Требуй невозможного

– У меня все иначе. Когда я была ребенком, родители таскали меня за собой по всему миру – то оркестр был на гастролях, то моя мать давала сольные концерты, а отец ей аккомпанировал. Когда родители были не на сцене, они репетировали и не хотели, чтобы им мешали. Моя мать иногда доходила до того, что в кровь пальцы стирала. Мы нигде никогда надолго не задерживались.

Он видел, как в глазах Аллегры отражалась пережитая в прошлом боль и как она старалась ее сдержать. И вдруг он понял, что она пытается сказать ему.

– А когда ты поселилась в Лондоне, у тебя появился свой дом. Корни.

– Именно. И возможность устроить свою жизнь так, как хотела я. Мне не указывали все время и не говорили, что делать. – На лице ее было написано облегчение. – Спасибо за понимание.

– Нет, ты была права, я все еще не понимаю. Ведь родные всегда на первом месте? – Именно так всегда поступала его семья…

Не считая матери.

Она отвела взгляд:

– Были и другие причины, по которым я не хотела возвращаться во Францию.

– Я? – Он не собирался этого говорить, но как-то само вырвалось.

– Ты, – подтвердила она.

Ну, по крайней мере, теперь это сказано. Больше им не надо изо всех сил обходить эту тему.

Она явно подумала о том же самом, потому что сказала:

– Я надеялась, тебя здесь не будет.

Он закатил глаза:

– Я стал партнером Гарри, когда папа умер. Ты не могла этого не знать.

– Мы никогда о тебе не говорили.

Неужели она хочет сказать, что поссорилась с Гарри из-за него? Но он не мог понять почему. Все было ясно – это она положила конец их роману, не он. И Гарри никогда бы не нарушил данное Жан-Полю слово и не рассказал бы Аллегре о проблемах с бизнесом и уходе Шанталь.

Для начала ему нужно было узнать ответ на самый важный сейчас вопрос.

– Зачем ты приехала, Аллегра?

– Потому что я в долгу перед Гарри. Не трать время и не пытайся устыдить меня за то, что не приехала на его похороны. Я это сделала не нарочно. Я и так чувствую себя виноватой.

– У меня нет права тебя за это осуждать, – тихо сказал Ксавьер, – но Гарри был моим другом и деловым партнером, и я думаю, он заслуживал лучшего отношения.

– Я знаю. – Ее щеки заалели.

– Не может быть, чтобы твои дела были настолько срочными. Почему ты не сказала своему начальнику, что у тебя семейные проблемы?

– Я сказала. Клиент не мог перенести встречу.

– И никто не мог поехать вместо тебя?

– Мой начальник сказал, что не мог.

Она говорила очень сухо, и у Ксавьера появилось чувство, словно она что-то не договаривает.

– Я сделала все возможное, чтобы как можно скорее закончить все дела, но встреча затянулась, и я опоздала на самолет.

– И это был единственный рейс в Авиньон? – спросил он. Уж слишком банальная на его вкус получилась отговорка.

– Вообще-то в Ниццу, – поправила она. – Клерк, который занимался бронированием билетов, целый час провисел на компьютере, пытаясь найти для меня рейс, который бы приземлился где-то во Франции до завтрака по французскому времени. Но такого рейса просто не было.

– Твои родители тоже не приехали.

– Знаю. Они были в Токио. Если бы они приехали на похороны, они бы пропустили свое выступление. А ты же их знаешь. – Она вздернула подбородок. – И я попала в ту же ловушку. Я посчитала, что работа превыше семьи. Не надо было мне этого делать.

– По крайней мере, ты свои ошибки признаешь. – Он немного помолчал. – И что же ты предлагаешь делать дальше?

– Ты же доверял деловому чутью Гарри?

Ксавьер кивнул.

– А Гарри доверял мне – достаточно, чтобы назначить меня своей преемницей, иначе он не оставил бы мне свою долю в бизнесе. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Ты сделаешь то же?

Сложный вопрос. Ему было чертовски сложно ей довериться. Он ответил вопросом на вопрос, чтобы выиграть время:

– Что ты знаешь о виноделии?

– Сейчас? Очень мало, – признала она. – Но я быстро учусь. Я буду заниматься и узнаю достаточно, чтобы быть полезной. А пока, может, я смогу помочь тебе с другим аспектом бизнеса.

– Каким?

