Прыжок в ночи

Валентина была замужем второй раз. Первый муж обижал ее и сильно увлекался спиртными напитками. А с Виктором она впервые почувствовала себя женщиной в полном смысле этого слова. С ним она стала матерью двух крепышей: сына и дочери, которые во время встречи Новогоднего праздника уже безмятежно спали.

Мы с Максимом были счастливы. Хороший стол, веселая музыка и непринужденная беседа подняли настроение. И мы обрели друзей.

– Ты, такая молоденькая, сама, как ребенок. А говоришь у вас с Максимом уже двое детишек. Как получилось, что вы так рано решились их заиметь?

– Ну, как? Рано замуж вышла…

– И все было нормально? Как беременности -то выносила?

– Через две недели после праздников мы шли с работы на обед. И о чем-то разговаривали.

Вдруг я остановилась на полушаге с застывшей гримасой удивления на лице.

– Что с тобой? – встревожился Максим.

– Ребенок шевелится, – тихо прошептала я. Мне казалось, если буду говорить громко, испугается малыш.

Максим стал гладить мой живот, приставлять ухо к нему. Он был удивлен и рад не меньше меня: ребенок послал первую весточку, что он живой и здоровый. Мы надеялись, что это будет дочь. Даже имя ей придумали – Олеся. Оно казалось нам самым нежным и ласковым. И не понимали тогда, что мы предполагаем, а все решает Бог.

После первой получки стало легче в материальном смысле, чаще и длиннее продолжались дни взаимопонимания и спокойствия в семье. А потом всякое стало случаться. Как-никак два разных человека.

– Да, жизнь. В каждой семье своя история, – вздохнула тетя Валя.

В беседах Кати и тети Вали Вера участвовала редко. Все больше лежала на верхней полке и делала вид, что спит. А тут вдруг она спустилась на нижнюю полку.

– Сколько мы в жизни всякого переносим. Я всем женам искренне сочувствую. И почему у нас доля такая? Сколько мужчины обижают, унижают и оскорбляют нас, а мы все терпим, – дрожащим голосом произнесла она.

И, теребя в руках носовой платок и глядя в окно, добавила:

– Вот я сейчас еду и боюсь, что муж мой развлекается, вырвавшись на свободу. Девчат молодых вон, сколько набрали в отряды! А он всегда придерживается принципа:» Два метра от дома отошел, значит, – холостяк».

Катя с теть Валей переглянулись:

– Вера, милая! Как же можно жить без доверия? Даже не думай так. Мысли, говорят, материальны. Как думаешь, так может и оказаться. Я даже представить такое боюсь.

Катя в этом вопросе была в некотором роде старомодной. Она отвергала даже мысль о возможности легкомысленных отношений, когда люди некоторое время проводят приятно, потом без тени сожаления расстаются. А теперь подумала, если бы такое случилось в ее семье, она бы с ума сошла. Ей было очень жаль Веру. До этой минуты она считала, что жизнь в семье Веры безоблачна. Оказалось, в любой семье есть свои» скелеты в шкафу».

В Иркутске во время стоянки Владимир Владимирович сошел с поезда покурить. Прямо возле вагона продавались газеты и журналы. Он купил несколько изданий. Те несколько дней, что пассажиры находились в поездке, казалось, выпадали из его поля зрения.

Вернувшись в вагон, мужчина снова забрался на свою полку. И смолк.

Через некоторое время женщины услышали его возглас:

– Вы только послушайте, что пишут о БАМе в газете. Оказывается, начинали его строить зэки. Вы только послушайте:

«Строительство дороги началось еще в прошлом веке. Где-то в 1850 году в России появились первые высказывания о необходимости сооружения железной дороги, которая бы прошла через сибирские города Екатеринбург (Свердловск), Тобольск, Томск, Енисейск. В 1878 году завершилось сооружение железной дороги от Перми до Екатеринбурга, а уже через несколько лет экспедиции изыскателей отправились дальше, вглубь Сибири.

Надо было найти самый удобный и дешевый выход к Тихому океану. Сначала предлагалось два варианта будущей трассы: по северному берегу озера Байкал и по южному. Северный вариант стал ныне нынешним БАМом, а южный – Транссибирской магистралью.

