Девушка с голубкой

Индия Грэй

Девушка с голубкой

Глава 1

Тень вертолета заскользила по ухоженным бархатным газонам замка Стовелл. Мощные винты вспороли неподвижный августовский воздух, порадовав сквозняком изнуренные жарой деревья обширного парка. Тристан Ромеро де Лосада Монтальво посмотрел из кабины вниз. Насколько он видел, праздник был в разгаре.

Ежегодный благотворительный костюмированный бал Тома Монтегю всегда становился одним из главных событий светской жизни. Сливки общества, акулы бизнеса, звезды кино, музыки и моды охотно покидали особняки на побережье Малибу и дворцы в Тоскане ради двадцати четырех часов королевских развлечений и удовольствий в замке Стовелл.

Тристан Ромеро прибыл на праздник из ада, расположенного примерно в четырех тысячах километров от идиллических садов замка, по причинам, которые имели мало общего с потребностью в развлечениях и удовольствиях. Он прилетел из-за Тома – седьмого герцога Котбрукского, одного из самых искренних, добрых и щедрых людей, каких только можно себе вообразить. Том видел в окружающих только достоинства – даже в тех, в ком остальное человечество и под микроскопом не могло разглядеть ничего хорошего. «Поэтому-то он и остается моим лучшим другом столько лет», – ядовито подумал Тристан. Наивность Тома делала его легкой добычей для падких на богатство и титулы женщин. Задачей Тристана на этот вечер было убедиться, что девушка, о которой он слышал столько восторженных слов за последние несколько недель, действительно достойна любви его друга.

Конечно, назвать заботу о личном счастье Тома единственной причиной появления Тристана на празднике было бы нечестно. Он должен был показаться на глаза прессе. Тристан заложил вираж, направляясь к северной границе поместья вдоль реки. Он летел так низко, что не пропустил бы вспышек отраженного солнца на линзах фотокамер в густой зелени кустов.

Папарацци наверняка ждали его где-то там – в противном случае Тристан даже обиделся бы. Он не понимал знаменитостей, которые беспрестанно ныли и жаловались на вторжение прессы в их частную жизнь. Пресса делает звезд: быть знаменитым – значит привлекать к себе внимание, всегда оставаться на виду. Тристан воспринимал это как стратегическую игру, в которой моментальная расслабленность и потеря бдительности могла стоить человеку репутации. Он не любил журналистов, но был далек от того, чтобы их недооценивать. Вопрос состоял лишь в том, кто кого использует – кто манипулятор, кто жертва.

Тристан Ромеро больше не хотел быть жертвой. Никогда.

Все происходящее в замке казалось Лили Александер сном. Ее платье в античном стиле было порождением фантазии модного дизайнера, шампанское в бокале стоило дороже, чем платье. Многие куда более известные люди продали бы душу, чтобы оказаться вместо нее на этих лужайках. Знакомые Лили по модельному бизнесу говорили о празднике с завистливым благоговением, часто используя слово «волшебно». Ей повезло оказаться здесь, но внутри вдруг пробудился недовольный внутренний голос, который хотел знать: «И в чем же заключается волшебство? Неужели в жизни не может быть ничего более волнующего и интересного, чем это?»

В этом году темой праздника стали мифы и легенды: вокруг Лили девушки-феи в невесомых шелковых платьях с блестящими крылышками на спинках кокетничали с богами древнегреческого пантеона и звездами золотого века Голливуда. Между белыми шатрами на газоне оставили место, где позже, по словам ее подруги Скарлет, цирковые наездники должны были развлекать гостей трюками. Верхом на единорогах, если Лили не ослышалась.

Небо окрасилось в мягкие абрикосовые тона. Подул теплый ветерок, каштаны зашуршали листвой над головой Лили. «Завтра в это же время я буду в сердце Африки, – подумала она. – Так далеко от роскоши и комфорта, как только возможно». Может, ее просто одолевал мандраж перед путешествием из безопасности развитой цивилизации в другой, незнакомый и пугающий мир, который она представляла только по газетным и телевизионным репортажам?

Звонок сжатого в руке мобильника заставил ее подпрыгнуть от неожиданности. Лили плотно прижала телефон к уху, чтобы смех гостей и громкая музыка не долетели до руководителя детской благотворительной организации, по делам которой она ехала в Африку. Его голос все равно тонул в шуме, и девушка побежала через лужайку подальше от толпы в поисках тихого места для разговора.