– Как я тебе уже сказала вчера – с маркетингом. Я отвечала за весь креатив в агентстве, в котором работала. Я могу организовать эффективную промо-кампанию при мизерном бюджете. Хотя мне понадобится от тебя информация.

– Какая информация? – устало спросил он.

– Бизнес-план на ближайшие пять лет. Мне нужно знать, что мы производим и за сколько мы это продаем, кто наши основные клиенты и конкуренты. А потом я дам тебе свой анализ и рекомендации.

– Сильные стороны, слабые стороны, возможности, риски… – Он приподнял бровь, видя, как она удивилась. – Думаешь, я их не знаю?

Ее словно подменили. И вдруг Ксавьер увидел, как она уязвима. На поверхности она была блестящей, ухоженной и профессиональной. Но внутри она была такая хрупкая. Он мог бы сломать ее сейчас, мог заставить продать ему ее долю виноградника. Но он бы возненавидел себя за это.

– Так ты хочешь сказать, что будешь управлять половиной виноградников из Лондона?

– Нет. Отсюда.

Она собирается жить здесь? Значит, ему придется видеться с ней каждый божий день?

«Dieu».

Это потребует от него недюжинных усилий. Пока она жила в другой стране, ему удалось задвинуть все мысли о ней куда-то глубоко в подсознание. Но жить с ней по соседству, работать вместе… это совсем другое.

И что-то здесь не сходится.

– Две минуты назад ты говорила мне, что твои корни в Лондоне.

– Так и есть. – Она вздохнула. – Но я хочу встать на место Гарри. А Ардеш много лет назад был мне домом летом. Я могу здесь обосноваться.

Десять лет назад. Тогда она нужна была ему здесь, рядом, он хотел, чтобы она стала его женой. А сейчас он был бы рад, если бы она укатила обратно в Лондон и оставила его в покое.

– А как же твоя работа?

– Бывшая работа, – коротко сказала она.

– С каких пор?

– Я уволилась вчера. После встречи со своим адвокатом.

Интересно, она всегда уходит вот так, когда ей приходится туго? И что будет, если такое случится здесь? Бросит ли она все так, как мать бросила отца?

– Какое-то это сиюминутное решение, тебе так не кажется? Откуда ты знаешь, что тут все получится?

– Потому что я сделаю так, чтобы получилось.

Упрямая и решительная – два очка в ее пользу. В этой работе и то и другое качество ей очень пригодится. Но он все еще не мог поверить в то, что она возьмется за это дело всерьез и надолго.

– Управлять виноградником не то же самое, что работать с девяти до пяти, – предупредил он. – Бывают времена, когда нам всем приходится работать на полях, – а то, что сейчас на тебе, совершенно для этих целей не подходит. Эта одежда порвется в клочья, а в таких туфлях ты вывихнешь лодыжку или натрешь ноги. И это уже не говоря об опасности солнечного удара.

– Я не боюсь тяжелого труда и ненормированного рабочего дня. Покажи мне, что надо сделать, и я это сделаю. И я уже сказала, что могу надеть джинсы, ботинки и панаму, если надо.

И несомненно, у нее все это будет дизайнерским.

– У меня нет знания и опыта Гарри, так что, естественно, заменить его я не смогу. Но я быстро учусь, а если чего-то не знаю, спрошу. Если ты дашь мне информацию, о которой я просила, то могу привнести в виноградники что-то свое, новое и полезное.

Ксавьер глубоко вздохнул:

– Информация, которую ты просишь, является коммерческой тайной.

– И, как твой партнер, я не собираюсь давать ей ход, потому что если она касается бизнеса, значит, касается и меня.

Она действительно не собиралась сдаваться. Он с минуту разглядывал ее, размышляя, может ли он ей доверять на этот раз. Очевидно, Гарри ей доверял, иначе он бы по-другому распорядился этой собственностью.

Это был огромный риск. Но Гарри никогда прежде его не подводил, и Марк вчера в телефонном разговоре тоже высказался в ее пользу. И Ги даже на несколько минут вылез из своей драгоценной лаборатории, чтобы провести ее к нему в офис. Гарри, Марк и Ги – этим трем людям Ксавьер доверял больше всех на свете, и они, похоже, не разделяли его настороженности насчет Аллегры. Может, ему стоит положиться на их мнение?