Основной проблемой строительства стала нехватка рабочих рук. Набор вольнонаемных рабочих был сорван. Стройку отдали в ведение ОГПУ. И потек на стройку поток безвинно – осужденных людей, которых помещали в лагеря. Одним из крупнейших был БАМлаг, где на каторжном труде работало и жило около двухсот тысяч заключенных.

Основными инструментами для работы у них были лом, кирка, тачка, лопата, носилки и кайло. Работали они по шестнадцать, а то и восемнадцать часов в сутки, – вспоминают очевидцы. – Не успевали обсыхать. Все больше оставалось больных в бараке: свирепствовала малярия, простуда, ревматизм, желудочные заболевания.

В Амурском музее сохранился номер лагерной газеты «Строитель БАМа».

В ней писали: «жилые бараки представляли собой ледники, стены их покрыты толстым слоем инея, в углах – горы льда, вокруг бараков рассадники нечистот, так как не было туалетов. Не меньше холода и грязи в больницах, у больных не было постельного белья, спали на полу.

Руководство лагерей придумало хитрый стимул для хорошей работы: работающий получал от пятисот г до одного кг хлеба и суп из соленой или мороженой рыбы, иногда капусты, а неработающий триста граммов хлеба без супа. Ударнику, перевыполняющему норму, могли еще и уменьшить срок заключения, если, конечно, выживет.

В результате движение поездов на железнодорожной линии Бамовская – Тында открылось в 1937 году, а в 1940 году пошли поезда по рельсам, проложенным от станции под названием Известковая до Ургала.

С началом Великой Отечественной войны строительство магистрали было свернуто. В 1942 году, когда линия фронта приближалась к Волге, и появилась необходимость поставки большого количества грузов Сталинградскому фронту, по решению правительства было разобрано верхнее строение пути на линии БАМ – Тында.

Поезда с рельсами и металлическими фермами шли с Востока со скоростью воинских эшелонов. Рокадная дорога была построена в небывало короткий срок. Так БАМ стал участником великой битвы, внеся свой посильный вклад в разгром врага.

Катя подумала вслух:

– Как плохо мы знаем свою страну. Можем рассказать об Испании или Франции, Индии или Китае. А что творится в собственной стране, у нас под носом, узнаем только вот в таких закулисных беседах или из периодики.

– Да, – вздохнула тетя Валя. – Ты посмотри, что мы знали до поездки об этой магистрали? Ну, БАМ. Ну, комсомольская стройка. Мало ли их у нас в стране?! Понятно, печатается много статей о нем и на книжных полках стоят десятки книг, – всплеснула руками она. – Но мы-то все прочитать не можем. Да и там все написано в таких возвышенных тонах, что не поймешь, где правда, а где ложь.

Катя с Верой переглянулись: им посчастливится своими глазами увидеть масштабы стройки, и даже самим принять в ней участие.

На реплику тети Вали с боковой полки отозвался недавно вошедший в вагон мужчина:

– Да и сегодня многие читатели знают о магистрали именно по этим парадным публикациям. Это, конечно, тоже БАМ. Но в них не видно главного – ее будней и трудностей.

Он подсел на полку к тете Вале:

– Я вот слышал от сына, а он там работает, что жизнь и работа там, на магистрали не сахарная: больше половины земель находятся в вечной мерзлоте, часто бывают землетрясения и наводнения по весне, так как реки там непредсказуемы, то плавные и спокойные, то своенравные и злые.

Там бушуют страшные ветра, и мороз случается под 60 градусов. Да и зима длится около 200 дней. Кроме того, жителей там мало, нет дорог, нет магазинов или даже уголков для обогрева первопроходцев. Представляете, каково приходится им, когда они прорубят, например, участок просеки для будущей дороги. Устанут, а погреться-то негде.

– Так недолго и заболеть?! – слышались возгласы пассажиров поезда.

– И ведь живут и трудятся они по принципу: раньше думай о Родине, а потом о себе, – вставил реплику отец героического сына.

– Любовь к Родине и патриотизм, конечно, важны. Но нельзя же гробить так свое здоровье. Как же потом они, больные и слабые, будут создавать семьи, заводить детей? – снова зашумели пассажиры в вагоне.

– Какие могут быть принципы, если никто не думает о строителях трассы?!

