Плацдарм в захолустье

Часть

первая

ДАЛЁКАЯ ПЛАНЕТА

Экспедиция

–1 -

Эта планета была в самом захолустье познанного мироздания. Они бродили по Космосу уже очень долго. Были высажены экспедиции в других галактиках, и в этой, дальней, ни Князь Радж-Навигатор, ни команда, ни экспедиционная группа не надеялись найти подходящие условия для переселения: слишком молода и краткосрочна по жизненному циклу была эта, третья от творящей свет звезды, планетка. Но Аналитик доложил, что параметры сходны с их родным Раджингом, и Навигатор принял решение исследовать её, хотя отдалённость это галактики от галактики Буд практически не оставляла шансов на Освоение. Но, подчиняясь Директиве, Навигатор вызвал экспедиционную команду.

Их было семеро. Раджинг – руководитель, его настоящего имени не знал никто, даже Навигатор – только Княжеский Пояс, но тот был сейчас недосягаемо далеко. Это была седьмая команда, и Раджинг-седьмой, шестерых Раджингов с экспедициями Навигатор высадил на других планетах в других галактиках.

Шестерых членов этой команды звали: Силадж, Радж, Садж, Аджа, Монжа, Тонжа. Они стояли перед экраном обзора, истомившиеся в ожидании, оттого перенасыщенные энергией действия. Навигатор видел: эмоциональное напряжение было почти критическим, ещё пару парсеков – и он вынужден был бы списать их в резерв, как уже сделал это с пятью группами.

– Это – ваша планета, – сказал он. – Она может стать промежуточной базой. – И повернулся к руководителю. – Раджинг-седьмой, в соответствии с Директивой вам необходимо в течение одного года по местному летоисчислению изучить возможности использования планеты.

Князь Навигатор устал за этот многолетний маршрут; вот уже два парсекогода он не получал вестей с Раджинга, это его тревожило и вносило сомнение в нужности их миссии. Глядя на с трудом сдерживающих радость членов этой седьмой экспедиции, он не думал о том, будет ли им сопутствовать удача, как делал прежде. Он хотел только одного: быстрее дойти до конечной точки намеченного маршрута и повернуть назад.

– Ваши функции определены Директивой, задача понятна, – с традиционной утвердительной интонацией произнёс он. – Сутки на подготовку к десантированию.

Семеро несогласованно развернулись и прошли к выходу.

Седьмая группа была явно не первой и даже не пятой. Тридцать лет по исчислению Раджинга, или сто пятьдесят по обороту планеты, где им выпало остаться, прошло с момента старта. Навигатор понимал тяжесть их ожидания, как и то, что девятая экспедиция, последняя по Директиве, вполне может не состояться. У этой седьмой градиент энтузиазма был чуть более единицы из пяти, гарантирующих жизнеспособность в чуждых условиях. У девятой он будет близок к нулю. Навигатор в этом почти не сомневался.

…Пройдя по коридору, шестеро вошли следом за Раджингом в предэкспедиционный зал. Это было единственное место на корабле, где не торчали глаза фиксаторов, хотя все знали, что они есть и здесь и, как и все остальные помещения, это также открыто для Распорядителя Порядком. Но информация из этого зала считалась сверхсекретной и никогда нигде не разглашалась.

Раджинг опустился в кресло, расположенное перед полукругом шести других, остальные заняли по ранжиру: второе – Силадж, третье – Радж, четвёртое – Садж, пятое – Аджа, шестое – Монжа, седьмое – Тонжа.

Раджинг был стерилизован и перенаправлен, отчего выглядел полнее и округлее остальных. У него были высокий и протяжный голос, чёткая и властная дикция, необходимые для руководителя.

Силадж был предельно оптимистичен, как требовала Директива, второй номер обязан был энергетически дополнять и поддерживать руководителя.

Радж олицетворял собой физическое совершенство раджинцев: рельефные формы тела, выдающийся орган деторождения, надменно-вопрошающее лицо.

