Тайна заброшенной часовни

Красные горы и их обитатели

Миновав мост, Петька, Маша, Дима и Настя пустились быстрым шагом по хорошо укатанной ровной дороге, которая вскоре вывела их прямиком к шлагбауму. За ним начинался старый дачный поселок Красные Горы. Кому пришло в голову дать такое название совершенно ровной местности, где не было ни единой горы и даже холма, для всех оставалось совершенной тайной. Выстроили этот дачный поселок со множеством улиц, переулков и тупиков в середине тридцатых годов. Необъятные участки. Огромные двух-, трехэтажные дачи, снабженные всеми благами цивилизации, начиная с центрального отопления, горячей воды и кончая телефонами. Населили поселок, так сказать, «сливками общества» того времени. Ученые, крупные военачальники, деятели искусств…

Правда, с годами состав обитателей Красных Гор становился все более пестрым. Иные из первых поселенцев умерли, не оставив наследников. Детям других оказалось не под силу содержать дорогостоящие загородные владения, и они продавали их первым попавшимся покупателям. Третьи еще по каким-то причинам оставляли насиженные места. В последнее время дачи вовсю скупали «новые русские». Снося старые деревянные дома, они возводили на их месте кирпичные особняки, словно бы соревнуясь друг с другом в вычурности и монументальности строений. Старожилы воспринимали подобные новшества с крайним неодобрением.

Петька Миронов и близнецы Дима и Маша Серебряковы относились к третьему поколению старожилов Красных Гор. Они дружили с самого раннего детства. Настя Адамова появилась тут всего три месяца назад. Ее родители унаследовали дачу художника Мишина по соседству с Серебряковыми. Трое старых друзей сразу же приняли Настю в свою компанию. И создали вчетвером Тайное братство кленового листа. Но самое главное заключалось в том, что они почти тут же раскрыли самое настоящее преступление.[1] Вот почему, услыхав о странном происшествии, которое произошло минувшей ночью среди развалин старинной усадьбы, друзья так заинтересовались. Похоже, Братству кленового листа предстояло распутать новую тайну.

Едва миновав шлагбаум, Петька вдруг резко остановился и тихонько присвистнул. Друзья проследили за его взглядом. Петька взирал на стену сторожки, где красовался новый плакат: «Не сообщенная вовремя информация о появлении подозрительных личностей грозит возможностью ограбления вашей дачи».

– Сильно сказано, – скривила губы в усмешке Маша.

– Бывший заслуженный активизируется, – покачала головой Настя.

– Видно, хочет первым узнать о следующем преступлении, – подмигнул друзьям Петька.

Доблестный сторож Иван Степанович с незапамятных времен охранял, по его собственным словам, «жизнь и покой вверенных жителей». Если верить Степанычу, то молодые годы его прошли в активной борьбе с преступностью. На этом основании он с гордостью величал себя бывшим заслуженным работником органов правопорядка. В доказательство своего славного и почти боевого прошлого сторож поселка Красные Горы ежегодно на День милиции облачался в видавший виды синий милицейский китель без знаков отличия и не менее старую милицейскую фуражку с выщербленной кокардой, в которую, как любил рассказывать Степаныч, попала шальная пуля, когда он задерживал «одного матерого бандита». Но Степаныч облачался в свою форму не только на День милиции, но и в те моменты, когда в поселке или окрестностях случались какие-нибудь экстраординарные события.

В последнее время милицейская форма извлекалась из шкафа все чаще и чаще. Ибо, как говорил Степаныч, «в окрестностях не дремлет криминал». Когда же месяц назад в Красных Горах произошло дерзкое преступление, доблестный сторож, невзирая на ужасающую жару, не расставался с кителем и фуражкой целых три дня подряд. Ибо втайне от всех затеял собственное расследование. Во-первых, Степаныч горел желанием тряхнуть стариной. Во-вторых, он надеялся, что, поймав и обезвредив опасных преступников, сильно поднимет свои акции в глазах жителей Красных Гор, а значит, окажется вправе требовать значительного повышения жалованья. И наконец, в-третьих, Степанычу очень хотелось утереть нос слишком, по его мнению, «зеленому» капитану Шмелькову, который был участковым их района.

