Секрет моей души

Она не переставала думать о нем ни на минуту. И двое одинаковых часов на стене ее кабинета были тому подтверждением – одни показывали время в Америке, другие – в Багдаде. Клеа постоянно думала о том, чем он занимается в данную минуту. Она хотела, чтобы ее муж вернулся. Хотела знать причину его исчезновения. Настоящую причину. Не предположение, что он бросил ее ради другой женщины. А ведь именно к такому выводу сначала пришли детективы. Новость о том, что в пустыне найден сгоревший внедорожник, испугала Клеа. Но она упрямо цеплялась за собственное убеждение: если бы Брэнд был мертв, она бы почувствовала это сердцем.

Клеа требовала неопровержимых доказательств.

И лишь когда девять месяцев назад ей принесли его обручальное кольцо, мечты Клеа рассыпались в прах, надежды сгорели дотла.

Идея завести ребенка стала ее спасательным тросом в пучине горя. Беременность вернула ее к жизни. И пусть не к той, которую она мечтала разделить с Брэндом… Но все же такая жизнь была лучше, чем погружение в завладевшие ею отчаяние и безнадежность…

И вот сейчас Брэнд стоит перед ней и обвиняет в том, что она его забыла! Вместо того чтобы обнять, он ведет себя как самая настоящая сволочь. И он не собирается ее выслушать!

Клеа затрясла головой, чтобы прояснить мысли, прижала руки к животу в защищающем жесте.

Брэнд засмеялся – раздался резкий, скрипучий звук, который она никогда не слышала раньше.

– Нечего больше сказать? Как ты, наверное, расстроилась, что я оказался жив. – Взгляд синих глаз превратился в лед.

Клеа сползла в кресле еще ниже, все ее тело ныло от боли. Неужели Брэнд страдал так же сильно, как она?

– Я могу объяснить…

Брэнд отшатнулся:

– Мне не нужны твои объяснения!

Он посмотрел на Клеа с высоты своего роста, и от его взгляда сверху вниз по ее телу пробежал холодок.

– Несложно догадаться, что произошло. – Уголок его рта приподнялся. – Ну и кто же этот счастливчик?

– Может, ты перестанешь меня перебивать? – Ее голос повысился. – Судорожно втянув воздух, она смягчила тон: – Мы всегда говорили о том, чтобы создать семью…

– Нашу семью. – Брэнд многозначительно разглядывал ее укрытый шелком платья живот, который она обхватила руками. – Без чужих детей.

– Брэнд, подожди! – Клеа встала и потянулась к нему, но под его холодным взглядом ее руки безвольно упали. – Пожалуйста, послушай…

– Какой смысл слушать? – В его ледяном взгляде было презрение и что-то еще…

Разочарование?

Его недоверие причиняло Клеа боль. Она заслужила возможность все объяснить. Может, у Брэнда и была не самая лучшая репутация, но он любил ее.

А любил ли?..

Впервые у нее проскользнула тень сомнения. Клеа застыла. Она всегда думала: только что-то ужасное могло заставить его отсутствовать так долго. Страшная авария. Потеря памяти. Травма, настолько ужасная, что он не хотел, чтобы она видела его в таком состоянии.

И вот он стоит перед ней – настолько привлекательный в смокинге и черной рубашке, что захватывало дух. Его фигура выглядела еще лучше, чем четыре года назад. На загорелом лице ярко выделялись синие глаза. От него веяло безрассудной опасностью, и сердце Клеа забилось быстрее…

Конечно, он уже не был тем Брэндом, которого она поцеловала на прощание в аэропорту, но здоровье он явно сохранил.

Не отрывая от него взгляда, она сбросила тесные туфли с отекших ног.

– Так почему ты не сказал мне, что собираешься в Багдад? – спросила она с вызовом.

Брэнд уставился на нее.

А сердце Аниты Фримен тоже билось быстрее при виде его?

– Ответь!

Тишина. Он даже не моргнул, просто продолжал смотреть на нее.

– Я ждала…

На этих словах он иронически поднял бровь:

– Ждала? Неужели?

– Да! Ждала! – Клеа отбросила прядь волос с лица. – Последний раз мы разговаривали, когда ты был в Лондоне и собирался ехать в Грецию. Мы даже поссорились из-за этого. Помнишь?

