Барселонская галерея

В последние годы Денис и Георгий Борисович все больше отдалялись друг от друга. Не ссорились, просто виделись очень редко, общаясь преимущественно по телефону. Да и когда было видеться? В театр к отцу Дэн не ездил, тот к нему в офис – тем более. А жили теперь далековато друг от друга. Лет десять назад, когда стало модным селиться за городом, Денис тоже решил обзавестись собственным «имением», тем более что для этого были все основания – волею судьбы дача отцовских родителей находилась не где-нибудь, а в поселке Раздоры, рядом с Рублевским шоссе. В советские времена, разумеется, никто и не предполагал, насколько престижным станет этот район – люди просто стремились иметь дачи недалеко от города и в красивой местности. Зато теперь у Дениса были все основания гордо заявлять: «Я вырос на Рублевке».

В конце девяностых Вербовским удалось выгодно прикупить пару участков, примыкавших к их даче, и в итоге, после нескольких лет строительства, они стали владельцами симпатичного коттеджа, окруженного садом в английском стиле. Дэн пробовал жить в Раздорах, но ему быстро надоело тратить время на поездку в Москву и обратно. И он вернулся в квартиру на Бронной, а Георгий Борисович остался в загородном доме и не на шутку увлекся «сельской жизнью», как это называл Денис. Сын навещал его. Но не слишком часто. Все как-то было некогда – то работа, то личная жизнь, то другие дела, вот, например, покупка квартиры в Барселоне.

Дэн позавтракал в маленьком ресторанчике, вернулся в гостиничный номер, поглядел в зеркало, погладил ладонью вчерашнюю щетину. Бриться или нет? Пожалуй, нет. Так тоже обаятельно, да и времени уже в обрез. Сполоснулся под холодным душем, переоделся в джинсы и бежевый пуловер и, подойдя к бару, плеснул в пузатый бокал немного коньяка – на посошок. Потом взял собранную сумку и бросил прощальный взгляд на комнату. Теперь он приедет в Барселону в октябре или начале ноября. И будет жить не в отеле, а в собственной квартире. А его любимый номер займет кто-то другой. И это стало неприятно.

По дороге в аэропорт Дэн решал, кому из своих подруг он позвонит сегодня. На всех времени не хватит. Дома он окажется только к вечеру. Разговор с четырьмя дамами сердца сразу – слишком большая нагрузка для организма, утомленного перелетом и путешествием из Шереметьева в Центр через многочисленные пробки.

Белла исключалась сразу. Хотя жаль – Дэну она очень нравилась. Смуглая, тоненькая, с какими-то то ли восточными, то ли кавказскими кровями, Белла была модным фотографом, ее снимки постоянно мелькали на страницах популярных журналов, не только глянцевых, но и серьезных. Дэну Белла казалась воплощением представлений о современной женщине. Она появлялась в его жизни, только когда сама этого хотела. Звонила, назначала время встречи, приезжала, проводила с ним бурную ночь или несколько часов днем и снова исчезала – может быть, на неделю, а, случалось, и на пару месяцев.

Они познакомились во время фотосессии, когда пиарщики Вербовского организовали ему очередное мини-интервью в известном деловом журнале. Ради единственного (правда, действительно очень удачного снимка) Белла мучила Дэна почти полтора часа. Он не терял этого времени даром, флиртовал с ней, она в ответ неопределенно улыбалась. А через неделю, когда он уже забыл и об интервью, и о фотографе, вдруг позвонила около полуночи на мобильный и сообщила, что готова встретиться с ним прямо сейчас.

С ней было удивительно легко. Белла не требовала ни выводов в свет, ни подарков, ни обещаний, ни нежных слов. И даже не обижалась, если он не мог встретиться с ней в назначенное время. Правда, Денис старался, чтобы такое случалось как можно реже – он дорожил ею: и как любовницей, и как собеседником. И прежде всего хотел бы по возвращении позвонить ей. Но знал, что это ни к чему не приведет – девушка или вовсе не возьмет трубку, или отделается парой торопливых слов на тему «извини, я занята». Как уже случалось неоднократно…