Садж – противопоставление духа плоти: асимметричный, физически неприметный рядом с Раджем, с торчащими из-под Кожи сочленениями, но с удивительными зрачками – входом во внутренний мир – обворожительно-притягательными. Благодаря им Садж за время полёта оплодотворил немало раджинок других экспедиций и всех из своей группы: Аджу – стройно-спортивную, влюблённую в себя особу, с лицом, взгляд от которого непросто было отвести; Монжу – сильную, уверенную, ищущую возможность кого-то защитить, а в момент совокупления выплёскивающую такую волну нежности, которую редко кто выдерживал; Тонжу – романтично-отстранённую, предпочитающую созерцание действию и с большим удовольствием разглядывающую партнёров, нежели допускающую их в своё лоно.

Шестеро сидели напротив Раджинга, раскрывшиеся перед ним за эти годы полёта, как и требовала Директива, верившие и повинующиеся, и ждали.

А Раджинг, оглядывая их, думал о приближении главных дней в его жизни, ради которых он когда-то и стал Блуждающим Галактическим Агентом. Ради этого он забыл своё имя, свой род, своё прошлое и будущее.

– Нас слышат и не слышат, -произнёс он, – вы знаете, что простится, что зачтётся, что искупится, что перевесит… Вы знаете цену этого часа. Начинайте.

– Нам осваивать. – отозвался Силадж. – Я готов и хочу.

Он напряг мускулы, и Кожа подчеркнула красоту его физиологии.

– Я готов. – Радж был также краток, но забыл поиграть своим телом. – Накопленное ожидание необходимо и целесообразно разрядить.

– Не люблю больших пространств, охоты и проявления силы, но обожаю новое, – привстал Садж. – Хотя чего-то опасаюсь…

Аджа помедлила ровно настолько, чтобы анализирующие устройства не заподозрили аномального. – Жаль, что на этой планетке нет разумных существ.

– Я буду нужна. Я смогу помочь. Я выполню миссию, – продекламировала Монжа.

– Что касается меня, – неторопливо начала Тонжа, – я не верю в исполнение желаний, но мне интересно сменить обстановку. И побыть одной…

Раджинг выждал паузу, давая приборам осмыслить услышанное, затем бросил взгляд на панель за спинами сидящих: спектр был нормальным, хотя и с нечёткими, словно размытыми, границами, но он был живым.

– Мы – готовы, – подытожил он. – И вы знаете, что ещё нам нужно решить.

– За.

– Против.

– За.

– Против.

– За.

Слово было за Тонжей.

– За. – Выпалила она, ощутив запоздало мысленное «против», и над ними вспыхнул, невесть откуда взявшийся, мерцающий свет.

– Мы предугадали нечто важное, приняв именно такое решение, – сказал Блуждающий, подавляя тревожное предчувствие.

Космос редко снисходит до оценки решений, если только эти решения не носят Вселенского характера…

Дверь распахнулась, и семеро неторопливо вышли.

-2-

Этот последний перед спуском вечер каждый из членов экспедиции провёл согласно Директиве. И хотя треть раджингового года, на которую они покидали корабль, срок невеликий, все, за исключением Раджинга-седьмого, пережили памятное им.

Галактика Буд была многократно крупнее всех, известных раджинцам. Их же планета, Раджинг – самой маленькой в галактике, но именно она и стала давным-давно колыбелью цивилизации Созидателей. История Раджинга, если верить сохранившимся знаниям, началась с длительного Освоения собственной планеты, затем вошла в эпоху Ближнего Освоения, потом – Дальнего и наконец – Межгалактического. Освоение было смыслом цивилизации раджинцев. Директива – стержнем Освоения. И сформулирована она была Княжеским Поясом.

Княжеский Пояс имел и другое наименование – Созидатель, но ни один документ ничего конкретно о нём не сообщал. От имени Созидателя мог выступить любой из Князей. Но всегда он был только рупором Пояса.

Князем становился раджинец, предложивший какую-либо программу Директивы. Стать Князем было мечтой каждого раджинца.

Навигатор разработал программу экспедиций в межгалактическое пространство и стал Князем.

В эпоху Межгалактического Освоения столь же заманчивым для молодёжи стало стремление выбиться в Блуждающие Галактические Агенты. Необходимость такого призвания была обоснована Князем Пилотом, сообщившим, что за пределами их галактики есть иная цивилизация, враждебная Созиданию.

