Антиполицай

Антиполицай

Нелли Копейкина

© Нелли Копейкина, 2024

ISBN 978-5-4493-9085-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Борис – циничный подлый служитель столичного банка, мечтает о богатстве. Его девиз – «Кто с деньгами, тот всегда прав». Разработав преступный план по обогащению, Борис начинает действовать. При простоте сюжета и краткости произведения автор, заглядывая в прошлое Бориса, описывая настоящие события вокруг него, предоставляет читателям целый калейдоскоп человеческих отношений.

Людской поток нёс женщину на мостике перехода на другую станцию, куда ей было надо. Перед ней шёл рослый сутуловатый мужчина с портфелем-дипломатом в руке. Рядом с ним – молодая блондинка в чёрном блестящем полупальто, белых джинсах. На верхних ступеньках лестницы мужчина перед женщиной притормозил, принял что-то от блондинки, кажется, таблетку, на ходу сунул её в рот, прошёл два шага и, резко затормозив, обмяк и кулем свалился прямо женщине под ноги. От неожиданности женщина отшатнулась назад, ступила кому-то на ногу, машинально извинилась, обошла валяющегося на полу мужчину, успев заметить его посиневшие губы, и вдруг с высоты мостика поймала взглядом блондинку, которая была рядом с мужчиной до его падения. Блондинка спешно пересекла перрон и юркнула в вагон подошедшего поезда. Женщине это показалось странным. «Может, я ошиблась», – подумала она и обернулась в сторону валяющегося на полу мужчины, надеясь увидеть блондинку рядом с ним, но увидела только надвигающуюся на себя толпу и послушно вместе с ней стала спускаться с мостика.

Толпа лилась, обтекала валяющийся на полу труп, запиналась за него, кто-то из толпы ворчал, кто-то даже подпинывал его, но никто не останавливался. Так длилось минуты три-четыре. Наконец, у трупа остановилась молодая женщина.

– Мужчина, Вам плохо?

Сразу вслед за ней остановились два высоких парня. Один из них, не придавая особого значения словам, отхохмил:

– Ему уже никак.

– Точно, мужик в отлёте – подтвердил его дружок, хватаясь за пульс валяющегося мужчины.

– Ну что? – переспросила женщина.

– Мертвый, – ответил парень.

– Надо позвать милицию, – предложила женщина.

– Угу, – подтвердил парень, бросая руку покойника.

– Постойте, – попросила женщина, – а я схожу за милиционером.

– А чего стоять-то? Он ведь не убежит, – уже почти на ходу ответил один из парней.

– У нас тут… труп, – опасливо оборачиваясь через плечо на труп, взволновано сообщил молодой милиционер по телефону в главное отделение. Связь была плохой, его не расслышали, переспросили:

– Чего у вас?

– Труп! – чуть громче сообщил милиционер.

– Не понял, Клотов, сообщи толком, что у вас. Труп?

– Да, труп, мёртвый мужик, мужчина.

– Какой мужчина? Кто убил?

– Не знаем, – виновато пожав плечами, ответил милиционер.

– Что не знаете? Чей труп-то?

– Не знаем. Мужик.

– А что, при нём нет документов что ли?

– Не знаю.

– Клотов, ты что, издеваешься?! Проверьте!

– Есть!

Прикрыв слуховое отверстие на трубке ладонью, Клотов нервно крикнул напарнику:

– Проверь его документы!

Напарник, избегая глядеть в лицо покойника, полез в его нагрудные карманы, достал бумажник, а из него паспорт.

– Кашин Анатолий Фёдорович, – громко прочёл он.

– Кашин Анатолий Фёдорович, – повторил Клотов в трубку.

– Паспорт серии…

– Где прописан? – прервал его Клотов, повторяя вопрос начальства.

– Счас… так… город Альметьевск, улица Нагорная, дом семь, строение два, квартира сто двенадцать.

