Ты – моя тайна

– Что я делаю неправильно? – прошептала я.

Адам был мужчиной. И хотя они с Николасом принадлежали к совершенно разным типам, у них должно быть больше общего, чем просто биология. Вот оно! Вот что общего у Адама и Николаса. Я села прямо и посмотрела на Адама:

– Почему ты не считаешь меня привлекательной?

Если я смогу понять это, может, я смогу найти способ достучаться до Николаса.

Адам выглядел ошеломленным. Думаю, это неудивительно. Мы никогда не говорили о том, что он мальчик, а я девочка. Я знала, он с радостью бы избежал этой темы для разговора, но я хлопнула ресницами и посмотрела на него взглядом «пожалуйста»…

Несколько секунд он просто шевелил челюстью.

– Я никогда не говорил, что не считаю тебя привлекательной, Корина. Парень должен быть без сознания, чтобы не счесть тебя привлекательной.

Пришла моя очередь удивиться.

Адам пожал одним плечом. Его ленивая манера вернулась, и казалось, его совсем не волновало то, что он только что сказал.

– Тогда почему ты не… Почему мы никогда…

– Не встречались? – предположил он. – Я видел, как ты обращаешься с мужчинами, помнишь? Я никогда не прыгал через обручи для тебя, и никогда не буду.

Я прерывисто вдохнула. Не было никогда никаких обручей! Ну… не для Адама!

Он прочитал мои мысли и понимающе посмотрел на меня:

– Как там было? Ах да. Я помню…

Он довольно неплохо изобразил мое хлопанье ресницами и добавил низких, более мягких ноток в свой голос. Должна признать, получилось очень похоже на меня.

– «Адам, дорогой, ты не мог бы пойти со мной на вечеринку сегодня вечером? Знаю, что я поздно предупреждаю, но мне очень нужна моральная поддержка».

И он смахнул воображаемые волосы с плеча, и я, забыв про свой шок, захихикала. Странно, но Адам не смеялся.

– А когда мы пришли на вечеринку, я понял, что моя роль была скорее «подсадная утка», чем моральная поддержка.

Я перестала смеяться.

– Это неправда! – Я закусила губу – сделала это по привычке, но знала, что так я выгляжу очень привлекательно. – Это было очень давно. Мы еще были подростками. Подростки делают много глупостей.

– Как, например, поцеловать своего лучшего друга на глазах у всех, потому что новый Ромео оказался довольно крепким орешком?

Черт. Я и правда это сделала? Я просто слишком увлеклась.

После вечеринки у Шэрон Адам не разговаривал со мной целый месяц, хотя я подмазывалась, ныла и использовала каждую уловку из книги, чтобы заставить его простить меня. В конце концов однажды я просто пришла к нему домой – у меня не было заготовлено никаких хитростей, я даже не была накрашена – и умоляла его дать мне еще один шанс, сказать, что мы снова друзья. В моей жизни была огромная дыра размером с Адама. И я не могла продолжать жить с ней. Она разрывала мое сердце.

Адам простил меня. В конце концов. Но с тех пор мы молчаливо согласились не обращать внимания на элемент мальчик-девочка в наших отношениях, и я явно хорошо постаралась, если смогла забыть, как отвратительно я себя повела.

– Прости меня, – тихо сказала я. – Я ужасный человек. Неудивительно, что Николас Чаттертон-Джонс не хочет иметь со мной ничего общего.

И на этот раз я не напрашивалась на комплимент. Я правда так думала.

Адам снова притянул меня к себе и вздохнул:

– Не глупи. Ты потрясающая. И знаешь это. Просто я понял, что ты не позволишь мужчинам в твоей жизни стать больше чем просто щенками, а я отказываюсь носить ошейник и поводок ради кого бы то ни было, даже тебя. И по этой причине, и еще нескольким, я решил, что нам лучше быть друзьями.

И он поцеловал меня в макушку.

Уголок моего рта попытался улыбнуться.

Адам продолжал говорить, и я чувствовала его теплое дыхание у себя в волосах.

– Я должен тебя предупредить… ну… прости, что говорю это, но я думаю, здесь у тебя нет шансов. Тебе лучше найти себе другой объект для дрессировки.

Прошу прощения? По его интонациям трудно было поверить, что ему на самом деле жаль.

Я села ровно и посмотрела на него:

– Что ты имеешь в виду?