О Блуждающих, как и о Созидателе, знали все, но никто не мог конкретно ничего пояснить или на кого-то указать. Директива гласила о каре для тех, кто не умел молчать. Кандидатов в Блуждающие отбирали и обучали, но где и как, тоже оставалось тайной.

Освоение, как итог деятельности раджинцев, заключалось в способствовании гармонии уже существующего или достигнутого и будущего. Каждое следующее поколение раджинцев совершенствовало достигнутое предыдущим поколением, порой кардинально всё переделывая. Так, в эпоху Ближнего Освоения раджинцы научились защищаться от сезонных перепадов климата, а во времена Дальнего Освоения громоздкий Щит заменили Распределителем, выставленным к освещающей и обогревающей планету Звезде.

Раджинцы жили так же, как и в самом начале цивилизации, – в девственных лесах с чистыми реками, с генетически очищенными представителями флоры и фауны. Единственное, что они создали, отделяющее их от естественной среды – это Кожу. Но в неё обряжали не всех, а лишь тех, кто мог подвергнуться опасности, и в первую очередь – членов экспедиций. Была также создана Кожа для детей или искателей приключений, она была кратковременной, в отличие от той, что создавалась для экспедиций; эту Кожу нельзя было снять до перехода в иной мир.

Раджинг был слишком близко расположен к Звезде. На день отлёта экспедиции цивилизация всё также, как в незапамятные времена, концентрировалась на дальней макушке планеты. Три четверти планеты оставались доступны лишь для исследователей и любителей острых ощущений; первые вели наблюдения за раскалённой и смертоносной пустыней в специально возведённых сооружениях, вторые – из изолированных шлюпок созерцали мёртвую красноту этих мест.

Обитаемая же часть была великолепна. Обильная растительность позволила в давние времена создать уникальную страну-город. Под густыми, красновато-бордовыми кронами находились поселения раджинцев, соединённые естественными туннелями, в которых смертоносные лучи Звезды не могли сжечь не защищённых Кожей раджинцев. По туннелям беспрестанно текли, бежали и неслись волнообразные ленты, подчинявшиеся естественному стремлению растительности, из которой они создавались, распрямиться. Они делали поездку из конца в конец страны либо неспешно-созерцательной, либо стремительно-деловой. Но даже на самой медленной ленте всю страну можно было обогнуть за один день.

Раджинцы не знали одежды. И очень любили время наибольшего удаления от Звезды, когда можно было быть менее осторожными и не бояться оказаться в случайно возникшем просвете между листвой. За кроной регулярно следили, но всё-таки каждый раджинец мог рассказать о случае, когда он лично видел опасную прореху.

Растительность была не только кровом, но и пищей. Питаться мясом животных раджинцы начали в эпоху Дальнего Освоения, благодаря Князю Вкусившему, а проще, первому обезумевшему от голода в Период Великого Горения и осмелившемуся отведать кусок павшего трирога…

…Об охоте на трирога вспомнил в тот вечер Радж.

Это была его первая охота, после защиты права войти в Клан Охотников. Они выехали из столицы в сторону пустыни на самой медленной ленте, чтобы присмотреться друг к другу, все молодые, только что закончившие курс понимания Обновления, возбуждённые листьями кара-колы, без устали ухаживая за парой сокурсниц, сумевших также войти в Клан Охотников, посмеиваясь над легендами об ужасе, порождаемом одним только видом трирога. Но когда Радж увидел его, подпиравшего рогами небосвод, застывшего червеобразным гигантским препятствием, перетирающего зевом величиной с него, Раджа, комли кремниевидных олитей, которые служили основанием всех сооружений на Раджинге, включая межпланетные корабли, – он остолбенел. А потом в бригаде охотников, ведомых опытным проводником, они ползли по этому подрагивающему массиву, пока не нашли полосы прекращения деятельности и по команде главного охотника не закрыли их лученепроницаемым экраном. И потом было самое страшное. Когда твердь стала заваливаться из головы вылетело всё, чему обучали; непонятно было, каким чудом он удержался, выжил, не попал под обвал, фиксируемый как маленькое сотрясение планеты…

Охота на трирогов разрешалась редко, лишь когда они переходили от поедания мёртвой растительности к живой или когда этого требовала жизненная необходимость. После охотников возле поверженного трирога возникало поселение, которое было занято в течение нескольких сезонных циклов переработкой добычи: энергия животного выделялась и использовалась для межпланетных кораблей, плоть консервировалась, из рогов вырабатывалась компоненты, необходимые для изготовления Кожи.