Но мечты для Степаныча так и остались мечтами. Преступников обнаружили члены Тайного братства кленового листа. С той поры доблестный сторож поселка Красные Горы, и без того давно с подозрением относившийся к Петьке и его друзьям, воспылал к этой, как он говорил, «подростковой компании» совсем недобрыми чувствами. И вот, судя по новому шедевру «наглядной агитации», вывешенному на стене сторожки, Степаныч начал принимать экстренные меры.

– Это против нас, – продолжала любоваться плакатом Настя.

– Ежу понятно, – кивнул Дима. – Степаныч хочет, чтобы ему первому сообщали обо всех происшествиях.

Не успел он это произнести, как на маленьком приусадебном участке возле сторожки показался Степаныч.

– Добрый день! – подчеркнуто вежливо поздоровались юные детективы.

Сторож в ответ досадливо крякнул и решительно направился навстречу недругам. Тут из дома послышался резкий окрик верной его супруги Надежды Денисовны:

– Ваня! Куда тебя унесло! У меня уже банка готова! Иди закручивать!

Доблестного сторожа как ветром сдуло. Надежду Денисовну он уважал и боялся.

– Иди, иди, – проворчал ему вслед Димка. – Работай на благо семьи.

– Кстати, Димочка, – спохватилась Маша, – если мы сейчас же не поторопимся домой, то наше с тобой благо окажется под большим сомнением.

– Точно! – бросился брат по направлению к собственной даче. Их с Машей бабушка органически не переносила опозданий к столу.

– После обеда встречаемся у меня в шалаше! – крикнул Петька вслед близнецам и Насте.

Возле Настиных ворот близнецы с ней расстались и поспешили к себе. Бабушка их, пожилая ученая дама Анна Константиновна, после кончины мужа, знаменитого академика и доктора биологии Дмитрия Александровича Серебрякова, вышла на пенсию и стала жить круглый год в Красных Горах. Отныне она посвятила себя созданию мемуаров. «Жизнь меня столкнула почти со всеми великими современниками, – любила повторять бабушка Димы и Маши. – Поэтому я считаю своим долгом оставить грядущим поколениям свои скромные записки».

Подчинив свою жизнь работе над книгой воспоминаний, Анна Константиновна старалась придерживаться очень строгого распорядка дня. И бывала крайне недовольна, когда внуки опаздывали к завтраку, обеду и ужину. В таких случаях она говорила, что Димка и Машка унаследовали худшие качества от ее сына, их отца, который «никуда не может поспеть вовремя».

Вот почему близнецы, поспешая сейчас на всех парах к собственному дому, срочно выработали тактику поведения.

– Снимаем часы, – велела Маша. – Скажем, что дома забыли.

– Правильно, – поспешно засунул в карман часы Димка.

Взбежав на крыльцо, он хотел позвонить, когда заметил, что дверь приоткрыта. Почтя за лучшее не привлекать раньше времени бабушкиного внимания, близнецы, скромно потупив глаза, проскользнули на кухню.

– Бабушка, мы… – начала было с ангельским видом Маша. Она хотела добавить, что они с Димкой очень торопились, но вовремя осеклась. Стол был накрыт. Однако бабушки в кухне не было.

– А где она? – изумился Димка.

– Может, уже пообедала, чтобы нас проучить? – предположила сестра.

Она подбежала к плите. На ней стояла кастрюля с супом. Маша пощупала.

– Совершенно холодная. Нет, Димка, она не ела.

– А вдруг бабушке стало плохо? – перепугался брат.

Едва не сбивая друг друга с ног, мальчик и девочка кинулись в гостиную. Там тоже никого не было. Однако сквозь распахнутую дверь на веранду доносился взволнованный мужской голос:

– Вот я и говогю, Анна Константиновна! Пгосто какая-то мистика! А точней, чудеса в гешете!

Близнецы переглянулись. Этот картавый голос мог принадлежать только одному человеку на свете. А именно, почтенному и действительному члену почти всех научных академий мира – Павлу Потаповичу Верещинскому. Кругленький, небольшого роста, Павел Потапович, несмотря на свои восемьдесят с лишним лет, обладал несокрушимой энергией в поисках сенсаций. Вот и сейчас, по-видимому, принес Анне Константиновне очередную «сногсшибательную новость». Маше и Диме все стало ясно: почтенный академик явился с визитом к их бабушке именно в тот момент, когда она собралась разогревать обед. На сей раз это было очень удачно. Теперь бабушка нипочем не заметит, что близнецы опоздали.