С Лолой все иначе. Вот уж кто обязательно ответит на звонок и затянет беседу надолго! Разговор с Лолой сведется к ее намекам на то, как хорошо и весело жилось в его отсутствие, как все из-за нее передрались, как ее приглашали в дорогущие кабаки, заваливали цветами и подарками, а очередной воздыхатель ползал на коленях, добиваясь поцелуя. И если бы Дэн задержался еще на пару дней… Все это будет сказано не «в лоб», а тонко, как бы нехотя. И не для того, чтобы вызвать в нем ревность, боже упаси! Это к тому, чтобы он, олух, понял, какой драгоценный бриллиант ему попался. Кто бы спорил! Лола великолепна, очаровательна, искрометна. С ней невозможно грустить, потому что она все время улыбается. Улыбка у Лолы необыкновенная. В этой женщине столько жизни, столько сил, столько драйва, что, находясь рядом, невольно заряжаешься энергией и чувствуешь себя розовым зайчиком с батарейкой в спине. Поклонников у Лолы действительно море, но она очень осторожна, выбирает только самых богатых и только тех, с кем не будет проблем. И, разумеется, перспективных. Лоле уже под тридцать, а это значит, что, как ни набивай себе цену, но уже пора замуж… Дэн как кандидат в мужья Лолу устраивал, но сам он не разделял ее стремления вступить с ним в законный брак. Как-то не верилось, что из светской львицы и покорительницы мужчин она мгновенно превратится в мудрую и рассудительную супругу… Нет, пожалуй, Лолу можно оставить на завтра.

Полинке всего двадцать один год, по возрасту – ребенок, но целеустремленности хватит на нескольких взрослых. Однажды она забежала в офис его фирмы, к своей подружке, и случайно увидела Дэна. С тех пор стала появляться каждую неделю под разными предлогами: то фотографии отсканировать, то копию с паспорта снять, то в Интернете что-то посмотреть. Являлась и караулила его до победного. Дэн быстро понял, в чем дело, умилялся и каждый раз делал вид, что верит в случайность их очередной встречи. А Полина продолжала проявлять недюжинную изобретательность, чтобы столкнуться с ним в коридоре или на офисном крыльце. В конце концов он сжалился над девочкой и решил, что такая настойчивость должна быть вознаграждена. Это случилось дней за десять до его отлета. Пока водитель парковался на стоянке, Дэн заметил стоящую на крыльце Полину. Девушка курила и не смотрела в его сторону, но Денис мог поклясться – видела она его прекрасно. Он усмехнулся. Сейчас изобразишь удивление и внезапную радость, вызванную моим появлением. Ты умираешь от желания, чтобы я заговорил с тобой, и думаешь, что чем чаще я вижу тебя, тем больше у тебя шансов. Эх, женщины, я бы любил вас еще больше, если бы вы не были такими предсказуемыми…

Он нарочно еще посидел в автомобиле, проверил привезенные с собой документы, сделал пару звонков и только после этого вышел из машины. К тому времени бедная Полина смолила уже третью сигарету. Денис приветливо улыбнулся:

– Здравствуйте, мы с вами так часто видимся и до сих пор не познакомились. Я Денис.

– А я Полина.

– Полина, вы слишком много курите.

Девушка посмотрела на него, зачем-то перевела взгляд на охрану за его спиной и призналась:

– Вообще-то я совсем не курю. Просто использую любой предлог, чтобы столкнуться с вами.

– Вот как? – нейтрально ответил он. Денис очень постарался, чтобы в его голосе не было ни радости, ни осуждения, ни удивления, на которое она, видимо, рассчитывала. – А зачем?

«Сейчас мы и посмотрим, милая, действительно ли ты так наивна, непосредственна и неопытна».

Полина стушевалась. Она явно не знала, что ответить. Денис усмехнулся. Ему давно была знакома эта уловка. Многие женщины считали, что, признаваясь в своем чувстве к нему, да еще так неожиданно и просто, делают нечто очень оригинальное. Должно быть, они полагали, что их честность обязательно будет вознаграждена.

Но Денис был игрок, охотник. Такой подход к отношениям был ему не слишком интересен. Но тогда, рассматривая ее приталенный салатовый плащ, сапожки на шпильках и короткую, но довольно толстую русую косу, перекинутую через плечо, он понял – эта девушка ему подходит. А коли так, нечего все усложнять.

– Вы мне тоже нравитесь, Полина, – мягко шепнул он в маленькое аккуратное ушко. – Завязывайте с курением, и пойдемте попьем кофе.

Она оказалась неглупой и очень женственной. Но для Дэна Полина прежде всего была забавной.