Клотов всё повторил начальству, принял наставления, отозвался «Есть!» и, вытерев рукавом со лба капельки пота, опустил трубку на рычаг.

– Звони в морг! – скомандовал он напарнику, не глядя на него.

– В морг, – растерянно заморгал милиционер, – а какой телефон-то?

– Сейчас, – полез в грязный журнал Клотов. Озабоченно хмурясь, он полистал его, нашёл нужную страницу и с нотками превосходства в голосе скомандовал:

– Давай аппарат, сам позвоню.

Напарник кинулся услужливо пододвигать телефон Клотову, хотя тот и сам мог до него дотянуться.

Борис с нетерпением ждал Елену.

– Ну что? – заметно нервничая, задал он вопрос девушке, втаскивая её в квартиру. Лена растянула губы в эротической улыбке, хотела потянуть с ответом, но, прочитав в глазах Бориса нарастающую злость, ответила, небрежно махнув рукой:

– Нормалек!

– Всё получилось? – с нетерпеливой радостью переспросил Борис. Лена, чувствуя себя героиней, на этот раз решила задержать ответ. Она кокетливо подставила Борису плечи для того, чтоб он принял одежду, переобулась в мягкие комнатные тапочки, поправила перед зеркалом свои красивые светло-русые локоны и прошла в комнату.

Видя, что Лена спокойна, Борис тоже стал успокаиваться, но всё же тревога не переставала покидать его, мало ли что могла сделать эта дура. Бросив полупальто Лены на тумбочку, он проследовал вслед за ней в комнату. Увидев, что Лена плюхнулась в кресло и тянется к бутылке с виски, он разозлился.

– Дура, рассказывай, как всё получилось! Ты сделала дело?

Лену больно задело слово «дура», нервное напряжение, скопившееся в ней за эти три часа работы, тоже дали о себе знать, и она закричала:

– Да! Да! Да! Я убила его! Убила!

Борис почувствовал ненависть к девушке, ему захотелось ударить её бутылкой по голове, чтоб она заглохла навсегда, но он сумел сдержаться и быстро надел на себя маску добродушия.

– Ну, ну, ну, ну, – опустился он на колени перед девушкой. – Тише, тише, малышка. Умница. Ну, ну, ну, – похлопал он её по бедру. – На вот, выпей, успокойся. Вот так, умница. – Борис чмокнул девушку в висок. – А теперь расскажи мне всё.

Лена обмякла. На неё очень действовали мягкий тон и обращение в уменьшительно-ласкательной форме.

– Я всё сделала так, как ты велел.

– Так, – нетерпеливо подогнал Борис.

– Ну, я дала ему жвач…, фу ты, таблетку, и он окочурился.

– Точно окочурился?

– Точно.

– А, может, просто упал в бесчувствии? Ты точно проверила, что он умер?

Естественно, Лена ничего не проверяла, но Борис сам подсказал ответ, и она кивнула.

– Да, – и тут же для убедительности добавила, – Я же проехала станцию и вернулась назад. Вокруг него толпа была, менты. Я тоже сзади подошла. Его унесли на носилках.

– Ну, когда нога сломана, тоже на носилках уносят.

– Нет, Борис, говорили, я же слышала. Сказали, что он мёртв.

– Ладно, ладно, я проверю, – как бы успокаивая, в действительности, проверяя реакцию Лены, сказал Борис. Лена потянулась за бутылкой, налила себе ещё виски, выпила.

– Ну а дальше что? – спросил Борис.

– Ничего, – недоумённо ответила Лена.

– Документы-то ты у него взяла?

– Какие документы?

– Как какие! Я ж просил выкрасть у него документы, – на ходу сочинял Борис. Ему показалось, что сейчас это кстати, это уведёт Ленку в ложном направлении. – Ведь из-за них и был весь сыр-бор-то.

– Боря, ты что? – захлёбываясь от возмущения, вытаращилась Лена. – Да ты ничего мне о документах не говорил! Ты же просто просил кончить мужика, и я сделала своё дело.

