Три слова

Три слова

Анна Мельдельштейн

© Анна Мельдельштейн, 2018

ISBN 978-5-4493-3142-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Всё в порядке», – убеждая себя, произношу шепотом, ожидая, что голос не будет раздаваться таким гулким одиноким эхо.

Выхожу из машины: «Спасибо, сэр», – ощущаю, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, прикрываюсь палантином, и везу чемодан по бугристому асфальту, чувствуя острую боль от впивающейся в ладонь ручки.

Содрогаясь, вхожу в квартиру. Здесь ничего не изменилось, с тех пор как я уехала. Лишь появился запах пыли висящий в воздухе. Несколько раз глубоко вдыхаю и включаю свет. Борюсь с острым желанием закрыть глаза и выбежать, вернуться в Рим.

Мне двадцать шесть, и я еще не так стара для переворота в своей жизни. В царское время смуты устраивали и ничего. Я останавливаюсь, провожу рукой по дивану, на котором неподвижно лежат: мой планшет и папка с документами. Кажется, их никто не трогал. У меня не было уверенности, что всё в моем доме по-прежнему будет на своих местах, я даже не была уверена в том, что вернусь. Но вот я здесь. Оглядываюсь. Ничего не изменилось – хотя, конечно, изменилось все. Особенно я.

Воспоминания набрасываются множеством картин, затягивающих меня в пропасть, что с трудом удается перевести дыхание, опускаясь на пол. Затхлый запах витающей по квартире пыли просачивается внутрь меня так же, как прошлое делает шаг в мое настоящее.

***

– Ты это серьезно?! – Со злостью кричит Алиса, отдирая скотч от новой коробки с краской.

– Ага. – Холодно и отстраненно ответил Влад.

– Какого черта, Влад! Скажи мне, какого черта?!

– Алиса, прекрати! Хватит! Я просто устал от всей этой дикости и твоих капризов: «Я хочу это, я хочу то, почему мы не ходим в кино пять раз в неделю, почему мы не общаемся с моими друзьями»! Мы! Мы! Мы!!! Не хочешь спросить: устал ли, работая с утра до позднего вечера; или уточнить, сколько часов я спал на этой неделе?

Слушая это, Алиса схватила голубой стакан, стоявший на столе, и кинула его об пол.

– Господи! Да, что с тобой не так? Али!!! Почему ты так себя ведёшь?

– Я себя так веду? Все дело во мне? Значит, ты решил расстаться? – Не прекращая кричит Алиса, лишь повышая голос и размахивая руками.

– Видимо все дело и, правда, в тебе, раз ты так самозабвенно орешь. – Сказал Влад, взяв отвертку и снова занявшись своим мотоциклом.

– Знаешь, я полагала, что ты меня любишь, и мы сможем стать чем-то большим, а теперь ты ведешь себя как придурок. – Внезапно Алиса засмеялась, произнося последние слова, затем помолчав минуту, она схватила свой рюкзак.

– Молчишь. Хм, я ухожу, пока!

– Иди… – Процедил сквозь зубы Влад, переводя взгляд на захлопнувшуюся дверь гаража.

Выйдя из гаража Алиса, словно спринтер, побежала прочь, но слезы предательски катились по щекам, что делало не выносимой возможность дышать. Дойдя до конца улицы, она уперлась левой рукой в стену гаража линии «А» третьего ряда. Задыхаясь и сглатывая солёные слёзы, Алиса достала телефон из переднего кармана рюкзака, чтобы набрать своей лучшей подруге.

– Катя! – Всхлипывая, воскликнула Алиса.

– Что случилось? Али! Не молчи! С тобой все хорошо?

– Да, просто… – Пытаясь жадно схватить воздух, Алиса замолчала на несколько секунд, – Влад… Он… Кажется все кончено.

– Не понимаю. – На самом деле Катя все понимала, но пыталась сделать удивлённый голос.

