Поймай, если сможешь

Мэгги Кокс

Поймай, если сможешь

Глава 1

Голос раздавался то над самым ухом Элли, то как будто издалека.

– Элизабет! Я знаю, что ты пришла в себя и меня слышишь. Помнишь, что произошло?

Слова эхом повторялись в ее голове, но она даже не пыталась вникнуть в их смысл. При малейшей попытке сконцентрироваться у Элли тотчас начинало страшно болеть в затылке и в висках, и она снова погружалась в полубессознательное состояние.

В редкие минуты прояснения сознания единственным ее спасением было ощущение тепла мягкого толстого одеяла. Натягивая его на себя, Элли отгораживалась от окружающего мира и старалась заснуть, чтобы ни о чем не думать, не вслушиваться в доносившиеся до нее слова, не бороться с неприятными сумбурными воспоминаниями, которые накатывали на нее тревожащими душу волнами.

Она догадывалась: случилось нечто ужасное. И зачем тогда пытаться что-то вспомнить, как того требовал мужчина? На какое-то мгновение перед ее глазами возникли четкие черты его лица, но Элли быстро закрыла глаза – струсила. Слишком взволнованным показалось ей лицо мужчины, а еще он смотрел на нее так, будто она сделала что-то очень плохое. Что-то страшное. Надо будет обязательно вспомнить, что именно… но только потом, не сейчас.

Элли знала лишь то, что находится в больнице. И этого было для нее более чем достаточно на данный момент, поскольку ей совсем не хотелось думать о вещах, способных причинить новые страдания. Она и так переживала из-за того, что совершенно не помнила, каким образом оказалась тут. Воспоминания могли оказаться еще более болезненными.

Мужчина опять находился в ее палате! Элли краешком глаза заметила его черный костюм. Но с какой целью он приходит к ней? Ведь каждый раз, когда она открывает глаза, незнакомец находится рядом. Чего он ждет? Что ему от нее нужно?

Какие-то отрывочные сцены из прошлого промелькнули у нее перед глазами, и она поняла, что знакома с этим человеком. Однако на восстановление всей картины у нее уже не хватило сил. Больше всего Элли мучило ощущение того, что по ее вине произошла какая-то непоправимая трагедия. Но размышлять о прошлом удавалось ей с трудом, поэтому она решила лучше попытаться сконцентрироваться на внешнем виде палаты, в которой лежала. Простая комната с серо-желтыми стенами, чуть потемнее линолеум на полу, все в ней: и подушка, и одеяло, и сам воздух… было пропитано больничным запахом. Элли шевельнула рукой и тут же почувствовала неимоверную тяжесть в ногах. О боже, у нее не получается двигать ногами! Только посмотрев перед собой, она осознала, что обе ее ноги в гипсе. Приглушенно вскрикнув, она отвернулась к стене лицом и закрыла глаза…

«Отец! Наконец-то», – вздохнула с облегчением Элли, когда, снова придя в себя, увидела перед собой знакомое лицо! Ну, слава богу, хоть что-то она помнит!

– Ни о чем не волнуйся, моя девочка! – Отец провел рукой по ее волосам, будто перед ним была маленькая беззащитная девочка. – Твой отец знает, что делать. При первой же возможности увезу тебя отсюда. Потерпи немного. И никто тебя не тронет. И не найдет, как бы ни старался. Уж в этом я, Томми Барнс, разбираюсь! Спи спокойненько! Набирайся силенок.

– Гример вас уже ждет, доктор Лайонс. Сюзи вас отведет. Скажите ей, если вам что-то понадобится.

Элли была не в восторге от идеи принять участие в телевизионных программах в качестве консультанта-психолога, однако отказаться не смогла. С тех пор как помогла сыну-наркоману одного из известных политиков, она попала в сферу внимания прессы и даже получила прозвище: «психолог с конским хвостиком». Элли оно не нравилось, поскольку умаляло ее профессиональные качества, кто-нибудь еще, не дай бог, подумает, что имеет дело с молодой неопытной девушкой. Возможно, она и приняла приглашение телевизионщиков, чтобы создать себе репутацию и показать всем, насколько уверенно разбирается в тонкостях своей профессии.

