Жертва негодяя

– Нет, мы только что забежали оставить кое-какие документы и пока ни с кем не виделись. Давайте проводим вас наверх в вашу комнату, пока разыщут доктора.

Один из близнецов крикнул вниз джемадару: «Дак тар ко булайе».

«Это Коль, – подумал Элис, жестом отказываясь от предложенной поддержки. – Он всегда готов помочь».

– Да я и сам дойду, только пусть принесут мне что-нибудь тонизирующее, пока ищут доктора. С утра не пьют, но надо же нам когда-то начать лечиться.

Братья прошли следом за Элисом в его апартаменты и остались вместе с ним ожидать, пока сирдар[9] принесет бренди.

– Что, лошадь попала ногой в яму? – участливо спросил Дэниел.

– Не все так просто. Чуть не столкнулся на полном скаку с леди Перси – она неслась так, словно за ней все черти гнались. Я резко натянул поводья, чтобы не столкнуться с ней, и лошадь потеряла равновесие. Леди не пострадала, – добавил он, когда Коль открыл было рот. – Забавное совпадение, надо же было нам встретиться здесь. Наши семьи соседствуют, но я не виделся с ней целую вечность.

– Вы ссорились с ней раньше? – спросил Дэниел, и братец вознаградил его чувствительным пинком по лодыжке.

– А, вы заметили некую натянутость в наших отношениях? В детстве я дразнил ее – все мальчишки склонны издеваться над маленькими противными девчонками, которые вертятся у них под ногами. Я и не знал, что она теперь в Индии.

– Ну да, после тайного бегства с… – начал было Дэниел. – Э… вы же знали об этом?

– Конечно, – подтвердил Элис. Да, вчера он слышал разговоры о том скандальном поступке. Нечто похожее на правду, и это его почему-то чертовски заинтриговало.

– Тогда можно и поболтать, тем более вы знаете эту семью. Мой кузен нам писал о том случае. Леди П. сбежала с неким парнем, разъяренный отец перехватил их по пути в Гретни, да еще та святоша леди Сент-Джордж подвернулась кстати – она сама наблюдала эту сцену и потом живописала все непристойные подробности – всякую чепуху, знаете ли, так что крупный скандал в обществе был обеспечен.

– Все не так плохо, если лорд Уайкоум перехватил их, – обронил Элис будничным то ном. Между тем вернулся слуга, принес бренди и доложил, что доктор уехал, но скоро должен вернуться.

– Да, неплохо, если бы только еще и леди Сент-Джордж держала язык за зубами. Но беда в том, что отправились они из Лондона, а папаша перехватил их на полпути в Ланкашир.

– Вот как! – Ночь, может, две – наедине с любовником. Явно скандал! – А почему она не вышла замуж за того парня? Уайкоум достаточно богат и влиятелен, он практически любого – если только тот не герцог королевских кровей – мог бы притащить к алтарю и тем заткнуть всем рты. А неугодного зятя можно затем и сослать в какой-нибудь гнилой угол, типа Вест-Индии.

– Она сама не захотела, как мы поняли. Отказалась категорически. Мой кузен передал ее слова: она сказала, что он храпит, как конь, отважен как мышь, а повадки у него как у хорька. Она готова признать, что допустила серьезную ошибку, но жить с этой ошибкой не желает. Так что отец отослал ее сюда, на попечение тетки леди Вэб.

– Дэниел, – оборвал его Коль, – ты сплетничаешь о леди, с которой мы знакомы.

– Которая сама жаждет упоминать об этом, – возразил близнец. – Я слышал на днях, как она на пикнике отбрила мисс Эппингем, которая грязно намекала на тот скандал, и леди Перси в ответ заметила, что была бы просто счастлива поделиться своим опытом, если это поможет мисс Эппингем не свалять дурака и завоевать расположение майора Гиддингса, у которого кодекс чести – можно не сомневаться – как у дикого кота, а мисс Эппингем привлекает его единственно своими… талантами. Знаете, я едва сдержался, чтобы не расхохотаться. – Дэниел одним глотком осушил свой бокал бренди – и Коль укоризненно покачал головой.

«Все это похоже на самозащиту в форме нападения», – подумал Элис. Перси конечно же не могла быть настолько бесстыдной, чтобы бравировать тем скандалом, и его восхищало ее мужество: спокойно признала факт и сумела отомстить за себя. Он не мог не восхититься и мудростью лорда Уайко ума, сумевшего вполне разобраться в обстоятельствах. Он отослал дочь подальше от лондонского света и в то же время оставил ее на виду во избежание новых сплетен. Зато всем понятно, что она не беременна: три месяца путешествия на корабле под флагом Ост-Индской компании не оставляли шансов скрыть такой факт.