Он колебался, и я стала надеяться, что он закончит этот разговор. Но вместо того, чтобы посмотреть на свои потертые старые кроссовки, он взглянул мне прямо в глаза. Я замерла.

– Парни вроде Чаттертона-Как-Его… Ну, иногда меньше – это больше. Вот и все, что я хочу сказать.

– Ты считаешь, я слишком… – Я замолчала, не зная, как назвать себя.

– Может быть.

Я нахмурилась:

– Но я такая, какая есть! Николас Чаттертон-Джонс может быть хоть Господом Богом, но я не собираюсь меняться ни для кого.

Адам покачал головой:

– Я не это хочу сказать. Просто под всем этим… – Он махнул рукой, указывая на мои волосы, покрытые слоем лака, помаду, платье. – Есть девушка. Не забывай об этом.

– Что делает тебя таким экспертом в отношениях? – спросила я угрюмо, скрещивая руки и прислоняясь к другому краю дивана. – У тебя не было серьезных отношений с девушкой после Ханны, а с тех пор прошло целых два года.

Адам принял такую же позу, как и я, скрестив руки.

– Я много работал, чтобы начать бизнес. У меня не было времени для отношений. В отличие от некоторых я не считаю, что играть людьми и бросать их, когда мне удобно, – это справедливо.

Видите? Вот почему мне не следовало никогда входить на эту территорию. Все становилось ужасно запутано, и милый, улыбающийся, веселый Адам совсем исчез. Я предполагала, что и я не так очаровательна, как обычно, но не собиралась отступать и позволять своему лучшему другу продолжать анализировать мое поведение.

– Ты никогда не рассказывал мне, почему вы с Ханной расстались. Она устала от того, что ты все время возишься в сарае на заднем дворе?

Это удар ниже пояса, я знаю. Но роль Адама заключалась в том, чтобы заставить меня почувствовать себя лучше, а не пинать меня, когда я уже и так на полу.

Он отвернулся.

– Я не любил ее. Хотел бы, но не любил. И несправедливо было по отношению к Ханне притворяться.

Проклятье, Адам! Как только я приготовилась к ссоре, ему тут же понадобилось быть искренним.

Он снова посмотрел на меня, я нечасто видела такой взгляд.

– Ненавижу, когда ты начинаешь так говорить о моей работе. Я горжусь тем, чего добился. И я просто хотел тебя поддержать.

Все. Я чувствовала себя полной задницей. Он был прав. Я нападала на своего лучшего друга только потому, что какой-то парень отказался сразу упасть к моим ногам. Я вела себя низко.

– Прости меня, – сказала я. И продолжила бы, но у меня в горле был комок размером с одну из моих брошей.

Адам положил свою руку поверх моей и сжал ее:

– Извинения приняты. А тебе и правда плохо из-за этого Николаса, да?

Он выглядел так, словно он разделял мою боль. Я кивнула, и все внутри сжалось. Обычно я не плачу. А кто плачет, когда на нем жидкая подводка и три слоя туши? Но я чувствовала жжение в носу и знала – слезы угрожающе близко.

Может, бабушка права. Может, что-то тикает у меня внутри. В конце концов, мне почти тридцать. Но, учитывая, что я… это я, очевидно, в конце жизни меня ждет огромный взрыв, а не мирное тиканье. Бабушка всегда говорила, что я не могу сделать ничего, не устраивая из этого целое представление.

Адам придвинулся ко мне, и теперь его плечо касалось моего. Он наклонился, чтобы посмотреть мне в глаза, и легко толкнул меня локтем:

– Корина?

Моя нижняя губа выпятилась.

– Может, ты прав. Может, меня слишком много для Николаса Чаттертона-Джонса. – Я пожала плечами и слегка приподняла голову, чтобы посмотреть на него. – Это спорный вопрос в любом случае. Пару дней назад я выяснила, что скоро Николас может уйти с рынка. Ходят слухи, у него новая девушка.

Адам криво улыбнулся:

– Раньше тебя это никогда не останавливало.

Я ударила его по плечу:

– Это звучит ужасно! Я никогда ни у кого не крала мужчину. Я ничего не могу поделать, если они всего лишь раз видят меня и понимают, что не смогут дальше жить без меня.

Адам сжал губы и глубокомысленно вздохнул:

– Вот что я люблю в тебе – твою несравненную скромность.

Я снова его пихнула. И улыбнулась. Как он это делает?

Он сжал кулаки и легко стукнул меня по плечу.