Ей было нелегко добиться нынешнего положения – путь оказался достаточно тернистым, – однако она справилась со всеми трудностями и неприятностями. И, как это ни смешно, ее непутевый отец оказал ей неоценимую помощь. После аварии, в которую она попала пять лет назад, он увез ее из Лондона в Шотландию. И это его решение стало для нее спасительным. Переезд создал стимул серьезно взяться за учебу и получить специальность психолога, о которой она всегда мечтала.

Год назад у Элли появилась возможность вернуться в Лондон и начать работать в Ист-Энде. Ей предложили возглавить проект, над которым она с радостью согласилась работать: помогать бездомным подросткам.

Она хорошо знала, как тяжело чувствовать себя брошенным и одиноким, поэтому и стремилась помочь как можно большему числу обездоленных детей. А сейчас ей пришлось переехать – по крайней мере, на эту неделю – на южный берег Темзы, в маленький отель в районе Челси. С ней связались представители местного канала кабельного телевидения и наняли ее, чтобы снять цикл программ о проблемах сына-подростка одной из своих популярных ведущих.

Элли вполне могла бы обойтись без дополнительной рекламы. К ней в офис в Хакни приходили за консультациями самые разные клиенты, и их количество постоянно возрастало. Кроме того, проект, ради которого она переехала обратно в Лондон, оказался долговременным, поскольку ей и ее коллегам все же удалось открыть приют для бездомных подростков, а значит, на Элли навалились новые обязанности и обязательства. Однако она не жаловалась, ведь это и есть настоящая работа – оказывать людям реальную помощь, ради чего она, собственно говоря, и училась столько лет на психолога.

Несмотря на отсутствие свободного времени, Элли все-таки приняла приглашение руководства телеканала, соблазнившись предложенной в контракте суммой. У приюта вечно возникали проблемы с финансированием, вот поэтому она и решила отдать в его фонд часть заработанных денег, а заодно привлечь внимание общественности к самому приюту и кто знает… найти потенциальных спонсоров.

После окончания первого дня съемок Элли сразу же вернулась в гостиницу. Как только она вошла в холл, к ней навстречу поспешила администратор гостиницы.

– Доктор Лайонс, к вам пришел гость. Он ждет вас в первом номере. Вы сможете спокойно с ним там поговорить.

Элли настороженно нахмурилась, не понаслышке зная о побочной стороне своей профессии: люди частенько являлись к ней, чтобы высказать собственную, отличную от «официальной» точку зрения на психологию или пожаловаться на возникшие у них те или иные социальные или личные проблемы, порой приходили разгневанные родственники людей, которым она старалась помочь. Такого рода случайные беседы отнимали много времени и сил. Не хотелось бы сейчас! Она устала, и ей нужно поскорее принять ванну и отдохнуть.

– Кто он? – спросила она, с трудом подавив зевок. – Назвал свое имя?

Администратор не спешила отвечать и окинула Элли таким взглядом, будто хотела сказать, что не понимает, какие могут быть отношения между заурядной постоялицей гостиницы и столь высокоуважаемым посетителем. По всей видимости, мужчина произвел на нее неизгладимое впечатление.

– Мистер Николай Голицын, – наконец произнесла она с нескрываемым восторгом в голосе.

– Вы уверены?

У Элли даже закружилась голова при мысли, что после стольких лет разлуки она вновь увидит Николая. Господи! Николай Голицын… Он то и дело преследовал ее в снах, и по его вине она испытала за последние годы столько душевных мучений, что никто с ним не сравнится в этом отношении, даже ее безответственный и легко увлекающийся отец.

К чему лукавить? Да, Элли вся трепетала от страха, понимая, что встречи с Николаем Голицыным избежать не удастся. Но больше самой встречи она испугалась тех чувств, которые проснулись в ней при одном лишь упоминании этого имени. Элли осознала, что в глубине души ей хочется сломя голову побежать к нему и броситься в объятия. Удивительно, такие эмоции после стольких лет!

– Я не могла ничего перепутать, доктор Лайонс. – Администратор наградила ее обиженным взглядом, всем своим видом показывая, что оскорблена таким предположением.

Усталость Элли как рукой сняло. Какая к черту усталость? Скорее ощущение, что ты стоишь на самом краю скалы, а далеко внизу под ногами среди скал бушует океан.