– Подожди минутку, – сказала она в трубку. – Очень плохая связь.

Она опустила голову, стараясь сосредоточиться на том, что ей говорят. Долетавшие до нее слова «сиротский приют» и «пункт раздачи бесплатной еды» казались чудовищно неуместными в ее нынешнем роскошном окружении. По-прежнему не обращая ни на что внимания, Лили обогнула массивную стену одной из замковых башен и устремилась в глубину парка. Пушистые газоны под ногами сменила неблагородная, жесткая, подсушенная солнцем луговая трава. Звуки праздника долетали сюда как сквозь вату, зато шум вертолетных винтов над головой становился все громче, а поднятый ими ветер заставил Лили почувствовать себя так, словно она забрела в эпицентр урагана.

Тристан Ромеро улыбался, глядя на нее сверху. Деликатное украшение в форме венка из золотых листьев на голове незнакомки не мешало ее длинным пшеничным волосам струиться по ветру. Легкое платье надувалось как парус, подол взлетал, обнажая ноги. Девушка старалась удержать его в рамках приличий, но сделать это, сжимая в одной руке мобильник, а в другой – бокал с шампанским, было непросто.

Тристан посадил вертолет прямо перед ней, нарочно позволив винтам покрутиться дольше, чем было необходимо. Он хотел еще немного полюбоваться на загорелые ноги красавицы и на то, как рвущееся в полет платье облегает ее фантастическую фигуру. «Кого-то она мне напоминает, – подумал Тристан, снимая наушники и спрыгивая на траву. – Может, я спал с ней раньше?»

Нет. Такую красотку он бы запомнил. Незнакомка была высокой. Плавная, чуть ленивая грация ее движений подсказала Тристану, что в постели она, вероятно, незабываема. Он почувствовал, как в усталом теле просыпается и нарастает желание. Когда мужчина подошел, она как раз закончила разговор.

– Восемь тридцать, – проговорила с придыханием, глядя куда-то сквозь Тристана. – Восемь тридцать, первый терминал аэропорта Хитроу.

У нее оказались необыкновенные глаза, которые отливали холодным чистым серебром, как утренний туман над озером.

– Я напомню тебе, как только мы проснемся, – сказал Тристан, вскидывая бровь.

Это была шутка, брошенная вскользь, походя. Тристан не собирался знакомиться с девушкой – пока не услышал в кустах щелчок затвора фотокамеры, не заметил краем глаза торчащий из зелени объектив. Умения соблазнять женщин и манипулировать прессой открывали список многочисленных талантов Тристана Ромеро. И то, и другое он делал почти машинально. Прежде чем незнакомка успела выразить протест, он обнял ее за талию и решительно притянул к себе.

* * *

Сначала она обратила внимание на его глаза. В сочетании с коротко стриженными темными волосами, черной щетиной на волевом подбородке и глубоким бронзовым загаром синева глаз незнакомца производила удивительное впечатление. «В таких глазах можно плавать как в море, – подумала девушка. – И легко утонуть».

Лили повторила детали завтрашней встречи вслух, потому что информация грозила в любую секунду испариться из ее мозга как вода с горячих камней. Ответ незнакомца явно был шуткой, но воображение сразу же затянуло ее в водоворот фантазий на тему совместного пробуждения. А когда незнакомец привлек ее к себе, Лили внезапно поняла, что больше не тонет. Теперь она горела, словно солнце соскочило с раскрашенного огненными разводами неба и подожгло мир, а она стояла среди языков пламени, не испытывая никакого желания быть спасенной. Мужчина держал ее за талию, поглаживая в основании спины. Не в силах противиться, Лили беспомощно выгибалась ему навстречу…

– А вот и он!

Далекий оклик заставил незнакомца поднять голову, отстраниться от Лили. Медленно, словно в трансе, она обернулась на голоса. Том и Скарлет шли к ним рука об руку, возглавляя процессию фей, русалок и дриад, задрапированных в переливчатые шелка и воздушный шифон. Как ни странно, костюм святого Георгия подошел к бледной, романтической, очень английской внешности Тома. По контрасту с опасным магнетизмом незнакомца хозяин вечера излучал целомудрие и благородство.