– Почему это вы решили, что никто не думает о молодежи? – возразил с верхней полки Владимир Владимирович. – Работа на трассе ведется по разным направлениям. Одни строят дорогу, другие готовят для них поселки, изготавливают и завозят материалы, продукты.

– Именно так все и происходит, – вставил реплику отец бамовца. В 1977 году была сдана в эксплуатацию линия БАМ – Тында, а в этом году линия Тында – Беркакит. Сюда ведь теперь направляются наши девчата вслед за своими мужьями? Так ведь?

Катя и Вера кивнули головами.

А мужчина с верхней полки рассуждал вслух:

– В работе стройки принимают участие множество предприятий из разных отраслей народного хозяйства. Они дают строителям БАМа машины и механизмы, рельсы и пролетные строения, цемент и металл, теплую одежду и сборные дома, горючее и продовольственные и промышленные товары, – то есть все необходимое для жизни и труда.

Десятки институтов в стране решают важные вопросы, а иногда и проблемы строительства, готовят всякую техническую документацию. Все союзные и автономные республики, края и области страны оказывают стройке помощь. Предстоящие планы волнуют любого советского человека. Но особую гордость испытывают сами строители дороги.

– Вот-вот! О чем я и говорю. – Подхватил слова прокурора сосед по купе с бокового места. – Теперь на многих участках работают воины-железнодорожники, как мой сын-сверхсрочник. Он служил в Амурской области. И в начале строительства остался там жить и работать. Им доверили сооружение восточного участка магистрали. А это примерно половина всей трассы.

Насколько мне известно, наступление на тайгу началось еще зимой 1974 года. Воины пробивались сквозь мари и болота к местам, где намечалось создать базы строительства, построить жилье, школы, культурно-бытовые помещения, завезти технику, продукты, строительные материалы, проложить пути переправы.

Солдатам, вооруженным мотопилами и топорами, в этом деле помогала техника. Кусторезы освобождали трассу от леса и кустарника, бульдозеры срезали кочки на болотах, выравнивали места съездов на крутых берегах рек, планировали проезды на косогорах, расчищали снег. А потом уже можно было приступать к переправе.

И все это надо было сделать до наступления весенней распутицы, которая отрезала бы объекты от опорных пунктов и головных баз снабжения. Ведь путями для доставки вглубь тайги техники, материалов и людей были только дороги по скованным льдом рекам. И так на всех участках: по реке Гилюй, по рекам Бурея и Ниман.

По этим дорогам завозилось на трассу все необходимое. С приходом весны природа лишает строителей и этих путей сообщения. Перевозка людей и техники по льду таежных рек на сотни километров в пятидесятиградусный мороз сам по себе – случай редкий и очень опасный. И, кроме прочего, в конечных пунктах воинов-железнодорожников не натопленные дома, а неизведанная тайга.

И все равно бамовцы упорно выполняют свою нелегкую работу. Всю зиму на дорогах не смолкал гул моторов. Воины-железнодорожники торопились до весенней распутицы завезти детали сборных домов, жилые вагончики, мебель, технику, горючее, строительные материалы, одежду, на все лето запастись продовольствием. Задача решалась успешно.

Каждый день с перевалочных баз уходили колонны мощных машин, доставляя на глубинные точки трассы необходимые грузы. Все это требовалось для обустройства и для разворота строительных работ.

Девушки слушали рассказ мужчины с огромным интересом.

Катя призналась:

– Я и не представляла все это. И мало кто знает подробности освоения таежных просторов. Скажут, обычно по телевизору или напишут в прессе: «строители-железнодорожники продвинулись на пять там или десять километров вглубь тайги». И что же? Мы просто принимаем это к сведению. И не понимаем, какие испытания стоят перед ними ежесекундно.– В ее глазах было восхищение.

– И как же происходили эти переправы по льду? Без происшествий? – спросила она мужчин:

– А вдруг лед проломится, не выдержит грузы? – подхватила слова подруги Вера.

Невольный оратор улыбнулся:

– В жизни случается всякое, девочки. Часто бывает, идешь по ровному месту. Все, вроде, нормально. И вдруг, поскользнувшись, падаешь на землю и ломаешь руку или ногу. Так и здесь, все, вроде, рассчитали, а случаются просчеты: то мост не выдерживает нагрузки, то металл рушится от мороза, или приключаются какие-то природные катаклизмы, – ответил сосед с бокового места.