– Павел Потапович! – донеслось ее восклицание до внуков. – Как вы можете верить подобной чуши! Вы же ученый!

– А, между пгочим, моя догогая, наука подобного не опговеггает, – заметил Павел Потапович.

– Не знаю, не знаю, – снова заговорила бабушка Димы и Маши. – Верить в каких-то призраков! И вообще, кто вам такое сказал?

Услышав это, близнецы, уже было намеревавшиеся показаться бабушке, резко изменили решение и продолжали слушать.

– Ах, Анна Константиновна! – воскликнул Павел Потапович. – Ах я стагый гвупый козев!

Тут Димка не выдержал и хрюкнул.

– Молчи, «гвупый козев»! – давясь от смеха, прошептала ему в самое ухо Маша.

– Пгостите, пгостите вевикодушно стагого дувака! – продолжал тем временем распинаться перед их бабушкой Павел Потапович. – Я же вам не сказав самого гвавного. Всю эту таинственную истогию мне поведава моводая хогошенькая пейзанка.

– Что еще за пейзанка? – озадачился Дима.

– Это по-французски «крестьянка», – шепотом отозвалась сестра. – Даром, что ли, тебя уже три года французскому учат?

– Отстань, – отмахнулся Дима. – Слушать мешаешь.

– Так вот, мивая моя Анна Константиновна, – вещал с веранды Павел Потапович. – Эта самая пейзанка пгодает нам твогог и мовоко. Значит, пгихожу я к ней сегодня утгом, а она сама не своя. Вицо бведное, гуки дгожат.

– Слушай, Машка, – вновь наклонился к уху сестры брат. – Что руки дрожат, я понял. А вот что такое «вицо бведное»?

– Это он так выговаривает «лицо бледное», – перевела Маша слова Павла Потаповича.

– Помилуй вас Бог, Павел Потапович! – раздалось исполненное иронии восклицание Анны Константиновны. – Если я правильно вас поняла, то вы на основе бледного лица и дрожащих рук вашей молочно-творожной пейзанки приходите к заключению, что в окрестностях появился призрак князя Юрия Борского?

Близнецы едва не подпрыгнули. И стали слушать еще внимательней. Павел Потапович, попросив Анну Константиновну не торопиться с выводами, изложил историю, которая почти в точности повторяла все, что Дима и Маша слышали утром от Вовки. Тут же выяснилось, что «пейзанка» столкнулась с призраком не одна. С ней был сын, которого Павел Потапович назвал «пгевесным бевобгысым мавьчонкой».

– Слышал бы Вовка, – едва сдерживалась от хохота Маша.

– Если бы Вовка услышал, то умер бы, – сдавленным шепотом отозвался Димка. – Превратился бы в призрак. И в отместку Павлу Потаповичу стал бы являться по ночам у него на даче.

Тут у Маши вырвался какой-то сдавленный писк, и она быстро ретировалась на кухню, где наконец смогла дать волю смеху. Димка, который обычно в подобных случаях не выдерживал первый, на сей раз проявил чудеса героизма и стойкости. Справившись с приступом хохота, он продолжал слушать разговор на веранде.

– Полагаю, тут просто имел место массовый психоз, – говорила Анна Константиновна.

– Нет, моя мивая, – горячо возражал ей почтенный Павел Потапович. – Это пгосто в вас говогит научная косность. А, между пгочим, вюбимый ученик вашего покойного мужа пгофессог Ввадимиг Когкин недавно опубвиковав статью, где с точки згения биовогии доказывает: посве смегти из тева чевовека выдевяется некая субстанция, имеющая энеггетическое пове. Иными свовами, он доказывает возможность существования того, что в пгостогечии называется пгизгаками.

– О боже! – воскликнула Анна Константиновна. – Никогда бы не подумала, что Володя Коркин займется подобной чепухой!

– Вовсе не чепухой! – был явно обижен таким заявлением Павел Потапович.

И от волнения картавя даже сильнее обычного, принялся объяснять, что Владимир Коркин уже делал на эту тему доклад во время какого-то очень крупного международного конгресса биологов. После чего получил стипендию Фонда Сороса для дальнейшей работы над темой.

– Хорошо, что мой Дима не дожил, – заявила Анна Константиновна. – Он так верил в талант Володи. Подобная профанация моего мужа убила бы.

– Но почему пгофанация? – хнычущим от обиды голосом переспросил почтенный Павел Потапович. – Между пгочим, пегвый муж вашей бвизкой подгуги Натавьи Ввадимиговны тоже еще в начаве нашего века обосновав появвение пгизгаков.