– Наверное, у него есть другая или… Или я и правда, никчемная девушка. – В этот момент на Алису нахлынула новая волна слез.

– Прекрати реветь! Ты не никчемная, слушай, можешь приехать ко мне, я встречу тебя в синем дворе. Эй, ты приедешь?

– Да, думаю да.

Алиса сделала несколько глубоких вдохов и направилась в сторону остановочного комплекса, все ещё пытаясь собраться с силами и перестать думать о случившемся. Идя между рядов с гаражами, в ее голове снова и снова крутились слова Влада: «Али, я хотел тебе сказать… Нам стоит взять таймаут, я больше не могу так». Так. Как это? Что вообще значит «ТАК»?! Так страдать, так любить, так смеяться с тобой до слез, так смотреть на тебя, так что! Неужели что-то было неправильным, мне казалось все идеальным.

Внезапно мысли Алисы прервал шум приближающихся шагов.

– Эй! Вас не проводить? С вами все хорошо?

Обернувшись, Алиса посмотрела испуганными глазами на рослого мужчину лет 30-ти, в зеленой куртке с капюшоном, идущего прямо на неё.

– Не подходи! – Крикнула она, пытаясь достать из бокового кармана газовый баллончик.

***

– Боже! Что за изверг это сделал?

– Есть вариант – киборг, людоед, – пытаясь развеять обстановку сказал Олег.

– Не смешно.

– Стас… Ладно, схожу, узнаю, что там такого ужасного.

Олегу 29, у него карие глаза и светлые волосы. Когда он только пришел к операм, появились шутки, что его волосы такие же светлые, как и помыслы. Только помыслы были грязнее, чем канава в самой затхлой подворотне. Спустя год все уже знали к кому нужно обратиться, и сколько это будет стоить, если возникнут проблемы. Наверное, если бы Олег не стал опером, то стал бы баскетболистом, рост ему это явно позволял. Но и там он, наверняка, нашел применение своим «помыслам».

Пока опер – Олег, одетый в новое темно-зеленое поло, коричневые брюки и блестящие лаковые ботинки, переступал через желтую ленту, направляясь к телу, Стас всё еще стоял молча, сжав в руке блокнот.

Стас – это следователь. За 6 лет работы в следствии он раскрыл почти 150 преступлений, сегодня, кстати, 150. Символично, не правда ли? Может показаться, что Стас – высокий, сутулый, худой, одинокий и противный. Однако всё совсем наоборот: средний рост, коренастый (бывший боксер), русые волосы, серые глаза, женат, двое детей (девочка 9 лет и мальчик 4-ых) … И вот он стоит перед ограждением, созданным из желтой ленты, не понимая, за что совсем юную девушку могли так жестоко убить. Даже нет, уничтожить, изуродовать. А что, если это могла быть его дочь? Как он может позвонить, просто набрав номер и легко произнести: «Доброй ночи! Извините, что разбудил, но вашу дочь нашли мертвой, убитой, зарезанной – я бы сказал. Не могли бы вы приехать для опознания. Если вам неудобно, могу отправить фото по вайберу». Сегодня 150-ое дело, которое поручено ему, когда он главный и все решения за ним, а тут такое…

Еще несколько минут Стас размышлял о том, что скажет родным девушки, но все его мысли путались и внезапным образом прервались, когда он увидел, как Олег подлетает к ограждению с криками. В темноте было плохо видно, кто подошел, но Стас быстро догадался, что это Анжелина.