Она хотела поменять свое расписание и попросила Брэнда подождать, пока она к нему присоединится. Он отказался и велел ей оставаться дома. Конечно, Клеа не была в восторге оттого, что от нее так бесцеремонно отделались. Уже не в первый раз Брэнд принимал за нее решение. Она тогда рассердилась. Он позвонил ей еще раз из Афин – их разговор вышел натянутым и коротким. Перед тем как положить трубку, Брэнд сказал ей, что любит ее.

С тех пор они больше не разговаривали.

– Ты никогда не говорил мне, что собираешься в Ирак.

Его взгляд не дрогнул.

– Я не хотел тебя волновать.

Неужели объяснение было таким простым? Или деловая поездка в Грецию была всего лишь прикрытием для романа с другой женщиной? Может, первая версия детективов, поддержанная ее отцом и Гарри, все-таки верна?

Единственным звуком в кабинете было тиканье двух часов на стене.

Клеа первой нарушила тишину:

– Это все? Это и есть та причина, по которой ты об этом не упоминал?

Если бы она не смотрела на него так внимательно, от нее мог бы ускользнуть его взгляд в сторону.

Брэнд не говорил ей правду. Или, по крайней мере, не всю правду.

Молчание тянулось, и Клеа вновь не выдержала:

– Разве беспокойство о том, что тебя могут искалечить, похитить или даже убить, не нормальная реакция на сообщение о Багдаде?

Он пожал плечами, это движение на мгновение отвлекло ее внимание от лица.

– Я служил там, – сказал он. – Я знал местность, оценивал риск.

Она была разочарована, и в ее словах послышался нескрываемый сарказм:

– Ладно, может, все эти опасности и не беспокоят таких суперменов, как ты, но они определенно волнуют меня.

– Именно поэтому я тебе ничего и не сказал – у меня не было времени тебя успокаивать.

Словно какого-то приставучего и капризного ребенка!

Итак, Брэнд врет ей! Клеа была в этом уверена. Его лицо ничего не выражало, и он снова отвел взгляд в сторону.

– Что же такое важное случилось, что ты уехал, даже не обсудив это со мной? И почему после этого ты не выходил на связь? Прошло столько лет! Ведь ты же не был все это время в Багдаде?

Он продолжал пристально смотреть на нее, поджав губы.

Клеа не сдавалась:

– Ты был на каком-то секретном задании?

Брэнд рассмеялся. Однако она не могла выкинуть из головы людей в черных костюмах, которые появились у нее после исчезновения мужа.

– Я не участвовал в военной операции.

И все-таки она заслуживала знать правду! Глубоко вздохнув, Клеа сказала:

– Скажи, где ты был, и я подумаю насчет того, чтобы объяснить тебе все про ребенка… Конечно, если ты не будешь меня перебивать, пока я не закончу.

– Мне не нужны твои условия – так же как и объяснения, – процедил он сквозь зубы. – Я прекрасно понимаю, что произошло.

Может, Брэнду и не нужны были объяснения, но ей, черт побери, они необходимы!

– Дай-ка угадаю, где ты был. Нежился на солнышке на берегу Средиземного моря? Общался с Ага-ханом?

Спал с другой женщиной?

Клеа очень боялась, что его ответ озвучит ее подозрения. Но возможно ли, что ее отец и детективы правы? Что у Брэнда был роман на стороне? Неужели все эти четыре года он жил со своей любовницей? Лицо Брэнда напряглось.

– Ты стала остра на язычок.

– Так это моя вина? Клеа закрыла глаза. Зачем она ссорится с Брэндом?

Она хотела не этого. На нее нахлынула волна раскаяния, и Клеа помотала головой, чтобы привести в порядок мысли и успокоиться. Как все так быстро пошло наперекосяк? Это же Брэнд! Она любит его и всегда ему доверяла. Она ждала его возвращения каждый день. Каждую ночь. Но сейчас, когда он вернулся, ей было настолько больно, что у нее начали зарождаться сомнения… Они должны это прекратить!

– Извини, я не хотела вести себя как мегера.

Выражение его лица не смягчилось. Клеа отчаянно хотела, чтобы Брэнд признался: он был ранен, лежал в госпитале, временно потерял память… Ну хоть что-нибудь!

Гнетущее молчание.

Она все еще ждала, сжав кулаки, пульс громко отдавался в ушах. Ждала объяснений, где он был, почему так долго отсутствовал.

Но Брэнд не собирался ничего объяснять.

– Брэнд… – Клеа поднялась с кресла и сделала несколько шагов к нему.

Встав на цыпочки, она подняла руки и положила ему на плечи, пытаясь установить контакт.

Внезапно она ощутила жгучее желание в низу живота.

