Закон кустарника

***

Поезд медленно тащился по кольцевой линии, с трудом преодолевая перегоны между станциями. Дышать было нечем, на весь вагон всего одна открытая форточка, остальные, при малейшей попытке сдвинуть их в сторону стояли насмерть.

«Господи, ну, доеду я когда–нибудь или нет… Надо же мужичонка в шортах……, ножки кривенькие…. А вон тот напротив – ничего. Интересно, он уже разменял полтинник или еще нет? Лоб почти без морщин, рост, похоже, не меньше ста восьмидесяти….. Жаль, глаза закрыты….. Действительно спит или притворяется? А, что он, собственно, в метро делает? Такие мужики обычно на персональной с шофером ездят…. Господи, какая духота, а еще только начало июля… Интересно, заметно, что я без белья или нет?».....

У дверей скопилась огромная толпа, Юля, на всякий случай сделала глубокий вдох и стала ввинчиваться в самую ее середину. Вдруг поезд резко затормозил, дернулся, потом опять затормозил, снова дернулся и, пока машинист испытывал тормозную систему на прочность, людей остервенело кидало из стороны в сторону. Стараясь удержаться на месте, Юля инстинктивно ухватилась за что–то у себя за спиной и тут же отдернула руку: по ощущениям это была нижняя часть тела и судя по всему – мужская. «Господи, неудобно–то как! Конечно я не на….», – вагон опять резко мотнуло и Юля, скорее догадалась, чем увидела, что за спиной у нее стоит тот самый мужик, которого она бесцеремонно рассматривала минуту назад. И тут она почувствовала, что у нее задран подол платья. Попробовала пошевелиться, дабы исправить положение, ничего не вышло: ее крепко держали, и она точно знала кто. Одна его рука плотно обхватила Юлину талию, а другая перебиралась от задней части бедра к паховой области.

В первое мгновение Юля опешила, потом паника сменилась злостью: «Ну, сейчас я тебе устрою». Изловчившись, она уперлась коленом в стоящую перед ней тележку с баулами и с силой, на которую только была способна, надавила на стоящего за спиной мужика. «О–о–о!!!.... Ничего себе!!!!!!….» – вот чего она никак не ожидала обнаружить, так это мужской детородный орган в полной боевой готовности, да к тому же еще и нетерпеливо пульсировавший от напряжения. Оценив ситуацию, тут же попробовала дать обратный ход, но чужая рука резко вернула ее тело на место….

На платформу Юлю вынесла толпа. Медленно, стараясь держаться как можно ровнее, она сделала несколько шагов, завернула за колонну, и, закрыв глаза, прислонилась к холодному мрамору.

***

–Ну, и лето нынче. То жара, как в Сахаре, то льет и льет,–Галка даже плюнула с досады,–Третий раз за день подоконник вытираю. У господа запой что ли? На весь свет тоску зеленую нагнал.

–Не зеленую, а мокрую.

–Какая разница.

–Ой, и не говори, подруга, жить, ну, не хочется……, ну, ни с кем…. Да, закрывайте вы дверь, черт возьми!–бумаги с шумом разлетелись со стола, а вслед за ними ринулась и Наталья,–Батюшки, Юлька! Вот это стриптиз! Тебя случайно в подворотне никто не взял?

Стараясь не наследить, Юля прошла в дальний угол комнаты и принялась стягивать мокрое платье,–Ладно, скалиться–то. Есть что сухое?

–Держи, – Наташка вытащила из шкафа старенький халат, и, видя, что подруга никак не справится с мокрой амуницией, стала ей помогать,– Девоньки, вы только посмотрите, у нее же под платьем ничего нет!

–Хватит, хватит, – Юля недовольно поморщилась,–Меня сегодня уже лапали.

–Да? И можно узнать где?

–В метро.

–Завидую….

–Было бы чему…

–А то нет? – Наташка понуро вздохнула, – М–да… Тебе Ромадин звонил. Про договор спрашивал. Злой, как бобик и лается также.