– Итак? Кто эта девушка? Как думаешь, ты сможешь с ней разобраться?

Я отмахнулась от его рук, но он продолжал мягко бить по моему плечу, как делают боксеры, когда разминаются с грушей.

– Я отправлю тебя в нокдаун через минуту, если ты не прекратишь! – сказала я со смехом.

В глазах снова появились дьявольские искорки.

– Ты только обещаешь, – сказала он.

– Это ужасная Луиза Фэншоу, – сказал я.

Если бы речь шла о драке, возможно, я бы смогла с ней разобраться. Она была одной из тех худышек, которых сносит порывом ветра. Хотя я бы не стала рисковать сломать об нее ногти, поэтому на этот счет она могла быть спокойна.

– Да. Я слышал, как она ужасна, – ответил Адам, – со всей своей благотворительностью… посещением больных детей в госпиталях и сбором средств для бездомных. Совершенно отвратительна.

Я пихнула его локтем под ребра. Он должен быть на моей стороне. Я решила направить свой гнев на отсутствующую Луизу.

– Когда не порхает по подиуму на показе какого-нибудь вычурного дизайнера, – заметила я.

И подумала о Луизе Фэншоу, ее тонких ногах и больших кукольных глазах. Она не была красивой, но я соглашалась с тем, что она привлекательна. Женщины, окружавшие Николаса, были пугающе похожи друг на друга. Это определенно его типаж – утиные лица и невероятная худоба.

Я снова вздохнула. Луиза был тем «меньше», о которой говорил Адам. Я посмотрела на свою грудь. «Меньше» у меня было мало. Я приговорена.

Я собиралась сказать об этом Адаму, но, когда я повернулась к нему, он был невероятно увлечен последним креветочным тостом. Думаю, он почувствовал, что я смотрю на него, потому что протянул мне лоток. Я покачала головой:

– Ешь.

Он проглотил его за один укус и посмотрел мне прямо в глаза:

– Как я сказал…

Его серьезность почти заставила мое сердце выскочить из груди.

– …этот парень – идиот.

Я почувствовала, как где-то в глубине души зародилась улыбка, и вскоре она появилась на моих губах.

– Я люблю тебя, Лучший друг, – сказала я, обвила руками его шею и притянула к себе.

Глава 3

Признания Корины

Можно подумать, что кто-то настолько тщеславный, как я, должен любить смотреться в зеркало, но иногда я не могу даже взглянуть в него.

Следующие несколько дней я продолжала хандрить, и чем больше я об этом думала, тем больше мне казалось, что, возможно, бабушка права и что-то во мне тикает.

Конечно, я не сказала бабушке, что, может, я нахожусь на грани того, чтобы начать строить серьезные отношения с кем-нибудь, когда навещала ее в прошлое воскресенье. Иначе она бы тут же заставила меня сходить в церковь и назначить дату свадьбы. А я в настоящий момент чувствовала себя готовой только к мыслям о том, чтобы быть с одним человеком долгое время.

Когда я была в гостях у бабушки, мы делали то же, что и обычно, – ели жаркое на обед, пили чай и смотрели старые черно-белые фильмы по телевизору. После обеда я совершила свой ритуал – отправилась в гостевую спальню, открыла старый шкаф и посмотрела на платья, висящие там в пластиковых пакетах.

Это были мамины платья. Она умерла лет десять назад, в убогом маленьком отеле в Блэкпуле, убитая тихо, незаметно и безболезненно неисправным бойлером, выделяющим угарный газ. А когда она не появилась в клубе к своему выступлению, они просто вписали другую певицу в афишу и продолжили вечер. Нельзя так просто заменять кого-то, разве нет? Людей должны помнить за их уникальные качества, даже если вы не уважаете или не понимаете выбор, который они сделали в своей жизни.

Как я и сделала в большинстве случаев, я достала только одно мамино платье для выступлений и внимательно его рассмотрела. Оно было с плечиками и блестками, возможно, из тех времен, когда она познакомилась с отцом. Я могла представить себе маму, с прической в стиле Джоан Коллинз, зафиксированной половиной баллончика лака для волос, поющую нежную рок-балладу в микрофон, с закрытыми глазами, не скрывающую своих эмоций. У нее был приятный голос. У меня дома было несколько кассет, но я редко их слушала – слишком боялась, что они могут порваться или заездиться.