А может, он просто ищет оправдание своему желанию снова впустить ее в свою жизнь? К тому же, черт подери, он скучал по ней и, когда снова ее увидел, вдруг понял, какую огромную пустоту она оставила в его жизни. Пустоту, которую, как он себе говорил, прекрасно заполнила работа. Теперь он знал наверняка, что врал себе все это время.

– Так каково же твое решение, Ксав?

Зная, что, скорее всего, совершает огромную ошибку, он кивнул:

– Я распечатаю для тебя бумаги. Почитай их, звони, если будут вопросы, посмотрим, какие у тебя появятся мысли на этот счет.

– Спасибо. – Она немного помолчала. – Ты об этом не пожалеешь.

– До урожая два месяца. Будем считать это испытательным сроком. Если сможем работать вместе, хорошо. Если не сможем, ты продашь свою половину виноградника мне. По рукам?

– Так ты рассчитываешь, что я буду тебе что-то доказывать? Несмотря на то что половина виноградника моя?

– Я только говорю, что не знаю, сможем ли мы работать вместе, – сказал Ксавьер. – Слушай, если бы ты устроилась куда-то на работу, у тебя был бы испытательный срок. Это то же самое.

– То есть только я оказываюсь в проигрыше?

– Мои корни здесь, – просто сказал он. – Ты хочешь меня от них оторвать?

Она очень долго молчала, потом встала и протянула руку:

– Два месяца, а потом обсудим варианты. В том числе и возможность продажи моей доли тебе. Но и возможность расторжения партнерства тоже с сохранением за мной моей половины виноградника.

Ксавьер не знал, хочет ли он схватить ее и хорошенько встряхнуть за ее упрямство или восхититься ее стойкостью. В конце концов, он тоже встал и взял ее за руку.

И когда он ощутил ее кожу на своей, его словно отбросило в те дни, когда он возил ее во все красивые места в окрестностях и они бродили вместе, держась за руки, и наслаждались пейзажами. В те дни, когда лето казалось бесконечным, небо всегда было голубым, а переставал он улыбаться только тогда, когда рот его был занят исследованием тела Аллегры.

Было бы так легко обойти стол, притянуть ее к себе, в свои объятия, и целовать до тех пор, пока у них обоих не закружится голова. А еще это было бы ужасно глупо. Если они хотят дать шанс на успех всему этому предприятию, им нельзя заводить роман.

Он спокойно и официально пожал ей руку:

– Наверное, за это надо выпить.

– Я за рулем.

– А я после обеда буду работать в поле. Так что давай импровизировать. – Он поднял свою чашку с кофе. – За «Les Trois Closes».

Она поднесла свою чашку к его, и они чокнулись:

– За «Les Trois Closes». И за равноправное партнерство.

Глава 3

Остаток субботы Аллегра провела за изучением документов, которые для нее распечатал Ксавьер, и поисками информации в Интернете. Попутно она делала записи. Он дал ей номер мобильного, но не дал адрес электронной почты, а отправить ему отчет о проделанной работе по СМС она не могла.

Она отправила ему короткое сообщение:

«Завтра уезжаю в Лондон. Вернусь во вторник, возможно, в среду. Отчет пошлю по электронной почте, но мне нужен адрес.

А. Б.».

Ответил он только поздно вечером – очень коротко и по существу. Ксавьер явно не любил пустословия. Она мысленно взяла себе на заметку, что ее отчет должен быть предельно краток, к нему лучше приложить документы с информацией, подтверждающей ее выводы.

И следующие несколько дней она будет очень занята, ведь ей нужно доделать все не сделанные еще в Лондоне дела и придумать, как убедить Ксавьера, что она может быть полезна на виноградниках.

Она грустно улыбнулась. А еще говорила ему, что ничего не обязана доказывать. Они оба знали, что обязана – и себе, и ему.

– Извини, Ги, я просто не голоден. – Ксавьер отодвинул тарелку.

– Если бы ты вернулся с полей после первого же моего звонка, еда была бы больше похожа на еду.

– Извини.

– Так что случилось? Проблемы с виноградниками?

– Нет. Все нормально.

– Когда человек работает до полного изнеможения и при этом у него тени под глазами, потому что он все равно не может спать, это ненормально. – Ги сложил руки на груди и сурово посмотрел на брата. – Я уже не ребенок, Ксав, тебе не надо больше ограждать меня от жизни, как сделали вы с папой, когда на виноградниках два года подряд был неурожай, и банк отказал папе в продлении кредита.