Закрыв глаза, Клеа прижалась к Брэнду. Тепло его большого тела постепенно проникало в нее, возвращая к жизни заледеневшее сердце. В какую-то минуту Клеа даже почти посмела надеяться, что их тела смогут сократить пропасть, возникшую между ними.

И как только ее губы коснулись его подбородка, Брэнд вырвался из объятий Клеа. Отойдя от нее на пару метров, он остановился у двери, тяжело дыша, его глаза блестели.

– Какого черта с тобой происходит? – Клеа старалась вообще не ругаться, но сила, с которой он вырвался, ее обидела.

– Ты еще спрашиваешь?!

Ее мысли перенеслись к ребенку. Она беременна, а не заразна. Ее положение должно стать ее спасением.

– Да!

– Какая, черт возьми, разница, что со мной? – Его голос звучал ровно и холодно. – Что бы ни было между нами раньше – все прошло.

– Прошло? – Ее сердце сжалось. Забыв о своем решении держаться на расстоянии, Клеа подошла ближе. – Брэнд! Ты же не…

– Да, прошло. – Он словно пытал ее взглядом своих синих, как океан, глаз. Но на этот раз, вместо того чтобы зажечь в ней чувственный огонь, он заморозил ее.

– Прошло много времени. Слишком много, я полагаю, чтобы между нами все осталось как прежде.

Клеа пронзила острая боль. Ее мир рушился, пока она пыталась привести свои беспорядочные мысли хоть в какой-то порядок. Изменил ли ей Брэнд? Неужели он вернулся, только чтобы попросить развод?

Леденящая пустота заполнила ее. Клеа начала осознавать, что ее слепая вера Брэнду была ужасно наивной.

– Ты жил с Анитой Фримен? – выпалила она не задумываясь.

– Какое это вообще имеет отношение к нашему разговору?

– Ты с ней встречался.

Он стоял, не двигаясь.

– Некоторое время.

– Не долго?

– К чему эти вопросы о том, что закончилось еще до того, как мы встретились?

Мозг Клеа не мог больше осилить поступавшую информацию. Брэнд уходил от ответа. Он не хотел, чтобы она ехала с ним в Грецию. Не посоветовавшись, уехал в Ирак. Анита была с ним и там, и там. В Афинах их сфотографировали вместе, а свидетели, с которыми разговаривали детективы, утверждали, что видели их вместе в Багдаде. Парочка казалась неразлучной.

Последними словами Брэнда, которые слышала Клеа, было признание в любви, но она не сказала того же в ответ. Тогда она злилась на него, ведь он отказался от возможности провести с ней незабываемое время в Греции.

Было ли то признание в любви продиктовано чувством вины?

– Я хочу знать, жил ли ты когда-нибудь с Анитой?

Его рот скривился. Он даже не попытался ничего отрицать. Последняя ниточка надежды, за которую Клеа неосознанно цеплялась, порвалась.

– Кто тебе рассказал, что я жил с Анитой? – Голос Брэнда прорвался в ее мысли.

– Какая разница? Судя по твоей реакции, это правда. И зачем было убеждать меня в том, что все закончилось через пару свиданий? Ты обманул меня!

– И в отместку ты мне изменила и забеременела?

Рот Клеа открылся от возмущения.

– Ты имеешь наглость заявляться сюда после четырехлетнего отсутствия и обвинять меня в измене?!

– Ты беременна, – огрызнулся Брэнд, – и не я провел с тобой те страстные часы, когда был зачат ребенок.

Из-за его резких слов на ее глаза навернулись слезы. Она почти жалела, что вообще начала этот разговор. Но после стольких лет слепой веры в любовь мужа было тяжело признавать свою глупость.

Что бы ни было между нами раньше – все прошло.

Проглотив слезы, Клеа сунула ноги в туфли, а затем направилась к двери. Поравнявшись с Брэндом, она собрала остатки гордости и сказала:

– Прикрой дверь моего кабинета, когда будешь уходить, она сама захлопнется. Это важная для меня ночь, и я собираюсь отпраздновать свой успех.

Клеа проскользнула мимо него, стараясь не задеть.

А Брэнд даже не попытался ее остановить.

Глава 3

– Двойной бурбон со льдом. Ваш заказ?

На вопрос бармена Брэнд утвердительно кивнул и потянулся за стаканом с толстым дном, осторожно следя за толпой журналистов, проявлявших к нему повышенный интерес.

