Медовый месяц взаперти

И Амбер не знала, чего ожидать…

Она хотела узнать Харуна лучше, но он был все время занят, не мог уделить ей и часа.

Когда в город вторглись войска эль-Шаббатов, Харун мгновенно начал действовать. Возложив каждодневные дела на своего будущего тестя, он принял командование армией на себя. Харун вел людей в бой, руководствуясь старинными и современными приемами ведения войны, которые выучил еще в юности. Он всегда находился в гуще сражения, чем вызвал всеобщее восхищение. В женской половине дворца шептались о том, что на теле его появились шрамы, а это было признаком высшей доблести. Однако Харун провел всего лишь ночь в поспешно возведенном полевом госпитале. На следующее утро он вернулся в строй.

Через восемь недель Харун полностью разгромил повстанцев. Простив сторонников эль-Шаббатов, он позволил им с миром вернуться домой и тем завоевал их доверие. Харун позаботился о женах и детях погибших воинов, и люди стали больше любить и уважать его.

Если Алима они называли «наш любимый лев», то Харун получил прозвище Хабиб Нумара, «любимый тигр». «Это хороший знак, что невеста родом из Араба-Нумара, Страны Тигра, – говорили слуги, улыбаясь Амбер. – Это благословенный счастливый союз».

Даже после окончания военных действий Харун не мог найти время, чтобы пообщаться с невестой. Он никому не рассказывал о своих подвигах, но Амбер и без этого начала восхищаться им. Одно его имя заставляло сердце девушки биться быстрее. Он доказал свое право на престол… и на нее. Амбер была готова сегодня ночью стать его женой и матерью его детей.

Когда дверь открылась, служанка быстро покинула комнату.

Задрожав от волнения, Амбер повернулась к Харуну – и у нее перехватило дыхание. Странно, но только в день его победоносного возвращения в Сар-Аббас она увидела в нем сходство с Алимом. Одетый в военную форму, Харун приветливо улыбался и махал рукой встречающим его людям. Тогда Амбер впервые по-другому взглянула на него.

Сейчас она старалась не смотреть на мужа. Он был таким красивым и сильным в пышном наряде. Его зеленые глаза загадочно мерцали. Колени Амбер внезапно подогнулись, и она едва устояла на ногах. Харун был героем. Он был роскошным мужчиной. И он принадлежал ей.

Охваченная трепетом, Амбер поклонилась ему, выражая свое глубокое уважение.

– М-м-муж мой, я… – Она запнулась, не зная, что сказать.

Выражение его лица оставалось серьезным и холодным. Харун закрыл дверь:

– Садись, пожалуйста, Амбер.

Девушка опустилась на кровать.

Харун медленно и задумчиво оглядел ее с головы до ног, и Амбер пискнула от смущения. Сердце ее билось, словно пойманная птичка, в ожидании того, что должно было произойти. Сейчас Харун подойдет к ней, поцелует…

– Ну? – с вызовом поинтересовалась Амбер, не желая признавать, что нервничает. Ведь она – принцесса из древнего рода, и она достойна своего мужа. – Я прошла ваш тест, Хабиб Нумара?

На секунду ей показалось, что Харун вот-вот улыбнется, а ведь он не улыбался с тех пор, как с триумфом вернулся в столицу. Глаза его весело блеснули, но как только она собралась улыбнуться в ответ, блеск моментально погас.

– Ты красивая женщина, Амбер. Неподражаемая.

– Спасибо, – прошептала она, мгновенно потеряв голос. Он считает ее неподражаемой?!

Отвернувшись, Харун достал из складок своей мантии какие-то бумаги и уселся за стол:

– Я забыл свою ручку, дорогая. У тебя найдется ручка?

Изумленная, Амбер открыла рот, когда он стал просматривать документы. Харун захватил с собой работу? В их брачную ночь?

– Во втором ящике, – ответила она, чувствуя себя невероятно глупо.

– Спасибо, – небрежно бросил он.

Достав из ящика ручку, Харун принялся внимательно читать бумаги, делая пометки на полях.

Амбер заморгала, не веря своим глазам.

– Харун… – Она запнулась.

Секунд через десять он перестал писать:

– Ты что-то сказала, Амбер?

Тон его был вежливо-холодным. Так говорят, когда не хотят, чтобы их беспокоили.

– Да, сказала. – Она начала злиться.

Ей хотелось задать ему кое-какие вопросы:

«Что происходит с мужчинами рода эль-Канар? Ведь это наша брачная ночь!»

