Как хочется поверить. Стихотворения

Как хочется поверить

Стихотворения

Виктор Владимирович Шариков

© Виктор Владимирович Шариков, 2025

ISBN 978-5-4493-9264-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Экстравагантное море

Экстравагантное море Плещется в сгустке ночи, — Город в электромажоре Свет мегаватный включил. В свете маршрутов и чисел Вечно бессонный вокзал И фонарей дальний бисер Острой иглою мерцал. Светятся сцены, экраны, Сонм ресторанов, кафе И в суете автобаны, А тополя в галифе. Светятся подиум моды, В парке неоновый куст И пешеходные гроты Со сталактитами люстр. Город купается в свете, Точно в дендрарий попал Пышных электросоцветий Или на электробал. В свете домов-небоскребов И разноцветных реклам Месяц предстал недотепой Урбанистичным глазам. Вспомнить давнишние свечи Город лишь в храмах готов, При романтических встречах Да неуплате долгов. А про костер.– не иначе Лишь на крутых пикниках, Звезды же в небе прозрачном, — Лишь по нужде и в стихах. Что это- вызов природе И алгоритмике сна, Правка естественных кодов На продолжение дня?! Или за мощью софитов Спрятан инстинкт родовой Страха и самозащиты Перед неведомой тьмой?!…

Острова

 Острова рассеяны по океану, Как разбросаны поэты по земле, Но невидимым магнитом тянет Их к единой, дружной, радостной семье. Каждый сотворенный чем-то уникален, — Творческой отдачей солнечных песков, Нежным изобильем рощ миндальных И лагуной, полной рыбных косяков. Или радужною прядью водопада И фиорда полнолунной красотой, Где за внешней строгостью фасада Вдруг почувствуешь божественный покой. Одному кораллов розовые бусы Выплеснет волна, что баловню судьбы, И подарит вдохновенье муза Просто и легко, без видимой борьбы. А другому, – испытанье в десять баллов: То цунами рушит берега и быт, Заостряя, точно стрелы, скалы, Чтобы песню и характер проявить. Каждому по жизни-собственная мера Счастья, драмы и трагедий ипостась, Но не меркнет между ними вера В крепкую телепатическую связь! Как века слагаются в тысячелетья, А цвета и кольца, – в олимпийский флаг И, как звезды, стянуты в созвездья, — Острова, поэты в свой архипелаг!

Мещанское счастье

 Домашний и хозяйственный июль Свою любовь на дачи изливая, Отдал семейного правленья руль И полномочия земного рая. А женщина, довольная с утра И властью, сладостной ночной постелью, Потягивалась нежно от бедра, От чувств избытка, что от ягод спелых, И предвкушала настроенья дня С солярным обещаньем воскресенья, Где сахара мешок истратится сполна На свежее вишневое варенье. Как чаду, прибегавшему к плите, Чтобы полакомиться снятой пенкой, Немного попеняет в милой суете За руки неумытые, коленки. Где мужу за подхваты и компот, За первые закатанные банки И очень бородатый анекдот Расщедрится на пиво и на раков. Потом обед с окрошкой налегке, И водоем с прохладой витаминной, И тихий час на золотом песке С рисунками соломинкой на спинах. А вечером, – бутылочка вина, Обмен рецептами и треп с соседкой, А благоверные расслабятся до дна Под преферанс, расписанный в беседке. И снова ночь, с цикадой и луной, Подаренная летом или Богом, С приятной и душевной глубиной, Где вся семья в присмотре и под боком… Так жизнь размеренно ведет свой ход В неспешных и полезных накопленьях И счастье рыбным косяком плывет На сон грядущий, как успокоенье.