Но какого черта она сбежала с тем, за кого не собиралась замуж? Налицо некая ошибка, а она и в самом деле романтичная дурочка – ведь он именно тем и поддел ее. Определенно, Перси владела искусством флирта – он наблюдал, как она очаровывала Дэниела Чаттертона на том вечере, – странно, однако, что она не испробовала свои уловки на нем. Впрочем, понятно – он слишком досадил ей.

Но что бы там она о нем ни думала, не стоит привязываться к ней духовно: ничего нового для себя в физическом плане он не откроет в этом плавании, а его неодолимо тянет к ней. Он желал Перси Брук – вопреки всем сомнительным обстоятельствам; и ему придется позаботиться, чтобы все свелось только к этой жажде. Элис отпил из бокала, наслаждаясь вкусом бренди. Ему никогда не была свойственна осторожность.

– Перси, взгляни на себя! – сердито выговаривала племяннице Эмма Вэб, возвышаясь среди груды дорожных сундуков и рулонов упаковочной бумаги. – Прическа сбилась, и шарфа нет. Что еще за приключение на мою голову?

– Небольшое происшествие на пустыре.

Перси решительно прошла в комнату, сдернула перчатки и поцеловала тетушку в щеку.

– Пустяки, не беспокойтесь, милая моя тетя. Лорд Линдон свалился с лошади, у него открылось кровотечение, так что мой шарф пришелся как раз кстати. – Войдя в гардеробную, она улыбнулась горничной-туземке, которая переливала из медного кувшина воду для купания.

– Вот как? – Тетя стояла у двери, в руках у нее была свернутая шаль. – Кто-то мне сказал, ты повздорила с ним вчера на приеме. О боже, плохая из меня компаньонка, не хотелось бы подвести своего брата.

– Тетя Эмма, мы с ним не виделись с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать, – пояснила Перси, сбрасывая амазонку. – И мы просто продолжили наш старый спор о том, стоит ли рвать одежду из-за лягушки. Он ничуть не изменился – все такой же.

И все так же невероятно привлекателен – к несчастью. Некогда она полагала, что возмужавший Элис Линдон не унаследует черт того юнца, которым она восхищалась; ей и в голову не приходило, что восемь лет спустя он станет для нее еще желаннее. Разумеется, это всего лишь голос плоти. Она теперь достаточно взрослая, чтобы понимать такие вещи. Она пожертвовала ему свою девственность, и с тех пор любовников у нее не было, так что ее реакция вполне естественна.

Жаль, что у него не рябое лицо и нет косоглазия, и отсутствует двойной подбородок, и смех его не похож на крик осла. Ей было бы легче бороться со своим неуместным желанием…

Перси решительно приказала себе забыть о своих фантазиях и уселась в ванну, до половины наполненную прохладной водой – прекрасное средство остудить свои мысли. А мысли потекли весьма странные. Вспомнила, как ей казалось, что она хочет выйти замуж за Стива Дойла, но разочаровалась, как только он вознамерился заняться с ней любовью; а затем она твердо решила немедленно бежать от него – стоило ей добраться до его бумажника, в котором хранились ее деньги.

Теперь она была уверена в том, что Элис Линдон не только самый обаятельный мужчина среди ее знакомых, но и бесчувственный повеса; тем не менее ей хотелось целовать его до истомы – и убедиться, что он тоже опьянен ею. Такие мысли привели ее к печальным выводам: во-первых, она до сих пор склонна к фривольному поведению и, во-вторых, не способна извлекать уроки из своего прошлого.

– Вроде бы все упаковали, – послышался довольный голос тети Эммы из спальни. – Сундуки уже отправлены на пароход, осталось только проверить то, что ты берешь с собой в каюту. Двенадцать недель путешествовать – не забыть бы чего.

Перси выбралась из ванны, ее обернули льняной простыней, и тетя снова появилась в спальне.

– Надеюсь, миссис Бастэбл не подведет и с радостью присмотрит за тобой и мисс Хейдон, если я правильно ее поняла. Но что-то радости в ней с избытком.

Эйврил не бывала в Англии с тех пор, как ее вывезли сюда еще годовалым младенцем, теперь ей предстояло совершить это путешествие ради бракосочетания с виконтом Брэйдоном, но жениха своего она еще даже не видела. «Может, я тоже позволю папочке подобрать мне мужа, – подумала Перси. – Его выбор не будет хуже моего». Мудрый отец вряд ли прельстится бледной копией Элиса Линдона.