«Как он умудрился найти меня?» – закрутилось у нее в голове, и Элли даже прикусила губу от волнения. Отец ведь сделал все, чтобы замести их следы. Даже предложил ей взять девичью фамилию матери и использовать сокращенный вариант имени, а не полный – Элизабет. Но разве сама Элли не задумывалась о том, что после того, как она сделалась публичным человеком и стала появляться на экранах телевидения, у ее бывшего работодателя появился шанс ее отыскать? Да, опасения, что и говорить, были, но пришлось рискнуть, не отказываться же от возможности строить карьеру и зарабатывать деньги, чтобы заниматься любимым делом и помогать людям?

Проведя машинально рукой по волосам, Элли поняла, что у нее дрожат пальцы. И на несколько секунд ее охватила паника.

– Благодарю, – вымучила она ответ, благодарно кивнув работнице отеля.

– Не за что, – ответила та, продолжая с любопытством смотреть на нее и улыбаться.

«Так улыбаться может только тот, у кого в детстве была любящая семья и кому еще не приходилось сталкиваться с превратностями судьбы», – с некоторой завистью отметила про себя Элли. Ей самой было не до улыбок!

Элли отошла к зеркалу и принялась поправлять выбившиеся из хвоста пряди золотистых волос, а потом привела в порядок блузку и брюки.

Убедившись, что выглядит вполне прилично, она решительным шагом направилась по вестибюлю гостиницы в сторону номера, указанного ей девушкой-администратором. Но чувствовала себя Элли ужасно, как приговоренный к смерти, идущий на эшафот.

– Добрый вечер! – автоматически произнесла она, входя в комнату.

Что за дурацкое приветствие? Даже ей самой оно показалось неуместным.

За большим круглым столом сидел мужчина, нервно постукивая по нему пальцами: сразу было видно, что его терпение близится к концу. Услышав ее голос, он обернулся и медленно поднялся из кресла.

У Элли перехватило дыхание от волнения и стало не хватать воздуха, таким огромным показался ей мужчина – будто всю комнату заполонил. От него исходила абсолютная уверенность в собственных силах.

Редкое сочетание стройности, гибкости и могучего телосложения; косая сажень в плечах – это про него! Даже под дорогим и явно сшитым на заказ костюмом легко угадывалось мускулистое тело.

Как Элли ни уговаривала себя, у нее возникло острое предчувствие опасности, как у жертвы при появлении хищника. «Надо расслабить мышцы и глубоко дышать!» – сказала себе девушка, пытаясь вспомнить уроки релаксации, которые изучала и которым обучала сама. Однако Николай настолько подавлял ее, что ей никак не удавалось взять себя в руки.

Судя по первому впечатлению, Николай никак не изменился за прошедшие с их последней встречи годы. Разве что был коротко подстрижен. Но, приглядевшись к нему повнимательнее, Элли заметила, что уголки его губ чуть опустились, как у человека, который прошел через сильные эмоциональные потрясения, и четче выступали скулы, отчего на его лице появилось выражение грусти.

– Здравствуй, Элизабет.

Его голубые глаза не спеша прошлись по ней с ног до головы, а затем остановились на ее лице, и Элли показалось, будто они пробуравили ее насквозь. Этот долгий оценивающий взгляд окончательно выбил девушку из колеи.

– Теперь все зовут меня Элли. Мне так больше нравится, – переборов смущение, заметила она.

К неудовольствию Элли, голос предательски дрогнул, выдав не отпускавшую ее нервозность. Ничего удивительного, ведь ей предстоит крайне неприятный разговор. И куда только подевалась ее хваленая выдержка? Именно в тот момент, когда она ей была особенно нужна!

– Не сомневаюсь! – Губы мужчины скривились в циничной улыбке. – Уверен, ты бы предпочла, чтобы я всю свою жизнь разыскивал Элизабет Барнс. Но разве тебе не было ясно с самого начала, что от меня не скрыться? Спасибо, что подсобила моим поискам. Засветиться в газетах и на телевидении было крайне неразумно с твоей стороны. Признаюсь, я был изумлен, увидев тебя на экране. Смело! Что, решила: я давно отчаялся и сдался? Была уверена, что уже не ищу тебя? Если так, то остается лишь винить саму себя за самонадеянность.