На той охоте Радж остался жив лишь благодаря тому, что одна из сокурсниц, падая, сбила его, и он откатился дальше от накрывшей её и ещё многих охотников живой лавины. Погибших даже не пытались доставать, их тела находили в конце переработки трирога, и после закрытия поселения на этом месте оставались заповедники памяти.

Радж вспомнил эту летящую мимо сокурсницу с непонимающими глазами и своё бессилие перед случившимся…

…Самым приятным в воспоминаниях Саджа было детство. Приятным, но и горьким. Они жили на окраине страны, там, где кроны были менее густы, чем в столице, и в активный сезон ему и его согражданам приходилось использовать защитные зонтики. Но зато в пассивный можно было увидеть в просветах Космос. На него нестерпимо было смотреть днём, но ночью Садж карабкался по растительности, насколько мог, вверх и подглядывал за миганием разноцветных далёких огней.

Его многочисленные братья и сёстры не интересовались Космосом, и спутником его стал сверстник – Гадж.

Гадж был ещё одержимее Саджа и на второй год их совместных подъёмов один забрался выше, чем поднимались они до этого, под самые кроны, и что-то там увидел, потому что промедлил спуститься до рассвета. Промедлил и – исчез. Об увиденном Гадж оставил царапины на оторванном большом листе, и когда Садж осмелился подняться до того места, он увидел эти царапины и запомнил их. Но и по сей день не смог расшифровать их.

Благодаря желанию сделать это, разгадать тайну исчезновения друга, он прошёл все ступени образования и стал Межгалактическим Экспертом…

…Крепко, без воспоминаний, спал Силадж…

…Блуждающий разглядывал изображение планеты, на которую им предстояло высадиться: прошлое его не интересовало…

…Тонжа пыталась понять, почему она сказала «за», хотя думала иначе и сейчас считала, что их выводки – самый большой, конечно, у Монжи, но и у неё тоже немало отпрысков, – только будут мешать им. Но вот сказала «за», и теперь ко всем прочим обязанностям добавится обязанность периодически заглядывать в трансплантатор, где их детки будут обряжаться в свою Кожу. На время придётся забыть о своей цели – стать Князем… Первой среди женщин. Во всяком случае никто никогда не утверждал, что для женщины это невозможно, хотя и прецедента не было тоже, несмотря на то, что во всём устройстве жизни на Раджинге первенствовали женщины. Они оплодотворялись тогда, когда хотели, и с кем хотели. Они возглавляли семейные кланы, принимая или отвергая мужчин. Они определяли судьбу детей. И ей, Тонже, должно быть место в Княжеском Поясе, она в это верила…

…Аджа представляла, как скучно проведёт это время до возвращения корабля. Здесь во всяком случае были мужчины из других экспедиций, команда, и хотя за прошедшие годы они изрядно все поднадоели, это всё-таки лучше, чем ничего. Может быть, ещё Раджинг-седьмой ей был бы интересен, но он не нуждается в женской ласке. Радж скучен и примитивен в близости. Садж неожиданен и заманчив, пока не дойдёт дело до процесса совокупления, тут его действия столь пресны по сравнению со словами, что хорошо было бы совместить их: Раджа с его органом зачатия и Саджа со словами. А что ждёт её на этой планетке? Похоже, ничего интересного…

…Хорошо, если бы эта планета была похожа на Раджинг, прикидывала Монжа. Тогда проще было бы следить за детьми, точно зная, что им может угрожать. А ведь вполне возможно, что они станут обитателями этой промежуточной базы Освоения, её дети. И им будет принадлежать целая планета… Её мать не очень-то стремилась расширить семью, предпочитая независимость одиночества подчинённости заботам о клане, Монжа была единственным ребёнком, и её мечта ездить в гости к братьям и сёстрам на быстроходной ленте так и не осуществилась. А она очень хотела ездить в гости к своим детям…

-3-

Отдав приказы команде по подготовке к высадке экспедиции, Князь Навигатор прошёл в свои покои. В отличие от остальных, его каюта состояла из двух помещений.