– Не часто мы провожаем невест в большой свет, – озабоченно произнесла леди Вэб.

– Думаете, я неудачница? – Перси полушутливо скосила глаза из-под гребня, которым служанка расчесывала ей волосы. – Надо же, приехать под флагом рыболовецкого флота и не поймать даже салаки[10].

«А надо ли мне вообще выходить замуж? У меня в следующем году появятся собственные средства – когда мне исполнится двадцать пять…»

– Не паясничай, – проворчала тетушка. – Молодые леди наезжают в Индию по разным причинам, не только ловить женихов.

– Я ни о чем таком не думаю, – заверила ее Перси. – Мне хватило и одного скандала. Ясно, папа мечтал, что я подцеплю здесь восходящую звезду Ост-Индской компании, как и вы в свое время.

– Как и я, правда? – радостно подхватила леди Вэб. – Мой дорогой Джордж – просто сокровище. Но далеко не каждая согласится жить в таком климате или годами терпеть вынужденную разлуку ради здоровья детей. – Она взяла список вещей и за бормотала над ним. – Ну а ты возвращаешься домой, когда все твои глупости уже забылись, и как раз вовремя – открывается бальный сезон.

«Твои глупости». Всего два слова понадобилось, чтобы разделаться с попранными надеждами, самообвинениями и ужасным скандалом в благородном семействе. Со Стивом Дойлом папочка вел себя абсолютно корректно, что означало: она абсолютно не понимает мужчин. Из этого следовало, что Элис Линдон был само совершенство и добродетель. Перси улыбнулась своим мыслям – нет, она раскусила его: этот мужчина – заурядный повеса.

10 декабря 1808 г.

– До Рождества – две недели, – рассуждала Перси, стоя у ступеней гхата[11] и обнимая тетушку. – Даже представить трудно – в такую жару. Но я оставила подарки для вас с дядей на туалетном столике в моей спальне, и там еще кое-что для всех слуг. – Она понимала, что болтает всякую чепуху, но очень трудно подобрать прощальные слова, когда не знаешь, доведется ли снова свидеться.

– А я кое-что положила тебе в сумочку, – призналась тетя Эмма, улыбаясь сквозь слезы. – Бог знает, как вам там придется праздновать Рождество на корабле. Так ты уверена, что все взяла?

– Я проверил еще вчера, – успокоил ее дядюшка, погладил жену по плечу, боясь, что она сейчас разрыдается, и, уже обращаясь к Перси, сказал: – У тебя прелестная каюта в кормовой надстройке, под верхней палубой, как мне и обещали. Там поуютнее, чем в центральных каютах, меньше шума и запахов. К тому же в общем салоне собираются все дамы, а ты будешь обедать в кают-компании у капитана, доступ туда открыт немногим пассажирам.

– Но там эти ужасные парусиновые переборки, – возразила его жена. – Мне было бы спокойнее, если бы Перси ехала в каюте с деревянными перекрытиями.

Это было темой их споров в течение последних недель.

– Зато там лучше дышится, – успокаивала их Перси. – Конечно, я чувствовала себя в полной безопасности по пути сюда, но в том отсеке под носом у пассажирского салона было очень уж душно. И пахло там отвратительно – уже к концу первого месяца плавания.

– Весь твой гарнитур на месте, в целости и сохранности, – подмигнул ей дядя.

«Весь» – это громко сказано, словно ей предстояло путешествие в люксе. В каюте был обычный корабельный каркас для постели, привинченный к полу, но пассажирам разрешалось дополнять интерьер тесного помещения вещами по своему вкусу – так легче переносить тяготы путешествия. Перси взяла для себя новый матрас, набитый кокосовой копрой, перьевую подушку, постельное белье и полотенца. Выбрала удобный комод, на который можно поставить умывальник или конторку для письма, и приставила к нему винтовой стул. Сундук с одеждой вполне заменит и шкаф, и стол, а остальные дорожные сумки полагалось втиснуть под койку.

– На этом корабле есть ватерклозеты для пассажиров и команды, – добавил лорд Вэб.

Поистине это было просто счастьем по сравнению с тем помойным ведром и умопомрачительными дырами, через которые все сливалось в море, как это было на судне, которое доставило ее сюда.

– Удобства просто замечательные, – заверила Перси. – Смотрите, нам подают сигнал спускаться в баркасы.