–Ну, это его обычное состояние.

Дождь за окном резко поменял скорость. Мелкие капельки нехотя плюхались на стекло, а потом медленно стекали вниз. Туча только пыталась начать свое перемещение, а от земли уже вовсю валил пар, унося с собой живительную влагу. Тихий, сплошь заросший зеленью дворик постепенно преображался: начисто вымытый асфальт уже сиял серыми просохшими боками, а листва еще недавно унылая и поникшая от водяной тяжести, уже ловила едва уловимые солнечные лучи.

Здание, где работала Юля, было двухэтажное старинной постройки. Располагалась оно в узком проходном дворе и от этого в комнате, несмотря на пятиметровые потолки и огромные окна, всегда не хватало света. Ближе к ночи в коридорах появлялись здоровенные крысы, больше похожие на откормленных поросят. Своим наглым поведением они повергали в столбняк всю женскую часть конторы, а как–то раз после длительных новогодних праздников, Юля и ее сотрудницы обнаружили остатки крысиного шабаша. Мусорные корзины перевернуты, с Людмилиного стола были начисто сметены все папки с документами, а на самом столе красовалась куча крысиного дерьма, но самое гнусное – эти твари изгрызли Галкины новые туфли.

Дзинь, дзинь, дзинь…..

–Алло! Минутку,–Наташка прикрыла трубку ладонью,– Юль, Ромадин. Ты – здесь или…?

Юля поморщилась и потянулась к телефону,–Да. Здравствуй, Коля. Нет. Я попросила его доработать. Могу сказать. Меня не устраивает право собственности на предмет договора. Наплевать, что они разрабатывают программу. Деньги платим мы. Да, уговорила. Авторские у них, а владение наше на десять лет. Сегодня обещали привести документы. Хорошо, позвоню.

–Удовлетворила?–хихикнула Наталья.

–Полностью.

–И, как тебе это удается?

–Результат упорных тренировок.

–Ух, ты! Уже четвертый час,–Людмила сняла очки и потерла воспаленные веки,– неплохо бы и чайку попить. Галка, сгоняй в булочную, дождь, вроде, прекратился.

–Люда–Ванна, ну, почему всегда я?–слезливым голосом протянула Галка, –Ох, за что меня покинул бог? ……

–За грехи, кисонька, за грехи,–не особо церемонясь, Людмила сунула ей в ладонь деньги и выпроводила из комнаты.

Из открытого окна послышался звук разворачивающейся машины и по комнате распространился резкий запах выхлопных газов. Пятеро мужиков, темпераментно высказываясь в адрес начальства, грузили в фургон огромный железный сейф. Юля поежилась,–Туся, прикрой окно и, будь другом, посмотри, мое платье высохло?

–Угу, можешь переодеваться. Только стоит ли?–Наталья многозначительно подмигнула, – В халате ты выглядишь весьма заманчиво…

– Верю. Особенно, если учесть, что он рассчитан на первый рост, а у меня третий, – Юля сняла халат и протянула руку за платьем.

Но Наташке явно хотелось позубоскалить,–Слушай, а у тебя шикарная фигура.

–А у тебя двое детей и муж банкир,–парировала Юля.

–Ну, и, что?

–Вот и я говорю, ну, и, что? Давай платье. Мы не в бане.

–Нет, погоди,–не унималась Наташка,– Люсь, разве я не права? Посмотри, какой плавный переход от груди к бедрам. А кожа белая, нежная, как у девчонки и живота почти нет.

–Для почтенной матери семейства у тебя странные наклонности,–Юля почувствовала, что начинает злиться.

–Да, ты в зеркало–то посмотри… Ой! Вы кто?!–от неожиданности Наталья даже оторопела: в дверях, стоял высокий молодой человек и довольно улыбался,–А вас мама не учила, что прежде чем войти в помещение, следует стучать?

–Честно говоря, не помню,–посетитель был по–прежнему невозмутим, а улыбка его увеличилась до максимально возможных размеров.

