, призывы к дискриминации христиан, иудеев и сторонников иных религиозных систем, призывы к джихаду во имя построения всемирного исламского государства (халифата), «так, чтобы исчезло всякое язычество, и вся религия принадлежала бы Аллаху». В регионе имеются последователи такого вида религиозной пропаганды. В сентябре 2005 г. Ульяновским областным судом осуждены члены банды, состоявшей из приверженцев исламской экстремистской религиозной организации «Джамаат».
Фактором, укрепляющим стабильность в регионе, может стать объединение противоборствующих муфтиятов в единое духовное управление. Некоторые предпосылки для этого есть – ряд исламских лидеров региона предлагают начать процесс объединения вокруг компромиссной фигуры муфтия с хорошим исламским образованием, полученным в России, высоким уровнем толерантности, общей культуры, готовности к конструктивному диалогу, яркими лидерскими качествами.
На встречах президентов республик и губернаторов регионов Поволжья с местными мусульманскими лидерами в последние годы постоянной стала тема противодействия экстремизму. 11 марта 2010 г. в Чебоксарах состоялась встреча полпреда Президента РФ в Приволжском федеральном округе Г.А. Рапоты и глав духовных управлений мусульман 14 регионов ПФО. Главной темой этой встречи стала проблема экстремизма. Полпред выразил озабоченность тем, что в исламское учение, в уже сложившиеся традиции, пытаются внедрить «чуждые идеологии, замешанные на ненависти и нетерпимости, обесценивании человеческой жизни». По его словам, угрозу раскола в рядах российских мусульман создает деятельность западных экстремистских движений. Они используют не только религиозную непросвещенность людей, но и реальные недостатки, проблемы мусульманских организаций, а кроме этого, недоработки и недостаточное внимание к исламу региональных и муниципальных органов власти. В качестве лекарства от этой болезни Г.А. Рапота предложил возрождать добрые российские исламские традиции.
Саратовский имам Мукаддас-хазрат Бибарсов, выступая на совещании, также обратил внимание на важность взаимопонимания между органами власти и духовными управлениями для предупреждения распространения радикальных настроений. Крайности возникают там, где недостаток знаний сталкивается с равнодушием людей и иногда – с попустительством властей.
Г.А. Рапота подчеркнул, что мусульманские лидеры сегодня представлены в общественных палатах всех регионов Приволжского федерального округа, а также в иных координационных и совещательных органах. Председатель Духовного управления мусульман Чувашской Республики Альбир-хазрат Курганов при поддержке всего общественного сектора ПФО избран членом Общественной палаты РФ. Во всех регионах округа активно действует созданный в 2006 г. Фонд поддержки исламской культуры, науки и образования, который оказывает значительную помощь исламским организациям ПФО.
В 2010 г. Минобрнауки Российской Федерации начинает реализацию комплексной ведомственной программы по поддержке исламского религиозного образования, оказания помощи медресе, в том числе – в регионах Приволжского федерального округа. Говоря о проблеме экспертизы религиозной литературы, полпред подчеркнул, что осенью 2009 г. при Министерстве юстиции РФ был создан научно-консультативный совет по изучению информационных материалов религиозного содержания на предмет выявления в них признаков экстремизма. В его состав вошли авторитетные российские исламоведы, представители мусульманских религиозных организаций и мусульманской науки.
Участники встречи в своих выступлениях отмечали, что во всех регионах ПФО осуществляется взаимодействие органов власти и исламских организаций в социальной сфере, в сфере культуры и образования, в молодежной политике. Полномочный представитель Президента РФ в ПФО особо подчеркнул, что отношение государственных органов к объединениям мусульман определяется положениями Конституции и Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях». Г.А. Рапота сказал: «Позиция органов государственной власти состоит в том, чтобы, не вмешиваясь во внутренние дела мусульманского религиозного сообщества, сотрудничать со всеми ответственными, патриотически настроенными исламскими структурами».
В ходе встречи ее участники в качестве тревожащего фактора обозначили активность зарубежных радикально-экстремистских движений, организаций, которые квалифицируются как экстремистские и в России, и за рубежом. Эти движения и их сторонники дискредитируют российский ислам, создают угрозу раскола в рядах мусульман.
«Власть», М., 2010 г., № 6, с. 57–60.СУФИЗМ В РОССИИ: ВИРДОВЫЕ
БРАТСТВА КАДИРИЙЙА НА КАВКАЗЕ
Галина Хизриева,востоковедСуфизм сыграл огромную роль в исламизации Северного Кавказа и распространении ислама в Поволжье, Сибири и Крыму, а также способствовал установлению неформальных связей между мусульманскими народами бывшей Российской империи. Однако его роль в формировании систем социальной организации мусульманских народов бывшего СССР остается практически неизученной. Анализ данных об институтах шейхства, так называемом муридизме, об общественно-политических, религиозных движениях на основе суфизма позволил приблизиться к пониманию того, что религиозная и политическая жизнь мусульманских народов на постсоветском пространстве представляет собой сложное симбиотическое единство, традиции которого были заложены во второй половине XVIII в. Наиболее ярким примером этого является социорелигиозная жизнь мусульман-вайнахов. В недавнем прошлом эти народы представляли собой малочисленные и враждующие между собой разрозненные кланы, различавшиеся по социальному укладу. Ныне большинство вайнахов являются последователями суфийского шейха Кунта-хаджи Кишиева и его учеников, создавших братство Кадириййа. История становления мусульманского образа жизни у вайнахских народов Северного Кавказа, по сути, является историей становления самих этих этносов. Их этничность находится под эгидой их религиозности. Ни культурно-языковая общность, ни общность исторических судеб, обычно выделяемые как компоненты этнической консолидации, не смогли сыграть той роли, которую сыграл суфизм в их этническом становлении. Своеобразие избранного ими религиозного пути помогало этим народам сохранять свои традиции и специфику внутриобщинных социальных отношений в условиях, способствовавших скорейшей ассимиляции. Горцы Северо-Восточного Кавказа, территория обитания которых постоянно оказывалась на пересечении экономических и геополитических интересов могущественных государств Востока и Запада, на пересечении двух религиозных традиций – православной и мусульманской, – всегда находились в эпицентре политических переломов в жизни российского, затем советского и постсоветского общества. Под их напором эти народы могли бы быть полностью ассимилированными мощными культурными традициями, если бы не суфийский ислам. Разделяющий этносы на небольшие группы верующих, отличающиеся ритуальной практикой, но объединяющий их в сверхсложные религиозные сообщества в лоне общей доктрины, суфийский ислам сделал их неуязвимыми для ассимиляторской деятельности государства. Так, общность ритуалов Кадириййа для многочисленных разрозненных групп Северо-Восточного Кавказа (Чечня, Ингушетия, северо-западная нагорная часть Дагестана) с XIX в. и до настоящего времени играет большую роль в консолидационных этнических процессах, идущих на этих территориях. Благодаря религиозному фактору и особенностям своей ритуальной практики, отделяющей их не только от всего христианского мира, но и от мусульманского мира Северного Кавказа, современные чеченцы и ингуши стали одним из самых многочисленных мусульманских этносов России. Нет ничего удивительного в том, что чеченцы и ингуши выжили именно за счет религиозной солидарности, ибо они крепко держатся за свои мусульманские традиции, особые ритуальные практики и свой образ жизни.