Неделю перед его отпуском они встречались почти каждый вечер (кроме предпоследнего, когда к нему нагрянула Белла), ужинали, гуляли, сходили в театр на модную премьеру. Он дарил ей цветочки и отвозил домой. Девочка млела, а Денис еще не решил, что с ней делать. Как человек опытный, он понимал, что отношения с ней не будут долгими и быстро надоедят, а расставание может затянуться и вызвать кучу проблем, слез и упреков…

Нет, звонок Полине он тоже отложит. А вот с Алкой поболтает охотно. Алла была единственной женщиной, продержавшейся в его жизни рекордный срок – больше двадцати лет.

Они познакомились на первом курсе института, и между ними сразу вспыхнул яркий роман, продлившийся целых полгода. Потом у Дениса возникло странное чувство. С одной стороны, ему стало скучно, хотелось новых отношений с кем-то еще… Не привык он так долго встречаться с одной девушкой и хранить ей верность! А с другой стороны, с Алкой было настолько хорошо, легко и интересно, что он страшно боялся ее потерять. Но природа брала свое, скоро он начал ей изменять. Тайком и не часто. Совесть Дениса не мучила, казалось, все естественно, все так и должно быть. Но Алла, как потом выяснилось, узнала об очередной интрижке и обиделась. Нет, она не закатила сцену ревности, она вообще ничего ему не сказала. Просто стала держаться холоднее и отстраненнее.

Постепенно они отдалились друг от друга и в конце концов расстались. А на третьем курсе Алка вышла замуж. И тогда он испытал гамму таких мощных чувств, что сам себя не узнавал: боль, ревность, вину, отчаяние, и в то же время – невероятную радость: теперь не нужно ее обманывать. Но можно с ней общаться. Потому что Алка – самый близкий человек. Даже ближе отца и друга Олежки.

Через два года Алла развелась, и у них снова начался роман. Он вспыхивал периодически – раз в три-четыре года, и каким-то неведомым образом это не портило их отношений в остальное время. Когда буря страстей постепенно утихала, то уступала место регулярным задушевным разговорам и нечастому дружескому сексу.

– Знаешь, Алусик, лет в шестьдесят я на тебе женюсь. Никого лучше и роднее мне все равно не найти, – говорил иногда Денис. И знал, что это неправда. Но, так или иначе, Алла оставалась единственной женщиной, которой он был рад в любое время суток. А потому он решил, что позвонит ей. Если только рейс не задержат и он не прилетит в Москву глубокой ночью.

Денис как в воду глядел. «Накаркал», – как сказал бы суеверный Георгий Борисович. Вылет самолета задержали аж на два часа, и это было очень досадно. Как всякий занятой человек, Дэн терпеть не мог терять время зря.

Он полистал красочный путеводитель, сходил в ресторан, где отпустил пару комплиментов хорошенькой официантке. А возвращаясь обратно, не поверил своим глазам.

– Олежка! – заорал он неприлично громко.

Друг услышал его не сразу, он словно ушел в себя. Задумчивый, грузный, он сидел на краешке кресла и с растерянным видом рылся в своей сумке.

«В сто пятый раз проверяет, не потерял ли документы», – усмехнулся про себя Денис и снова крикнул:

– Олег, дружище!

– Дэн, боже, ты здесь? Ах, ну да, сейчас ведь апрель. Ты всегда… – забормотал радостный приятель.

– Да, я тут в апреле завсегдатай. А тебя-то как сюда занесло? По моим подсчетам, ты должен сейчас сидеть в Москве и оплакивать свой развод.

– Да сколько уж можно оплакивать, – друг махнул рукой.

– Ты способен на пожизненные поминки, романтическая натура. Не то что я, скептик и циник. Ну и как ты? Все еще хранишь целомудрие?

– Не надо так, Дэн, – Олег поморщился.

– Ну, ладно, ладно… – Денис успокаивающе похлопал друга по плечу. – Между прочим, я знаю, зачем ты тут.

– Да?

– Да. Признавайся: ты хочешь купить себе квартиру в центре города.

– На кой черт мне тут квартира? – искренне удивился Олег. – Место, конечно, потрясное, но я тут второй раз в жизни и наверняка последний.

– Нет уж, не юли, я тебя тридцать лет знаю! Ты как-то прознал, что я собираюсь купить здесь недвижимость, и, как всегда, решил меня опередить. Разве нет?