Он помолчал, копаясь в бумагах. Потом заговорил снова:

– Сын писал, что нередко воинам-бамовцам приходится вступать в борьбу со стихией. Как-то летом на Бурее из-за таяния льдов в горах и проливных ливней образовался паводок огромной силы. На борьбу с ним поднялись все. Были затоплены поселки, лагеря изыскателей, автодороги. Под угрозой оказались многие строительные объекты. Река, размыв подходы и отрезав мост от обоих берегов, со страшной силой обрушилась на искусственное сооружение.

Уже утром уровень воды в реке поднялся почти на девять метров. Такого не помнили даже старожилы. Бурея поглотила ледорезы. У самого моста образовался затор из деревьев и корневищ. Между пролетами моста и зеркалом воды оставалось пространство в сорок сантиметров, а вода все прибывала.

Батальон Светлова был поднят по тревоге. Комбат объявил: мост в опасности. Стали спрашивать у воинов:

– Кто готов десантироваться с вертолетов на мост для его спасения?

Вызвались многие. Но отобрали самых крепких и выносливых.

Кипела и ревела река, вздрагивал под ее напором мост, а смельчаки во главе с майором Светловым высаживались на него. Солдаты с ходу бросались к опорам, чтобы протолкнуть мимо них несущиеся деревья. Опора могла не устоять.

Тогда сам комбат спустился к ней, за ним последовали старший лейтенант Борисов и батальонный врач лейтенант медицинской службы Супрун. Офицеры втроем стали разбирать затор.

Вдруг бревно, на котором стоял Супрун, колыхнулось и, резко наклонившись, пошло по течению. За ним двинулась вся громада. Все ахнули от неожиданности. А молодой военный врач, пролетев несколько метров на бревне, сумел схватиться за пролет и, подтянувшись, выскочить на мост.

Наступила ночь. Схватка со стихией не прекращалась. Под лучами прожекторов солдаты и офицеры мужественно защищали мост. Было три часа ночи, когда расстояние между водой и мостом составило критические двадцать сантиметров. На мосту практически оставаться уже нельзя. Никто не покинул даже тогда мост, продолжая проталкивать заторы. Сутки длилось невиданное сражение. И солдаты победили.

– А я вот слышал по телевизору, что примерно в такой же ситуации оказались железнодорожники на берегу реки Гилюй.

– И еще был случай, когда строители трое суток боролись с вышедшей из берегов Селемджой, – сказал подсевший к участвующим в разговоре мужчинам пассажир из соседнего купе.

– Кроме того, много раз солдаты и офицеры боролись с пожарами в тайге.

Из разговоров стала вырисовываться картина жизни в тех местах, куда сейчас добирались Вера и Катя.

Отец парня-сверхсрочника продолжил разговор после перекура в тамбуре:

– А знаете ли вы, что первопроходцы – железнодорожники, высадившиеся в тайге, первую свою ночь проводили у костра, затем в холодной палатке, через некоторое время уже в палатке с печью.

– Страсти – то, какие! – перекрестилась тетя Валя. – Как можно вынести такие испытания? В мороз и на улице… Ужас какой-то. Тут когда батареи плохо греют, мы начинаем паниковать, жаловаться, требовать. Какой же все-таки ваш сын молодец. Не побоялся испытаний. И ведь на стройке в основном молодежь трудится, насколько мне известно. Вот уж истинные патриоты Родины!

– Вот, видите, что за народ эти бамовцы! Им поручили работу, они расшибутся, но выполнят его!

Собеседники согласно закивали головами.

Мужчина продолжил:

– Проходит неделя, месяц и на том месте, где был разожжен первый костер, появляется военный городок из палаток.

– И что же, в лютые морозы люди в этих палатках живут? – округлились глаза Кати.

– Представьте себе, – да. Но вы не думайте, бамовская палатка – это не та, которую мы привыкли видеть в туристических лагерях. Поставить палатку там – это срубить вначале бревенчатый сруб, проконопатить его пазы паклей и мхом, настелить пол, натянуть многослойный тент, установить кирпичную печь и поставить специальные утепленные двери.