–Вы, вы…., – Наташка чуть не задохнулась от такой наглости,–вы, извращенец?

Пока подруга отчитывала нежданного гостя, Юля спешно натягивала халат, в суматохе она оборвала верхнюю пуговицу, и, не найдя ничего лучшего, приспособила вместо нее зажим для бумаг.

–Может быть, вы, все–таки объясните, зачем изволили пожаловать?!!–Наташкино негодование достигло наивысшей точки кипения и грозило перерасти в серьезный скандал.

Видимо почувствовав опасность, молодой человек перестал улыбаться и миролюбиво произнес,–Мне Комарову. Я по поводу договора.

Юля вздрогнула. Странный был голос у этого юноши, глухой, низкий. Он словно бы обволакивал собеседника, –Я Комарова. Присаживайтесь.

–Спасибо,–посетитель по–хозяйски устроился на стуле и снова заулыбался,– Я так и думал.

–Что именно?

–Что Комарова–это вы.

–Ясновидящий?–чтобы переломить ситуацию, Юля вложила в вопрос весь свой запас сарказма.

–Да. В третьем поколении,–не тут–то было. Посетитель и не думал сдавать позиции.

–Ну, ладно, граф Калиостро, – последняя попытка осадить собеседника, а дальше – спокойный деловой тон без эмоций, – давайте знакомиться. Юлия Сергеевна.

–Лексей Юрич,–попытка не удалась, но условия приняты,– Вот бумаги. Наш юрисконсульт уже согласовал все спорные моменты с вашим юротделом. Думаю, проблем не будет,– он протянул Юле папку с документами.

Теперь, при ближайшем рассмотрении, язык не поворачивался назвать его юношей. Нет, конечно, он был молод, лет тридцать, может быть чуть больше. Но это был не юноша и, даже не молодой человек – это был мужчина. Юля поискала у него на лице хотя бы незначительные признаки щенячьей беспечности, но так и не нашла. Спокойный взгляд, особая манера держаться, свойственная только уверенным в себе людям, а про голос и говорить нечего….

– Ну, что же, все изменения внесены, думаю, договор можно подписывать. Давайте сделаем так. Я покажу бумаги своему начальству, подпишу у главбуха, а потом позвоню,–Блямс! Юля совсем забыла о зажиме для бумаг, а он возьми да и свались прямо под нос посетителю. Зажим–вниз, половинки одежды–в стороны, грудь–наружу! Только спокойно–халатик собрала, и как ни в чем, ни бывало,– Кому звонить? Паршину или вам?

–Звоните мне. Вот,–Алексей протянул Юле визитку,–Толмачев. Старший менеджер по работе с клиентами.

–Ух, ты! Как круто!

–А, то! На самом деле моя должность называется–«прислуга за все». Чего это вы смеетесь?

–Представила вас в белом переднике и крахмальной наколке.

–Ну, и как?

–Забавно.

–И только–то,–Алексей состроил сочувственную гримасу, для большей убедительности даже ресницами похлопал,–Жаль….

–Знаете, Алексей Юрьевич, кого вы мне напоминаете?–Юле наконец–то удалось справиться с приступом смеха,–Любопытного цыпленка, который очень хочет, чтобы его принимали за петуха.

–Бросьте. Напоминать я вам могу кого угодно, только не цыпленка.

–Обожаю скромных людей. Ну, хорошо, ждите звонка, а пока–«всем спасибо, все свободны».

Алексей встал и церемонно раскланялся,–Благодарю, вас. До свидания,–это было адресовано Юле, а остальным,–Целую ручки, милые дамы!–и вышел.

–Хорош!–восхищенно ахнула Наталья,–Стервец, должно быть, приличный, но прелесть, до чего хорош…а, Юль, как?

–Не знаю, Наташ, надо пробовать….

–Так в чем же дело?–Наташка даже на стуле подпрыгнула,–Вперед!