Влиться в этот стремящийся к причалу поток пассажиров, носильщиков, попрошаек, моряков и писклявых детей все же лучше, чем оттягивать минуту надрывного прощания; однако ей было не по себе при мысли, что сейчас придется сесть в баркас, переправляющий пассажиров на корабль. Больно расставаться с тетушкой и дядей – Перси даже представить не могла, что найдет в их доме такое понимание и участие; она едва сдерживалась, чтобы не зарыдать и не броситься им в объятия, иначе тетя окончательно расстроится.

– Я люблю вас, милые. Я оставила вам письмо, оно в пакете с рождественскими подарками. Мне пора идти.

Дядя взял ее за руку, кивнул носильщику и, оставив тетушку, всхлипывающую в носовой платок, провел Перси сквозь толпу к неровным ступеням, спускающимся в быстрые волны темной реки.

– Крепко держись за меня! Смотри прямо перед собой, милая. – Вода бурлила над ступенями, Перси оступилась на осклизлом камне и в панике ухватилась за поручни сходней подплясывающего на волнах баркаса. Корма судна плавно отошла от причала, и Перси повисла над водой.

– Леди Перси! Руку, мэм. – Это был Элис. Он стоял на банке.

– Я не могу, сэр.

Он поймал ее руку, подтянул на корму, перевел Перси на борт и передал под опеку одного из близнецов Чаттертон.

– Присядьте сюда, леди Перси. – Это заботливый Коль, решила она, благодарно улыбнувшись в ответ, и постаралась восстановить дыхание, пока дядя передавал Элису ее ручной багаж, а тот укладывал сумки как раз под ту доску, на которой она примостилась. – Неприятно в этой толчее, да?

– Да. – Она с трудом сглотнула, кивнув, выдавила из себя улыбку и помахала дяде, когда лодка отчалила. Подошел Элис и сел напротив. – Благодарю вас. Я так боюсь воды. На большом корабле совсем по-другому. Это бывает во время качки. – Она почувствовала, что говорит быстро и несвязно, и замолкла.

– А чего вы боитесь? – спросил Элис. Он неотрывно смотрел ей в глаза, и она поняла, таким образом он старается отвлечь ее от мыслей о том, что они сидят в низко осевшем баркасе над бездной воды. – Мне представляется, что только настоящая опасность могла бы устрашить девушку с таким самообладанием.

– Что ж, спасибо. – Боже, оказывается, он умеет щадить ее чувства. Перси улыбнулась и чуть успокоилась.

– Могу угадать – вы однажды попали в неприятную переделку, – продолжил он – и улыбка ее застыла; чувство застарелой вины взметнуло сердце, и ее словно окатило жаркой волной.

И она взахлеб, безотчетно начала рассказывать свою историю:

– Я гуляла по пляжу со своей гувернанткой, мне тогда было восемь, набежала большая волна, подхватила меня, протащила по гальке и потянула вниз, на глубину. – Она прикрыла глаза и снова увидела зеленоватую воронку водоворота и толщу воды над головой – она не дает ей дышать, ее тащит по каменистому дну. – Мисс Ричардс бросилась вслед за мной, ей удалось вытащить меня на берег. Но следующей волной ее смыло в море. Она захлебывалась, а я ничем не могла ей помочь – у меня была сломана нога. После этого происшествия несчастная женщина заболела воспалением легких и едва не умерла.

– Но вы и не смогли бы помочь, – уверенно произнес Коль. – Вы были ребенком, к тому же получили травму.

– Но ведь я не послушалась ее и подошла слишком близко к воде. Это была моя вина.

Ее тогда не выпороли за плохое поведение, потому что мисс Ричардс никому не пожаловалась на нее. Но вина за свою детскую выходку так и мучила ее, и она до сих пор боялась подходить близко к воде.

– Но вам это не помогло – вы рискуете до сих пор, – бесстрастно заметил Элис.

– Линдон. – Тон Чаттертона был предостерегающим.

Элис приподнял бровь и, ничуть не смутившись, продолжил:

– Полагаю, леди Перси заслуживает искреннего отношения.

– Да, это предпочтительнее лицемерия, – огрызнулась она. – Действительно, я привыкла рисковать, но только с тех пор я всегда заранее убеждаюсь, что весь риск достается мне.

– Моей ноге уже получше, – вставил Элис явное non sequitur[12] таким тоном, словно продолжал разговор.

Перси сладко улыбнулась:

– Делаю исключения для тех, кто столь же безрассуден, как и я. Рада, что вам не пришлось сильно страдать из-за последствий вашей опасной скачки.