Первый глоток обжег горло, и Брэнд поморщился. За четыре года он забыл, как виски ударяет в голову. Взяв на барной стойке кувшинчик, Брэнд добавил в бурбон немного воды.

Держа в руке стакан, он удалился за колонну, увенчанную мраморной женской головой. Здесь, вдали от журналистов, Брэнд взглядом поискал свою жену. Он заметил ее в компании сенатора, его жены и известного организатора аукционов в области искусства.

Рассматривая Клеа, он пытался понять, почему до сих пор торчит здесь? Журналисты были готовы в любой момент наброситься на него словно хищники.

Вот Клеа рассмеялась. Брэнд замер и нахмурил брови. Она выглядела оживленной и счастливой – словно только что не было никакой бурной ссоры с мужем, которого она не видела четыре года. Как она свободно держится в компании влиятельных людей! Несомненно, Клеа стала более уравновешенной и опытной, чем была четыре года назад.

Его жена повзрослела. Он уехал от юной невесты, а вернулся к зрелой женщине. Брэнд снова пристально посмотрел на ее живот.

Беременной женщине.

Вот ее отец присоединился к компании. Брэнд нахмурился сильнее, когда сенатор с широкой улыбкой поприветствовал Доналда Томлинсона.

Когда они только познакомились, Клеа сказала, что Брэнд наверняка понравится ее отцу – у них так много общего! Доналд Томлинсон импортировал ковры, керамику, деревянную мебель и некоторые древние артефакты из Афганистана, Ирака и Турции для сети фешенебельных магазинов, которыми владел.

Но Брэнд уже после первого рукопожатия понял: Доналд Томлинсон его невзлюбил. А встреча с другом детства Клеа все расставила по местам – Гарри Холл-Льюис был именно тем мужчиной, которого Доналд выбрал в мужья своей дочери. Получивший образование в одном из элитных университетов, успешный предприниматель, с которым у ее отца были тесные деловые отношения, Гарри казался приветливым и беззаботным. Да и тот факт, что его родословную можно было проследить от первых переселенцев из Англии, тоже сыграл свою роль.

Бывший солдат частей специального назначения едва ли мог конкурировать с Гарри. Не помогли ни прекрасная репутация честного человека, ни быстро увеличивающееся состояние, основанное на постоянно растущей стоимости древних артефактов, которыми он занимался. Миллионы мало значили для Доналда – у него самого их было достаточно.

А когда Клеа предпочла поспешную свадьбу в Лас-Вегасе с солдатом, ставшим торговцем древностями, неприязнь Доналда переросла в откровенную вражду.

– Брэнд… это ты? Какая прелесть! Где же ты был?

Брэнд обернулся. Рядом стояла мать Клеа. Черные волосы, собранные в пучок, элегантное черное платье. На шее сверкали бриллианты.

Он встречал Кэролайн всего несколько раз. Единственный ребенок богатого предпринимателя, Кэролайн ушла от мужа, когда Клеа было десять лет, и вскоре после развода повторно вышла замуж. У ее нового мужа, успешного бизнесмена, была дочь одного возраста с Клеа и младший сын.

– Столько времени прошло. – Брэнд осторожно ее приобнял. После стольких лет без человеческого контакта этот жест ему самому показался непривычным. – Выглядишь прекрасно.

– Льстец! – Кэролайн Фрейзер-Томлинсон-Гордон обняла его в ответ. – Не ожидал увидеть меня здесь? Ну конечно, меня же не пригласили! Мне хватило ума не приводить с собой мужа, но я так хотела увидеть выставку Клеопатры, что проскользнула внутрь. Швейцар сказал, будто у меня такие же глаза, как у Клеопатры, и не смог меня не пропустить. Я в восторге от выставки! Она проделала великолепную работу. Я так ею горжусь. – Изумрудные глаза Кэролайн мерцали от эмоций.

Решив не упоминать о том, что он тоже незваный гость, Брэнд мягко сказал:

– Тебя должны были пригласить.

Брэнд подозревал: отчуждение между Клеа и ее матерью причиняли его жене больше боли, чем та признавала. Клеа всегда страстно желала иметь большую семью и любила мать.

– Моя дочь никогда не простит меня за то, что я их бросила!

Брэнд передернул плечами. Что на это ответишь? Наконец он решился:

– Ты нужна ей, она просто пока этого не осознает. Дай ей время.

Он чуть повернул голову, услышав какой-то шум позади него. Боковым зрением Брэнд заметил журналиста, меняющего объектив камеры.