Ответить Юля не успела, дверь распахнулась и на пороге появилась Галка, обеими руками она прижимала к груди туго набитый пакет,–Слушайте, девочки, а что это за «Арамиса» я в коридоре встретила?

–Это поклонник Юлькиного стриптиза,–Наталья уже приготовилась поведать Галке все, что произошло в ее отсутствие, но наткнувшись на грозный взгляд подруги, прикусила язык.

Пока остальные выгружали продукты и ставили чайник, Юля мысленно прокручивала события последнего часа. И, странное дело, чем отчетливей она представляла себе недавнего посетителя, тем сильнее ощущала то странное состояние, которое началось сразу же, как только Алексей произнес ее фамилию. Достаточно было вспомнить звук его голоса, как вдоль позвоночника начинали бегать противные мурашки.

–Девчата, к столу,– Людмила по–хозяйски зазвенела чашками,–Так, кому чай, кому кофе?

–Мне кофейку. Ой, а давайте с коньячком, по случаю дождливой погоды. А Комаровой двойную дозу, не дай бог, помрет от сексуального возбуждения,– заговорщицки хихикнула Наталья.

–Если только за твой счет,– отрезала Людмила,–Пей и не егози.

Солнце, так и не сумевшее по–настоящему разогнать облака начало медленно сдавать свои позиции. По мере того как оно заваливалось за крышу соседнего дома, в комнате становилось все темнее и темнее, в конце концов, пришлось включить электричество.

–Вот и без пяти «нашего», можно и домой собираться,–Людмила удовлетворенно вздохнула. Дзинь, дзинь…..,– Кого это черт несет! Алло! Галка, возьми трубку.

–Да. Привет, Олег. Уже закончила. Куда идем? Шутишь! Отлично. Нет, не надо. На «Петровке» пробка, час потом не выберемся. Лучше ты меня на «Трубной» подбери. Целую.

–Олег?–Людмила явно готовилась сделать Галке внушение,–А в прошлый четверг, если память мне не изменяет, был Вадик. Не слишком ли быстро ты на спидометр накручиваешь?

–Жизнь такая,–огрызнулась Галка,– В сутках всего двадцать четыре часа, а успеть надо на сорок восемь. Недавно вон миллениум отмечали. Все кричали: начало века, ура, караул и так далее. А уже почти три года прошло. О, как! До скорого, – последние слова донеслись уже из коридора.

–Люд, не терзай ее нравомычаниями,–Наталья стояла в дверях в полной боевой готовности,– Пошли, пора уже.

–Мораль упала, как бы на нее не наступить. Юль, ты остаешься?

–Угу. Еще часик посижу. Люд, погаси верхний свет, я лучше лампу включу.

–Правильно, а то комарья налетит по самые ноздри.

***

Юля оторвала голову от бумаг и посмотрела на часы, за окном уже царила полная темнота. Время остановилось на отметке половина седьмого, и, судя по приметам–это, было давно. Решив, что на сегодня хватит, она выключила компьютер и потянулась за платьем. «Надо бы лампу выключить»,– но вместо этого, шагнула к окну, медленно расстегнула халат и также медленно его сняла, постояла секунд десять, потом взяла со стула платье и оделась.

В коридоре стояла кромешная тьма, только в самом конце у будки охранника тускло мерцала светлая точка. Завхоз был мужик прижимистый, и его страсть к постоянной экономии побеждала даже страсть к ежедневной выпивке.

Юля на ощупь добралась до конца коридора. Охранника на месте не было. Немного подождав, она шлепнула ключи на стол, крикнула в пустоту: «Пока, Петрович!!», и очутилась на улице.

Знакомый до мельчайших подробностей двор представлял собой таинственное зрелище: разросшиеся кусты сирени напоминали непроходимый лес, а береза, растущая рядом с единственным на весь двор фонарем, монотонно постукивала в окно второго этажа.

«Обстановка–Дракула отдыхает,–подумала Юля,–Не хватает только ворона, чтобы каркнул чего–нибудь зловещее».