Рота сына была высажена из вертолетов на дальнем километре трассы. Вокруг на десятки километров тайга. На календаре ноябрь, а столбик термометра опускался в те дни до минус сорока. – Мужчина снова достал из кармана стопку писем. Вынул из нее одно из них, потрепанное и зачитанное. Было видно, его не раз читали родители, вспоминая о своем бамовце.

– У меня есть письмо сына. Ваня написал его нам с женой много лет назад, когда остался на сверхсрочную службу вместо того, чтобы вернуться домой:

– Не беспокойтесь за меня. У меня все нормально. Я же мужчина, а не кисейная барышня. Вы ведь сами бывшие целинники. Должны понять, я не мог остаться в стороне, когда стране нужна была помощь.

Мужчина некоторые моменты в письме пропускал, говоря, что это собеседникам не надо, потихоньку зачитывал их лишь для себя.

К разговору в купе, где развязался целый диспут на тему о патриотизме молодежи, уже давно прислушивался весь вагон. Многие перебрались ближе к участникам интересной беседы. Стояла тишина.

Мужчина с боковой полки откашлялся. И потом снова стал читать письмо сына вслух:

– Лишь только мы высадились в тайге, тут же разожгли костер, согрелись и, взявшись за пилы и топоры, приступили к расчистке места под будущий жилой городок. Ровно месяц рота в трескучие морозы выполняла поставленную задачу.

А к 20 декабря уже не было того таежного пятачка, куда мы высаживались. На сотни метров раскинулась готовая к строительным работам площадка. За месяц мы построили десятки утепленных палаток, рубленый склад, столовую и жилой деревянный дом.

По несколько суток ударно работают воины в тайге. Топорами прорубают частокол из лиственниц, разбирают буреломы, преодолевают перевалы. Во время работы случается всякое: бывает, лопаются гусеницы бульдозеров и тракторов, рвутся буксирные тросы, трескаются шины машин. И все же колонны метр за метром углубляется в тайгу.

День сменяется ночью, сутки другими сутками. Без изменений. Главным для них считается выполнение поставленной цели, после чего они уходят дальше. А за ними на опорные пункты прибывают основные силы строителей дороги.

Перед ними тоже стоит задача – строительство жилых поселков и самой магистрали. Проходят месяцы, и таежные просеки становятся поселками с клубами и школами, магазинами и кафе, столовыми и детскими садами. Такими, как сейчас они выглядят.

Теперь люди живут в общежитиях и добротных домах, где слышны звонки в построенных школах, проходят вечера в новых клубах, открыты двери кафе, действуют магазины, столовые, бани, детские сады, прачечные и многие другие учреждения быта и культуры. Там работают радио и телевидение.

Новосёлы выращивают на таежных грядках овощи. В новых городках выпекают свой ароматный хлеб, в подсобных хозяйствах надаивают от коров свое, местное молоко.

Молодые строители и железнодорожники справляют комсомольские свадьбы. Вчерашние комсомольцы-добровольцы, а сегодняшние жители бамовских поселков и городов становятся отцами.

Везде кипит жизнь. Такая же, как везде. И все же другая: с особым ритмом, – жизнь, где обычные будни почти подвиг, а люди – герои.

Мужчина с бокового места закончил рассказывать о службе своего сына. Женщины много нового почерпнула из этого стихийно возникшего разговора. Столь доступно и правдиво о стройке никто нигде не писал и не рассказывал.

За 9 дней в плацкартном купе было оговорено много тем. У многих пассажиров нашлись общие интересы, они запаслись жизненно важными знаниями. И расставались Катя и Вера с остающимися в вагоне пассажирами уже друзьями. Тетя Валя вместе с другими пассажирами, прощально махая руками из окна, отправилась в поезде «Россия» дальше, а они вышли на станции Бамовской.

БАМ встретил их морозом под минус 50 градусов. Катя даже не заметила, как по дороге от поезда до вокзала отморозила щеки, уши и кончик носа. А ей-то погода показалась идеальной. В Грозном при температуре в два градуса с ветерком мороз даже под пальто пробирался. А здесь было очень даже комфортно при -50.