Он отвернулся. Афганистан, Ирак и другие горячие точки во время службы научили его правилам игры. В ракурсе со спины не было никакой прелести: операторы хотели видеть мучения в глазах своей жертвы.

Кэролайн тихо спросила:

– Клеопатра, должно быть, знает, что ты вернулся?

– Да. – Ответ Брэнда был кратким, так как он следил за последующими действиями фотографа.

Его теща похлопала его по рукаву смокинга:

– Брэнд, ты знаешь, дочь никогда не делилась со мной секретами, но я знаю: она ужасно по тебе скучала, когда ты… исчез. И то, как сильно она похудела, тому доказательство.

– Настолько, что забеременела? – буркнул Брэнд.

– Забеременела?.. – Кэролайн оглядела фигуру дочери. – Кто? Клеопатра?

Брэнд окинул взглядом толпу. Фотограф исчез, но двое других уже готовили аппаратуру.

– Ага.

– Не может быть!

Он снова повернулся к матери Клеа:

– Уж поверь мне.

Кэролайн побледнела:

– Я даже не знала, что она с кем-то встречается. Хотя с чего бы Клеопатре говорить мне об этом? Мы не разговариваем.

Брэнд заметил рядом какое-то движение и затем увидел яркую вспышку. Он пригнулся и отступил еще дальше за колонну.

Еще одно движение. Брэнд напрягся. Он без сожаления готов был разбить объектив направленного на него фотоаппарата. Однако Клеа была бы против такого поведения. Ему пора уходить.

Но вместо фотографа из-за колонны на него внимательно смотрела Кэролайн. Брэнд сжал кулаки и выдавил из себя улыбку:

– Кажется, я могу стать причиной очередного переполоха. Мне нужно идти. Это вечер Клеа – главным должен быть безумный успех, а не скандал.

Кэролайн кивнула и заговорщически прошептала:

– С другой стороны колонны два журналиста – я их задержу. И поверь мне, между тобой и Клеа всегда было что-то особенное. Какими бы ни были проблемы, я уверена, вы их преодолеете.

Когда Брэнд уже шел к выходу, он желал быть настолько же уверенным в этом, как и Кэролайн. А еще он гадал, заметила ли она, что наконец назвала дочь Клеа?

Конечно, ее напускная бравада не продлилась долго.

Вид уходящего Брэнда заставил с таким трудом достигнутое самообладание ослабнуть. В окружении толпы дизайнерских бальных платьев, украшенных бисером и перьями, среди постоянно мелькающих подносов с шампанским, преследуемая нескончаемыми любопытными взглядами, связанными с неожиданным возвращением Брэнда, Клеа мечтала об одном – незаметно улизнуть с вечера.

Она хотела, чтобы Брэнд вернулся – тот Брэнд, за которого она вышла замуж, тот мужчина, которого она обожала.

Быть в его объятиях, лежать рядом, свернувшись клубочком. А больше всего ей хотелось, чтобы он признался ей в любви и пообещал, что отныне все будет хорошо…

И еще Клеа хотела знать, куда он ушел.

Но работа ждала. Так что она вернулась к делам – разговаривала, смеялась и говорила нужные вещи важным людям.

Час спустя ее отыскал отец. Его лицо приняло боевое выражение, которое она про себя называла «бульдожьим». Взяв стакан содовой с подноса проходившего мимо официанта, Клеа украдкой посмотрела поверх сверкающих пузырьков на быстро приближающегося отца. Она все бы отдала, лишь бы оказаться дома, забраться в кровать, которую когда-то делила с тем Брэндом и прокрутить в голове каждый миг болезненной встречи с его равнодушным и чужим двойником.

– У этой сволочи хватило наглости явиться сюда, после того как он бросил тебя!

– Тише, пап, давай не будем устраивать сцен. Доналд сбавил обороты:

– Вечер окончен – все расходятся. Клеа посмотрела по сторонам. В музее по-прежнему было много зевак.

– Так мы тоже можем уйти? – Она старалась говорить непринужденным голосом, беря отца под руку.

Внизу в фойе швейцар увидел, как они идут, и поднял телефонную трубку, чтобы вызвать ее водителя, Смиза. Клеа благодарно улыбнулась.

– Он рассказал, где был? – спросил ее отец, когда они вышли через стеклянные двери.

Не было необходимости спрашивать, кого он имеет в виду.

Клеа отвернулась, не желая, чтобы отец заметил ее смятение. Она покачала головой:

– Он не захотел говорить. Злится по поводу ребенка.