– Прибыли, – провозгласил Чаттертон с таким видом, словно он согласен пребывать где угодно, только не среди вежливо пререкающихся аристократов.

– Сейчас спустят беседку для леди, – сказал Элис, поднимаясь с места. – Эй, там! Эта леди пойдет первой.

– Что? Нет! Я могу и подождать! – Но Перси уже была безжалостно втиснута в сиденье, закрепленное на конце троса. В мгновение ока ее взметнули вверх, покачали над водой – при этом ее затошнило – и со стуком опустили на палубу. – Ох! Нелегкая!

– Мэм? По-моему, лучше всего подниматься налегке и побыстрее, пока не успели ничего придумать. – Вежливый молодой офицер поддерживал ее за локоть. – Леди Перси? Я лейтенант Томпкинс, помощник капитана. Лорд Вэб попросил меня поухаживать за вами. Мы познакомились на приеме, мэм.

– Мистер Томпкинс, – Перси сглотнула слюну и тошнота прошла, – разумеется, я помню вас.

– Проводить вас в каюту, мэм?

– Подождите минутку, я хочу поблагодарить джентльмена, который мне только что помог.

Женщин и детей продолжали переносить на борт в беседке. Многие из них пронзительно вскрикивали при подъеме. «Я, по крайней мере, не визжала», – порадовалась Перси тому, что не пострадало ее чувство собственного достоинства. О чем она думала, выбалтывая мужчинам тот детский кошмар? Неужели не могла сдержать свой язык? Видимо, качка в баркасе испугала ее, натянув сверх предела нервы, измотанные печалью разлуки и тревожным предвкушением того будущего, что поджидало ее в Англии. И привычное мужество изменило ей.

Перси терзалась от досады, а мужчины тем временем уже поднялись по веревочной лестнице, перекинутой через борт. Перси подошла к Элису – он стоял на палубе вместе к Колем Чаттертоном.

– Премного благодарна вам за помощь, джентльмены. – Она одарила Коля теплой улыбкой. – Лорд Линдон, вы настолько искусны и решительны, что, боюсь, вам в этом путешествии придется соблюдать особую осторожность. За вами наблюдали некоторые впечатлительные юные леди, которые теперь склонны считать вас образцом мужественности, так что они не замедлят предоставить вам шанс спасти их. Я приложу все силы, чтобы предостеречь их, но они, разумеется, сочтут меня просто завистницей.

Она дерзко взмахнула ресницами и направилась к лейтенанту Томпкинсу – за ее спиной послышался взрыв смеха мистера Чаттертона, а Элис молчал. На этот раз последнее слово осталось за ней.

Глава 4

Перси сидела в каюте и пыталась заставить себя встать и выйти на палубу. Сквозь мутное стекло незадраенного иллюминатора – роскошь, доступная обитателям верхних кают, – ей было видно, что они готовятся пуститься в путь вниз по реке Хугли.

Перси не смогла найти для себя предлога, чтобы остаться в каюте. Она уже разложила все свои вещи по местам – как можно аккуратнее. Набросила цветную шаль на кровать; повесила семейные миниатюры на гвоздики в переборках; втиснула книги рядком на импровизированную полку – все романы; отказалась от услуг гувернантки миссис Бастэбл под тем предлогом, что в каюте и одной тесно; умылась и причесалась. Итак, больше нет причин сидеть здесь – разве что желание избежать встречи с Элисом Линдоном.

– Перси? Уже подняли паруса – мы вот-вот отчалим. Вы не хотите выйти на палубу? – позвала Эйврил из соседней каюты по другую сторону брезентовой переборки.

«Мужайся, Перси, – сказала она себе, сжимая пальцы в кулаки. – Нельзя же сидеть здесь безвылазно все три месяца». Она с детства смирилась со своей прямотой и научилась создавать вокруг себя обманчивую для многих ауру стиля и шарма. Она была упряма и капризна, но научилась обуздывать своеволие, поэтому в трудных обстоятельствах всегда принимала удар на себя. Или ей казалось так, пока вся семья не стала объектом сплетен из-за ее ужасной ошибки в отношениях со Стивом Дойлом. Но в Индии она справилась с кривотолками весьма просто: притворилась, что ей все безразлично.