– И в мыслях не было.

– Неужели? А я думал, тебе всегда охота со мной посоревноваться. И готов, сообщив, что купил себе апартаменты с видом на море, услышать в ответ, что ты приобрел вдвое большую квартиру в центре. Или коттедж в пригороде.

Олег расхохотался:

– Слушай, а ты подал мне идею! Может, и правда, озаботиться недвижимостью в Барселоне? Хорошеньким таким домиком… Только не в пригороде, а в историческом центре.

– Дом в историческом центре? Ни фига у тебя не выйдет!

– А это мы еще посмотрим!

Куда только девались задумчивость Олега и плохое настроение Дениса? Они заспорили, оживленно жестикулируя, и со стороны теперь напоминали не взрослых мужчин, а мальчишек.

Впрочем, в душе оба до сих пор оставались мальчишками.

Глава 3

Про лидеров и спарринг-партнеров

1974–2007 годы

У близких людей, которые знают нас с детства, есть большое преимущество перед остальными. Только им известно, каковы мы на самом деле – без прикрас, без масок, без прочнеющей с каждым годом брони вокруг сердца. С этой точки зрения Олегу и Денису повезло.

Как они познакомились, ни один из друзей так и не сумел вспомнить. Но это точно случилось еще до поступления в школу и произошло, скорее всего, в одном из многочисленных дворов, окружавших любимый москвичами Тишинский рынок. Тогда они оба еще жили на Тишинке, почти в самом центре города – до Тверской, звавшейся в те времена улицей Горького, всего десять минут пешком. На 1 Мая и 7 Ноября можно было даже из дома не выходить – так отчетливо слышались музыка и голоса из громкоговорителей. Но, разумеется, в эти дни никакая сила не сумела бы удержать ребят дома. Разве можно отказать себе в удовольствии поглазеть на демонстрацию или тем более едущие прямо по улицам танки? А сколько чудесных вещей продавалось на улице Горького в праздничные дни! И алые флажки с надписью «Мир. Труд. Май», и воздушные шары, и набитые опилками «мячики» на резинке, и яркие леденцы-петушки на палочках, и бутерброды с деликатесной копченой колбасой или рыбой, завернутые в хрустящую целлофановую обертку… Все эти сокровища покупались на двоих, несмотря на то, что карманных денег у Дениса всегда было значительно больше, чем у Олега. Но, отправляясь на демонстрацию или просто на прогулку, друзья всегда складывали свои финансы и честно делили пополам. Хватит на два флажка или два билета в кино – отлично. Нет – купим мороженого или просто так побродим по улицам.

Так или иначе, в первый класс Олег Игнатенко и Денис Вербовский пришли уже друзьями. Учительница посадила их за одну парту, и эта традиция сохранилась на все «школьные годы чудесные». Все десять лет они сидели за четвертым столом у окна.

Окружающих подобная дружба удивляла – очень уж разными были эти мальчики. Начиная с внешности. Дэн – худенький, среднего роста, очень подвижный, темноволосый и темноглазый, с детства на удивление хорошенький, самый красивый мальчишка в классе. Он очень рано понял, какие преимущества дает его привлекательность, и умело этим пользовался как с девчонками, так и со взрослыми. Ведь сколько бы люди ни твердили, что внешность не главное, мол, не родись красивым и так далее, никто не станет спорить, что красивому человеку живется гораздо легче.

Во всяком случае, Олег Игнатенко был стопроцентно в этом уверен. Сам он никогда не был не то что красивым, но даже симпатичным. Слишком высокий, при этом толстый – маме приходилось несколько раз за учебный год расставлять брюки и расшивать пиджак. От полноты он постоянно потел, под мышками проступали некрасивые влажные пятна. На голове его вечно творилось бог знает что – тусклые волосы были настолько непослушными, что, даже подстриженные коротко, умудрялись выглядеть неряшливо, топорщась в разные стороны. А в третьем классе ему к тому же пришлось надеть очки, от чего его и без того маленькие и не слишком выразительные глаза стали еще незаметнее. Казалось бы, идеальная мишень для уколов и насмешек. Дети – народ жестокий, больным и «не таким, как все» в их стае приходится нелегко. Однако Игнатенко никто не задирал. Возможно, благодаря дружбе с Денисом. Но скорее из-за спокойного, невозмутимого характера Олега. Неинтересно прикалываться над тем, кто на это не обижается. И потом, было в маленьком мальчике что-то такое, из-за чего рядом с ним приятно было находиться. Просто постоишь вместе на перемене, перебросишься парой слов, и настроение меняется. Становится хорошо и уютно, словно пришел домой, сунул ноги в удобные тапочки и уселся в любимое мягкое кресло.