До того как уйти в адвокатуру, Энжи, то есть я, была самым молодым следователем. Быть самостоятельным в следствии, да еще и в 24 года – не каждому парню выпадает такой шанс. Хотя можно ли рассматривать это как шанс, если работать мне приходилось 20 часов в сутки, а порой незачем было уходить ночевать домой, и я оставалась в кабинете, ну, знаете спать на диване так увлекательно. Сейчас мне 26 и я уже год как адвокат, когда кто-то приходит в палату, то коллеги в шутку говорят «вам к блондинке в законе», а потом смеются над тем, как здорово они пошутили. Ну, вы поняли, что мои коллеги, несмотря на свой возраст, всё еще не повзрослели, да, и не поумнели тоже. Да, ага, я блондинка, и нет, у меня не голубые глаза, а зеленые. Отмечу, что я не модель и у меня нет кабриолета или чего-то в этом духе. Если честно в моем доме даже нет розовых вещей. И по большому счету раньше я 6 дней в неделю ходила в форме, и 1 день в пижаме, держа в одной руке телефон, в другой ноутбук. Эта работа не была моей мечтой, но именно так я могла помочь людям в беде. Кстати, забыла отметить, Олег – мой бывший, он красив, но лишь внешне, так что нет, мы не вместе.

Подходя ближе, Стас убедился в своих догадках и уже четко слышал крики, разносящиеся по всему двору словно лай стаи собак.

– Что ты тут делаешь?! Слушай, вали к своим адвокатишкам!

– Прекрати эту сцену! Олег, ты перегибаешь палку. – Говоря это, я пыталась взять его за руку, чтобы смягчить этот напор, но вышло это не очень.

– Ты больше не в следствии, Энж. – Почти задыхаясь от злости, произнес Олег, выдернув свою руку.

– Ой, а ты кажется больше не в чистых ботинках! – Язвительность мне вдруг померещилась разумной. Неужели он и вправду думал, что в ливень, да, еще и на убийство, можно надеть такую неуместную ситуации обувь.

В этот момент словно из ниоткуда подлетел Стас, выглядел он так себе, на лбу виднелась испарина.

– Хватит! Прекратите этот балаган! Энж, что ты здесь делаешь? Олег, отойди от нее и займись делом! Нужно допросить свидетеля и… В общем уходи.

– Привет! – Крикнула я, сделав соответствующий жест рукой.

Подойдя поближе, я увидела, как Стас прямо-таки задыхается, и, судя по всему вовсе не из-за нашей перепалки с Олегом.

– Эй, всё в норме?

– Ээм… Да… – Ответил Стас, потирая запястье.

Задумчивость или заторможенность Стаса напрягали меня больше, чем гнев Олега. Что такого могло произойти, повергнув в шок того, кто видел сотни преступлений, десятки убийств?

– Ладно, я, правда, думаю, что тебе лучше уйти, и… – Не успев договорить, Стас обернулся, услышав шум подъезжающей машины. – Наконец-то! Почему криминалист приезжает на место позже, чем адвокат, к слову неработающий с нами?!

Пока Стас занимался разбором полетов с новеньким криминалистом, я, воспользовавшись ситуацией, перешагнула через желтую ленту, вляпавшись в лужу. Но кому, какое дело до мокрой пары кроссовок, когда там под пакетами что-то ужасное, вопиющее, устрашающее. И узнать, что же скрывается за всей мишурой, казалось весьма интригующим. Стряхнув прилипший лист с подошвы, я заметила Павла. Точнее, Суворова Павла Евгеньевича. Это мой самый любимый судмедэксперт. Наверное, если бы не его поддержка, то я не стала бы следователем, а убежала уже поле первого похода в морг. Не описать то чувство безысходности, когда к тебе приходят родственники, убитые горем, а ты не знаешь, что им ответить. У тебя попросту нет никаких данных: криминалисты все еще возятся с базой и экспертизами, медик одной рукой пишет, другой зашивает, а опера, в частности, Олег, занимаются ерундой, либо бегают по поручениям тех, кто им платит.