Впрочем, во второе, кроме него, доступа никто не имел. Оно открывалось, только реагируя на Кожу Навигатора, а в случае катастрофы отстреливалось от корабля отдельным неуничтожимым блоком. Теоретически это должно было быть именно так, хотя история Раджинга подобного примера не знала: все корабли всегда возвращались обратно. Именно здесь находился Хранитель информации. Именно здесь Навигатор рассказывал всё, что он видел, понимал, думал, ничего не тая, ибо Княжеский Пояс должен был знать всё. Но основные сомнения он пока не высказал, хотя в докладе упомянул о неожиданной концентрации космической энергии над отправляемой экспедицией, передав слово в слово разговор в предэкспедиционной.

Он подождал немного, но ответа от Княжеского Пояса не было, как уже не было много дней, и вернулся в первое помещение.

Это молчание Княжеского Пояса он не мог объяснить неисправностью: сигналы уходили от корабля в родное лоно Раджинга, где вся растительность была принимающим устройством. Оттуда послать сигнал было ещё проще. Расстояние не имело никакого значения, и то, что два парсекогода назад, до высадки пятой экспедиции, Княжеский Пояс вдруг не сообщил своего мнения по очередному докладу, объяснить было невозможно.

Следовало предположить худшее. Ещё на заре цивилизации умами Раджинга было высказано опасение, что рано или поздно обогревающая Звезда выбросит так много энергии, что растительный купол не только не сможет защитить всё живое, но и сам разрушится. Именно эти опасения и продиктовали путь развития – Освоение. К периоду Дальнего Освоения стало ясно, что интенсивность излучения Звезды действительно возрастает. Информация, передаваемая Контролёрами Щита, скоро перестала быть доступной населению. Была разработана Директива Межгалактического Освоения и Навигатор возглавил флотилию кораблей с экспедициями, разошедшихся в дальние уголки Космоса. Возглавив флагман, который шёл по самому длинному маршруту, с остальными кораблями он связывался через Раджинг, и теперь они тоже молчали. Последнее, что он знал: большинство из них на момент прекращения связи были на пути к дому.

Молчание Раджинга заботило Навигатора больше всего. Что же касается планетки, над которой висел корабль, – он не думал, что она может пригодиться, но, приняв решение, никогда не менял его. Поэтому, когда над намеченным местом начнётся утро, он отдаст приказ – и шлюпка с членами экспедиции останется здесь.

До возвращения корабля.

-4-

Посадка прошла без осложнений. Для неё было выбрано небольшое чистое пространство среди девственной растительности к северу от экватора. Хотя облучение от обогревающей планетку звезды было неизмеримо ниже, чем на Раджинге, Навигатор и члены экспедиции предпочли именно это, пусть по меркам Раджинга, достаточно прохладное, но всё же закрытое массивной кровлей ярко-зёленой растительности, место.

Навигатор отследил посадку шлюпки, дождался сообщения и скомандовал кораблю старт.

Оставшиеся на планете проводили взглядами вспыхнувшую точку из-под защитного купола шлюпки и, выдвинув Щит, принялись за дело.

Трансплантатор с детьми был перемещён во впадину, закрытую непроницаемым сводом. На этом настояла Монжа. Все ощущали холод, недостаток энергии и не торопились прятаться под кроны, веря в надёжность Щита, под которым их приятно обдувал тёплый ветерок.

Дрожь, вызываемая холодом, на несколько десятков минут по местному временному циклу нарушила график размещения, но зато когда Кожа адаптировалась и пришла в норму, члены экспедиции с удвоенной энергией взялись за дело и к смене светлой части оборота планеты на тёмную уже создали поселение: семь небольших защищённых кают, дублирующих оставленные ими на корабле, диагностирующий и реконструкционный блоки и соединяющие их зелёные коридоры.

С ночной прохладой Кожа справилась более мягко и переход ко сну был безмятежным, в котором незнакомые, но весьма неприятные и пугающие ночные звуки вполне сошли за память о детских страхах.

…Блуждающий проснулся раньше всех, но сделал вид, что ещё отдыхает, чтобы понаблюдать за реакцией своих коллег.