– Ну наконец-то! – воскликнул Том с улыбкой. – Вижу, ты уже познакомился с Лили.

– Лили… – Незнакомец еще раз окинул взглядом ее отделанное золотом греческое платье и корону из листьев. – Мне показалось, эта девушка – Елена Троянская или Деметра, богиня плодородия.

Лили почувствовала, что краснеет. Наряд остался у нее после фотосессии года два назад, когда мир сходил с ума по Римской империи. Внезапно девушка пожалела, что не придумала что-то более интересное, как Скарлет, которая блистала в образе Коко Шанель – маленьком черном платье и бриллиантах.

– Я думала о Елене Троянской…

– Ну конечно же! Ее красота отправила в путь тысячу кораблей, а ваша – тысячу косметических продуктов. Вы – девушка из рекламы парфюма, разве нет?

Лили подпрыгнула, словно вспугнутая лань, когда незнакомец завладел ее запястьем, провел большим пальцем по тонкой коже с синими прожилками вен, наклонился и принюхался.

– Каждый раз, когда я смотрю рекламу, я удивляюсь, правда ли парфюм пахнет так божественно, как можно предположить, глядя на вас. Не думал, что это возможно.

Он говорил на безупречном английском, но испанский акцент струился сквозь речь как вино сквозь воду. Лили потребовалось усилие, чтобы уловить смысл его слов.

– На мне сейчас нет этого парфюма, – заикаясь, проговорила она. – На мне ничего нет.

Господи, неужели она действительно это сказала?!

– Правда? – Он изогнул губы в улыбке, которая могла бы растопить айсберг в океане, но почему-то не согрела его синие глаза. – Ваши слова вызывают очень интригующие видения.

Ее сердце успело ударить лишь раз, пока незнакомец смотрел на нее. Потом он отвернулся.

«Вот в чем его секрет, – подумала Лили, в то время как влажный жар возбуждения наполнял ее вены, а разум угрожал отключиться навсегда. – Одной рукой он заманивает тебя, а второй захлопывает дверь перед твоим носом. Жестоко, но эффективно».

Лили видела, что Скарлет подает ей какие-то сигналы, но раньше, чем успела отреагировать, Том с шутливой чопорностью представил им незнакомца:

– Девушки, познакомьтесь с Тристаном Ромеро де Лосада Монтальво, маркизом Монтеса. Кроме всего этого, он мой самый давний и лучший друг.

Сердце Лили подскочило в груди, словно кто-то прижал к ней оголенный электрический провод. Тристан Ромеро? Господи, как можно было его не узнать?

Правда состояла в том, что ни нечеткие зернистые снимки в таблоидах, ни фото с красных дорожек в глянце не подготовили Лили к встрече с маркизом Монтеса в его великолепной загорелой плоти.

Как только с представлениями и приветствиями было покончено, Лили подхватила Скарлет за локоть и оттащила в сторону:

– Лучший друг Тома – наследник мегааристократической семьи испанских банкиров?

– Точно. Они дружат даже дольше, чем мы, потому что в детстве учились вместе в какой-то мрачной закрытой школе, как будто списанной из романов Диккенса.

Голова у Лили кружилась. Она все еще находилась под впечатлением от его поцелуя, но теперь к стойкому, как аромат парфюма, удовольствию примешивались шок и стыд от того, что она оказалась такой легкой добычей.

– Но Том – хороший человек! – возмутилась она. – А этот… он… бессердечный негодяй!

– Ли-ли, – с укоризной сказала Скарлет. – Уж ты-то не должна была бы слепо верить газетам… Даже если они пишут правду, это только их часть истории. Том не желает слышать никакой критики в адрес друга. Насколько я поняла, Тристан не один раз спасал его от школьных хулиганов, которые отравляли Тому жизнь. В любом случае я удивлена, что ты так хорошо информирована для женщины, которая презирает развлекательную прессу.

– Чтобы знать, кто он такой, не обязательно читать таблоиды, – мрачно пробормотала Лили, бредя рядом с подругой обратно к замку. – Финансовые вкладки нормальных газет упоминают семью Ромеро регулярно.

Обычно тон упоминаний балансировал между неодобрением и восхищением расчетливой безжалостностью в делах, которая позволила банковской империи Ромеро успешно пережить все кризисы и остаться крупнейшим игроком на международном финансовом рынке, а семье – сохранить статус одной из самых богатых и влиятельных в мире.