«Ты не хочешь меня?»

Однако, поразмыслив, Амбер похолодела, и сердце ее больно сжалось. Почему этот брат должен ее хотеть, если два других отказались от нее? И тогда родился панический вопрос: «Со мной что-то не так?»

Но гордость – единственное, что поддерживало ее в мире, где с ней обращались словно с бездушной куклой, – заставила Амбер холодно произнести:

– Если завтра утром на простыне не будет крови, слуги будут судачить о нас. И в мгновение ока об этом узнают все. Меня обвинят в том, что я не девственница. Ты хочешь опозорить меня? В чем я провинилась?

– Понимаю, – медленно произнес он. – Конечно, обвинят.

Поднявшись, Харун сбросил с плеч kafta, и сердце Амбер вновь затрепетало. Перед ней стоял воин с прекрасным мускулистым телом, и даже шрамы украшали его. Эта мужественная красота испугала девушку. Амбер непроизвольно отползла в глубь кровати. «Я не готова к этому… пожалуйста, Харун, будь нежен со мной…»

Она едва дышала, пока он медленно приближался.

Но Харун не притронулся к ней, даже не взглянул. Положив что-то на край кровати, он принялся сметать с покрывала лепестки роз:

– Мне не нравится запах, он приторный.

– А мне нравится, – парировала Амбер, вновь оказавшись в дурацком положении.

Харун пожал плечами:

– Это твоя кровать.

Затем он поднял предмет, который только что положил. Это был нож. Церемониальный нож с рукояткой, отделанной золотом и серебром.

– Что это… Харун?

Амбер раскрыла рот, а он сделал небольшой надрез у себя под мышкой, и несколько капель крови упали на его ладонь.

– Что… что ты делаешь? – Осознав, что ее рот открыт, Амбер сжала губы.

– Я сделал надрез там, где его никто не увидит, – иронично объяснил Харун. – Теперь твоя гордость не пострадает, моя дорогая жена.

– Я ничего не понимаю. – Она с мольбой взглянула на него.

Он вздохнул:

– Это кровь девственницы, Амбер. Подставь простыню, да поскорее, иначе кровь попадет на ковер. Представляю, что скажут слуги, если обнаружат это. – Тон его был весьма саркастичным.

Амбер сдернула покрывало, а он тем временем выдавил еще несколько капель крови.

– Думаю, достаточно, – решил Харун. – Куда капать?

Шокированная и униженная, девушка показала ему место.

– Спасибо. – Небрежно, будто это была вода, Харун вылил кровь на кровать. Затем он прошел в ванную, и Амбер услышала шум льющейся воды.

Вернувшись, Харун вновь облачился в одежду жениха, уселся за стол и начал работать.

Не зная, что ей делать, Амбер села на кровати, обхватив колени руками, и стала смотреть на него. Так она провела целый час, и в груди ее бушевала бессильная ярость.

«Почему ты не прикоснулся ко мне? – хотелось крикнуть ей. – Что я тебе сделала?»

Когда она пыталась выяснить отношения с Фади, он честно рассказал о Рафе: «Я не могу жениться на ней, но люблю ее, Амбер».

Алим сбежал из страны – только бы не жениться.

Амбер и так уже была «порченой» невестой в глазах других, но если люди узнают о том, как прошла ее брачная ночь, репутация будет окончательно погублена.

Ей хватит унижений, она не будет спрашивать Харуна, почему он так поступил.

Через некоторое время муж сказал, не глядя на нее:

– Тебе лучше лечь спать, Амбер. Сегодня у тебя был долгий день.

Она легла на кровать, стараясь не касаться того места, где была пролита кровь, и наблюдала, как работает Харун. Она не будет спать, она не будет повиноваться ему – из упрямства. Если он не желает быть настоящим мужем, она не будет настоящей женой.

Внезапно Амбер задумалась, каким этот день был для него. Ведь он работал, наверное, без передышки, пока на него не надели свадебный наряд. Во время свадебной церемонии Харун поцеловал ее руку, с улыбкой погладил по щеке. Он играл перед всеми роль влюбленного жениха. А потом вновь занялся делами.

Остановится ли он когда-нибудь?

Говорили, что он не ведал страха в бою, отважно бросался в гущу битвы. Может быть, как и Фади, он хотел таким образом избавиться от нее?

Амбер ненавидела его. Ненавидела эту кровать… и больше не могла выносить столь постыдную ситуацию.

Вскочив с кровати, девушка направилась в ванную. Сбросив дурацкое неглиже, она встала под душ и принялась смывать макияж.