После первого такого разговора с женой жертвы, я несколько часов пересматривала вновь и вновь записи, чтобы хоть на один шаг приблизиться к поимке преступника. Когда на часах было 6 утра, а результаты не появились, я поехала в морг за отчетом, но там было закрыто. Так что сама ситуация вынудила меня сидеть на крыльце в ожидании секретаря или самого Павла Евгеньевича. Время шло, а никто не приходил, казалось, что оно тянулось словно толстенный рулон с нитками. Ощутив за прошедшие 10 минут всю безысходность ситуации, слезы катились по моим щекам, и я уже не могла остановить их. Попытавшись успокоиться, я сделала глубокий вдох, облокотилась о стену и закрыла глаза. Не знаю, сколько просидела, свернувшись калачиком, но очнулась, когда ко мне наклонился коренастый мужчина 50-и лет слегка полноватого телосложения, а я от ужаса онемела и потянулась за пистолетом, смотря в его карие возмущенные глаза. Это был Павел Евгеньевич, наша первая встреча. Сонным голосом он шутливо прикрикнул:

– Что ж, не дождалась своего часа и пришла сама?

– Я… Что с причиной смерти? Коробкова, отравили, да?! Правда, же? – Срываясь, кричала я, будто иначе меня не было слышно.

– Как ты узнала про отравление? Ладно. Похоже ты та самая новенькая. Заходи, покажу тебе всё, что нашел.

Павел отдал мне свой пакет и открыл дверь, сделав соответствующий жест рукой, как бы молча говоря: «Проходи».

Идя по пустому коридору с запахом формальдегида, я четко осознавала, как себя чувствовала в тот момент жена потерпевшего. Опустошенной, слабой, трусливо задыхающейся от нехватки сильной руки, которая бы могла ее вести в кабинет, где она увидит то, что изменит ее жизнь навсегда. Не тогда, когда ей позвонил следователь, когда она сообщила об этом детям, когда приехала за вещами, а именно здесь, как только откроется дверь, произойдет неизбежное.

Павел провел меня через все здание в архив, усевшись, я ждала, что сейчас он скажет что-то глупое или задаст вопрос из серии: «Как тебя сюда занесло?». Вместо этого он поставил передо мной вазочку с конфетами и кружку, кинув в нее пакетик чая.

Первое преступление, первая встреча, первое обсуждение. Встреча двух людей, пытающихся спасти целый мир. Не было бессмысленных шуток или громких слов. Мы просто искали выход для боли и горечи родных, чьи сердца изнывали от незнания.

Обсуждение затянулось на несколько часов, в последующем их будут десятки, и мы назовем их «планом по спасению мира». То дело я и правда раскрыла с молниеносной скоростью, наверное, в этом была заслуга Павла Евгеньевича. Если бы ни он и ни его объяснения любых процессов в организме таким образом, что даже ребенок мог всё понять, я бы не справилась. Ровно, как и он, ушел бы на пенсию, бросив эту испепеляющую изнутри работу.

– Псс! Привет! Павел! Павел Евгеньевииич! – Я говорила это шепотом, но ощущение было, что вот-вот кто-то меня застукает и придется уходить с места преступления, так ничего и не узнав.

– Привет, красотка. Что, решила снова разбить парню сердце? – Смеясь своим сиплым голосом, произнес Павел. Говорил он это об Олеге. Быть может, расскажу позднее, что между нами всё-таки произошло.

Увидев, что я надула губы, Павел протянул мне недописанный отчет.

– Ну, спасибо. – Кокетно состроив глазки, ответила я в знак благодарности. Следом, доставая телефон, чтобы сделать фото.

– К слову я тоже думаю, что лучше тебе не видеть этого. Смею признаться, я видел в своей жизни многое, но такое хочется забыть. – Сказав это, Павел вздохнул и перевел взгляд в сторону копошившегося криминалиста.

– Они серьезного отправили новенького одного, да, еще и на убийство? – С недоумением спросила я.

– Ага, – вопрошая, ответил Павел, – Он проспорил этим дуракам, в наказание ему дали три дня дежурств, собственно, вот результат. – Махнув рукой, Павел Евгеньевич забрал блокнот и вновь занялся сбором своего чемоданчика.