Он сгусток недоразумений

 Он сгусток недоразумений, Что в кольца, сгибает дилеммы, Явление из заявлений И вызов заезженным схемам. Выплескивая парадоксы, Подобные соли с шампанским, Недаром слывет альбиносом И встряской для вкусов мещанских. Чудачествами и свободой С рожденья пронизан по сути На легком и творческом взводе Неведомы рабские путы. Но сложность прописки в Системе, Проблемы семейного быта, Подстройки под жесткое время, Транзитную в мире планиду. Враждебность блюстителей долга И зависть коллеги украдкой, Где вольность его, что иголка, Засевшая в пятке Порядка. И выбор, избитый до почек: В раскладе побед и крушений Остаться собой-одиночкой, Утешенным собственной тенью. Иль то, что считал своей жизнью Предать максимально забвенью, А личность спустить в компромиссы, Теряясь в сплошных превращеньях?!… А чтобы узнать о мотивах, Решающих вектор дороги, Достаточно лишь перспективы И линз оборотных бинокля!

В порыве ссоры, сгоряча…

 В порыве ссоры, сгоряча, Хотелось о тебе не думать, Но прима-скрипкой голос твой звучал В оркестре городского шума. Забыть про карие глаза И опиумный запах тела!?… Но вспомнилась июльская гроза, Охапки медуницы белой. Хотел смыть с губ помады вкус Холодным пенящимся пивом, Себя уверить, будто не влюблюсь, А сам уж кончено-счастливый!

Когда нечаянно взглянул на стену…

Когда нечаянно взглянул на стену, —Сообщницу другой квартиры,То обнаружил, как соседка Лена,За холостяцким наблюдая миром,Переключилась сразу же на книгуПро страстную любовь, где есть абзац,Что вскоре к ней сосед придет за солью.Естественно, беру солонку мигомИ безо всяких цацканий и цацЯ исполняю авторскую волю!

Мы в комнате одни, почти темно…

 Мы в комнате одни, почти темно, Лишь козырек кровати светится От любопытства полумесяца, Что к нам подглядывал слегка в окно. Вокруг лишь фон цикадной тишины Да шепоток прильнувшей женщины, Судьбой мне в эту ночь обещанной, Как вещий знак целебной новизны. Но странным ощущением томим, Что всё- напоминанье прошлого, Такого дальнего, хорошего, Чей образ в подсознании храним. И эти ласки, летний колорит, И эту свежесть обновления Еще до своего рождения Я в предке чувствовал, чей прах забыт.

Твой облик облаками в небе…

 Твой облик часто облаками в небе, Плывет-течет в изменчивых чертах. Как знать, где ветер контуры их лепит, А где душевных побуждений взмах?! То озорной и смелой амазонкой, Почувствовавшей притяженья власть, Ты втягиваешь в омут и воронку По имени- безудержная страсть. То вдруг предстанешь ласковой мадонной, Послушной и податливой в руках, С лицом прекрасным, нежно утомленным, И светом милосердия в глазах. А временами зеркало кокетки С губами в бантик отражает вид И обаятельной девчонки Светки, Готовой нравиться и вновь любить!

Светлости

 Насколько ты разнообразна, Как пестрота эфирных новостей, И притягательно прекрасна, Как лунная дорожка на воде. Сама того не понимая, — Ты главная причина из причин И красоты родного края, И смутного влечения мужчин. В лукавом блеске глаз-черешен Очарованье, как бы невзначай, Заметят праведник и грешник И даже солнечный, цветущий май. А поцелуй с молочным вкусом И кожу с шелковистостью травы, Как искупление искуса, — Всё обволакивает аура любви.