Когда вся его жизнь вдруг взлетела на воздух.

– Я знаю. Извини. Поверь, я не отношусь к тебе как к ребенку.

– Если дело в деньгах, может, я смогу помочь. У парфюмерного дома дела сейчас идут неплохо. Я могу одолжить тебе достаточно денег, чтобы вытащить тебя из этой ямы – так же как ты мне помог пару лет назад.

Когда бывшая жена Ги обобрала его до нитки, и ему чуть не пришлось продать свою долю парфюмерного дома.

– Спасибо. Это очень щедро с твоей стороны. Но в этом нет нужды. Виноградник стабильно держится на плаву.

– Значит, дело в Элли.

Точно. Он мысли в кучу собрать не мог с тех пор, как она вернулась.

– Конечно нет. Я в порядке, – соврал Ксавьер.

– Ты чуть дольше чем нужно молчал перед тем, как это сказать. Ты так ее и не забыл, да?

Ксавьер пожал плечами:

– Я встречался с другими женщинами.

– Но ты никогда не подпускал ни одну из своих любовниц так близко, как это было у тебя с Элли тем летом.

– Это было очень давно, Ги. Мы оба выросли. Изменились. Мы разного хотим от жизни.

– По-моему, ты так сам себя уговариваешь.

И что еще хуже, он знал, что у него ни черта не получается.

– Просто она как-то неожиданно вернулась. Давай закроем эту тему, Ги, не хочу об этом говорить.

– Ладно, я настаивать не буду, – сказал Ги. – Но если ты решишь, что хочешь поговорить об этом, ты знаешь, где меня найти. – Он похлопал Ксавьера по плечу, потом долил вина в бокалы. – Ты же поддержал меня, когда у нас с Верой все пошло наперекосяк.

Долгие вечера, когда Ги жаловался и ругался, а Ксавьер слушал, нисколько его не осуждая.

– Может, мужчины семейства Лефевр просто не умеют правильно выбирать женщин, – сказал Ксавьер. – Папа, ты, я – мы все сильно с этим накололись.

– Может быть. – Ги пожал плечами. – Или мы с тобой просто еще не встретили женщин, которые подходят именно нам.

«Аллегра мне очень даже подходит», – подумал Ксавьер. Проблема в том, что он не подходит ей. И ему нужно помнить об этом, если он хочет хоть как-то поддерживать с ней нормальные рабочие отношения.

В Лондоне у Аллегры не было ни минуты свободного времени. Она придумывала маркетинговую стратегию развития виноградника; предлагала Джине, своей лучшей подруге, снять квартиру, в которой раньше жила сама; решала, что ей нужно сразу забрать во Францию, а что можно перевезти потом; забирала свои вещи из офиса; старалась не выплакать все глаза, когда Джина устроила для нее прощальную вечеринку-сюрприз и на нее пришел весь их офис, кроме бывшего начальника Аллегры, которого все терпеть не могли. Ни секунды не оставалось на то, чтобы подумать о Ксавьере…

Пока она не села в поезд из Лондона в Авиньон. Там у нее появилось целых семь часов, чтобы о нем подумать и позлиться на то, что он не посчитал нужным хоть как-то признать, что получил ее предложения по виноградникам, и не поинтересовался, когда она возвращается.

Тем не менее, сойдя с поезда и собираясь сесть в такси и доехать до старого вокзала, а там уже пересесть на местный поезд, который шел в Ардеш, Аллегра с удивлением обнаружила прислонившегося к стене Ксавьера. А вот то, что он привлек внимание всех женщин в поле зрения, ее совсем не удивило. Он разглядывал толпу, явно кого-то искал, а когда увидел ее, поднял руку и только потом подошел.

Неужели он ее ждет?

Она поставила чемоданы:

– Что ты тут делаешь?

– У меня были дела в Авиньоне, а тебе нужно как-то добраться до «Les Trois Closes». Поэтому я подумал, разумно будет тебя дождаться.

Так ей и надо. Неужели она хоть на секунду могла подумать, что Ксав притащился в Авиньон только ради того, чтобы ее встретить? Ведь этот человек оттолкнул ее когда-то и разбил ей сердце. Она и тогда-то не была ему нужна, а сейчас и подавно.

– Спасибо, а откуда ты узнал, что я буду здесь в это время?

– Гортензия сказала. – Ксавьер пожал плечами. – Ты собираешься целый день здесь стоять и спорить или мы пойдем?