Она решительно шагнула вперед и тут же угодила в середину огромной лужи, попутно обдав себя водой почти до пояса.

–Волшебное превращение: деловая женщина в роли сухопутной русалки,–произнес знакомый баритон.

Юля вздрогнула, раздался хруст сломанной ветки, и от фонаря отделилась тень,–А может вы золотая рыбка? Тогда мне, стоит закинуть невод,– Алексей протянул ей свою ладонь.

–Чего тебе надобно, старче?

–Да, так, по мелочи. Например, вытащить вас из этого мокрого дела.

Ладонь была большая и сильная, в ней скрывалось даже какое–то снисходительное превосходство.

–Спасибо. Ну, и, что вы здесь делаете? Байки о том, что рядом живете, не пройдут.

–Ни, боже мой! Живу я вообще на другой планете, а здесь мое смиренное тело дежурило под вашим окном, чтобы спеть любовную серенаду.

–Пойте.

–Что?

–Пойте. А я послушаю и заодно обсохну.

–Что предпочитаете: оперу, оперетту, городской шансон, фольклорные наигрыши…

–Ораторию или обрядовые песни африканских племен.

–А какой части Африки? Южной, северной…?

–Центральной.

–Видите ли, обрядовые песни аборигенов центральной Африки исполняются только под аккомпанемент инструмента, который носит название «тамбурджон».

–Простите, какой Джон?

–Тамбур–Джон.

–А без него, значит, никак, нельзя?

–Угадали. Нельзя,–лукавые карие глаза буквально изучали Юлю, и по тому, как они это делали, было ясно: повторный её стриптиз Алексей отсмотрел с большим удовольствием.

Знакомая нервная дрожь пробежала вдоль позвоночника. «Черт знает, что,–возмутилась она,–Это надо немедленно пресечь». Но пресекать, как раз и не хотелось,–Ну, раз концерт отменяется, публике пора по домам.

–В таком–то виде?

–Есть предложения?

–Есть. Следует поменять одежду или, хотя бы поймать машину.

–Вы, что серьезно думаете, что водитель будет рад такому подарку?

–А куда он денется?

–Выберем золотую середину. Я сейчас по возможности приведу платье в порядок и прекрасно доеду общественным транспортом. Держите сумку.

–Как скажите.

–Отвернитесь. Предупреждаю, если вздумаете подглядывать, выцарапаю глаза.

–Зачем? Все, что хотел, я уже видел.

Оставив последние слова без внимания, Юля тщательно отжала подол, потом достала из кармана платок и вытерла мокрые ноги,–Ну, вот и все. Давайте сумку.

–Быстро управились,–улыбнулся Алексей и, вместо того чтобы отдать сумку повесил ее себе на плечо,–Идемте. Я вас до метро провожу, а то вы, не ровен час, опять с какой–нибудь водной стихией соприкоснетесь.

***

Лифт не работал. Света на этаже тоже не было. С трудом, нащупав замочную скважину, Юля открыла дверь и щелкнула выключателем.

В этой квартире она жила давно, с тех пор, как еще школьницей переехала сюда с родителями и младшей сестрой. Две комнаты. Одна–девятиметровая– напоминала спичечный коробок, другая–двадцати– троллейбус, но после небольшой комнатушки в огромной коммуналке – это был настоящий дворец. Первые десять лет, все было хорошо, Юля с младшей сестрой размещалась в маленькой комнате, а родители в большой. Но сестра росла, родители старели, и места стало не хватать, кроме того, матушку ужасно раздражало, что у сослуживцев дочери одна за другой обзаводились семьями, а ее чадо упорно отказывалось это делать. Анна Васильевна Комарова была женщина властная и всегда считала, что на свете существует только два мнения– одно ее, а другое неправильное. После семи лет непрерывных скандалов, мать, наконец, поняла, что с Юлькой каши не сваришь, и сделала ход конем. Она выписала из–под Саратова родителей. Отец у нее был инвалид войны, а, следовательно, имел право на различные льготы, стариков прописали, и дед начал ходить по инстанциям. Два года его «непрерывных хождений» завершились успехом– родителям и сестре дали квартиру в новом доме, а Юля со стариками осталась на старом месте. После разъезда дед стал часто болеть и через три года умер, теперь в квартире их осталось двое – она и бабка, но с апреля по октябрь старуха, обычно жила в деревне и только на зиму перебиралась в Москву.