«Но это не так, – думала Перси. – Мне небезразлично, что обо мне думает Элис, и это глупо с моей стороны». Предмет ее детского обожания превратился в заурядного повесу, зато он – перспективный маркиз, так что нетрудно было угадать его мысли по поводу соседской девчонки с подмоченной репутацией и острым язычком. Притворство. Неужели его нежная страстность тогда, восемь лет назад, была просто уловкой юнца, обещающего стать развратником? Должно быть, это правда, поскольку он не сохранил никаких воспоминаний о том эпизоде своей жизни, иначе снова назвал бы ее, как тогда, милой Перси, его сладкой девочкой…

– Сейчас выйду! – крикнула она Эйврил, складывая губы в улыбку – она знала, что это обязательно отразится на тоне ее голоса. – Подождите, мне надо надеть шляпку. – Она взглянула в зеркало над вешалкой для одежды и пощипала щеки, вызывая румянец; проверила, не расплылась ли тушь на ресницах; надела свою любимую шляпку с широкими полями и завязала тесемки под подбородком кокетливым узлом. – Вот я и готова.

Эйврил легко и дружелюбно – эта ее манера всегда покоряла Перси – взяла подругу под руку. Мисс Хейдон скромно держалась с незнакомцами, но стоило ей признать кого-то своим другом, ледок в отношениях сразу таял.

– Вот и начинаются наши приключения! Как волнующе, правда?

– Посмотрим, что вы скажете через месяц, когда все вокруг провоняет, как на скотном дворе, и погода испортится, а еще несколько недель придется питаться одними консервами и выть от тоски, видя перед собой одни и те же лица, – говорила Перси, выходя с подругой на палубу.

– Я и забыла, что у вас уже есть опыт путешествий. Я-то не помню, как мы ехали в Индию, – маленькая была. – Эйврил раскрыла зонтик от солнца и положила руку на перила. – Прощальный взгляд на Калькутту.

– Не жаль покидать ее? – спросила Перси.

– Жаль. Но я понимаю – это мой долг. Мне предстоит блестящее замужество, папа и братья видят в нем прекрасные перспективы для нашей семьи. Мне было бы гораздо тяжелее расставаться, будь моя матушка жива.

«В сущности, – думала Перси, – вас продают в обнищавшую аристократическую семью, чтобы заручиться нужными связями, когда ваша семья вернется в Англию».

– Лорд Брэйдон весьма любезный джентльмен, – признала Перси.

То же самое она говорила о нем и раньше, когда Эйврил взволновалась, узнав, что Перси знакома с ее суженым, но она не смогла бы придумать ничего более положительного. «Холоден и заносчив, весьма зауряден, но кичится своей знатностью», – подумала она. Вряд ли такой набор качеств обрадует ее подругу. А его отец, граф Кингсбери, – циничный игрок, чьи привычки прожигателя жизни и стали причиной этого мезальянса.

«Единственное спасение, – размышляла она, – если сэр Джереми Хейдон жестко оговорил в брачном контракте номинал приданого, закрепленный за его дочерью». Но она подозревала, что хитрый и состоятельный набоб успел побеспокоиться о каждой запятой.

– Еще целых три месяца будете наслаждаться девической жизнью, – заметила Перси. – Можно и пофлиртовать – ухажеры здесь найдутся.

– Я не смогу! – Эйврил взглянула на палубу: целая вереница холостяков стояла вдоль поручней. – Да я просто не умею. Я слишком застенчива, даже с такими приятными джентльменами, как братья Чаттертон, а на большее… э… – Она не мигая смотрела на Элиса Линдона.

Словно почувствовав внимание, Элис обернулся и приподнял шляпу в знак приветствия.

– Ну конечно, – согласилась Перси, кивнув в ответ с тем достоинством, какое порадовало бы вдовствующую герцогиню. Элис приподнял бровь – наглец! – и затем продолжил созерцать открывающуюся перспективу. – На самом деле лорд Линдон не заслуживает внимания. Не советую общаться.

– Но вы ему нравитесь, и вы сама вовсе не боитесь с ним общаться – на самом деле, – проницательно заметила Эйврил. – Именно поэтому вы ему, вероятно, и нравитесь. Вы не краснеете и не запинаетесь, как я, не хихикаете, как те глупышки. – Она кивнула на стайку богатых невест, толкавшихся возле мужчин.

– Я нравлюсь ему? – Перси пристально посмотрела ей в лицо. – Элис Линдон ничуть не изменил своего мнения обо мне после встречи на приеме. И происшествие на пустыре только усугубило дело. Не забывайте – он знает меня с детства. Я для него – всего лишь простая соседская девчонка, которая боялась лягушек и бегала за ним по пятам.