– Ты рассказала ему о ребенке?

Клеа тщательно подбирала слова:

– Он сам догадался, что я беременна.

– И он далеко не рад этому, насколько я понимаю. А ты чего ожидала? – Отец пытался отговорить ее от рождения ребенка, но Клеа уже приняла решение. – А я предупреждал тебя – это опрометчивое решение, и тебе не стоит так поступать. Но ты не хотела слушать. А сейчас, оказывается, твое упрямство спасло положение.

– Папа… – Голос Клеа затих.

«Пожалуйста, пожалуйста, только не говори, что Брэнду не стоило возвращаться…» – молила она. Но ее отец уже продолжал:

– Тебе не стоило выходить замуж за этого человека. Это было ошибкой. Тебе стоило выйти замуж за Гарри – он из нашего круга.

«Нашего круга».

Именно поэтому отец был против Брэнда все те годы.

…Впервые Клеа столкнулась с Брэндом на аукционе, где тот рассматривал древнеримские монеты. Когда она была еще студенткой, отец устроил ее на подработку в музей. И сейчас Клеа поручили участвовать в торгах. Энтузиазм бил из нее ключом – пока Брэнд не предупредил ее, что монеты были подделками.

Высокий, красивый, сильный, Брэнд заинтриговал Клеа. Его доводы были убедительными, а знание дела – очевидным. Не зная, как поступить, Клеа сначала попробовала позвонить ассистенту куратора, затем Алану Дейли и, наконец, отцу, но все безуспешно.

Так что она решила не участвовать в торгах.

Потом Брэнд предложил угостить ее ланчем. Но Клеа должна была вернуться на работу и объяснить свое решение, поэтому она отказалась. Когда же Брэнд пригласил ее на ужин, Клеа была вне себя от радости.

К концу того длинного дня она окончательно пропала – влюбилась со всей отчаянностью, свойственной девятнадцатилетнему сердцу…

Доналд глубоко вздохнул, вернув дочь из грез в реальность.

– От этого человека были одни неприятности с самого начала.

– Как ты можешь так говорить?! – «Линкольн» гудел у тротуара, но Клеа словно не замечала машины. – Брэнд спас музей от покупки дорогих подделок в день нашей первой встречи.

– И уложил тебя в постель за неделю. – Доналд направился к машине.

Клеа последовала за отцом и забралась на заднее сиденье. Как только они оказались внутри, она сказала:

– Он женился на мне месяц спустя.

– Скоропалительный роман – совсем не то, чего ты заслуживала.

– Папа, это было именно то, чего я хотела!

Глаза защипало от слез. Клеа уставилась в окно, наблюдая, как огни города пролетают мимо, сливаясь в одно расплывчатое цветное пятно.

– Ты же не собираешься плакать из-за него? – отрезал Доналд. – Этот человек бросил тебя, изменил и ввязался в бог знает какую историю в Ираке. Тебе нужно избавиться от него.

Его бесчувственность заставила ее плечи напрячься.

– Я не уверена в этом.

– Ты видела фотографии молодой красивой женщины, которая не могла от него оторваться, постоянно была с ним. – Ее отец фыркнул от отвращения. – Какие еще тебе нужны доказательства? Обманывай себя сколько хочешь, но рано или поздно тебе придется взглянуть правде в глаза.

Острая боль, которая могла быть только ревностью, пронзила Клеа.

– Папа, эти же самые детективы сказали: Брэнд погиб в автокатастрофе, а местные жители подтвердили, что захоронили тело. В этом они тоже ошиблись?

Правда, сейчас Брэнд сам заставил ее сомневаться…

– Девочка моя… – Ее отец неловко положил свою ладонь на руку дочери. – Мне так жаль… Тебе приходится заново переживать эти страдания.

Она смахнула слезы в уголках глаз и шмыгнула:

– Это слезы счастья – Брэнд жив.

Но после разговора с Брэндом она подозревала: впереди их ожидает нелегкий путь.

– Что твоя мать делала в музее?

Голова Клеа шла кругом.

– А разве она была там? Я ее не видела.

– Ты ее не приглашала?

– Нет! Я бы никогда не сделала это, не обсудив с тобой.

Жесткая линия рта Доналда слегка смягчилась.

– Хорошо. Я попросил ее уйти.

Клеа поежилась. Остается надеяться: завтра все будет по-другому. У Брэнда будет возможность отойти от шока. Они поговорят. Она объяснит, почему ребенок для нее так важен.