Юля закурила сигарету и вышла на балкон, внизу расстилалось темное шелестящее море. Район был зеленый. Она помнила, как в первый год после переезда жильцы ходили в лес за саженцами, благо он тогда был в двух шагах, и вдохновенно озеленяли территорию вокруг домов. В результате все свободное пространство, кроме асфальтовых тротуаров и детских песочниц, было сплошь засажено зелеными насаждениями и у каждого жильца было «свое» дерево. У Юли оно тоже было–березка.

Говорят, что дерево, которое посадил человек, отражает его судьбу. Наверное, это правда. Почему тогда из всего множества саженцев, Юля выбрала именно этот кривой и ободранный? Выбрала сразу же, ни минуты не думая. А ее соседка – Маринка Вялышева, наоборот, прямой и аккуратный. Деревья и сейчас растут на том месте, где они их посадили. Маринкина береза стройная, ствол почти без сучков, а крона ровная и пушистая. А ее дерево наоборот. Кривой сучковатый ствол, в какой–то момент разделился и образовывал два совершенно самостоятельных побега, при порывах ветра они даже раскачиваются в разные стороны. Вот и не верь после этого в приметы.

Сигарета погасла. Юля никак не могла вспомнить, куда она дела зажигалку?– «А странный сегодня был день,–промелькнуло у нее голове–не пустой, как обычно».

***

Несмотря на девять часов утра, жара была уже градусов двадцать. Лужа, еще вчера вечером казавшаяся огромной, сегодня напоминала жалкую кляксу.

–Здорово, барышня! О чем задумалась?

–Привет, Люд. Да, так… не о чем.

–Гляди, у нас окно открыто. Ты что ли забыла?–Людмила страсть, как не любила беспорядок.

–Нет,–замотала головой Юля,–я все закрыла, точно помню.

Коридор как всегда пребывал в полуосвещенном состоянии, стараясь, не натыкаться друг на друга, женщины добрались до своей комнаты. Дверь оказалась незапертой.

–Неужели кто–то раньше меня пришел?–удивилась Людмила,–Ба! Наташка!! Ты чего в такую рань? А как же «жестокий» транспорт?

–Раз на раз не приходится,–голос скрипучий, как телега не смазанная, глаза в пол,– Юля, тебе Ромадин звонил.

–Уф! Привет, сокамерницы,–Галка с разбегу плюхнулась на стул,–Черт, опять пакет порвался. Ну, сколько можно?

–У тебя, между прочим, еще и футболка наизнанку надета,–усмехнулась Юля,– Я такой не помню.

–Можно подумать, Юлятина, ты весь мой гардероб знаешь.

–Ну, весь не весь, а знаю, и потом, у меня неплохая интуиция. Вот сейчас что–то мне подсказывает, что футболка явно не твоя. Во–первых, она на три размера больше, а во–вторых, я не замечала, чтобы ты была поклонницей группы «Metallic». Следовательно, этот прикид был тобой где–то позаимствован и вероятно в большой спешке.

–Осваиваешь дополнительную профессию?– Галка привычно потянулась к телефону, видимо, рассчитывая занять его часа на два. Не получилось. Аппарат ее опередил,–Алло? Юль, начальство…

–Слушаю. Доброе утро. Порядок. Еще вчера получила…. Так тебя же не было!!! Откуда я могла знать? Твоя «стютюэтка» сказала, что ты больше в контору не вернешься…. Хорошо, учту. Сейчас принесу на подпись,–Юля швырнула трубку на аппарат и стала искать документы, мысленно «доругиваясь» с начальством: «Этот гавнюк иногда ведет себя так, будто все вокруг его личная собственность».