У нее был сильный низкий голос, она могла выразить каждую эмоцию в песне, пела ли она громко или заставляла зрителей прислушиваться к словам. Она заслуживала большего успеха, чем имела. Может, она бы его добилась, если бы занималась своей карьерой, а не моталась за отцом по всей стране.

– Ну же, отнеси их в свой магазин и заработай на них несколько фунтов, – сказала бабушка у меня за спиной.

Я не слышала, как она вошла в комнату. Я покачала головой, аккуратно повесила платье на место и закрыла дверь шкафа.

Бабушка сочувствующе улыбнулась мне:

– Чай? И фильм с Дирком Богартом начинается через несколько минут.

Я стряхнула с себя грусть, которая собралась, словно пыль на заброшенных маминых вещах, и улыбнулась в ответ:

– Было бы отлично. – И я пошла в гостиную вслед за бабушкой.

– Печенье с кремом?

Я подняла глаза и увидела, что бабушка протягивает мне потертую жестяную банку, в которой в 1973 году лежало рождественское печенье. Начались титры фильма, поэтому я взяла пару печений, положила их на подлокотник кресла и приготовилась окунуться в мир, где мужчины благородны, у женщин невероятные брови, а скрипки выражают все эмоции, пока актеры стоят поджав губы и стиснув кулаки. Мне нравилась идея стоять без движения в моменты кризиса, элегантная и драматичная, а в это время оркестр играет вокруг тебя.

Фильм длился минут десять, когда зазвонил мой телефон. Бабушка что-то недовольно пробормотала, но не оторвала взгляда от Дирка, который выглядел таким красивым на экране, поэтому я взяла свой чай и вышла на кухню, чтобы ответить.

– О боже, дорогая! Я так рада, что не попала на автоответчик!

– Привет, Иззи. Чем я могу…

– У меня возникла потрясающая идея, дорогая, ты просто обязана мне помочь! Я собираюсь устроить вечеринку за городом! – закричала Иззи. – Мама и папа уезжают на юг Франции на весь июль, и они разрешили мне взять дом на целые выходные. Это же классная идея!

Она сделала паузу, возможно ожидая, когда я очнусь от обморока восторга. Но я не была в восторге. Мне в голову не могло прийти ничего хуже: грязь, дождь, лошадиный смех, все одеты в твидовые штаны и стреляют по всему, что движется. Я пас.

– Ну, что ты думаешь? – нетерпеливо спросила Иззи.

– Классно, – ответила я, позаимствовав ее выражение. Ни одно из тех слов, которые были у меня в голове, не подошли бы. – Но при чем тут я?

– Это уик-энд в стиле загадочного убийства.

Хорошо. Знаю, что по сравнению с семьей Чаттертон-Джонс я простая девушка, но неужели я похожа на человека, который знает, как прикончить кого-нибудь? Должно быть, дело в акценте. И хотя мой не был таким сильным, как кокни, Иззи и ей подобные, наверное, думали, что я знаю Ист-Энд как свои пять пальцев и что я дальняя родственница братьев Крэй или потомок Джека-потрошителя.

– Я… э… я никогда на таких не была, – сказала я. – А что понадобится?

– Я хочу сделать все как положено – костюмы и все такое, вот где мне и понадобится твоя помощь.

О боже.

– Я не перенесу этих ужасных магазинов костюмов, – беспечно добавила она.

Я хихикнула. Мне тут же представилась картина: Иззи в костюме Супермена с накачанным прессом и бицепсами, и мне стало очень трудно внимательно ее слушать.

– …поэтому, если ты сможешь все это найти, будет просто шикарно.

А? О господи. Я опять отключилась. К счастью, у меня в запасе было много фраз на подобный случай. Стараясь говорить серьезно, я спросила:

– Ты не могла бы рассказать конкретнее, что тебе нужно?

Иззи погрузилась в долгие объяснения о том, что она хочет настоящие вещи из тридцатых для ее уик-энда в стиле убийства Агаты Кристи, и, клянусь, если бы я была персонажем мультфильма, у меня в глазах крутились бы цифры, щелкая, как кассовый аппарат. Дневная одежда, вечерняя одежда и аксессуары для восьми человек! И Иззи берет только самое лучшее. И мне было все равно, если ради этого я пропускала Дирка в бабушкином стареньком телевизоре. Если в следующем году дела пойдут хорошо, то можно подумать об открытии еще одного магазина «Сундучок Корины» где-нибудь поближе к Вест-Энду, а связи Иззи помогут мне быстрее наладить торговлю.