Кожу на лице она терла так сильно, что из глаз полились слезы. Нет, Харун никогда не увидит ее слез.

Для него она всегда будет гордой принцессой, невозмутимой и величественной. И когда-нибудь он приползет к ней на коленях, черт возьми, будет умолять ее…

Если бы только она могла поверить в это…

Глава 3

Три года спустя

– Моя госпожа, господин Харун желает видеть вас!

Вздрогнув, Амбер уронила бумаги, которые держала в руках, и уставилась на горничную Халалу. Не веря своим ушам, она судорожно перевела дыхание.

Наверняка все женщины во дворце взволнованы… и у всех вспыхнула надежда.

Амбер будто слышала, как перешептываются слуги: «Он когда-нибудь ляжет с ней в постель?»

Щеки девушки вспыхнули от стыда. Однако, взяв себя в руки, она распорядилась:

– Проводи сюда моего мужа и оставь нас. Надеюсь, мне не надо напоминать, что произойдет, если нас будут подслушивать, – строго добавила она, обращаясь к своему маленькому двору.

Женщины послушно кивнули.

Когда комната опустела, Амбер разгладила платье, поправила прическу. Сердце ее бешено билось, подступив к самому горлу. Чего он хочет? Как жаль, что у нее нет времени надеть свой лучший наряд…

Харун вошел – высокий, широкоплечий, с кожей цвета меда. Амбер давно привыкла к тому, что муж ее всегда спокоен и серьезен, однако сегодня его красивое лицо с ямочкой на подбородке будто светилось изнутри, а зеленые глаза живо блестели. В этот момент его сходство с Алимом было особенно заметно.

– Доброе утро, Амбер, – сказал он, едва взглянув на нее.

«Ему все равно, как я одета, – возмущенно подумала она. – Но ведь о другом глупо мечтать. Кстати, почему это до сих пор меня волнует?»

Зачем отец заставил ее выйти замуж за этого… этого робота? Он не мужчина. В нем нет ничего человеческого… по крайней мере, если дело касается ее. Что до других женщин, Харун вел себя с ними как настоящий мужчина. До нее доходили слухи об этом.

Подавив вспышку гнева, Амбер гордо взглянула на мужа.

– Вам что-то понадобилось, мой господин? – Тон ее был таким же холодным и невозмутимым, как и у него. – Должно быть, какое-то важное дело привело вас сюда, ведь вы за три года ни разу не заглянули в мои покои.

Харун взглянул на нее, и глаза его вспыхнули.

– Если уж говорить начистоту, дорогая жена, мы оба знаем, что у меня нет желания посещать вас, начиная с нашей брачной ночи.

Щеки Амбер стали пунцовыми, когда она вспомнила эту ужасную ночь. С оскорбительной неспешностью отвернувшись от Харуна, будто ей было все равно, она произнесла, медленно роняя слова:

– Ты никогда не говоришь со мной.

Харун старался, чтобы они не оставались наедине. Его любимым местом во дворце были кабинет и секретный ход, соединявший их спальни. Только пользовался он им лишь в одном направлении: от кабинета к своей комнате. Однажды, подавив гордость, Амбер последовала за ним и попросила прийти к ней. Что за этим последовало, лучше не вспоминать…

– Разве ты не знаешь, что я постоянно занят, жена? Похоже, не надо было приходить сюда, где мне не очень рады.

Щеки ее раскраснелись так, что ей стало жарко.

– Я р-рада видеть тебя, к-конечно, – запинаясь, произнесла Амбер. – Ты мой муж.

Харун пожал плечами:

– Так говорит имам, который читает молитву.

Амбер открыла рот, потом закрыла его. Они не стали мужем и женой и никогда ими не будут. Они ни разу нормально не поговорили друг с другом – только холодные обвинения с ее стороны и упрямое молчание в ответ.

Да, она была неприветлива с ним, насмехалась, проявляя лишь формальную учтивость на людях. Но разве он не понимал, что поступала она так потому, что постоянно находилась в унизительном положении?

– Я пришел сюда не для того, чтобы спорить с тобой. – Харун посмотрел ей в глаза, и легкая дрожь пробежала по ее телу. – Алим нашелся, – сообщил он.

Амбер ахнула. Алим исчез из клиники в Берне три года назад, и все попытки Харуна найти брата были безрезультатными.

– Он жив?

Харун кивнул:

– Алим в Африке. Его взял в заложники суданский диктатор. Он требует выкуп в сто миллионов долларов.