Обойдя горку, я подошла к новенькому криминалисту и протянула пакет.

– Держи.

– Для чего это?

– Для того чтобы гипс не размыло, глупенький. – Произнесла я, разрывая пакет по краю.

– Оу. Спасибо. Я – Майкл. – Промямлил мальчишка в сером кардигане, протянув свою хиленькую ручонку, измазанную гипсовой смесью.

– Приятно познакомиться, Майкл, я – Энжи, бывший следователь, и убери свою руку, пожалуйста, не хотелось бы наследить. – Ответив ему, я отпрянула, и занялась последующим изучением обстановки.

Вот я стою поодаль горки возле песочницы с крышей в форме цветка. Поодаль детской горки, окрашенной в синий цвет. Слева от меня разноцветная карусель и горка поменьше, чуть дальше стоят турники и кольца все так же синего цвета в основе; справа стоят качели: одни фиолетовые, вторые желтые…

Капля с одного из лепестков падает мне прямо на лицо и скатывается по щеке, стремясь к шее. Казалось, что эта капля леденящего страха. Снова оглядываюсь, дабы убедиться, что ни Олег, ни Стас не обращают на меня внимания.

– Э, Майкл, ты не мог бы…

Пока новенький убирает пакет с тела, я надеваю перчатку на правую руку, тем временем держа в левой руке сумку и телефон.

– Ага, спасибо. – Говорю я, еще совсем не зная, что увижу, когда переведу взгляд со своей перчатки в сторону тела.

Всё, что я помню дальше – крики Стаса и то, как Олег хватает меня за руку и уводит оттуда. Нет, не потому что мне нельзя было там находиться. Причиной была моя реакция: я буквально выпала из жизни, увидев тело этой девушки, мое собственное словно обмякло; сумка упала на землю, а вторая рука прильнула ко рту, чтобы не издать ни звука. Так, онемев, я не подвижно стояла несколько минут, чувствуя как воздух вокруг холодеет. В это время Майкл бегал за кем-нибудь, кто бы мог привести меня в чувства.

Голоса разносились в голове эхом. Знаете, это чувство, когда ты настолько испуган, что даже не можешь пошевелиться. Ты как бы остолбенел, началась игра «раз-два-три-замри», только тебе больше не весело.

Перед тобой тело молодой, совсем юной девушки. Красивой и такой невинной, и неважно, что это может быть не так. Но на лице ее были лишь боль и ужас. Что примечательно лицо было не тронуто лезвием, лишь синяк с левой стороны губы. Зато все остальные части тела… Они были изуродованы, изрезаны, исколоты. Я никогда не видела таких жестоких и сильных ударов. Они были повсюду. Руки, грудь, живот, даже бедра, она будто пыталась пнуть обидчика, но у нее больше не было сил. Ее желтая ветровка и голубые джинсы окрасились в алый цвет от количества потерянной крови. А светлые волосы приобрели розоватый оттенок.

Похоже на волосах я и отключилась. Затем Олег отвел меня к машине и усадил на переднее сиденье. Достав из бардачка бутылку воды, он присел, наклонившись к моим коленям.

– Надо же… Всё еще возишь воду для меня. – Немного придя в себя, прошептала я.

– Нууу, знаешь, я сделал тебе предложение, так что да, я всё еще покупаю каждый день воду и кладу бутылку в бардачок.

Подняв глаза, он взял меня за руку, наградив ее поцелуем,

– С тобой всё в порядке?

– Ле, не стоит, – отдернув руку, ответила я, – Просто отвыкла за год от подобных видов.

– К такому даже я был не готов, но обещаю, мы найдем того, кто это сделал.

– Надеюсь. – В этот момент Олег поднес руку к моему лицу.

– Думаю тебе пора. Ступай… – Шепотом произнесла я.