Учились друзья тоже по-разному. Дэн все схватывал на лету, но при этом ненавидел корпеть над учебниками. Домашних заданий старался не делать, ему это было неинтересно. Иногда списывал у Олега, но чаще обходился вовсе без подготовки к уроку: выручали сообразительность и хорошо подвешенный язык. Вербовскому ничего не стоило выйти к доске в состоянии, которое именовалось в классе «ни бэ, ни мэ, ни кукареку», и ловко скомпоновать свой ответ из обрывков запомнившихся объяснений учителя и собственных знаний, полученных вне школы, – Денис читал запоем и интересовался всем на свете: от мифов Древней Греции до создания пороха и от поведения дельфинов до освоения космоса. Нередко подобная тактика имела успех, и Дэн отправлялся на свое место с отличной оценкой в дневнике. Но случались и неудачи, особенно на тех уроках, где требовались конкретные знания, а не эрудиция. И в результате к концу четверти учителя только ахали и разводили руками: среди оценок Вербовского обычно пятерок и двоек было поровну.

Олег Игнатенко был, что называется, прилежным учеником. Память у него была неважная, большинство предметов давались с трудом, поэтому он ежедневно часами просиживал над уроками, зубря правила русского языка и запоминая доказательства теорем. В отличие от друга, он серьезно относился к учебе, прийти на урок неготовым для него было равносильно катастрофе. Отличником Олег так и не стал, но в группе «хорошистов» продержался стойко. В школах подобные исполнительность и трудолюбие всегда бывают замечены. Потому уже начиная со средних классов Игнатенко охотно давали разные общественные поручения и выбирали его в пионерские, а затем и в комсомольские лидеры. Не в первые фигуры, председатели и комсорги (эти должности обычно занимали девочки), но, во всяком случае, в их помощники.

Семьи у обоих мальчиков были неполными, но это тоже являлось не сходством, а различием. Дэна воспитывал рано овдовевший папа, дирижер, человек по тем временам обеспеченный и, что еще важнее, имевший доступ к дефициту. У него, представителя театрального мира, была масса полезных знакомств, поскольку достать с его помощью билеты в Большой театр или необычайно модную Таганку хотели и директора магазинов, и заведующие складами, и начальники овощных баз. И каждый раз «бывали благодарны». А если прибавить к этому зарубежные гастроли, из которых привозились шикарные вещи, да не забыть многочисленных пассий Георгия Борисовича, которые наперебой баловали его сына и задаривали подарками, то можно понять – нужды Денис не знал. Имелись у него и фирменные джинсы, и модные кроссовки, и портфель-«дипломат», мечта любого подростка, и прочие атрибуты стильной жизни, позволявшие выделиться в толпе одноклассников.

Олежке подобное благополучие и не снилось. Он был сыном работницы химчистки, матери-одиночки. Отца своего Олег никогда не видел, в сбивчивые мамины рассказы о его работе на Севере верить быстро перестал и вскоре прекратил задавать ненужные вопросы, интуитивно, детским чутьем, догадавшись, что его мама решилась на смелый для той эпохи шаг и «родила для себя».

Вербовские обитали вдвоем в трешке-распашонке, у Дениса была своя комната, чем в то время мог похвастаться далеко не каждый. Семья Игнатенко жила в шестнадцатиметровой комнате в коммуналке с пятью соседями, в доме без лифта и с газовой колонкой. Антонина Ивановна работала в две смены, Олегу приходилось помогать ей – отстаивать длинные очереди в булочной и магазине «Молоко», убирать квартиру, варить картошку или макароны. Георгия Борисовича тоже часто не было дома, но Дэна хозяйственные проблемы не касались – ими занимались бабушки, приезжавшие к ним по очереди.

Словом, Денис Вербовский был удачливее друга, начиная с внешности и заканчивая материальным положением. Но Олег, в свою очередь, брал не везением, а трудом и основательностью. И потому Дэн чуть не каждый день слышал от отца, бабушек и учителей: «Опять домашнее задание не записал? Олежке позвони, он не то, что ты, он всегда добросовестно относится к своим обязанностям» или: «Вербовский, где сменная обувь? Забыл? Почему Игнатенко никогда ничего не забывает?»