Стоило ей показаться в дверях маленького вокзала, как какой-то молодой человек выскочил на перрон, набрал снега. И с ее немого разрешения стал растирать отмороженные места на ее лице. Транзитники, ожидающие поезда на Тынду, показывали новые места для растирания и помогали оттирать их у других пассажиров, рассказывали о своих случаях отморожения и необходимости обязательно следить за подобными случаями.

– Иначе, – говорили, – могут быть отмирание этих мест или даже летальный исход.

Со станции Бамовской все пассажиры ночью отправились рабочим поездом «Чита-Тында». В вагоне стояла полутьма. Кто из пассажиров не спал, разговаривали тихо, чтобы не разбудить отдыхающих.

Уставшая, Вера спала, как всегда, на верхней полке. Катя полу сидела на нижней. Она размышляла о своей предстоящей жизни. И прислушивалась к беседе мужчины и женщины на боковой полке, которые увлеченно говорили о своей жизни в этих краях.

Мужчина рассказывал, что о стройке он узнал весной 1974 г., когда еще в армии служил:

– В свободное время мы с друзьями сидели в Ленинском уголке. Каждый занимался своим делом: кто письма писал, кто к гимнастерке воротничок пришивал, а кто играл в шахматы. Мы с армейским товарищем просто разговаривали и одновременно смотрели телевидение. Выступал президент страны Л. И. Брежнев.

«Целина, – говорил он, – не кончается казахстанскими степями. Это теперь и начинающаяся комсомольская стройка – строительство Байкало-Амурской магистрали, которая пересечет всю Восточную Сибирь и Дальний Восток. Она откроет путь к созданию нового крупного промышленного района: вдоль нее вырастут поселки и города, промышленные предприятия и рудники, разумеется, будут вспаханы и освоены новые земли…»

Нас настолько заинтересовали грядущие работы на БАМе, что мы с товарищем сразу после демобилизации рванули туда. И не жалеем. Самим теперь не верится, что мы являемся частичкой в решении задач партии.

Женщина согласилась:

– Я сама сюда приехала издалека. На постоянке медсестрой работала. Но тогда нужны были только строители. Вот и направили меня работать в строительную бригаду. Пробивались мы с бригадой через тайгу, жили в палатках. Все было: и бешеные ветра, и комарье, и, казалось, нестерпимые морозы. А ничего, все выдержали. И планы работы выполняли и даже перевыполняли. Здесь же нашла свою судьбу. Вышла замуж, двое детишек у нас с мужем. Они уже в детский садик ходят.

Моя бывшая бригада стала бригадой социалистического труда. Мы работали так, чтобы соответствовать этому званию. Многие заочно окончили институты. И теперь уже инженеры на строительстве, в бытовом обслуживании, в торговле. А скоро некоторые будут на эксплуатации построенной дороги работать. Я выучилась на врача-терапевта. Теперь живу в Северобайкальске и работаю в больнице.

– А какими путями теперь в Тынду забросило? – отозвался мужчина.

– Семинар у нас там. Уже сегодня начинается. – Женщина говорила спокойно с некоторыми нотками гордости за причастность к великому делу.

– Если не секрет, где ваш муж работает? – поинтересовался мужчина.

– Никаких секретов нет. Если говорить честно, то муж у меня известный на железке человек. Сначала он просто был бригадиром нашего коллектива. Потом выучился, стал руководителем. И теперь делится опытом с другими бамовцами.

Приехал он на БАМ в числе первых строителей в начале 74-го года. Я чуть позже. В свою бригаду члены подбирались не только по профессиональным навыкам, но и по близости духа. В Звездном был театр. И в нее брали желающих участвовать в постановках. То, что кто-то там чего-то не умел – не страшно. Научиться можно всему.

– Так получилось, что на стройке сложилось новое человеческое общество: бамовцы. Это не те люди, что приехали с материка. Тогда они были, каждый сам по себе. А, став бамовцами, привыкли больше работы брать на себя, чем требовать от других. И жить по принципу: кто, если не я.

Помните, знаменитый строитель-бамовец Александр Бондаренко в интервью как-то сказал:» Бамовец – это не профессия, а призвание». И это правильно. Кстати, я и сам бригадиром работаю. Может, слышали про Варшавского?

– Конечно, слышала. Как же, – Герой Социалистического Труда, бригадир путеукладчиков Читинского участка. Так же?

Мужчина кивнул головой в знак согласия.