Лицо Николая еще более ожесточилось. Да, похоже, ей не скоро удастся отдохнуть! А ведь она так надеялась, что будет наслаждаться теплой ванной в своем номере, вспоминая о прошедшем дне и размышляя над проблемами двух новых клиентов, которым ей предстояло помочь в ходе съемок передачи. И что она получила взамен? Встречу лицом к лицу с мужчиной, из-за которого ей пришлось уехать из родного города и который обвинял ее в смерти родного брата! Прошло пять лет, и вот они… опять вдвоем.

В горле у Элли пересохло, и она огляделась по сторонам, тщетно пытаясь найти графин с водой.

– Мне нечего скрывать, и поэтому я не собираюсь от тебя прятаться, – объявила она. – В принципе я уехала только потому, что мой отец за меня беспокоился. Он увез меня туда, где я могла бы прийти в себя и восстановить здоровье после аварии.

– Не верю, что это единственная причина! Ты же не просто уехала, а пустилась в бегство! Зачем иначе менять фамилию? А, ответь, доктор Лайонс? – с презрением произнес ее новую фамилию Николай.

Он подошел к ней почти вплотную, и Элли замерла. Ей уже больше не хотелось пить. Она мечтала только о том, чтобы каким-нибудь магическим образом очутиться в своем номере, а еще лучше стать невидимой и ускользнуть куда-нибудь подальше. Однако, если бы ей и удалось избежать разговора с Николаем сейчас, нет сомнений, что тот продолжил бы преследовать ее. Бегство принесло бы лишь временную передышку. Она всегда знала об этом. Не лучше ли смело встретить свой многолетний кошмар, вместо того чтобы постоянно убегать от него?

Элли изо всех сил старалась не показывать Николаю свой страх, но ох как же нелегко это было! Ведь даже спустя пять лет мужчина все еще заставлял сердце Элли учащенно биться. И она сразу почувствовала себя слабой и беззащитной. В нем было что-то такое, что заставляло Элли всегда трепетать в его присутствии. Столь мощной была его энергетика!

Его покойный брат Александр однажды предупредил Элли о беспощадности Николая к тем, кто выводит его из себя. Саша посоветовал ей быть осторожнее, так как Николай, по его словам, никогда не прощает ошибок и жестоко наказывает тех, кто их совершает. Если ты обидела его, то тебе остается только молиться…

Однако Элли всегда сомневалась в правдивости слов Саши, поскольку знала, что тот завидует успеху своего харизматичного старшего брата. Ведь в то время как у него было лишь огромное количество приятелей и подружек, которых привлекали его веселость и жизнелюбие, Николай завоевывал всеобщее уважение и восхищение трудолюбием и твердостью характера. Элли сразу обратила внимание на завистливое отношение Саши к старшему брату, когда стала жить в доме Голицыных. Она переехала к ним после смерти своей сестры Джеки во время родов, чтобы нянчиться с маленькой девочкой. От частых споров братьев дрожали стекла, но первым, кто шел на примирение, обычно был Николай.

– Зачем ты приехал сюда? – испуганно спросила Элли, заметив, что Николай сделал несколько шагов в ее направлении.

– И ты смеешь меня об этом спрашивать? После того, что произошло! Как будто сама не знаешь?

Он говорил на нескольких языках, помимо родного русского. Английский Николая был почти идеален, вот только в эмоционально напряженные моменты прорывался акцент, который Элли сейчас с испугом заметила и поняла, что в Николае закипает гнев. И этот гнев был направлен на нее!

– То, что случилось с Сашей… это ужасно! – Элли запнулась. – Я… я, конечно, готова поговорить с тобой об этом. Но… но, боюсь, я ничего нового тебе рассказать не могу.

– Правда?

– Я знаю, что потеря брата стала для тебя страшным ударом. Это была потеря для всех нас. Поэтому я всегда надеялась, что, когда мы снова встретимся, ты уже осознаешь, что авария произошла не по моей вине. Твои обвинения напрасны. Я ни в чем не виновата.

– Надеялась! Можешь забыть о подобных глупых надеждах. Как я могу успокоиться? Ведь ты даже не удосужилась поговорить со мной после судебного заседания! Мне кажется, что ты обязана была это сделать! Но тебя даже не заинтересовало то, что будет с твоей племянницей, оставшейся сиротой! Ты не поехала навестить ее. Нет! Ты бросила ее и предпочла сбежать с папашей. Конечно, как хорошо жить в свое удовольствие! Эгоистка! Успешная карьера, никаких проблем, ты добилась того, чего хотела. Вот только я не позволю этому продолжаться. Почему? Скажи мне, почему ты согласилась поехать с Сашей в тот день и села за руль моей машины? Ты ведь только получила права! И разве я не велел ему ждать, когда я вернусь? Ответь! Меня этот вопрос мучает каждую ночь! И поверь, я не отстану от тебя, пока не узнаю причину!