Дрессировщик

 Научил я обезьян Апельсинами жонглировать, Медвежат держать баян И оркестром дирижировать. С попугаем исклевал Сухари догматики И с пантерой шлифовал Грани акробатики. Карнавальный хвост павлина, — Веер обожанья, За труды, -цветов корзины, Публики признанье… А сегодня не могу И замучили сомнения, Точно заумь дураку, Сходят сверху откровения: От загадок НЛО, Космодромов древности, До распиленных пилой Неземных поверхностей. И не рад я прежней роли, Праву дрессировки, Если сам возможно кролик Для потехи ловкой…

Разговоры

 Вчера на юбилее Веселой балалайки Чуть не свернули шею Расстриге-попугаю За непристойность байки. А прежде, -в день рожденья Удава – колдуна Взаимное влеченье В интиме проявилось У туфли и слона. Такая чертовщина, События и даты, А вот и годовщина Со старта черепахи К скоплению галактик. А там уж на подходе Знаменья новых встреч, Вот барабашка в моде И Зодиак смакует Затейливую речь. Такие разговоры, Хоть разгадай значенье, То всё равно не скоро Созреет заключенье…

На площади парадоксов

 На площади парадоксов, — Парад раритетов И ярких подарков природы: Великий хобот вопроса И мускулы тьмы и света Открыли шествие года. А далее шар в квадрате, — Прекрасное средство Познания бренности жизни, А позже – павлин богатый Хвостом и причин, и следствий, И непреходящих истин. За ним, – небесный обломок В искристых бороздках, Скрывающий чудную новость И адрес прежнего дома. Плывет, как дым папироски, Другого времени повесть. А вот две дыры пространства И стержень движенья, — Такой инструмент музыкальный, Сквозит в нем бубном шаманским Тоска по иным настроеньям, Созвучности идеальной… На площади парадоксов Парад раритетов Для здравого смысла, как вызов, Признаться вовсе не просто В его суверенитете И в воздухе челюсть отвисла.

Худенькая девочка

 Худенькая девочка, Милая запевочка, В новеньком альбоме Дочку рисовала. А какой фломастер Материнским счастьем Одаряет в доме, — Этого не знала. На портрете деточка В бирюзовом платье, Точно неба меточка, Образ благодати… В долгом одиночестве Зрелая художница До самозабвенья Дочку рисовала. И какой фломастер В дом приносит счастье, В горьких откровеньях Стойко испытала. На портрете девочка, — Просто ангелочек, Милая запевочка, — Утренний цветочек…– — – — – — От блаженства творчества Слез росинки светятся Или тело корчится Долюшкой бездетницы?!…

Тихо плыл по Зодиаку…

 Тихо плыл по Зодиаку Полумесяц, – звездный гид, Выражая в каждом знаке, Свой особый колорит. Накануне или ныне, Или в будущей ночи К небу образным картинам, Что знаток, хранит ключи. В высоте так много смысла, Символичности и тайн, Столько мистики и чисел Для ума и чувств землян, Что невольно загляденье Вечно мудрой красотой И познанье единенья Неба с собственной судьбой.

Подожди

 Свет неоновых огней Льется на прощанье, Ты среди своих парней, — Центр мирозданья. Подожди же улетать, Подожди немного, Я хочу тебе сказать, Что-то на дорогу. Ничего, что самолет, С ним я в давней дружбе, Он поймет и подождет, Выслушай, послушай. Хватит мучиться, молчать, Выдержать не в силах, С губ срывается печать Откровений милой. Все наружу, из себя, Не стыжусь признаний:– Я люблю, люблю тебя, С эхом расстояний! И, как дальнюю звезду, Телескоп – треножник, Я тебя хоть где найду, — Через невозможно! — Точно взрывом, оглушив Пряностью сирени, Юность искренний порыв Славит вдохновенно…– — – — – — Свет неоновых реклам, Шум аэродрома… Образ прошлых мелодрам Вдруг невольно вспомнил.

В июле – монопольность зелени…

 В июле-монопольность зелени, Зеленый огород И в зелени весь лес, Зеленая вода. И кажется Зеленой простыней застелена Земля надолго, навсегда. А дальше-лето пахнет зрелостью, Как травами-зарод, Клубникой-косогор, Маслятами-роса. И хочется, Чтоб этот мир зеленый, целостный Вбирали ноздри и глаза.