Как и при моделировании ситуации высадки на Раджинге, первым из своей каюты вышел Садж. Огляделся… Но вместо того, чтобы взглянуть вверх, как делал тогда, подошёл к ближайшему растению с почти такими же большими, как на Раджинге, листьями, но тонким для своей высоты и перехваченным кольцами основанием, и осторожно дотронулся до него. Потом поднёс ладонь к глазам и вдруг на неё упал луч восходящей звезды, ослепительно яркий луч, после которого на Раджинге пострадавшего срочно доставляли в реконструкционный блок.

Блуждающий инстинктивно отдёрнул руку, повторив испуганное движение Саджа, и приподнялся, чтобы поспешить на помощь, но вдруг отметил, что Садж не заторопился уйти и даже сделал то, чего никогда бы не сделал на Раджинге: подставил ладонь под луч и уже не столь быстро отвёл её.

«Ну, довольно, – мысленно приказал Блуждающий. – Мы ещё ничего не знаем здесь».

И Садж, словно услышал, направился в сторону диагностирующего блока…

Радж повёл себя точно так же, как при моделировании: огляделся, нет ли опасности, разгладил лицо и прошёл к блоку.

У Силаджа было отклонение: он попробовал ногой качнуть невысокое растение. В остальном всё было как тогда: взгляд вверх, вокруг, вперёд, и пружинистые осторожные шаги.

Настал черёд женщин. И тут Блуждающему стало трудно сопоставлять. Только у одной Аджи поведение напоминало прогнозируемое: она обходила лучи, уже кое-где прорывавшиеся сквозь кровлю, но почему-то попрыгала на покрытой высокой зелёной порослью поверхности, словно проверяя прочность тверди, совсем непохожей на глянцево-чёрную поверхность Раджинга.

Монжа повела себя странно: она вытянулась на носочках, развела руки, погладила ладонями кормящие бугорки и беззаботно направилась к блоку, словно шла по коридору корабля.

Следом вышла Тонжа. Её, разгладившаяся за отдых, Кожа светилась энергией сильного молодого тела. Блуждающему показалось, что та стала прозрачнее. Или, может быть, сказывалось освещение, но сквозь Кожу были видны коричневые пятнышки кормящих бугорков, тёмный треугольник лона – то, что в корабле лишь угадывалось. Она наклонилась к зелени, зачем-то провела ладонью над ней, поглядела вверх и неторопливо пошла к блоку. И это было совсем не похоже на её действия при моделировании.

Блуждающий поднялся торопливее, чем должен был, до диагностирующего блока дошёл быстрее – так ему не терпелось узнать результаты осмотра; и в первое мгновение не поверил: тесты и Саджа, и Тонжи были как у всех остальных, в норме.

– Раджинг! – окликнул его Силадж.

– Нет, не Раджинг, – возразил Блуждающий и отметил, что сделал ошибку: под этими кронами имя родной планеты не должно было упоминаться. – Блуждающий, – повысил голос он. – Я – Блуждающий, и вы знаете теперь, каковы мои функции…

Шестеро переглянулись. Они знали, что отныне их руководитель становится для них олицетворением безмерной власти.

– Это можно было предположить, – прервал затянувшееся молчание Силадж, теряя с этого момента свой второй номер, как Радж терял третий, а все остальные – свои номера, уравниваясь на нулевой отметке, а возвышался и правил один-единственный Блуждающий.

Они стояли полукругом, как сидели там, в предэкспедиционной, каждый на своём месте, но уже происходили перемещения: кто выдвинулся вперёд, кто сдвинулся в сторону. И Блуждающий дольше обычного задержал на каждом взгляд, уже не по порядку, а начав с Тонжи, поэтому луч света, лежащий на плече Саджа, он заметил несколько позже необходимого, чтобы предупредить, и в ожидании крика боли промедлил ещё. Но Садж был абсолютно спокоен, словно ничего не произошло. И Блуждающий промолчал; это была вторая доза, на Раджинге после этого требовалось восстановление Кожи… Значит, излучение звезды этой планетки не настолько опасно, значит…

– Мне действительно не больно, – ответил на его невысказанный вопрос Садж. – И даже приятно, словно идёт процесс восстановления…

Остальные с интересом посмотрели на Саджа и общий вопрос перевели Блуждающему.

– Сделай замеры, Садж… – приказал тот.