Элли помнила, что такой же вопрос Николай задал ей, когда она вышла из участка после разговора с полицейским. В тот раз отец встал между ними, защищая свою дочь от любых нападок.

«Оставь ее в покое! – прокричал он. – Она и так прошла через многое! Тебе не кажется, что с нее довольно страданий?»

Ей снова захотелось пить, смочить пересохшее горло, но теперь она предпочла бы что-нибудь покрепче, чем вода.

– Я не могу назвать тебе причину. Ты должен помнить, что в аварии я стукнулась головой и потеряла память. Я до сих пор не могу восстановить подробности того дня. Прости, но память так и не вернулась ко мне в полном объеме. Хотя я и пыталась вспомнить. Врачи тогда еще в больнице сказали мне, что вероятнее всего два варианта: либо я неожиданно вспомню обо всем, либо память никогда ко мне уже не вернется. Мне жаль, что тебе тяжело принять это, но я ничего не могу поделать. Я не помню. Поверь мне! Это правда!

– Как удобно для тебя!

Его слова больно ранили Элли. Нахмурившись, она скрестила руки на груди. Неужели он и вправду думает, будто ей легко осознавать то, что она не помнит целый день собственной жизни? Конечно, воспоминания были бы далеко не самыми приятными, но они действительно дали бы ответы на многие вопросы. Кто-то предпочел бы ни о чем не вспоминать, но неизвестность, сомнения и чувство вины до сих пор мучили Элли. И она сама постоянно задавала себе одни и те же вопросы: зачем села в машину Николая? Куда они с Сашей ехали? Почему она села за руль, едва получив права?

Хотя Саша был приятным в общении человеком, порой он вел себя безответственно и непредсказуемо. Смерть Джеки вывела его из равновесия окончательно. Даже судьба дочери Сашу не слишком волновала. Если бы не Николай, который не только настоял на том, чтобы девочка осталась у них в доме, но и пригласил Элли в качестве няни, еще неизвестно, что бы ожидало Арину. По крайней мере, должной любви и заботы она бы наверняка лишилась. Но больше всего Элли волновали ее подозрения, что Саша активно употреблял наркотики.

– Удобно? Ни в коем случае! Как ты можешь такое говорить?! Тебе не кажется, что мне тоже трудно забыть об аварии, о моей травме и ее последствиях. Это случилось со мной! Я в нее попала. У меня тоже есть вопросы! Я сама пострадала. И не только физически, надо заметить!

– О да. Кому, как не вам, доктор Лайонс, знать о психологических травмах. А особенно из-за чувства вины!

Элли сделала несколько шагов назад, потому что едва сдерживаемая ярость Николая уже начинала серьезно пугать ее. Комната снова показалась маленькой, и ей стало не хватать воздуха. Самообладание потихоньку покидало Элли.

– Я не отрицаю того, что чувствую себя виноватой! Но только из-за того, что уехала и оставила Арину одну! А вовсе не потому, что авария якобы произошла по моей вине. Как признаться в такой ужасной вещи, если я совершенно ничего не помню! – воскликнула Элли.

– Моему брату было только двадцать восемь лет, Элизабет… Он был так молод! Его смерть бессмысленна! И я не успокоюсь, пока не узнаю, почему он погиб! Что я скажу его дочери, когда она вырастет? Ты когда-нибудь думала об этом?

Элли почувствовала такую пустоту в голове, что не смогла найти слов для ответа.

– Саша умер из-за тебя! Но я не только это не могу тебе простить, Элли! Я до сих пор ума не приложу, зачем ты взяла с собой Арину! Она была еще маленьким ребенком. О чем ты думала, когда посадила ее в машину, а потом сама взялась за руль?