– Ах! – сардонически расхохоталась Анна Константиновна. – Вы бы еще Нострадамуса вспомнили! Или фараона Тутанхамона.

– Пги чем тут Тутанхамон! – громко топнул ногой почтенный Павел Потапович и разразился целым научным докладом о поистине бесценном вкладе Парнасского в изучение паранормальных явлений. – И это не товько мое суждение! – выкрикнул почтенный и действительный член множества академий мира. – Ваш Когкин тоже так считает!

Маша уже успела вернуться из кухни и с интересом прислушивалась ко все более разгорающейся научной дискуссии.

– Кажется, они сейчас подерутся, – шепнула девочка брату.

– По-моему, тоже, – кивнул Димка.

Однако бабушка и почтенный ученый муж не оправдали ожиданий близнецов. Спор их внезапно был прерван далеким от науки заявлением Анны Константиновны:

– Ой! Мне давно пора кормить внуков! Куда же они подевались?

– Ах, Анна Константиновна, догогая! Пгостите! – мигом рассыпался в извинениях Павел Потапович. – Совсем я вас забовтав!

Близнецы, быстренько ретировавшись из гостиной на лестницу, сделали вид, будто спускаются из своих комнат на втором этаже.

– Бабушка! – хором кричали они на бегу. – Куда ты пропала? Мы обедать хотим!

– А где вас, интересно, столько времени носило? – строго посмотрела на них Анна Константиновна.

– Нигде, – с ангельским видом ответил Димка. – Мы просто ждали, пока ты освободишься.

– Какие гебятки! Какие внучки! – восторженно просюсюкал Павел Потапович. Затем, игриво подмигнув Анне Константиновне, добавил: – Гастет моводежь. А мы с вами стагеем. Но ничего. Еще покоптим небо. Есть погох в погоховницах.

И, еще раз игриво подмигнув бабушке Димы и Маши, почтенный академик побежал оповещать о появлении призрака других многочисленных знакомых.

– Ну, мойте руки, – обратилась к внукам Анна Константиновна. – А я сейчас быстренько все разогрею.

И она скрылась в кухне.

– Ты все слышала? – включив посильнее воду, прошептал Дима сестре.

– Если не все, то главное, – отозвалась Маша. – Теперь я знаю, что Вовка нам не наврал.

– Это ежу понятно, – отмахнулся Димка. – А вот интересно, что пишет о призраках этот Владимир Коркин?

– Спроси у Павла Потаповича, – предложила сестра.

– Еще чего, – решительно воспротивился Дима. – Он же немедленно раззвонит на весь поселок, что мы статьей Коркина интересовались.

– Пожалуй, ты прав, – согласилась Маша. – К Павлу Потаповичу нельзя.

– Может, бабушке скажем, чтобы она у самого Коркина попросила? – поглядел на сестру Димка. – Все-таки любимый дедушкин ученик…

– А бабушка наша, по-твоему, совсем дурочка? – скривила губы в усмешке Маша. – Внучек Димочка попросит. А бабушка как начнет допытываться, почему мы вдруг призраками заинтересовались и…

Больше она ничего сказать не успела. Димка в задумчивости оперся всем своим весом на раковину. Кронштейн, не выдержав такого напора, вылетел из стены вместе с шурупами. Раздался грохот. Димка с истошным криком отскочил в сторону. Раковина упала на пол и раскололась.

– Что случилось? – влетела в ванную комнату Анна Константиновна.

– Да вот тут такие дела… – указав на расколотую раковину, растерянно произнес Дима.

– Бабушка, мы с Димкой мыли руки, а эта штуковина вдруг грохнулась, – добавила Маша.

– Хорошо, я еще отскочить успел, – буркнул Димка. – А то бы прямо мне на ноги.

– Как ты мог! – воскликнула Анна Константиновна.

– Вопрос поставлен неверно, – с нахальным видом заявил внук. – Ты лучше у этой штуки спроси, как она могла? – И мальчик ткнул пальцем в разбитую раковину.

«А ведь и впрямь хорошо, что не на ноги им упало», – пронеслось в голове у Анны Константиновны.

– Ладно, – добавила она вслух. – Идите обедать. Я потом слесаря вызову.