– Как бы там ни было, кого он изображает – Джеймса Бонда? – Лили понимала, что ведет себя как обиженный ребенок, но ничего не могла с собой поделать. – Сам по себе Тристан Ромеро пока не тянет ни на миф, ни на легенду.

– Милая, он никого не изображает. Тристан – единственный человек, которому Том разрешил прийти на бал без костюма. Он представляет здесь самого себя – легендарного европлейбоя, мифического бога секса. Должно быть, явился сюда прямо с вечеринки на яхте в Марбелье или из постели какой-нибудь знаменитой красавицы. И так торопился, что не смог правильно застегнуть пуговицы на рубашке.

Лили автоматически бросила взгляд назад, на Тристана. Скарлет оказалась права. Рубашка под темным, слегка помятым костюмом от дорогого портного была не заправлена, перекошена, распахнутый ворот открывал взгляду золотистую кожу и изгиб ключицы. Лили не знала, какое из нахлынувших чувств хуже. Злость, что поцелуй, который пробудил в ней такие волшебные эмоции, ничего не значил? Или стыдное понимание, что она готова заплатить любую цену, лишь бы Тристан поцеловал ее еще раз?

– Все нормально? – вполголоса спросил Том.

Они с Тристаном пересекли поле и направлялись к шатру, где расположился бар. В ответ на вопрос Тристан коротко кивнул:

– Прости, что опоздал. Не мог выбраться раньше.

– Для меня это не проблема, но армия твоих обожательниц начала терять терпение. Я устал отвечать на вопрос, где ты мог застрять.

– По официальной версии – на вечеринке в Сан-Тропе.

– Горячая, должно быть, была вечеринка. – Том заговорщицки ухмыльнулся. – На твоем месте я застегнул бы рубашку как полагается. Ты же не хочешь, чтобы дамы перевозбудились и устроили дебош?

Тристан скорчил гримасу. Когда он торопливо переодевался на небольшом аэродроме неподалеку, в глазах двоилось от усталости. Не самые идеальные условия для подготовки к светскому событию года. Звуки бодрой музыки в прохладном воздухе напомнили, что впереди его ждет еще одна бессонная ночь.

– С официальной версией разобрались, – сказал Том. – А где ты был на самом деле?

– Казакизмир, – бесстрастно отозвался Тристан, застегивая на ходу рубашку.

– Я надеялся, что ты этого не скажешь. – Том поморщился. – Новости оттуда почти не доходят, но, насколько я понял, дело плохо?

Название небольшой провинции в Восточной Европе давно стало синонимом жестокости и отчаяния. Десять лет там шла война, причин которой никто не помнил. Военные и наркобароны с кровью рвали друг у друга власть, безжалостно расправляясь с теми, кто пытался положить конец произволу или хотя бы протестовать. Недавно в прессе появилось сообщение, что в ходе одной из таких разборок целую деревню стерли с лица земли.

– Можно сказать и так. – Тристан усилием воли загнал поглубже кошмарные видения. – Один из наших водителей потерял семью. Убили всех, кроме его беременной сестры. – Углы его рта горько изогнулись. – Похоже, военным не терпелось испытать новенькое оружие, которое они купили на деньги банка Ромеро.

Задержавшись у входа в шатер, Том положил ладонь на руку друга:

– Как ты?

– Отлично. Ты знаешь, я не увлекаюсь благотворительностью. Езжу туда из практических соображений, хочу немного подравнять шансы.

Тристан говорил, не глядя на Тома. Его взгляд был устремлен вдаль, на озеро в сумеречных тенях и башню в саване тумана. На волевом лице играли желваки.

– Я могу что-то сделать? – спросил Том тихо.

Тристан сверкнул короткой язвительной улыбкой, входя во влажную, пропитанную алкогольными парами полутьму шатра:

– Меня уже давно никто не видел в свете, так что я собираюсь кинуть репортерам хорошенькую косточку. Если в прессу просочится хоть слово о том, где я был и что делал на самом деле, служба безопасности сойдет с ума.

Улыбка Тома не выдавала его истинных эмоций, пока они протискивались к барной стойке, приветствуя гостей.