Амбер прижала руку к щеке:

– О нет! С ним все в порядке? Они не ранили его?

Молчание длилось слишком долго, и она поняла, что сказала что-то ужасное. Но что?

– Что ты будешь делать, Харун?

– Заплачу выкуп полностью, конечно. Алим – законный правитель Аббас-аль-Дина, и без контрактов на добычу нефти, которую он нашел, наша страна скоро обеднеет. – Харун секунду помедлил. – Я собираюсь поехать в Африку. Мне нужно быть там, когда его освободят, чтобы в целости и сохранности доставить домой. И… Алим – мой брат.

Конечно, Амбер ждала от него этих слов. Харун делал все для блага своей страны, для блага народа. И даже для ее блага – по крайней мере, на публике. Но она не ожидала, что голос его дрогнет, а в глазах, обычно бесстрастных, блеснут слезы.

– Ты любишь своего брата, – удивленно пробормотала она.

– Конечно, люблю, – ответил Харун, хмуро взглянув на нее. – У меня, кроме него, больше не осталось родственников. И он… может быть, наконец вернется домой.

Голос его дрогнул во второй раз, и Амбер вгляделась в его лицо. Харун не плакал после смерти Фади. Он никогда не выглядел одиноким или нуждающимся в помощи – во всяком случае, при ней. Но теперь его глаза затуманили слезы, а подбородок дрожал.

Амбер охватил стыд. Все это время Харун горевал о своем брате, а она не подозревала об этом. Один раз она даже обвинила его в том, что он наслаждается своим положением шейха и не беспокоится, жив его брат или нет. Тогда, поклонившись, Харун оставил ее, не сказав ни слова, и уже через секунду она пожалела о своих глупых словах. Сама Амбер каждый день могла общаться со своей семьей – по телефону или по скайпу – и приглашать сестер к себе в гости. А он в это время переживал потерю близких в полном одиночестве.

Амбер захотелось утешить, успокоить Харуна, но он обязательно оттолкнет ее. Представив себе это, она смутилась и немного испугалась.

– Извини, – в конце концов сказала Амбер, но говорила она вяло и неубедительно и почувствовала себя полной идиоткой. – Я тоже надеюсь, что он вернется.

– Спасибо. – Кажется, она снова ляпнула что-то не то. Улыбка, которой одарил ее Харун, была такой же холодной, как и его взгляд. – Для тебя это имеет значение?

Опешив, Амбер уставилась на него:

– Ч-что? Какое значение?

Харун пожал плечами, но искра огня мелькнула в его всегда спокойном взоре, и это почему-то восхитило Амбер. Она не сводила с него глаз.

– Он добровольно стал заложником, чтобы вызволить из плена женщину, которая спасла ему жизнь. Сестру милосердия, работающую в благотворительной клинике. Это отважный поступок с его стороны, но разве можно ожидать иного от шейха-автогонщика! Скоро Алим станет правителем Аббас-аль-Дина, приняв титул шейха согласно закону о наследовании престола, а я вновь буду братом номер три.

Амбер испугалась, не покраснела ли она. Странно, но девушка завидовала этой незнакомой женщине. Ей всегда хотелось любить мужчину, готового ради нее пожертвовать собой. А теперь выясняется, что Алим, сбежавший от нее, рисковал своей жизнью из-за другой женщины…

Но последние слова Харуна врезались в ее сознание, будто холодный нож. Нахмурившись, Амбер вскинула голову:

– Что ты хочешь этим сказать – брат номер три?

– Это было давно, и ты, наверное, уже забыла… Думаешь об Алиме? – Харун иронично приподнял бровь, и Амбер, будто ее застали за чем-то неприличным, густо покраснела. Он кивнул. – Я так и знал.

Голова у нее пошла кругом.

– Ты только что сообщил мне, что он жив и взят в заложники. О ком еще мне думать? – Харун пожал плечами, и Амбер захотелось стукнуть его. – Может, объяснишь, за что ты критикуешь меня?

Секунду он помолчал, затем уклончиво ответил:

– Ты вспомнишь… а может, нет… Для тебя это, скорее всего, было не важно.

– Я не понимаю, – сказала Амбер.

Прежде чем она успела продолжить, Харун перебил ее:

– Кстати, сегодня тебе придется выступить на телевидении, моя дорогая: «Да, мы очень рады, что Алим жив. Конечно, мы заплатим за него выкуп». И так далее.