– Это будет просто супер! – верещала Иззи. – У нас для каждого есть роль! И отправлю тебе по поч те каждую, чтобы ты смогла начать подбирать одежду.

– Каков бюджет?

Как я и предполагала, голос Иззи стал пренебрежительным.

– Мне важно, чтобы все было сделано хорошо, а не сколько все будет стоить, – сказала она, а потом хихикнула: – Для тебя у меня самая классная роль!

Я подняла брови. Я надеялась, что она скажет, что я в списке гостей, но не хотела принимать в этом участие. Это могла быть просто деловая поездка. Я широко улыбнулась.

Иззи стала рассказывать мне о разных персонажах, которых определили для нее нанятые ею организаторы: лордах, леди, прислуге и дебютантах. А потом стала зачитывать список гостей. Когда она назвала Николаса, мое сердце бешено забилось.

– Не могу дождаться, – мягко сказала я.

Теперь я не просто с нетерпением ждала бенефиса Иззи. Нет, правда. Это был мой шанс! Я смогу расслабиться и пообщаться с Николасом за пределами душной переполненной коктейльной вечеринки. Я смогу немного отдохнуть, как предлагал Адам, и Николас увидит меня веселую и спокойную. Я все четко видела: легкие коктейли в гостиной перед ужином, свежие туманные деревенские утра…

Иззи произнесла решительно:

– И ты должна привезти с собой мужчину!

Я была погружена в фантазию, где мы с Николасом прогуливались по тихому лесу с полями колокольчиков. Я наступила в кроличью нору и подвернула лодыжку, поэтому он взял меня на руки и нес назад в дом так легко, словно я была почти невесомой. (В конце концов, это же фантазия!) И, положив голову ему на плечо, я почти чувствовала аромат его лосьона после бритья…

– Что? – спросила я немного слишком резко.

– Все отменяется, если ты не сможешь, – сказала Иззи. – Я в отчаянии. Джонти сломал ногу, прыгнув с тарзанкой, и сейчас он застрял в Новой Зеландии, а Джонатан отказывается пропускать какой-то кошмарный матч по крикету. Ты должна привезти кого-нибудь!

Колокольчики, кроличья норка, приятное чувство защищенности в руках Николаса? Все они исчезли в тумане, о котором я мечтала. Я была рада, что Иззи меня не видела, потому что я чувствовала, как соединились мои брови и как сжались челюсти.

Последнее, что я хотела, – это приводить мужчину на вечеринку Иззи! Это же все испортит. Я уже усвоила урок Адама – нехорошо появляться с одним мужчиной, чтобы привлечь внимание другого, поэтому мне не удастся побыть с Николасом наедине, если вокруг меня все время будет крутиться какой-нибудь безнадежно влюбленный парень. И я не хотела давать никому из них ложную надежду. Единственный мужчина, который интересовал меня в данный момент, был Николас, и несправедливо вводить кого-то другого в заблуждение.

Что там Адам говорил насчет игр с людьми позавчера? Хм. Я решила, что пора взрослеть.

– Ты поздновато предупреждаешь, – пробормотала я Иззи, но она лишь рассмеялась:

– Не верю, что у тебя нет сотни мужчин, готовых из кожи вылезти, чтобы провести с тобой выходные. Ты что-нибудь придумаешь.

Я надулась. Иногда такая репутация, как у меня, – это не слишком хорошо. Не то чтобы я была распутной. Я получаю много внимания от мужчин – и мне это нравится, – но я стараюсь не поощрять их, если они мне неинтересны. И я очень разборчива. И в моей жизни было гораздо меньше мужчин, чем думает большинство людей.

Черт. Что мне теперь делать? Мне правда нужно добиться успеха в эти выходные. Может, мне удастся отмахнуться от Иззи, надеясь, что она просто нагоняла атмосферу, говоря, что это главное условие? Одной из причин, почему мне нравилась Иззи, было то, что она непредсказуема и склонна к неожиданным капризам, как и я. Если она будет в дурном настроении, когда я скажу ей, что еду одна, она может просто прекратить наше общение. Что-то в этом роде сделала бы я на ее месте.

А потом мне в голову пришла идея. Прекрасная в своей простоте, за исключением того, что мужчина, о котором я подумала, никогда на такое не согласится. Но Иззи права: я что-нибудь придумаю.

– Не волнуйся, – весело сказала я, – у меня на примете есть замечательный парень.