– Это легко организовать, – прошептал он. – У меня здесь есть несколько ручных репортеров светской хроники. Они, конечно, стоят на эволюционной лестнице выше папарацци, но моментально опустятся до бульварщины, если ты публично приударишь за какой-нибудь более или менее известной куколкой.

Взяв со стойки два стакана, Том протянул один Тристану:

– Будь здоров, старина. Так кто станет твоей счастливой избранницей?

– Лили.

Тристан опрокинул стопку, алкоголь приятно обжег горло. Открытое лицо Тома выразило неодобрение, которое его друг предвидел.

– Нет. Ни за что. Очень плохая идея.

– Почему нет? Она более-менее известна.

И очень красива, этого нельзя было отрицать. Ее красота встряхнула даже усталого и измученного Тристана, чему он несказанно удивился.

– Если ты ранишь чувства лучшей подруги Скарлет – а ты их непременно ранишь, давай смотреть правде в глаза, – ты нанесешь урон и моей личной жизни.

– Кто вообще говорит о чувствах? – Тристан взял со стойки еще одну стопку. – Она – модель, Том. Крепкий орешек, к тому же, как я успел заметить, слегка не от мира сего. На прощание подарю ей дорогую блестяшку, плюс она получит тонны бесплатной рекламы.

– Мне кажется, Лили не такая.

– Ты слишком добр, друг. Они все такие.

Глава 2

Сумерки принесли с собой новое очарование. Китайские фонарики освещали деревья таинственным, бледным светом, а россыпь бриллиантовых звезд на бордовом покрывале неба выглядела так, словно ее поместили туда специально для того, чтобы доставить удовольствие гостям праздника.

Чуть раньше, когда официанты разносили зеленые коктейли со вкусом дыни и шампанского, из-под деревьев вокруг лужайки появились одетые лесными нимфами девушки в масках верхом на белых лошадях, ко лбам которых были прикреплены изящные витые рога. Под мистические завывания струнного оркестра наездницы заставляли лошадей танцевать, делать свечки и пируэты. Один раз Лили поймала сквозь кружение танцующих единорогов взгляд Тристана, который стоял на противоположном от нее краю лужайки, обнимая за плечи молодую голливудскую звездочку в костюме Покахонтас. Электрическая волна пробежала по телу девушки.

Когда Лили взглянула в том направлении еще раз, Тристана там уже не было.

Лили почти не притронулась к коктейлю. Она чувствовала себя усталой и размякшей, но не спокойной – внутри настойчиво пульсировали вожделение и нетерпение, которые только усиливались под воздействием алкоголя. Конное шоу закончилось, единороги растворились в сгустившейся за деревьями тьме. Лили обернулась, ища глазами Скарлет, но внимание подруги было поглощено Томом. Он держал возлюбленную за талию в кольце рук и, пока Лили смотрела на них, притянул к себе, чтобы прошептать ей что-то на ушко.

Внезапно охваченная душевной болью и тревогой, Лили отвернулась.

Они со Скарлет были единой командой так долго, начиная со школы в Брайтоне, где их обеих дразнили за высокий рост и худобу. В один прекрасный день владелица модельного агентства Мэгги Мэйсон заметила девушек в магазине и пригласила обеих в Лондон на кастинг. Лили была настроена поступать в университет – если бы не Скарлет, она не взяла бы карточку Мэгги. Но тем не менее девушки вдвоем вошли в мир модной индустрии – две части одного целого, такие разные, но всегда вместе.

Именно поэтому, убеждала себя Лили, она так рада за подругу, которая влюбилась в достойного человека. В кругах, где они вращались, было так много неподходящих мужчин, которые могли бы вскружить Скарлет голову…

Тристан Ромеро де Лосада Монтальво, например.

Нежное скрипичное соло разносилось над пологими холмами и полями, укутанными в туман. На лужайке появилась еще одна лошадь, нарядную сбрую украшала пара фантастических крыльев. Пробежавший по толпе гостей шепот восторга сменился вскриками радостного удивления, когда всадница открыла притороченную к седлу корзинку.

Словно белое облако, мягко шурша крыльями, стайка голубок взмыла в фиолетовое небо. На мгновение они зависли в воздухе, словно не зная, что делать с неожиданной свободой. Краем глаза Лили уловила движение в толпе и повернула голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как мужчина в костюме Робин Гуда поднял лук и выстрелил.