Она пошла за ним.

– Как Лондон? – спросил он.

– Нормально.

– И это все, что ты с собой привезла?

– Я отдала некоторые вещи на хранение.

– На случай, если здесь у тебя не срастется. – Он кивнул. – Очень благоразумно.

Звучало это как комплимент, но похоже было больше на оскорбление. Она решила не попадаться на этот крючок.

– Ты получил мои предложения, которые я тебе отправила по электронной почте?

– Да.

– И?..

– Я думаю.

Другими словами, легко и просто с ним не будет.

– Как прошла встреча? – спросила она.

– Нормально, спасибо.

Она кашлянула:

– Это касалось виноградника?

– Нет.

Как же он ее раздражает. Неужели нельзя просто сказать?

Он улыбнулся, как будто мысли ее прочитал:

– Если уж ты так хочешь знать, я слинял с работы, чтобы пообедать с Марком.

– Марком – это в смысле месье Робером? Адвокатом Гарри, то есть моим адвокатом, – поправилась она.

– Тебя мы не обсуждали, – свысока бросил он.

Она фыркнула:

– Знаешь, иногда ты бываешь просто невыносим.

– Да что ты говоришь? – Он искоса взглянул на нее, потом поставил ее чемоданы в машину.

Его губы едва заметно изогнулись в ухмылке, а в глазах на секунду блеснул озорной огонек, и он вдруг стал похож на того Ксава, которого она знала много лет назад, а не на усталого незнакомца, в которого он превратился. Аллегра вдруг почувствовала, что улыбается ему в ответ.

– Добро пожаловать обратно во Францию. Поехали, я отвезу тебя домой, – сказал он.

Домой. Он это сказал из вежливости или всерьез? Она точно не знала.

– А что случилось с твоей спортивной машиной? – спросила она, забираясь на пассажирское место его полноприводного автомобиля. С той старой классической машиной с мягким откидным верхом, который отец Ксава подарил ему, когда он сдал на права.

– Сменил на более практичную. Иногда мне приходится ездить по бездорожью. А иногда надо завезти пару ящиков вина клиенту.

– Обивка салона дороговата для фургона службы доставки, – заметила она.

– А на чем я, по-твоему, должен ездить – на велосипеде с прицепом?

Она представила себе, как он это делает, и улыбнулась:

– Ну, так будет экологичнее.

– Эта машина настолько экологична, насколько это сейчас возможно. Это гибрид, – пояснил он. – Для меня принципы не просто слова. Я всегда претворяю их в жизнь. Виноградники экологически чистые. Поэтому я забочусь об экологии не только в профессиональной сфере, но и вообще в жизни.

Жизни, которую она когда-то хотела с ним разделить. Жизни, о которой она ничего не знала. Но говорить ему об этом она не собиралась, поэтому она затихла и стала разглядывать прекрасные виды Ардеша за окном автомобиля.

Два чемодана – это совсем не много. Ксавьер знавал женщин, которым нужно было больше вещей, когда они ехали в отпуск на неделю. Аллегра собиралась провести здесь два месяца. Она вернется в Лондон, чтобы что-то довезти? Или она просто отправила остальные свои вещи в Ардеш? Или она и не думает здесь оставаться?

– На чем ты собираешься здесь ездить? – спросил он.

– Думаю, у Гарри сохранился его «ситроен». Куплю страховку и буду ездить на нем.

На старой развалюхе Гарри? Она, вероятно, шутит.

– Он на ней много лет не ездил. Тебе нужно будет показать ее автомеханику, чтобы он ее проверил, прежде чем ты куда-то на ней поедешь, и это если она вообще на ходу. – Он пытливо посмотрел на нее. – Слушай, а зачем ты уволилась с работы в Лондоне? Почему просто в отпуск не ушла?

– Вряд ли моему начальнику это бы понравилось.

– А ты где-нибудь до этого работала?

– Нет. – Она вздохнула. – Питер стал во главе агентства примерно через неделю после того, как мой начальник – креативный директор – ушел на больничный. В его отсутствие я была исполняющим обязанности.

– А теперь твой начальник вернулся?

– Он не вернулся, – тихо сказала Аллегра. – Решил, что эта работа слишком сильно бьет по нервам, и ушел на пенсию два месяца назад.

– И ты заняла его место?

– Должна была занять. Но Питер привел на эту должность другого. Он явно спланировал все заранее.