– Разумеется, – насмешливо бросила Амбер. – Ведь я прекрасно изображаю идеальную жену перед камерами! Хоть в чем-то я могу быть полезной.

Губы Харуна твердо сжались, но он ответил вполне спокойно:

– Да, моя дорогая, перед камерами ты – идеальная жена.

Харун ушел, и яд, заключенный в его словах, стал медленно действовать на нее.

Брат номер три…

О нет! Неужели это он стоял за дверью, когда она обсуждала с отцом своего нежеланного жениха?

Амбер силилась вспомнить, что она тогда сказала.

«Брат номер три… Разве я могу лечь в постель с совершенно незнакомым мужчиной?..»

На память пришли слова отца: «Он потерял всю свою семью… он в глубоком горе…»

Харун все слышал.

Он слышал, как отец говорит о ее чувствах к Алиму.

Амбер закрыла глаза. Теперь понятно, почему за три года муж ни разу не прикоснулся к ней, не попытался заняться с ней любовью – даже тогда, когда она сама попросила его об этом!

Но разве она просила? «Дай мне ребенка, не позорь меня перед людьми!» – холодно потребовала Амбер.

Тихо застонав, она закрыла лицо руками.

Что надо сделать, чтобы Харун простил ее, если еще не слишком поздно?

На следующий день, поднимаясь по трапу самолета, Харун услышал женский голос, зовущий его. От этого голоса у него до сих пор все переворачивалось внутри. Это было все то же желание, все та же дурацкая потребность. Он хотел эту женщину – и ненавидел себя за эту слабость.

Через секунду, справившись с собой, Харун повернулся к Амбер. Боясь выдать себя, он не сказал ни слова, только поднял бровь.

Она шла танцующей походкой по ковру следом за ним, направляясь к трапу. Глаза ее были огромными, и в них светилось нечто, чего он никогда не видел.

– Харун, я хочу лететь вместе с тобой.

Сердце его похолодело. Амбер боялась летать на самолетах, неужели она решилась на это ради Алима?

– Нет.

– Черт возьми, Харун, ведь это все, о чем я тебя прошу! – Вскинув голову, Амбер в упор взглянула на него, и глаза ее ярко вспыхнули.

Ему было больно смотреть на нее. Впервые в жизни он видел жену такой импульсивной и страстной. И это все – из-за Алима.

– Ты до сих пор переживаешь за него? – поинтересовался Харун.

Голос его был тихим и срывающимся. Ощущение, что его предали, не покидало мужчину.

Амбер тяжело вздохнула:

– Мне уже не девятнадцать лет. Я твоя жена. Пожалуйста, дай мне шанс.

Харун увидел ее сумки, поставленные возле трапа. Он обреченно махнул рукой:

– Поступай, как знаешь. Лети. Я уверен, Алим оценит твою заботу.

Амбер прошла мимо него в салон. Взгляд ее был холодным, как всегда, голова высоко поднята.

Черт с ней! Черт с ними обоими!

Легкий ветерок донес до Харуна ее аромат, и сердце его дрогнуло. Может быть?.. Нет, у них ничего не получится. Уже слишком поздно.

Амбер села в кресло, выпрямив спину и вцепившись в подлокотники. Харун посмотрел на нее. Она действительно боялась.

Рука его невольно придвинулась к ее руке, чтобы успокоить, но вовремя остановилась. В утешении мужа Амбер нуждалась меньше всего.

Они сидели рядом молча, и тишина становилась все более напряженной. Им не о чем было говорить. Харун был способен думать лишь о том, что ему хочется прикоснуться к ней, и ненавидел себя за это, а Амбер, скорее всего, желала как можно дальше отодвинуться от него.

Должно быть, его жена ненавидела эту жизнь, где ей приходилось подчиняться мужчине, которого она презирала.

– Ты не брат номер три.

Вздрогнув, Харун повернулся, пораженный тоном, столь несвойственным его гордой жене.

– Я жалею, что сказала тогда глупость, и еще больше жалею о том, что ты услышал мои слова. Я произнесла их в минуту горя и отчаяния. Я унизила тебя в глазах моего отца и прошу простить меня за это, Харун.

Удивление, горечь, сожаление, память о былом унижении, тоска о несбыточном – десятки эмоций охватили его. Однако Харун привычно подавил их и ответил холодно и дипломатично:

– Ничего страшного, все в порядке.

– Нет, не все. Между нами не все в порядке, и я не понимаю почему. Мы женаты три года, но ты ни разу не поговорил со мной. – Прикоснувшись к его щеке, Амбер заставила Харуна посмотреть на нее. – Я всегда хотела знать, почему ты ненавидишь меня. Оказывается, именно ты стоял тогда за дверью.