И, мысленно сетуя на «халтурщика», который так плохо поставил новую финскую сантехнику, Анна Константиновна первой направилась в кухню.

– Ну, Терминатор чертов, – украдкой состроила Димке зверскую рожу Маша.

Тайной детективной клички Терминатор ее брат удостоился за феноменальную способность походя все сокрушать на своем пути. Или в самые неподходящие моменты падать. Семейные предания гласили, что в этом Димка был точной копией дедушки – покойного академика Серебрякова, о котором в ученых кругах до сих пор ходили легенды.

К примеру, отправившись в Англию получать степень почетного доктора Оксфордского университета с вручением соответствующего свидетельства, а также очень красивой мантии и прилагающейся к ней шапочки, Дмитрий Александрович оставил о себе долгую память. По уверению одного из английских друзей прославленного академика, ни до ни после древний Оксфорд такого не видел. Короче, Дмитрий Александрович перед вручением грамот стал облачаться в мантию. Это ему с грехом пополам удалось. Однако когда академик поднялся со своего места, чтобы принять грамоту, то запутался в полах мантии и упал, умудрившись подсечь представителя Оксфордского университета, который ему эту грамоту любезно протягивал.

Оба рухнули на пол. Потом их довольно долго выпутывали из мантии. Причем в процессе борьбы академик Серебряков умудрился запихнуть, словно кляп, подол своей мантии в рот представителю Оксфорда. Часть присутствующих пыталась помочь двум ученым встать на ноги. Остальные надрывались от смеха. Свидетельство о почетной докторской степени академик Серебряков принял где-то на полу. Причем досталось оно тоже не без борьбы. Ибо оксфордский представитель с кляпом из мантии в последний момент вручать грамоту, видимо, передумал. И вцепился в нее с такой силой, будто от этого зависела его жизнь.

Анна Константиновна множество раз демонстрировала оксфордскую грамоту внуку и внучке. Красивая плотная бумага до сей поры хранила следы былой потасовки.

Если Димка характером и повадками очень напоминал дедушку, то Маша унаследовала нрав Анны Константиновны и была столь же целеустремленной, решительной и ироничной.

Перед тем как близнецы вошли в кухню, Маша, остановив брата, грозным шепотом произнесла:

– Если ты что-нибудь свалишь еще и на кухне, я тебя убью.

– Не беспокойся, – высокомерно ответил брат и благополучно уселся за стол.

Обед и впрямь прошел без эксцессов. Анна Константиновна, то и дело усмехаясь, повторяла:

– Ах, Павел Потапович. Ах, святая простота.

Близнецы, прикидываясь, что ничего не знают, несколько раз спрашивали:

– Павел Потапович? А в чем дело, бабушка?

Однако Анна Константиновна с завидным упорством уходила от ответа. Когда же Дима и Маша усилили натиск, она вообще перевела разговор на другую тему и больше о Павле Потаповиче не упоминала.

Едва внук и внучка поели, бабушка объявила, что ей необходимо основательно поработать над каким-то важным фрагментом мемуаров, и спешно удалилась в кабинет.

– Она от нас скрывает, – прошептала Маша.

– Ну и зря, – отозвался Димка. – Павел Потапович наверняка уже весь поселок оповестил.

– Пошли скорее к Петьке, – вскочила на ноги Маша. – Надо все ему рассказать.

Забежав по дороге за Настей, ребята поспешили к даче Мироновых. Петька уже дожидался их в летней штаб-квартире Тайного братства кленового листа, так друзья называли шалаш, стоявший в глубине Петькиного участка.

– Чего так долго? – поглядел он на друзей.

– Узнаешь – упадешь, – с размаху плюхнулся Димка на одну из старых диванных подушек, лежавших на полу просторного шалаша. – Мы с Машкой приходим домой, а наша бабка с Павлом Потаповичем на веранде о призраке князя Борского треплются.

– Чего? – У Петьки от изумления едва не вылезли глаза из орбит.

– Что слышал, – с важностью произнес Димка.

Они с сестрой, перебивая и дополняя друг друга, пересказали Петьке и Насте беседу бабушки с почтенным Павлом Потаповичем.

– Выходит, Вовка ничего не преувеличил, – тихо произнесла Настя.

– Или это было явление массовой галлюцинации, – с задумчивым видом откликнулся Петька. – Хотя лично я так не думаю.

– Неужели действительно им призрак князя явился? – прошептала Настя.