Одна из голубок дернулась и начала терять высоту. Лили видела в боку птицы стрелу, которая тянула ее к земле. Чудом голубка удержалась в воздухе и, двигаясь неравномерными рывками, улетела в сторону озера.

Лили не помнила себя от ярости. Насладившись голубками, толпа двинулась к следующим развлечениям, а она побежала по пологому склону к воде. Земля становилась мягче, босые ноги утопали в прохладной мокрой траве. Пробившись через заросли сорняков на берег, Лили увидела в центре озера островок с башней, отделенный от нее стеклянной водной гладью.

Полуразрушенные каменные стены неприступно темнели на фоне закатного неба, в тишине Лили слышала возбужденное трепыхание множества крыльев. Голуби кружили над бойницами, но она напрасно напрягла зрение, стараясь рассмотреть среди них раненую птицу.

Узкий, отполированный временем до блеска деревянный мостик привел ее на остров. Все вокруг казалось зыбким, потусторонним, нереальным, словно Лили вдруг шагнула в мир теней. Нерешительно, почти надеясь, что башня заперта, она коснулась рукой неровной занозистой двери.

Дверь распахнулась сама собой. Лили чуть не вскрикнула от ужаса, увидев в проеме человеческую фигуру в белой рубашке, которая в мутном умирающем свете могла сойти за одеяние призрака. Девушка отшатнулась, прижав руку ко рту, но мужчина поймал ее за локоть и притянул к себе.

– Елена Троянская, – сказал глубокий язвительный голос. – Следили за мной, полагаю?

Лили почти оглохла от собственного панического сердцебиения, но высокомерие его слов вывело ее из полуобморочного состояния.

– Нет! Я искала птицу… раненую голубку. Какой-то кретин выстрелил в нее на празднике, но она сумела улететь. Я пошла за ней, увидела, что голуби слетаются к башне… Я понятия не имела, что вы здесь… – Ее слегка помутившийся от испуга разум выдвинул самое вероятное предположение, какого рода дела привели Тристана Ромеро на уединенный остров в разгар праздника. – Простите за вторжение. Я уже ухожу.

– Не смею препятствовать миссии милосердия. – Он крепче сжал руку девушки. – Голубятня на крыше, идите искать свою голубку.

Лили заколебалась, вспомнив красавицу в костюме Покахонтас:

– Вы здесь один?

– Да.

По сравнению с белизной рубашки его кожа казалась еще более смуглой. Лили не могла разглядеть выражение лица, но в бархатном голосе Тристана проскальзывали наждачные нотки, а в смехе не было ни капли юмора.

– Полагаю, Том предупредил вас, что я опасен. – Его рука ласкала запястье девушки, пульс лихорадочно бился в подушечку большого пальца. – Если хотите, можете вернуться попозже в сопровождении взрослых.

– Не говорите ерунды. – Лили предприняла смелую попытку осадить его. – Мне просто не хотелось бы помешать вашему… чему-нибудь. Покажете, куда идти?

Внутри башни было прохладно и сыро. Босые ноги девушки бесшумно ступали по ледяным камням винтовой лестницы. На полпути им попалась небольшая площадка, сумеречный свет падал сквозь стрельчатое окно на закрытую дверь. Девушка остановилась, но Тристан решительно прошел мимо, приглашая ее подниматься дальше.

Наверху он толкнул еще одну дверь и жестом пригласил Лили войти первой. Оглядевшись по сторонам, она ахнула от удивления. Пол помещения, куда она попала, был гладким и ровным, вдоль стен тянулись насесты и кормушки для птиц. С открытой стороны, поверх огрызка стены, она могла видеть на воде озера последние розоватые отблески солнца. С другой стороны стена была цела, но узкое готическое окно обрамляло великолепный пейзаж – парк, замок и луга за ним.

От восторга Лили рассмеялась легким, беззаботным, немного запыхавшимся смехом. Тристан отлепился от дверного косяка и приблизился к девушке.

Смех замер у нее на губах. В полумраке синева глаз Тристана казалась темнее и глубже, лицо было суровым. Лили вдруг почувствовала за непроницаемым взглядом усталость, отчаяние, тоску, поняла, что этот неправдоподобно красивый мужчина, окутанный печалью как невидимым плащом, никак не вяжется в ее сознании с плейбоем-сибаритом, чей свободный от предрассудков образ жизни так интриговал желтую прессу.