Обычно, такое бывает после очередной пьянки, пребывая в состоянии непробудной похмелюги, шеф постоянно рычит и пытается сожрать каждого, кто попадается под руку. В таких случаях секретарши, которых он именует «стютюэтками», кидают жребий на спичках и обладательница «короткой» рысит за пивом.

Вот и в этот раз директорскую приемную украшали только две «стютюэтки». Одна из них, по определению самого Ромадина, была «девушка в прошлом», другая–«девушка с прошлым». Третьей, которую шеф именовал «длинноногой мочалкой», не было. Похоже, что бежать за пивом досталось именно ей.

–Здравствуйте, красавицы. Туда можно?–спросила Юля, показывая пальцем на дверь кабинета.

–Попробуйте. Может и повезёт,–неопределенно пожала плечами Оксана–полноватая блондинка с обручальным кольцом на левой руке.

–Ё–о–о–о,–протянула Юля,–Что неужели такой?…

–В том–то и дело, что никакой,–отозвалась Зоя, усиленно колдовавшая над кофеваркой.

Ромадин лежал на диване, прикрыв глаза рукой, и, по всей видимости, пытался справиться с бурей, разыгравшейся в организме.

–Здравствуйте, Николай Александрович,–Юля опустилась на стул рядом с диваном,– Явилась, пред Ваши светлы очи. Чего изволите, голубчик?

–Прекрати,–проскрипел зубами Ромадин,– Голова трещит нещадно и потолок кружится.

–Опять?! Права моя бабка–« у дурной шалавы кажный дён стирка».

–Познакомь. Буду хоть одну толковую бабу знать.

–И кто на этот раз?–поинтересовалась Юля,– Или жена объявилась?

–Не дай бог! Накаркаешь еще,–для надежности Ромадин даже перекрестился.

–Ладно, лечись,–понимая, что толку от начальства в данный момент никакого, она направилась к двери,– Я к тебе минут через сорок зайду. Все равно Базарычевой нет, а без подписи главбуха нельзя.

Ромадина Юля знала давно. Еще с тех пор, когда после школы пришла в вычислительный центр одного крупного НИИ. Предприятие работало на оборону и космос, в лучшие годы численность сотрудников доходила до двадцати пяти тысяч. Вот туда–то по распределению и попал выпускник мехмата МГУ, Николай Ромадин.

В университет он поступил только благодаря своим способностям. Никаких связей и полезных знакомств у его матери не было. Она всю жизнь проработала начальником машбюро в стройтресте, а отца своего Колька никогда не видел. На вступительных экзаменах Ромадин так поразил приемную комиссию своей способностью мыслить нестандартно, что не принять его просто не могли. Но вот поступить в аспирантуру это ему не помогло.

В тот год было всего три места. Первым номером шел Петька Додин, у которого был не только «красный» диплом, но и около десятка научных работ, две из которых, как поговаривали на факультете, при доработке вполне тянули на докторскую. Вторым был Сергей Пенин – профессиональный активист. За пять лет учебы, каких только общественно–выборных должностей он не занимал и, в конце концов, дорос до секретаря комсомольской организации факультета. Третьим должен был быть Ромадин, но в последний момент в аспирантуру зачислили другого. Этот парень, со странной фамилией Цуквасов, объявился в их группе на четвертом курсе и никто не знал откуда. Был он абсолютно не выразителен, ничем не отличался, скорее наоборот, это был воплощенный стандарт: средний рост, средняя внешность, средняя успеваемость, единственное, что у него было не среднее, так это предки. Один его дед был близким соратником Дзержинского, активно участвовал в создании ВЧК и потом всю жизнь проработал в органах, даже умер на Лубянке в собственном кабинете. Другой – кадровый дипломат, большую часть жизни прожил за границей, плавно перемещаясь из одной страны в другую. А папаша Цуквасова, ни много, ни мало, работал в аппарате ЦК КПСС.