– Вполне может быть, – кивнул Петька. – В книге, о которой я вам говорил, описано множество подобных случаев.

– Так книжка-то у тебя переведена с английского, – перебил Димка. – У них, в Англии, призраки, может, появляются. А у нас…

– Законы природы действуют одинаково во всех странах, – возразил Петька. – А кроме того, там описаны не только английские привидения, а какие хотите. Даже африканские. И о нескольких происшествиях в Москве и Петербурге рассказано. А самое главное то, что в книге выводятся общие закономерности. В частности, о таких приблизительно призраках, как князь Юрий Борский, я вот что вычитал. Они относятся к разряду домашних привидений. Подобные призраки, точнее, их тела, и впрямь в силу различных причин не захоронены. Большинство из них погибли насильственной смертью. Такие привидения являются живыми либо в собственных домах, либо, если этих домов уже не существует, на том самом месте, где они когда-то стояли.

Тут Петька извлек из-под пледа, которым был застелен пол шалаша, книгу и, найдя нужную страницу, прочел:

«К одному из основных признаков домашнего привидения относится верность маршрутам, которых оно придерживалось при жизни. Например, если дом уже разрушен, привидение будет ходить по нему таким образом, будто он цел. А если что-нибудь в его бывшем жилище перестроено, призрак словно сделает вид, что не в курсе этого. Известны случаи, когда привидения следовали с первого этажа на второй прямо сквозь потолок, потому что в период их жизни тут находилась лестница».

Мальчик захлопнул книгу и, отложив ее, обвел задумчивым взглядом друзей. Затем очень медленно произнес:

– Насколько я понимаю, так или приблизительно так вел себя минувшей ночью призрак на развалинах имения.

– И еще, ведь князь Борский не захоронен, – широко раскрыла глаза Настя.

– И погиб насильственной смертью, – подхватила Маша.

– Если погиб, – никогда не торопился принимать что-либо на веру Димка. – А вдруг ему как-нибудь удалось убежать?

– Если даже и так, – снова заговорил Петька, – то призраки живых людей тоже иногда являются, чтобы рассказать правду о себе.

– А князь Борский, даже если и смылся тогда от своих милых и добрых крестьян, все равно уже нынче покойник, – быстро совершил в уме нехитрый подсчет Димка. – Перед революцией он был уже отцом семейства.

– Точно, – подтвердил Петька. – И успел перед самой революцией жену и ребенка отправить за границу.

– Вот именно, – кивнул Димка. – Значит, нашему князю сейчас было бы сто с лишним лет. Вряд ли он до такого преклонного возраста дожил.

– А вдруг он как раз недавно умер? – высказала догадку Настя. – И призрак его вернулся в родные места, чтобы отомстить потомкам обидчиков. Ведь Вовка же нам рассказывал, что призрак уже много десятилетий не появлялся среди развалин.

– А ведь верно! – блеснули за стеклами очков глаза у Петьки. – Раньше призрак являлся при жизни князя…

– Или это был сам князь! – едва не разрушив крышу шалаша, вскочил на ноги Димка. – Он удрал во время пожара. А потом вернулся. И тайно бродил по ночам. Вот иногда и попадался каким-нибудь случайным свидетелям. Мало ли какие у него тут были еще дела…

– Ну да, – вмешалась Маша. – Ведь тогда еще шла Гражданская война. Вдруг князь надеялся, что большевиков прогонят.

– И, бедненький, не дождался, – посочувствовала князю Настя.

– И пришлось ему эмигрировать, – подхватил Димка. – Там, за границей, он прожил длинную жизнь. А недавно скончался.

– Теперь его призрак вернулся в родные края, – договорил Петька за Димку. – И тогда…

Он умолк.

– Что тогда? – переспросил Димка.

– Тогда, по всей видимости, князь Борский хочет сообщить живым о чем-то очень важном.

– С чего ты взял? – воскликнули остальные.

– Вот здесь написано, – похлопал ладонью по книге Петька. – Призраки часто появляются, чтобы рассказать живым о каком-нибудь преступлении. Или о том, которое давно было совершено, но не раскрыто. Или о еще не совершившемся. Такое изредка тоже случалось. Здесь, – вновь коснулся рукой книги мальчик, – описано несколько случаев, когда людям удавалось понять, о чем их предупреждают призраки. И в результате они предотвращали страшные преступления.

– Ты думаешь, что-то готовится? – поглядел на старого друга Димка.