Таким образом друзья уравновешивали друг друга. И никому бы в классе и в голову не пришло шушукаться, что «Игнатенко водится с Вербовским потому, что у Дениса богатый папа», или счесть, что «Дэн использует Олега, потому что у Игнатенко всегда можно списать», их тандем воспринимался как союз равных. Ни один из приятелей не думал, что друг в чем-то хуже, – наоборот, каждый искренне верил, что другой значительно превосходит его по всем возможным показателям.

Возможно, именно в этом и крылись корни странной особенности дружбы Олега и Дениса. Все их отношения постоянно были овеяны духом соперничества.

Так, если у Олега выходила в четверти пятерка по физике, Денис не успокаивался, пока не получал отличную оценку в году, а когда Дэн побеждал в школьной олимпиаде, Олег костьми ложился, но выигрывал районную. Однажды Вербовский выучил наизусть всю сцену Полтавского боя вместо заданного отрывка – и на следующем же уроке литературы Игнатенко, к восторгу одноклассников, чуть не весь урок декламировал пушкинскую поэму целиком и ни разу не сбился. А когда в седьмом классе Олежку выбрали председателем совета отряда класса, Дэн напрягся и стал председателем пионерской дружины школы.

Надо сказать, несмотря на соперничество, никто никого не подставлял, и победа всегда была заслуженной, а поражение не обидным. К тому же дружбе это совсем не мешало, каждый из ребят искренне радовался успехам приятеля.

Об этой странной дружбе-соревновании знали все одноклассники. Первое время кто-то пытался влезть в спор, принять сторону одного из мальчиков или тоже помериться с ними силами, но Олег с Денисом такие попытки пресекали на корню. Это было их, и только их, соперничество, в третьем они не нуждались.

В восьмом классе к постоянному соперничеству прибавилось новое хобби. В это время в школе стало модным по любому поводу держать пари, и Денис Вербовский с Олегом Игнатенко сделались самыми ярыми спорщиками. Не проходило и нескольких дней, чтобы не слышалось: «Спорнем?» или: «На спор?» Поскольку материальные возможности Олега, как уже говорилось, были невелики, то спорили чаще всего «на американку» – проигравший должен был исполнить любое желание победителя. Друзья часами ломали голову и над тем, что бы еще такое придумать, чтобы втянуть закадычного приятеля в новый спор и гарантированно выиграть, и над тем, что такого интересного попросить у проигравшего. А одноклассники с нетерпением ждали очередного развлечения. Всем было любопытно, что Вербовский и Игнатенко изобретут в этот раз.

Однажды, ближе к концу года, когда ветви деревьев за окнами школы уже подернулись зеленой дымкой, Денис появился в классе в приподнятом настроении. Бодро вошел, направился к столу, где сидел сонный и задумчивый товарищ, небрежно опустил на пол свой «дипломат», хлопнул соседа по плечу и, сверкая направо и налево обаятельной улыбкой, стал радостно приветствовать одноклассников и особенно одноклассниц. Девчонки тут же оторвались от своих дел и принялись кокетничать кто во что горазд.

Олег спокойно наблюдал эту привычную картину. В восьмом классе они считали себя абсолютно взрослыми, слово «любовь» и все, с ним связанное, перестало вызывать у мальчишек глупое хихиканье, они уже не стеснялись проявлять свой интерес к девчонкам, писали им записки, звонили по телефону, приглашали гулять, в кино и на медленный танец во время дискотек. Что касается девушек, то эти уже не первый год красились, делали маникюр, переписывали друг у друга в разрисованные сердечками и обклеенные вырезанными из журналов фотографиями «песенники» стихи о любви и шушукались на переменках, кто с кем «встречается». Для Олежки не являлось секретом, что почти все девочки в классе были влюблены в его друга. Они как будто не замечали, что, сходив вчера в кино с Верой Гавриловой, сегодня он ведет в кафе-мороженое Вику Зайцеву, а назавтра целуется прямо на школьном крыльце с Юлей Парамоновой. Олега удивляла нетребовательность девчонок, но в душе его не было ни зависти, ни ревности, просто искреннее недоумение. Он был даже рад за приятеля, имевшего такой бурный успех, но сам ни за что не стал бы строить отношения с девушками подобным образом.