– Почему у меня такое ужасное чувство, что здесь какой-то подвох? – спросил меня Адам с другого конца лодки.

Мы находились под высокими платанами в углу пруда, и я не видела его выражения лица, потому что яркое июньское солнца было прямо у него за спиной, заставляя меня щуриться. Однако, хотя он и был одним большим пятном, я знала, что у него блестят глаза.

Блеск в его глазах был хорошим знаком. Обычно он означал, что Адам хочет сказать «да», на что бы я ни пыталась его уговорить согласиться, но пока он просто развлекался.

Я поправила зонтик.

– Почему здесь должен быть подвох? – сладко спросила я.

– О, я не знаю. – Весла вынырнули из воды и продвинули нас вперед с легким рывком. – Может, потому что ты пригласила меня на дневную прогулку в Гринвич-парк – отдохнуть и расслабиться, как ты сказала, – и в конце концов я делаю всю работу, а ты в это время сидишь и лижешь мороженое в рожке.

– Я сказала, что куплю и тебе мороженое, когда у нас закончится время, – ответила я. Я не понимала, почему он жалуется.

Весла снова ударились по воде, и я не смогла не заметить мускулы на предплечье Адама, когда мы снова оказались на солнце. Они напрягались и расслаблялись. Было что-то очень завораживающее в том, как гребет мужчина. Надо будет сделать так, чтобы оказаться в лодке с Николасом во время этих выходных. Где-то в поместье Чаттертонов-Джонсов должно быть озеро.

Я решила немного потренироваться и попыталась принять красивую позу в своем конце лодки, изо всех стараясь выглядеть элегантно и утонченно.

– Ну вот, ты снова обещаешь, – пробормотал Адам.

Я закрыла глаза и улыбнулась, подставляя лицо солнцу.

– Я просто прошу лизнуть один раз, – мягко сказал он, и я запоздало поняла, что мы скорее просто плывем по течению, чем гребем.

Я открыла глаза и обнаружила Адама гораздо ближе, чем ожидала. В его глазах отражалось солнце. Я поправила зонтик. Наверное, я сдвинула его, когда закрыла глаза, потому что сейчас мои щеки горели.

Почему-то я не нашла ни одной причины, чтобы отказать. Он наклонялся все ближе и ближе, и по его лицу расплывалась улыбка. Шоколад в его глазах начинал таять. Я не могла оторвать взгляда от них, таких волнующих и теплых, заполняющих все вокруг, пока не стала видеть только их. Это было странно, потому что мы почти не двигались, и в этот момент я почувствовала приступ морской болезни.

Когда он был достаточно близко, чтобы лизнуть мое мороженое, когда мы были оба под моим зонтиком и казалось, кроме нас в Гринвич-парке нет никого, я почувствовала рывок, и рожок выскользнул из моей руки. А потом неожиданно лодка накренилась, раздался всплеск, и я поняла, что сижу в лодке одна, а Адам идет по колено в воде к краю пруда, огороженного камнем, поедая мое мороженое большими кусками и смеясь.

Я так удивилась, что почти уронила свой зонтик. В этом случае у Адама действительно были бы большие проблемы. Зонтик был сделан из тончайшего кремового кружева, и за несколько лет я не нашла ни одного такого же красивого. Я поймала его как раз вовремя и закрыла. Все еще слыша смех Адама с берега, я пересела на его место и взяла весла.

Спорю, вы думали, что я не умею грести. А я умею. И у меня это неплохо получается. Катание на лодках было дешевым развлечением в детстве, и мы с бабушкой часто приходили сюда солнечными днями.

Хорошо, что я сидела спиной к Адаму, потому что я закипала от злости. При виде того, как я профессионально гребу к нему, он почему-то еще громче рассмеялся. Мне хотелось его убить.

Но я не могла. Мне нужно было, чтобы он оказал мне услугу. Довольно большую. И если это означало заткнуть свою гордость, чтобы продолжать свой бизнес и заполучить мужчину моей мечты, то пусть так. Я буду взрослой, и пусть Адам ведет себя как ребенок.

Я доплыла до каменного выступа пруда и попыталась скрыть свое раздражение. К тому времени, когда я аккуратно вылезла из лодки, послав воздушный поцелуй неряшливому подростку, который следил за прудом, чтобы тот отвел лодку в нужное место вместо меня, я была сама элегантность и спокойствие. У меня в голове был образ Грейс Келли, и я собиралась ей соответствовать.