Он опешил, но ответил честно:

– Я не ненавижу тебя.

В глазах ее мелькнуло сомнение.

– Правда? Нет?

– Нет, – подтвердил Харун.

Амбер вздохнула.

– Но ты не доверяешь мне. Ты не видишь во мне даже друга, не то что жену. – Она покачала головой. – Я решила, что кто-то из слуг подслушивает нас, когда услышала шаги за дверью. – На лице ее отразились боль и раскаяние. – И ты… ты слышал, что говорил мой отец о чувствах… – Щеки ее вспыхнули, но Амбер не склонила голову. – О чувствах, которые я тогда испытывала к Алиму.

– Да, – тихо сказал Харун без всякого выражения.

– Харун, не надо. – Амбер взяла его за подбородок, глаза ее сверкали. – Ты ненавидишь меня за это?

Харун зажмурился, чтобы не видеть ее прекрасное лицо. Он хотел бы ненавидеть Амбер, но не мог. Да, он страстно желал ее до сих пор, но справлялся с этим. Он запер свое сердце на замок много лет назад и не собирался его открывать.

– Перестань, Харун! – с жаром воскликнула Амбер, и он открыл глаза. – Ты можешь ненавидеть меня, если хочешь, но перестань относиться ко мне так холодно!

Холодно?! Сердце его пылает, обливаясь кровью, когда он смотрит на Амбер, а она считает, что он холодно относится к ней? Неужели она слепа или он отменно научился скрывать свои чувства?

Харун нахмурился:

– Я не понимаю, чего ты хочешь от меня.

– Поговори со мной хоть раз. Расскажи, как тебе было больно. – Хотя Амбер говорила едва слышно, ему показалось, что его обдало горячей волной выплеснувшихся наружу чувств. – Мне было девятнадцать лет, Харун, и все девушки мечтали тогда о всемирно известном шейхе-автогонщике. Для меня он был недосягаемой звездой. – В голосе ее прозвучала горькая насмешка.

Значит, для нее Алим был звездой. Ну почему бы нет? Даже сейчас, годы спустя, именно так его воспринимают в мире.

Не дождавшись ответа, Амбер бросила ему:

– Неужели ты ничего не почувствовал тогда? Неужели тебе было все равно, что я выхожу замуж за тебя, а сама верю в то, что люблю твоего брата?

Харуну стало нестерпимо больно, будто кто-то железной рукой сжал его сердце, выжимая из него по капле кровь.

Амбер верила в то, что любит Алима? Что она имеет в виду?

Хочет ли он это знать? Сможет ли удержаться и не спросить, какие чувства к его брату она испытывает сейчас?

Это слишком. Амбер всегда держала себя с ним холодно и чопорно, и вдруг все изменилось. После трех лет ледяного молчания и отстраненности она требует от него раскрыть мысли и чувства, грозившие сокрушить его гордость. Единственное, что осталось.

– Конечно, меня это беспокоило, – сдержанно ответил Харун. – Это унизительно: быть в глазах своей невесты братом номер три. Меня не радовала мысль, что я женюсь лишь потому, что один мой брат погиб, а другой исчез.

Харун был доволен собой. Он поведал правду всего лишь в нескольких предложениях и говорил так, будто речь шла не о нем, а о ком-то другом.

Огонь в глазах Амбер потух.

– Я так и думала, – вяло произнесла она. – Спасибо за откровенность.

Харун понял, что потерял последний шанс сблизиться с ней.

В детстве он был замкнутым мальчиком, послушным сыном и братом. Родители его занимались государственными делами, у них не оставалось времени для своих детей. Мать после рождения двух сыновей мечтала о девочке, отец посмеивался над любовью Харуна к истории. Он часто прятался в своей спальне, читая книги, и не любил заниматься спортом, как братья. Когда Харуну исполнилось шесть лет, отец решил сделать из него настоящего мужчину и стал обучать военной науке.

Харун научился воевать. У него не было выбора, потому что отец постоянно устраивал учебные баталии. Но он также читал книги – ночью, под одеялом, с крошечным фонариком, чтобы слуги не донесли об этом отцу.

После смерти родителей отцом для него стал Фади, окружив заботой и любовью. Харуну пришлось учиться управлять своей маленькой независимой страной. Он обожал Фади, и тот знал, что в случае отлучки Алима ему поможет Харун.