Элли знала, что Арина не получила ни единой царапины в аварии, которая унесла жизнь ее отца и покалечила тетю. В столкновении была повреждена только передняя часть машины, а заднее сиденье, где находилось детское креслице, чудесном образом не пострадало. Элли всегда благодарила Бога за то, что в тот ужасный день он смиловался над малышкой и даровал ей жизнь. Если бы она погибла, то Элли предпочла бы уйти из жизни вместе с ней и Сашей. Даже мысль о том, что с девочкой могло что-либо случиться, заставляла ее просыпаться по ночам в холодном поту…

– Какого ответа ты от меня ждешь? Я же все, что могла, уже сказала. Я всегда серьезно относилась к своим обязанностям няни. И уверена, что никогда бы не подвергла риску жизнь малышки!

– Но ты это сделала! Сде-ла-ла! Разве нет? Она могла погибнуть в столкновении вместе с отцом! – Николай бросил на нее презрительный взгляд, полный ненависти.

Элли было больно слышать его обвинения, но она сжала руки и напомнила себе, что сама достаточно терзала себя все эти годы. Сейчас нет смысла снова переживать все заново. Жизнь продолжается. И она должна двигаться дальше. Пусть Николай не хочет этого понять и признать за ней право на спокойную жизнь. Но как ужасно сознавать, что он до сих пор винил ее в случившемся и жаждал мести!

– Я бы не допустила того, чтобы девочка пострадала. Я ее обожала! Я… – Элли покачала головой.

– Что?

– Я любила ее… Я и сейчас люблю Арину.

Было очевидно, что Николай не слышит ее, и зачем тогда продолжать все эти ненужные объяснения? Однако Элли, как психолог и человек, которому было не чуждо понятие сострадания, напомнила себе о том, что не имеет права забывать о чувствах Николая и пренебрегать ими. Им двигала любовь и скорбь: он потерял единственного брата и пережил ужас от мысли, что могла погибнуть маленькая племянница. Надо простить ему и гнев, и обиду. Ведь не в ее силах помочь Николаю, она сама не знает, что случилось в тот страшный день. С другой стороны, со дня аварии прошло целых пять лет, а он продолжал цепляться за прошлое. Чего Николай намеревался добиться своим вторжением в ее жизнь?

И что ждал от нее? Что она откажется от своего будущего, потому что ей повезло – она выжила, а Саша нет? Ему хотелось наказать ее за это «везение»? Элли не сомневалась, что, по мнению Николая, ей удалось построить за прошедшие годы успешную карьеру, и его раздражал этот факт. Ирония заключалась в том, что она никогда не стремилась к успеху и всегда в первую очередь думала о помощи, которую может оказать людям. Радость ей приносила только благодарная улыбка пациента. И как можно радоваться успеху, если вокруг еще столько людей, нуждающихся в помощи?

– Я понимаю, насколько тебе необходимо узнать, что произошло в тот день. Поверь мне. – Она сочувственно пожала плечами.

И вдруг сумасшедшая мысль закралась ей в голову. А вдруг получится? Только осмелится ли она рискнуть?

Старший из братьев Голицыных всегда оставался для нее загадкой. Он производил впечатление человека сдержанного, замкнутого и неразговорчивого. Иногда у Элли возникало желание узнать, что скрывается за явно намеренно выстроенной стеной, и сможет ли кто-нибудь преодолеть этот психологический барьер. Изредка ей удавалось наблюдать удивительные перемены в нем, которые происходили в тот момент, когда Николай думал, что остался один на один с племянницей. В нем появлялась теплота и заботливость, даже нежность, которые, казалось, ему совсем не были свойственны. Его преображение интриговало Элли и возбуждало в ней интерес к этому загадочному человеку. Ее тянуло отыскать те стороны характера Николая, которые тот прятал за образом волевого и независимого человека. И вот теперь подобное желание вновь проснулось в ней.

– Думаешь, я сама не хочу узнать, что произошло? Я чувствую себя ужасно, как будто часть меня куда-то пропала и на этом месте зияет пустота, которую я никак не могу заполнить. Моя жизнь едва не оборвалась, а я даже не знаю причин. Я только знаю… что никогда не стану прежней. Даже если все вспомню…

Николай засунул руки в карманы и тяжело вздохнул, но и следа сочувствия Элли на его лице не заметила.

– Вернулась ли к тебе твоя память или нет, у нас с тобой есть дела, которые нам надо выяснить. Я думаю, ты сама это прекрасно понимаешь. – Он сжал зубы. – Скоро ты поймешь, что твое бегство не может не иметь последствий, Элизабет.