Высоты хотелось темной, звездной…

 Высоты хотелось темной, звездной, Лежки на пахучем сеновале, Утоленья медленного, -вдосталь Жажды тела незабвенной крали. Что мечталось искренне, -случилось, По какому тайному раденью?!… Я не знаю, но свершилась милость, Как подарок в детстве, в день рожденья. А когда звезда с небесной кручи Пала для задумок и желаний, — Улыбнулись в мысленном созвучьи Пресыщенью щедрым подаяньем!

Вот мир предстал после идиллий чистых…

 Вот мир предстал после идиллий чистых Во-всей своей бесстыжей наготе, Но в грубости последнего садиста Сквозит тоска по нежной доброте. И неуместна жалобная мина, — Несправедлива будто жизнь к тебе, Разуверяться в людях нет причины, А испытанье в том, чтобы терпеть. Что пользы в правом, накипевшем мщеньи, Ветхозаветной были: зуб за зуб, Где ни исхода нет, ни избавленья, Лишь рана-струп и снова язва-струп. Простить за боль неимоверно трудно, Но ведь прощали нас отец и мать… В любви познать людскую неподсудность, В страданьях, -просветленье обретать

Отдавшись произвольному движенью…

 Отдавшись произвольному движенью, Плыть медленно в открытом космосе Расслабленной и невесомой плотью, Почувствовать блаженство единенья Художника и звездной росписи, И сердца с распирающей свободой… Но сознавать в любой момент опору В серебряном шнуре от корабля И быть уверенным, что без повтора На связь откликнется родимая Земля!

Как джин – раб лампы…

 Как джин – раб лампы, другой – раб долга, А третий – государственной казны, А у кого-то гордость вдруг примолкла Под каблуком довлеющей жены. А этот ввергнут в страстей пучину, — Слепой, неуправляемый игрок, Лицом оплатит, превращенным в глину, Потресканную в жгучий солнцепёк. А тот зависим от обстоятельств, От паутины следствий и причин, Сегодня он попутчик и приятель, А завтра-тихой подлости зачин. И каждый ищет: кто-оправданья, Кто-содержанья в участи своей, Хотя по сути звездных начертаний Мы все заложники календарей. Но в мире бренном еще свободы Есть незабвенный и великий миг, В нем-фокус человеческого рода, Он-пуп вселенной и восторга крик! В нем-невесомость и вдохновенье Без архимедовых земных опор, В нем сокровенность смелых откровений И безразмерно- мыслимый простор!Познать такое?!… Не все способны Распеленать привычек  пелену, А мутный шлейф разрывов, -камень пробный Для тех, кто все-таки решил рискнуть. А дальше губы, белее соли, К рывку последнему сомкнуть в черту И, уплотнив себя до точки воли, Преодолеть последнюю версту!

Вольность по поводу

Агафьи-староверки

 Смутная грусть пережитой Сказки давнишних времен, Фантасмагория скитов  В зеркале сумрачных волн.  За пожилыми холмами  Роскошь упадка-закат,  Чудится перед глазами  Магии старый обряд:  Женщина с голосом дивным,  С прядью червонных волос,  Ткет золотую холстину  В полный хозяина рост.  От незатейливой песни  Весь в первобытности чувств…  Проблеск догадки, что всплеском  В этой реке  растворюсь.

Бабуле

 В окно, как в зеркало смотрюсь, В нем – прожитая жизнь, В домашних тапках ходит грусть, Что вкрадчивая рысь. И память яблоками плеч Придвинулась ко мне, И сонм людей, событий, встреч Плывет, как в долгом сне. Плывет, подернутый дымком, По Волге тихо, не спеша… Я не жалею ни о чем И вскоре отлетит душа… Но грусть, серебряная грусть, — Разлуки хрупкий сувенир… Угодно свыше, вновь вернусь И помолюсь за этот мир.