Вдох. Выдох. Вдох.

Кто мог совершить такое?! Смотря на бегающего вокруг Стаса и паникующего криминалиста, мне казалось, что единственный, кто может трезво мыслить – Олег. Он что-то всё записывал, опрашивал свидетеля, помогал с изъятием Майклу, вдобавок я свалилась ему на голову именно сегодня. Да, и правда, угораздило же меня вернуться.

– Анжелина, ты как? – Прервав мои рассуждения, произнес Павел.

– Нормально, но ты был прав, я не ожидала того, что увижу, не была готова.

– Да уж, тот малец вообще в обморок рухнул, представляешь. – Показывая на Майкла, сказал он.

– Хорошо, что только в обморок, – смеясь, ответила я, – помнишь мое первое убийство?

– Коробков?

– Ага, до сих пор помню, как несколько дней после этого ничего не ела, хотя там не было такого кошмара, как здесь.

– А я припоминаю, что ты спала на крыльце морга с пистолетом под ногой, – шутя, ответил Павел, – глаза твои, думал всё, пристрелит меня девчонка.

И мы засмеялись. Так заразительно и громко, что даже Олег и Стас, обернувшись на нас, начали тоже смеяться. Олег даже случайно наступил в лужу крови, в тот момент мы замолчали на несколько секунд, но смех подошел новой более сильной волной, и мы уже не могли остановиться.

***

Ну, нет, кто может звонить в такую рань. Сколько там на часах? Пытаюсь поднять голову от подушки, чтобы взглянуть на циферблат. 05:48. Серьезно? Даже не помню, как уснула после ночного происшествия. Ладно. Просто ответь.

– Доброе утречко! Анжелина Андреевна, вам тут дело поручили, ну, ночное. Вы может уже слышали? – Весьма радостно тараторил звонящий.

– Ага, слышала. – Сонным голосом отвечаю я. – А, причем здесь я? Ну, то есть вы в курсе, что я вернулась только вчера и мне вроде как не должны были отдавать дела первые пару недель.

– Конечно, я понимаю, но так сказали.

– Кто сказал?! – Восклицаю я.

– Я не знаю, кто именно разговаривал с шефом, но речь шла о том, что только вы должны вести это дело. Кажется, это был кто-то из следствия или дознания, есть предположения?

– Понятия не имею.

Но я, конечно, знала, кто это мог быть. Вариант первый – Стас, вариант второй – Олег. Судя потому, что звонили шефу, склоняюсь ко второму варианту, однако борец за справедливость здесь – первый… Так что стоит сделать глубокий вдох, принять душ, и позвонить двум идейным.

Где мои тапки?! О, бутылка воды, значит, привез меня Олег. Вполне логично, я ведь уснула в его машине. Следствие меня не забудет. Прям Шерлок Холмс. Тапки с правой стороны кровати, конечно, ожидаемо.

Надеваю свои голубые тапки и направляюсь в душ. Чищу зубы, смотрю в зеркало на свои синяки под глазами. Интересно, это от вчерашнего или уже от сегодняшнего? Ладно. В душе я была почти 20 минут, просто стояла и вспоминала «ночное ведение». Вновь услышав телефонный звонок, я выключила воду и накинула на себя полотенце.

– Привет, так понимаю, ты звонил шефу.

– Привет! Ага, я. Можешь приехать? Скоро начнутся допросы, – сказав это, Стас замолчал, а после продолжил, – думаю, тебе стоит присутствовать.

– Это же не по правилам, с чего вдруг? – Решив уточнить, спросила я.

– Дело тут не в правилах, а в том, что произошло. И мне кажется, что допросы приведут к подозреваемому, которого тебе придется представлять, и… – Не успев договорить, речь Стаса была прервана мной.

– Нет, подожди! Мне не придется представлять подозреваемого! Я благодаря тебе вынуждена! – Кричала, наполняясь злостью, я.