Лена негодовала. «Сволочь, – думала она о Борисе, – решил кинуть меня. Не хочет платить за работу, выворачивается как уж».

– Спокойно, спокойно, – снова рисуя на лице благодушие, заговорил Борис. Всё нормально. Ты умница. Ладно, – махнул он рукой и, как бы рассуждая сам с собой, продолжил в пространство. – Собственно, теперь эти документы и не играют уж особой роли. Остальное я всё сделаю сам.

Плеснув Лене ещё виски, Борис спросил:

– А где таблетки?

– Какие? А, таблетки… Там, – Лена махнула рукой в сторону прихожей.

– Где там? – испуганно переспросил Борис.

– В кармане.

Борис вскочил и кинулся в прихожую. Через минуту он вернулся в комнату с побледневшим искажённым злобой лицом.

– Ты потеряла их! – кинулся он на девушку. Лена испуганно захлопала глазами.

– Что, правда, что ли нет?

Она вдруг пожалела, что поленилась сама сходить в прихожую. Наверное, Борис вынул упаковку с таблетками, а перед ней разыгрывает спектакль, только, чтоб ей не платить.

– Иди, посмотри сама!

– Борь, да ты шутишь?

Девушка встала с кресла, а руки сами начали поиск, полезли в карманы брюк.

– Да вот они! – обрадовалась девушка, доставая из кармана брюк упаковку таблеток.

– Дай сюда! – Борис почти выхватил из рук девушки упаковку. – Здесь не хватает двух!

– Как?

– Их было четыре, а осталось две!

– Правильно, я ж дала этому…

– Дала одну, а не хватает двух, – сбросив все маски, злобно наступал Борис.

– Но одна у меня выпала. Выпала из его руки, – соврала Лена, уже давно придумавшая, как будет оправдываться. – Прямо в метро. Не буду ж я её поднимать с пола.

– Дура, не могла аккуратней!

– Он уронил, а не я! Это у него руки были как крюки, у твоего фуфло. Ты бы лучше спросил, как я вообще уговорила принять его эту дрянь. – И Лена начала импровизировать, мешая ложь с правдой. – «Спасибо, – говорит, – Леночка, я не люблю это». А я ему стала внушать, что коньяк имеет крепкий запах, и если Борис Аркадьевич учует его, он может отругать меня. Он не любит, когда я бываю с другими мужчинами в компании. А он мне: «А разве мы с Вами, Леночка, были»? Ну, я ему намекнула, что можем быть. Он, козёл, положил свою лапу мне на талию. Таблетку взял, а в рот не суёт. Я еле-еле его уболтала, заставила зажевать её.

– А говоришь, он уронил.

– Да, одну уронил, я ему скорее другую. Ты бы, Боренька, сам это попробовал.

– Что, таблетку-то?

– Да нет, попробовал бы, пообщался с этим клиентом.

Лена кокетливо скривила красивые губки.

– Да ты знаешь, сколько стоит одна такая таблетка?

– Сколько? – искренне заинтересовалась Лена.

– Четыреста баксов! – выпалил Борис. Он назвал цену, за которую купил всю упаковку, содержащую четыре таблетки.

– Понимаешь, одна такая таблеточка стоит четыреста баксов!

«Эта дура потеряла сто баксов, ну да ладно, дело сделано», – подумал Борис и снисходительно сменил тон.

– Ладно, малышка, не расстраивайся, свои люди, сочтёмся.

Лена даже удивилась, чтоб Боря потерял четыреста баксов и был так спокоен, тут что-то не то, наверное, он с этого дельца хорошо получит, а ей обещал всего триста долларов. Прогадала, поняла Лена, надо было торговаться, хорошо, что таблетку спёрла. А таблетку Лена, действительно, спёрла, сама не зная, зачем она ей понадобится. Зная, что Борис может себе позволить рыться в её вещах, она спрятала её за загнутую манжету своего жакета.

Борис обернулся к Лене, схватил её за волосы и, заглядывая девушке в глаза так, что по её словам она млела от этого взгляда, сказал:

– Малышка, ты у меня умница.

На душе у Бориса было радостно и в то же время тревожно. Радовался он той сумме денег, которую спрятал в потайном сейфе, а тревожился из-за неопределённости, как всё это обернётся дальше.

«Жалко, – думал он, – что не додумался попросить Ленку выкрасть у него документы. По документам сразу разберутся, кто он, да что он, сообщат родственникам, те приедут, начнут дознания проводить, привяжутся ко мне. А с другой стороны, может и правильно, ведь эта дура могла попасться и завалить всё дело». Возбуждённый радостью и тревогой, Борис понимал, что может выдать себя, и потому поспешил налить Лене ещё виски.

– Неа, не буду, – отстранилась Лена.

– Будешь, малышка, будешь, – властно отозвался Борис и, зная, что девушка всегда противится любому приказу, и добиться от неё чего-то можно только лаской, мягко добавил:

– Ты, Леночка, сегодня заслужила отдых. Всё, больше не работаем, отдыхаем. Давай, малышка, выпьем вместе.

После изрядного количества выпитого спиртного Лена обмякла. Её красивые глаза затуманились, движения стали вялыми. С такой Леной Борис любил заниматься сексом. Пьяная, потерявшая волю, она была податлива и почти не капризна. С такой Леной он ощущал своё превосходство. С пьяной Леной Борис не церемонился, исчезало его притворство, а вместе с ним с лица стирались все маски, которые он вынужденно носил перед всеми: перед Павлом Павловичем, перед Беллой, перед клиентами, чёрт бы их побрал, и даже перед этой дурой Ленкой. Движения его становились жёсткими, действия – отчасти садистскими. Часто на теле девушки после очередного занятия сексом с Борисом оставались синяки и кровоподтёки.

Сегодня Борис понял, что работать ему нечем, от перевозбуждения всё у него было опущено. Больно тиская девушку, кусая её губы, он пытался помочь себе, но не получалось. «Да наплевать на неё», – успокоил себя Борис, и, оставив обнажённую Лену валяться на кровати, пошёл в кухню к своему тайнику, оборудованному под полочкой с кухонной утварью. «Мал тайничок, – подумал Борис, доставая деньги. – Надо заказать новый. Хотя зачем, я же скоро продам квартиру, куплю новую». Мысль о покупке новой квартиры заметно улучшила настроение Бориса. «Пора распустить слух о предстоящем наследстве. Почему о предстоящем? О полученном!» – ликовал Борис.

Борис решил распустить слух о том, что умерла его тётушка, завещавшая ему свой дом, большую сумму денег и машину. Мифическую тётю, как и настоящую, проживающую в Костроме, он назвал Зинаидой, так была меньше вероятность оговориться при случае. Но проживание мифической тёти он определил в Адлере с тем, чтобы ехать, якобы, для оформления наследства не в Кострому, а в Адлер.

Пересчитав деньги три раза, Борис снова убрал их в тайник и спохватился, что надо убрать и таблетки. Воспоминание о таблетках сразу испортило ему настроение, одна таблетка пропала. «Скорее всего, Ленка зажулила её», – подумал Борис и решил обыскать вещи Лены. Он проверил всё содержание её сумки, обшарил все карманы её одежды, таблетки нигде не было. «Может, она сказала правду. От волнения и не такое можно обронить», – успокоил себя Борис.

Родственники покойного Кашина – жена Вера Львовна и её брат Юрий Львович, приехали в морг вечером. Константин Григорьевич – сотрудник милиции, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, ждал, когда Вера Львовна прекратит свои вопли. Вопли Веры Львовны прекратились также неожиданно, как и начались.

– Что это у него? – обернулась она к брату с безумным выражением лица.

– Где? – не понимая, что она имеет в виду, спросил Юрий Львович.

– Это, – указывая в рот покойного дрожащей рукой, ответила Вера Львовна.

– Где? – приблизился Юрий Львович. Константин Григорьевич тоже подошёл. В приоткрытом рту покойника между зубами было зажато что-то коричневого цвета.

– Похоже, таблетка, – ответил Юрий Львович.

– Таблетка? – переспросила Вера Львовна с такой интонацией, как будто бы впервые слышала это слово.

Юрий Львович был не только родственником, но и партнёром покойного Кашина по бизнесу. Он знал, что Кашин приезжал в Москву за большой суммой денег, отправленных на обналичивание. Ему было точно известно, сколько денег было послано и куда. Он и сам неоднократно приезжал в Москву за деньгами, а потому знал Бориса. Звонить Борису в банк Юрий Львович начал с самого утра. Ему ответили, что Борис Аркадьевич ещё не подъехал, задерживается, потом сказали, что он на заседании, и только ближе к полудню Юрию Львовичу удалось связаться с Борисом.

Борис понимал, что разговор неизбежен, готовился к нему, и всё же немного прокололся.

– Что случилось? – спросил он Юрия Львовича сразу после приветствия.

– А как Вы поняли, что что-то случилось?

Борис немного замялся, но тут же выкрутился.

– Мне показалось… Мне показалось, что у Вас голос какой-то взволнованный.

Он хотел что-то ещё наплести, но Юрий Львович его опередил:

– Вы не ошиблись, я, действительно, очень волнуюсь. Скажите, Анатолий Фёдорович звонил Вам?

– Как звонил? Когда? Мы последний раз встречались с ним во вторник. Я думал, Вам это известно.

– Вы ему всё передали?

– Конечно.

Юрий Львович тяжело вздохнул.

– Я так и думал, – с горечью произнёс он.

– Что думали, Юрий Львович? Что, Ваш коллега исчез с деньгами?

Борис пытался изобразить шутку.

– Нет, – упавшим голосом ответил Юрий Львович, – он не исчез с деньгами. Он лежит в морге без денег.

– Что? – Борису прекрасно удалось изобразить удивление, испуг и расстройство.

– Да, Борис Аркадьевич, да.

– Как это случилось? Авария?

– Нет, наверное, сердце.

– Примите, Юрий Львович, мои соболезнования. А… Что, денег при нём не было?

– Нет.

Оба, и Борис, и Юрий Львович, не раз в памяти возвращались к этому разговору. Оба, и Борис, и Юрий Львович, анализировали сказанное Борисом. Борис пытался выяснить, не прокололся ли он, Юрий Львович, чувствуя смутные подозрения, пытался по ответам Бориса определить причастность или непричастность его к смерти Кашина.

– А деньги он убрал в портфель?

Борис не был готов к этому вопросу, собственно, он ведь даже не видел Кашина, и в случае чего, не смог бы даже сказать, как тот был одет. Борис вдруг понял, что тут он может проколоться. Сердце его сильно заколотилось.

– Нет, то есть, извините, я не помню, – и тут же нашёлся. – Мы встречались как всегда в метро, я передал ему свёрток в пакете, мы перекинулись парой фраз, и я ушёл. Я не знаю, возможно, он переложил свёрток в портфель. Извините, я не могу сказать наверняка.

Борис понял, что в следующий раз ему лучше видеть клиента хотя бы издали. «И было б неплохо, если б у клиента пропал портфель, – думал Борис. – Ведь если б у Кашина пропал портфель, этот придурок не стал бы сейчас спрашивать о деньгах. Хотя всё равно бы спросил, но можно было бы подумать, что портфель у покойного выкрали вместе с деньгами, а так что-то не складно, хотя можно подумать, что деньги спёрли в ментовке. А что, могли, сейчас там такая шушера собралась», – успокаивал себя Борис.

Утонув в мягком глубоком кресле, обтянутом белой гладкой кожей, Борис держал на коленях белую пушистую кошку со злой плоской мордой, брезгливо гладил её левой рукой, а правой время от времени подносил к губам маленькую кофейную чашечку из тонкого белого фарфора и, смачивая в ней губы, имитировал питьё кофе. На лице его читалось выражение глубокого почтения. Перед ним, тяжело ступая по мягкому ковру, вышагивал Владлен Иванович – отец Беллы – девушки Бориса. Собственно, на саму Беллу Борис никогда и не обратил бы внимание, не узнай он случайно, что она дочь этого придурка. Высокая с прямыми жидкими волосами слишком умная для женщины, Белла совсем не соответствовала тому образу, который Борис всегда рисовал в своём воображении. Но Белла дочь Владлена Ивановича, а это меняет всё в корне.

Владлен Иванович ходил перед Борисом, заложив руки за спину, развевая на поворотах полами длинного стёганого халата, и «учил Бориса жизни».

«Репетирует свои выступления на публике, козёл, – думал о нём Борис. – И эта сволочь паршивая разлеглась, – думал он о кошке, в очередной раз проводя ладонью по её спине. – Скорее бы пришла Белла. Да уж, хороша будет жёнушка, по три часа ванную принимает. Да Бог с ней, пусть хоть по пять часов принимает, мне главное бы зацепиться».

– Вот у Вас, например, нет ни машины, ни дачи, но у Вас, Боря, есть интеллект! Вы…

На этих словах Борис «включился». Когда Владлен Иванович рассуждал просто о народе, это одно, но Владлен Иванович назвал его, Бориса, и Борис среагировал:

– Я, Владлен Иванович, присмотрел себе Лексус.

Владлен Иванович остановился и внимательно поглядел на Бориса, желая понять, говорит он правду или блефует. Борис не спешил чем-либо подтверждать свои слова, и Владлен Иванович не выдержал:

– Да? А какого цвета?

– Белый.

– С рук?

– Нет, почему же. Я думаю, что уж если брать машину, то новую.

– Вот это правильно! – оживился Владлен Иванович. Поняв, что Борис не шутит, Владлен Иванович, ещё несколько секунд назад смотревший на Бориса как на мышонка, рвущегося к чаше льва, сменил о нём своё мнение: Борис стал для него своим человеком; и не важно, откуда у Бориса деньги, какой ценой сумел он их раздобыть, значит, молодец, значит, их человек. Владлен Иванович присел напротив Бориса в соседнее кресло и внимательно пригляделся к нему.

Борис сразу почувствовал перемену в отношении к себе Владлена Ивановича. «Вот так, – думал Борис, – ты с деньгами, и уже тебя любят, и уже не важно, как ты их заимел. Правильно, что я решился. Надо ещё».

Ко второму преступлению он готовился тщательнее, чем в первый раз, но волновался отчего-то больше. На этот раз он в качестве жертвы выбрал Воротникова Петра Степановича из Воркуты. Мужик посылал деньги не часто, но суммы были приличными. Вот и сейчас он выслал три миллиона шестьсот тысяч рублей. От предвкушения иметь эти деньги в личном пользовании Борис находился в большом возбуждении, которое скрывал ото всех с большим трудом.

Как и в случае с Кашиным, на встречу с Воротниковым вместо Бориса пришла Лена.

– Простите, – обратилась она к нему, – Вы Воротников Пётр Степанович?

– Да, – с вопросительной интонацией ответил Воротников.

– Здравствуйте. Я от Бориса Аркадьевича, – мило улыбаясь, сказала Лена.

– Здравствуйте, – всё ещё не скрывая вопроса, приветствовал её Пётр Степанович.

«А этот ничего, – думала Лена, разглядывая элегантного Петра Степановича, – и пахнет вкусно».

– Меня зовут Лена, – представилась она.

– Очень приятно, – машинально ответил Пётр Степанович, испытывая скорее смутную тревогу. – А что, Борис Аркадьевич сам подойти не смог?

– Нет, он просил извиниться, у него сейчас срочное совещание, и он просил меня спуститься к Вам в метро.

– Так Вы принесли? – заметно нервничая, спросил Пётр Степанович, бросая взгляд на увесистый чёрный пакет в руке девушки, который настоятельно ей вручил Борис.

«Интересно, а что Борька должен был ему передать», – подумала Лена, и сразу решила, что, вероятнее всего, деньги.

– Нет, извините, Борис Аркадьевич сказал, что передаст Вам всё лично, – импровизировала Лена, хотя ей надо было сказать, что Борис Аркадьевич просил передать, что задержится минут на сорок, а пока просил, чтоб она провела его, Петра Степановича, к нему – Борису домой. Он приедет туда.

– Он, к сожалению, не смог передать мне, а то бы, конечно, – делала отчаянные попытки что-нибудь выведать от Петра Степановича Лена. Пётр Степанович хмурился, но молчал.

Борис, решивший на этот раз увидеть клиента с тем, чтобы в случае чего легче было врать, стоял за колонной и нервничал: что она его не уводит?

– Леночка, а он не сказал, на сколько задерживается? – спросил Пётр Степанович.

– Сказал, – игриво склонив головку набок и хитро сощурив глазки, ответила Лена, – он задержится минут на сорок.

– Хм, – на лице Петра Степановича появилась озабоченность. Поняв, что переигрывает, Лена сразу посерьёзнела и поспешила добавить:

– И он просил меня проводить Вас к нему домой, и подождать его у него дома. Это недалеко.

– Нет, Леночка, спасибо. Сорок минут, да я лучше прогуляюсь по городу.

Лена обомлела. Этот ответ в план не входил.

– Нет, – пустилась Лена в бой. – Пётр Степанович, ну ведь… – и быстро придумала, – Борис Аркадьевич придёт домой, а Вас, то есть нас, там нет. И как Вы потом найдёте друг друга?

– Да, – задумался Пётр Степанович, – пожалуй, Вы правы. Ну что ж, ведите.

Лена одарила Воротникова очаровательной улыбкой. «Фу, чуть не сорвалось, – думала она, – а ведь это штука баксов». В этот раз Лена выторговала у Бориса тысячу долларов. Пятьсот долларов она уже получила в задаток, а остальные пятьсот должна получить сегодня вечером после удачного завершения дела. «Надо собраться», – скомандовала она себе и пошла по перрону красивой походкой модели, уводя за собой Петра Степановича. «А девочка ничего, – думал Пётр Степанович, рассматривая Лену сзади. – Наверное, Жанна в её годы была такой же».

Жанна – Жанна Леонидовна, была пассией Петра Степановича. С ней он регулярно встречался при приезде в Москву. Жанна Леонидовна была чуть младше пятидесятидвухлетнего Петра Степановича и на пять лет старше его жены, но имела шарм, обаяние, а главное, в отличие от его жены, она умела пробудить в Петре Степановиче желание. Жанна Леонидовна жила одна, и Пётр Степанович не знал, есть ли у неё мужчина кроме него, догадывался, что, конечно, есть, но это его не беспокоило, так как это совершенно не сказывалось на их отношениях. С Петром Степановичем Жанна Леонидовна была добра, мягка, предупредительна. Она никогда не лезла в его дела, не устраивала ему сцен ревности, не требовала, как другие женщины, сыскавшие его внимания, материальной поддержки, часто делала ему комплименты и тем самым крепко привязала его к себе. Не давая себе в том отчёта, Пётр Степанович жил ожиданием встречи с этой женщиной. Вот и сейчас раздражение Петра Степановича усиливалось именно потому, что ему хотелось скорее сделать дело и позвонить Жанне.