Лицо

 Средь лиц нахлынувшего сонма, Прикрытых мутной пеленой, Мучительно старался вспомнить Лицо неясное одно. В сосредоточенных попытках, Что осязаемо трудны, Возникло наконец с избытком Оно из сжатой в фокус тьмы. Я думал будет добродушным Его приблизившийся взгляд, Но вдруг ознобом стылой лужи Дохнуло, будто виноват. От глаз суровых и огромных Невольно сгорбился, поник, Почувствовав себя бездомным И в безысходности на миг. Неимоверно долгое мгновенье… Но вот подавленность прошла… Подобна лунным притяженьям Лицо вбирающая мгла. Лицо неспешно растворялось, Исчезли контура следы… И вместо глаз блестящим лалом Уже мерцали две звезды!

Вновь бабье лето…

Вновь бабье лето, – пора шишкомета,

В юбке цыганской встречает тайга,

Красною нитью проходят заботы

От человека до бурундука.

Эхом звучит по-всему околотку

Колотов мощных широкая дробь,

К вечеру в кашу на соли щепотку

Не поскупится мой высохший лоб.

Белка рассерженно цекает с кедра, —

Не по душе конкурентов успех,

Веется ветром, веется ветром

Жирный, отборный кедровый орех!

Как хорошо их пощелкать с устатка,

За болтовней посидеть у костра

И задремать незаметно и сладко,

Влезши в тулуп до седого утра.

Ну, а с рассветом, брусникой и мхами

Вновь по кедровой рабочей тропе,

К шишке, летящей стремительней камня,

К шишке, как вешке счастливой в судьбе.

Осень тайгу наделила богатством,

Хватит на всех на сегодня и впрок,

Важно лишь помнить таежное братство,

Общность людских и звериных тревог.

В сердце падали звуки…

 В сердце падали звуки, Точно зерна в рыхлённую почву, И безвестная жертва порукой, Что свершится таинственно ночью… А наутро, от солнечной боли, Зазвенели колосья аккордов, И симфонии мудрое поле Славит жизнь бесконечно и гордо!

Вот суд идет…

 Вот суд идет… В семье – развод, Жена и муж Сжигают на глазах Взаимности мосты. Где, правда, ложь- Не разберешь, Лишь чувствуется крах Былой любви, мечты. Расчет, дележ И склоки дрожь, Где мать с отцом, В затмении обид Глотают слов стрихнин. Уже не стресс, Безумства бес Крадет последний стыд, — Кому отсужен сын?! Кому нужней И кто важней В сомненьях суд, Хотя, как филин, мудр, Солиден мантий стаж. А сын в слезах, С мольбой в глазах Тушил бикфордов шнур:– Я-ваш, я-ваш, я-ваш!… —

Мила на исходе мне осень…

 Мила  на  исходе мне  осень Своей  наготой  обречённой, Зародом  с  лежанкою  козьей И  полем  умиротворённым. И  мыслью, как роща, прозрачной, Душой, совместимой  с простором, Где  вдоволь  спокойного  счастья И  воздух  целебней  кагора. Люблю обнаженную  осень Без  тени  стыда  и желанья, Бывает  так  с возрастом  поздним, — Одно  лишь, одно созерцанье…

К столетию воплощённой идеи, – 2017 год

 Я  родилась  в уме незаурядном, Провидцы  предрекали мне  великий  путь, Сквозит в пасьянсе  звёздного  расклада Закономерности  припрятанная  суть. Потенции  о многом говорили: Багряным будущим вещали небеса, Схождение  преображённой силы Глобальностью  задач затмило всем глаза. Я с отрочества  жаждала пространства, Энергии во мне, – на зависть  саранче, И смыслы равенства, свободы, братства Решила  воплотить в карающем  мече. Одних  пугала  целеустремлённость, Не по годам суровый, мощный  аскетизм И по-наследству заданная  склонность Глаголить истину, как высочайший  изм. Другие  преклонялись в  восхищеньи Недосягаемо-заманчивой  мечте И  стали в  ритуальных  посвященьях Земным  чистилищем для остальных  людей. На радость-горе, через кровь и смерти, Свершив в жестоко-отрешённой  правоте,