На ее месте он был в ярости, если бы он упорно трудился столько месяцев на обещанной должности, а потом работу вот так просто вырвали бы у него из рук. Он вгляделся в ее лицо:

– Он тебя заставил ехать в Нью-Йорк перед похоронами Гарри. – Это было скорее утверждение, чем вопрос.

Она сглотнула:

– Он сказал, я должна доказать свою преданность компании. Он так на это смотрел. А он директор агентства, так что его слово там закон.

– А все остальные сотрудники с ним ладят?

– Нет, но они его терпят. При нынешнем состоянии экономики сменить работу непросто.

– А если бы Гарри не оставил тебе виноградник, что бы ты тогда делала? – с любопытством спросил Ксавьер.

– Нашла бы другую работу, наверное. И подумала бы, где можно получить рекомендации.

Ксавьер моргнул:

– Он отказался тебе дать рекомендательное письмо?

– Ну, напрямую он не отказывался. Но он мог бы написать такое рекомендательное письмо, что любой потенциальный работодатель дважды подумал бы, прежде чем брать меня на работу. Вообще-то я думала о том, чтобы стать фрилансером, поработать на себя. Вся эта история просто помогла мне понять, что пора было оттуда уходить.

Значит, она все-таки бежала от своей работы. Не очень хорошее деловое качество. Он и раньше задавался вопросом, что будет, когда она столкнется с трудностями, а теперь он был уверен, что она поступит так же, как его мать. Уйдет, найдет кого-нибудь, кто ее спасет. Так и виноградник для нее спасение от постигшей ее неудачи.

– Если бы ты продала мне виноградник, тебе бы хватило денег, чтобы открыть свой бизнес в Лондоне.

– Я не продам виноградник, Ксав. У меня все получится, уж я постараюсь. – Она вздернула подбородок. – И я не позволю тебе давить на меня. Какую бы работу ты мне ни подкинул, я справлюсь.

Значит, в ней все-таки есть огонь, даже если сейчас он зарыт очень глубоко.

– Это вызов? – поинтересовался он.

– Нет, – сказала она, и ее голос прозвучал очень устало. – Почему мужчины всегда все так усложняют?

– Я ничего не усложняю. Да, признаюсь, я бы предпочел, чтобы ты была партнером, который не участвует непосредственно в принятии решений, каким был Гарри, но этого явно не будет. Мы с тобой привязаны друг к другу на два месяца. И уж конечно я не собираюсь из кожи вон лезть, чтобы испортить тебе жизнь.

– Спасибо. И я не шучу, когда говорю, что честно разделю с тобой нагрузку. Я не лентяйка.

Это Питер ее в этом обвинял? Учитывая то, сколько усилий ей нужно было приложить, чтобы переделать все дела перед отъездом из Лондона, со всеми попрощаться да еще и прислать ему подробнейший отчет, с уверенностью можно было сказать, что Аллегра Бошам не лентяйка.

Наконец Ксавьер припарковался на подъездной дорожке дома Гарри.

– Спасибо, – сказала она. – Мм, может, хочешь зайти на чашку кофе?

– Очень мило с твоей стороны, но у меня много работы.

– Конечно. – Было еще кое-что, что ей необходимо было знать. У нее вдруг начисто отшибло умение правильно формулировать свои мысли, и она выпалила: – А твоя жена не будет возражать, если я буду твоим деловым партнером?

Он бросил на нее красноречивый взгляд:

– Если хочешь знать, женат я или нет, chérie, просто спроси. Не надо пускать в ход эти женские уловки, меня это ужасно раздражает.

Она почувствовала, как кровь приливает к щекам.

– Ладно, ты женат?

– Нет. Ну что, довольна?

В эту секунду она сильно сожалела о том, что согласилась, чтобы он ее подвез.

– На самом деле, мне все равно, женат ты или нет, – сказала она, глядя ему прямо в глаза. – Я просто подумала, что, если ты с кем-то встречаешься, мне надо уверить ее, что я не представляю угрозы для ваших отношений. Проявить любезность и вежливость, так сказать.

Ксавьер развел руками:

– А ты бы и не представляла никакой угрозы.

Ну конечно – он много лет назад дал понять, что она не то, что он ищет. Что у него на нее нет времени. И все-таки его слова причинили ей боль.

Наверное, это было написано у нее на лице, потому что он добавил, на этот раз помягче: