Непутевые заметки по Европе

Вступление

Был тихий семейный вечер. Лениво потрескивали березовые дрова в камине, на столе пофыркивал самовар. Кот Парловзор мирно дремал в своей корзиночке, свернувшись калачиком, жена Мария вязала, постукивая спицами, а я выпиливал лобзиком скульптурную композицию «Дедушка Ленин в момент принятия решения о написании книги „Как нам реорганизовать Рабкрин“».

М-да… Вполне неплохое вступление получилось. Но если не грешить против исторической справедливости, то приходится признать, что роль камина исполняла висящая на стене картина «Митьки уходят из города»; вместо самовара на столе располагалась величественная бутыль с виски (откуда у меня вообще всплыл этот самовар? я же чай ненавижу с детства); кот Парловзор был в боевом настроении и драл когтями кресло; я был занят реанимированием безвременно почившего компьютера, прихлебывая виски после каждого закрученного винтика (вроде, рифма какая-то получается: виски – винтик? … нет, не получается); Мария же учила английский язык.

Тем не менее, вечер был действительно тихий и семейный (хотя Парловзора за его бандитские выходки я скоро перестану считать настоящим членом семьи) и ничто не предвещало каких-либо потрясений.

Внезапно Мария подняла голову и сказала: «А не съездить ли нам летом в Лондон, чтобы позаниматься английским языком?». Тут я похолодел… Ибо надо знать решительный характер моей драгоценной супруги, чтобы понять: такая фраза не может предполагать какого-либо развития дискуссии. То есть, даже если я скажу: «Да ну его, этот Лондон, в литую кружку! Давай лучше возьмем портвешка и скатаемся в Монино на рыбалку!», то в Лондон я попаду в любом случае, даже если Марии придется напоить меня снотворным и вывезти за границу запакованным в чемодан вместе с моим любимым компьютером.

Между тем учить английский язык мне решительно не хотелось. Более того, я с полным на то основанием считал, что владею им практически в совершенстве. Что простому, но порядочному человеку полагается знать из английского языка? Правильно: «Йес», «Ноу», «Пардон», «Ван дринк, быстро» и, чтобы совсем покорить собеседника, – «Иль монументо ди Кристофоро Коломбо» (хотя это, кажется, уже не на английском). Вот и я в совершенстве владел всеми этими словами, да и, кроме того, еще помнил со школьных времен дивную фразу: “Ilike note 1 somuch, thatIcan’tfindwordstoexpressmyfeelings!”. В школе на экзамене по английскому я величественно произносил: “Ilike моя школа somuch…” и т.д., после чего англичанка заливалась слезами умиления, а директор школы горделиво поглядывал на представителей РУНО, которые начинали хлопать в ладоши и кричать: «Пять! Пять! Пять баллов, однозначно!». В институте эта фраза звучала как: “Ilike твердотопливные ракетные двигатели somuch…”, и шансы на получение стипендии становились удивительно высоки; после института данное предложение в модификации: “Iloveyousomuch…” было хитом № 1 на любой вечеринке… В более зрелые годы я переосмыслил и несколько расширил этот бессмертный перл английской словесности, поэтому иногда “Ilike” превращалось в свою диалектическую противоположность – “Ihate”. Так, например, мое сочинение “IhateMicrosoftsomuch, thatIcan’tfindwordstoexpressmyfeelings” получило приз зрительских симпатий «За краткость и емкость содержания» на конкурсе «Как вы относитесь к фирме Майкрософт?», который проводила IBM.

Проблем с диалогами у меня также не было, ибо для настоящего плодотворного общения с англоязычными слоями различных населений достаточно было знать только две фразы: “Isee” (которую непосвященный читатель переведет как «я – море», а посвященный знает, что данное словосочетание означает только «короче, я понял») и “Whatisit?”. Рецептура применения этих двух несложных фраз такова: на пять-шесть “Isee” – одну-две “Whatisit?”, и в глазах собеседника вы предстанете человеком понятливым, интеллигентным, пытливым и даже остроумным. Простейший диалог звучит примерно таким образом:

– Hello! MynameisJohnSmith!

– I see.

– How do you like this beautiful weather

– What is it – weather?

– Oh! Sir Exler is funnyman?

– I see.

– Would you like to drink some vodka?

– Конечно, буду!

и т.д.

И вот такого человека, чей блестящий языковый запас был также пополнен одной-двумя ругательными фразами еще на пятнадцати языках, собирались отправлять в лондонскую школу для изучающих английский язык. Разумеется, я стал активно протестовать. Полчаса я вспоминал все самое ужасное, что мне приходилось слышать и читать об Англии: голову своему королю отрубили; напустили жуткого туману, в котором все равно ничего не разглядишь; совершенно распустили своих футбольных болельщиков; затравили несчастного Оливера Твиста, который был вынужден броситься под поезд, и т.д. и т.п. А когда вспомнилась их знаменитая английская овсянка и дикая привычка пить чай в пять часов вечера, я весь просто заплакал, и Мария поняла, что сейчас спорить со мной бесполезно, поэтому разговор был отложен на несколько дней.

Через какое-то время неожиданно выяснилось, что мне по работе необходимо съездить на несколько дней в Брюссель, чтобы решить некоторые компьютерные проблемы с заказчиком. Попытки отказаться были пресечены руководством в самом начале фразой: «У тебя в нашей фирме – самая представительная морда», после чего меня дня два грубо шантажировали большими командировочными и возможностью съездить заодно в Голландию и Люксембург.

На семейном совете (во время которого кот Парловзор ухитрился разодрать два кресла и налить в мой кошелек) Мария сказала: «Отлично! Прокатимся на недельку в Брюссель. Оттуда до Лондона – рукой подать. Я, кстати, уже заказала нам двухнедельный курс обучения в школе для иностранцев», и, таким образом, моя участь была решена. Разумеется, Мария постаралась максимально подсластить пилюлю и нарисовала мне массу заманчивых картин о том, как мы будем проживать в семье простой английской благородной бабушки, которая, прихлебывая портвейн, станет вспоминать про «Те Времена», когда деревья были больше, а овсянка – вкуснее; как мы днем будем постигать премудрости английского языка в компании представителей всех стран и континентов, а вечером с приятностью проводить время в знаменитых английских пабах, дегустируя бешеное количество сортов пива, заодно обучаясь у англичан их знаменитым изысканным манерам; как по выходным мы будем с приятностью проводить время в Гайд-парке, дискутируя по острейшим политическим вопросам с местными пикейными жилетами. Выбора, разумеется, у меня не было, поэтому пришлось соглашаться.

Оставшиеся до отъезда две недели я решил полностью посвятить изучению этой загадочной страны и пополнению своего словарного запаса, для чего перечитал ту часть романа Александра Сергеевича Дюма «Двадцать лет спустя», которая посвящена путешествию трех мушкетеров в Лондон, и пролистал весь вебстеровский толковый словарь, из которого запомнил только изумительное слово “pedestrian” (кстати, оно переводится как «пешеход», а вовсе не так, как вы подумали).

Бельгия

Перелет в Брюссель ничем особенным не запомнился, разве что до пересечения нашей границы самолет трясло немного больше, чем по пути от границы до Бельгии.

В Брюссельском аэропорту был небольшой бардак, связанный с забастовкой служащих аэровокзала. Забастовка, собственно, заключалась в том, что все объявления они давали не по-французски, а по-фламандски. Мне это, как ни странно, ничуть не мешало. Впрочем, я бы на их месте давал объявления на языке племен Зулу. Это произвело бы больший эффект.

Нас встретили представители фирмы, куда я направлялся, и отвезли в отель «Сас-Интернейшнл». В отеле было хорошо (еще бы! пять звезд – это тебе не однозвездочная гостиница в Египте). Чистенький номер с кондиционером, телевизором, холодильником и мини-баром. Я сразу же выудил из мини-бара баночку с орешками фундук, после чего устроил дикий скандал коридорной по поводу того, что часть орешков была как бы заплесневелая и со странными зелеными пятнами. Бедная коридорная мне битый час объясняла по-французски, что фисташки такие и должны быть, но так как я этого варварского языка не понимал, ей пришлось сходить вниз и принести мне банку с обычным фундуком. Я ей в благодарность подарил железный рубль с изображением Ленина, и инцидент был исчерпан.

Номер был весьма продуман. Ванная представляла собой практически идеал комфорта: подогреваемый мраморный пол, телефон. Особенно меня порадовал тот факт, что при включении телевизора в ванной дублировался звук с просматриваемого канала. Поэтому я с удовольствием побрился в ванной, прослушав один из ранних фильмов Чарли Чаплина.

Были, конечно, некоторые вещи, к которым приходилось привыкать. Например, когда я сходу бросился на кровать, в спину мне впились шипы здоровенной розы, лежащей на подушке и прикрытой салфеткой (это у них такая традиция – класть на подушку розы или шоколад). Вторая вещь, вызывающая у русского человека определенные неудобства, – платные телевизионные каналы. Стоят они довольно дорого, а посмотреть – хочется. Но у них есть интересная особенность: первые две минуты канал можно смотреть бесплатно (причем для удобства в верхнем левом углу отсчитывается время, оставшееся до конца свободного просмотра). Не потребовалось проявлять особенной смекалки, чтобы лежать на кровати с пультом и каждые 1 минуту 58 секунд на мгновение переключаться на другой канал, после чего – возвращаться обратно (счет времени, разумеется, начинался опять с нуля). Я даже придумал простенькое механическое устройство на батарейке «крона», которое само выполняло бы эту нехитрую операцию. Жаль, что у меня было довольно мало времени. Иначе продажа таких устройств у входа в отель окупила бы всю поездку.

Еще мне очень понравился аппарат для изготовления льда, который стоял в коридоре. Достаточно было нажать на пластмассовый язычок, и в поддон с громким стуком начинали сыпаться кубики льда. Меня так вдохновляло это зрелище, что я потом каждое утро приходил к автомату и с громким криком «Гули-гули» давил на язычок, любуясь падающими кубиками.

После осмотра номера мы отправились побродить по Брюсселю. «Ну, что тебе сказать про Сахалин?»… В смысле – про Брюссель? Город как город. В общем, каменный мешок, но местами симпатичный. Жизнь сосредоточена в самом центре, где много пешеходных улиц и куча магазинов. Чуть дальше от центра – сплошные дома из стекла и бетона, почти никаких прохожих и магазинов. Названия улиц – исторически сложившиеся. Никаких «Улица первого мая», «Улица имени 80‑летия со дня отмечания 20‑летия со дня рождения Короля» и т.д. Простые и скромные названия. Например, улица, на которой стоял наш отель, называлась «Волчья канава».

Очень трудно сразу привыкнуть к дикой специализации их магазинов. В каждом из них продается только один вид товара. Когда мне понадобилось закупиться стандартным набором мужчины-путешественника (бутылка виски, бутылка мартини, упаковка пива, крекеры, ящичек с сигарами, несколько журналов, пена для бритья и пленка для фотоаппарата), то пришлось обойти чуть ли не десяток различных заведений. Если учесть, что в каждом из них покупку заворачивают в бумагу и кладут в отдельный пакетик, к концу шопинга я напоминал японского туриста, обвешанного сувенирами.

Впрочем, все оказалось не так плохо. Рядом с Королевской Площадью я обнаружил маленький магазинчик, который держал араб Вася (возможно, его звали как-то по-другому, но мне было удобнее называть его именно так). В этом скромном заведении я нашел полный комплект всех необходимых мне вещей, причем за цену, которая была раза в два дешевле, чем в остальных магазинах. Это было настолько неожиданно и приятно, что я поклялся Васе в вечной дружбе и дал зарок остаток жизни посвятить восстановлению арабо-еврейских взаимоотношений.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Note1

существительное подставить по вкусу