– Я не прошу тебя кого-то подставлять, но ты будешь знать, виновен ли тот, кого мы поймаем. – Заверил меня Стас.

– А ты думаешь, виновник торжества заявится ко мне и скажет: «Привет! Я виноват»?

– Нет, я так не думаю. Зато я уверен, что ты сама в этом разберешься.

– Стас…

– Эй! Я искренне считаю, что никто не справится с этим так, как ты. Знаешь, какой был первый вариант?

– Нет. – Устало отвечаю я.

– Тот, кто ее нашел. Блин, это был какой-то странный подвыпивший чувак, причем в грязной одежде, не знаю, в какой канаве он валялся, но его куртка и штаны были в грязи. Понимаешь?

– Да, вы просто хотели слить дело на первого попавшегося, потому что следов как таковых не было, кроме гребанного ботинка, слепок которого делал обморочный новенький.

– Верно! Но мне страшно, что чудовище будет на свободе, будет ходить по улицам, а что, если он снова захочет убить?

– Он? Мне кажется, здесь вряд ли был мужчина. Убийство слишком личное, без каких-либо покаяний и намеков на что-то интимное. Более того, ничего не пропало, насколько я помню вчерашний разговор между тобой и Олегом. Стас! Я уверена, что это женщина. Увидишь.

– Не знаю…

– Вот увидишь. – Главенствующим тоном повторяю я.

– В общем, приезжай, – вновь сказал мой коллега, которые все еще не мог угомониться, – хочу дать тебе кое-что.

– Дать? Эм… Вы что-то нашли?

– Нет, – смеясь, говорит Стас, – я всего лишь о любых действиях.

– Если честно… – В полном недоумении отвечаю я.

– Параллельное расследование. Без вмешательств, ты сможешь присутствовать на следствии еще до того, как у нас найдется тот, кому стоит предъявить обвинение.

– То есть я смогу теоретически работать с вами, знать всё происходящее, иметь ко всему доступ еще до вменения?

– Именно. – Весьма убедительно произнес Стас.

– Заманчивое предложение. – Пролепетала я.

– Ты будешь?

– Считай, уже выехала.

– До скорого. – Быстро проговорил Стас и в трубке раздались гудки.

Не успела я положить телефон на место, как в дверь раздался звонок. Не один. А целых 4. Затем я услышала, как открывается дверь. И первая мысль была не о том, какого черта у кого-то ключи от моей квартиры или почему неизвестный явился в 6 утра ко мне на порог. Я пыталась вспомнить, где мой пистолет. Оружие! Будто оно спасет этот мир, ну, и меня в полотенце. Стоя за углом, я уже предвкушала, как накину на воришку полотенце, и повалю на пол, пока к моему виску не приставили пушку.

– Олег! Какого…!

– Фух, отдышись, крошка. – Смеясь, произнес он.

– Иди ты. – Грозно ответила я.

– Собирайся, или Стас тебя еще не обрадовал?

– Я как раз собиралась одеться, когда ты начал ломиться ко мне со всех ног. – Ехидно подметила я.

– Окей, буду на кухне вкушать твои заморские яства.

– Ушла. – Ответила я, махнув рукой. Мой любимый жест.

***

Впервые за последний год я шла по коридору, параллельно вспоминая, как: оставалась после работы, спала на маленьком раскладном диванчике синего цвета (который купила с первой зарплаты), затаскивала полу-трезвых свидетелей, угрожала сроком (тем, кто не хотел чистосердечного), все эти утомительные допросы, и, что еще хуже, объяснения с родственниками и потерпевшими, Олег, приносящий мне еду (потому что у меня не было времени идти домой).

Вот я вхожу в кабинет. В свой кабинет, вижу всё тот же синий диванчик… Но не чувствую ничего. Всё стало таким чужим, будто и не было никакого следствия в моей жизни, а, может, и было, но всего лишь дурным сном.