Прямые солнечные лучи – 2. Свободное падение

– Чем вы утешились в итоге?

– Все банально – я встретила другого. Сперва мы просто общались, ходили куда-то вместе. Я снова начала выбираться в кафе, кино, в музеи и театры. Воспряла немного. К тому моменту я смирилась с тем, что с Денисом все кончено. Желания из моего чувства к нему практически исчезли, и болеть перестало. Дружба с тем парнем трансформировалась в нечто большее. Довольно быстро я принялась терзаться. Говорила себе, что эмоций к человеку слишком много, не хочу его потерять… Потеряла, не выдержал он моего накала страстей – сама от себя не ожидала, но я закатывала ему скандалы, ревновала, придиралась к ерунде, «уходила» от него, чтобы вечером в слезах вернуться. После расставания мы даже не разговаривали. Меня будто выпотрошили, хотя никакой трагедии не было. По-настоящему я не любила этого парня и не могла объяснить, почему так помешалась на нем на то короткое время. Видимо, это была все та же жажда, а он хотел чего-то… нормального. Поэтому и не понял. Дальше рассказывать не имеет смысла, мне кажется.

– Почему?

– Еще две истории – как под копирку. Различались в мелочах. С первым мне долго было все равно, но затем резко «перемкнуло» на нем, и это все испортило. Со вторым началось нездорово, с моих эмоциональных перехлестов, я заметила и не дала этому развиться. Мужского внимания было хоть отбавляй, но стоило перейти границы дружбы хоть ненадолго – я как будто сходила с ума. Я питалась острыми ощущениями, но никто не мог дать мне их в том количестве, в котором я хотела. Знаю, что вы скажете – острые ощущения можно получать по-разному: путешествия, творчество, спорт… Нет. То есть я не против всего этого, но оно из другой оперы. Теоретически можно насытиться и выпив пару бокалов вина, но голод быстро вернется. А утолить его по-настоящему сможет только еда.

– В начале нашей встречи вы сказали про сложности с молодым человеком. Сложности опять того же рода?

– Да, абсолютно. Я жадна до эмоций и требовательна, он испуган, я разочарована, итог – мы на волоске от расставания. Думаю, разойдемся. Может, это и к лучшему, пусть сейчас мне страшно и тянет уцепиться именно за него… Но главное – я не понимаю, что делать с самой собой. Все это время, два года, я нахожусь в свободном падении. С тех пор, как мой привычный мир рухнул… или я из него выпала.

– Какую помощь вы хотите получить от меня?

Вопрос психолога был неожиданным для девушки. Она ответила не сразу. Нахмурилась, машинально облизнула губы, закусила на секунду нижнюю. Потеребила пуговицу на рукаве рубашки. Наконец нужные слова всплыли в голове, точно кто-то написал их мелом на доске:

– Я потеряла себя. И хочу найтись.

***

Лана лежала на кровати, раскинув руки и вдохновенно глядя в потолок. То, что она чувствовала, не умещалось в слово «блаженство». Это было чересчур, – но и потрясающе органично, словно она много лет носила обувь не по размеру и не подозревала об этом, пока не надела по-настоящему удобную и при этом роскошную.

«Я заслужила. Кто бы что ни говорил, со мной все прекрасно – и я заслужила. Просто другие такого боятся. Слишком сильно».

Эйфория захлестнула Лану с головой, в эйфории растворились бытовые желания – есть, пить, спать, это для слабаков – и посторонние мысли. Работа, еще какие-то дела… разве стоит тратить на них душевные силы?

В этот раз она думала не о Денисе, а о себе. Но когда перед мысленным взором вставало его лицо – этот цепкий взгляд, знакомая ухмылочка, губы, в которые она впивалась своими, – Лана ощущала себя счастливой. Это было не совсем здоровое, пьяное счастье, ну и что с того? Такой дозы хватит надолго.

Придет ли она к нему снова? Вряд ли, она ведь не хочет ни от кого и ни от чего эмоционально зависеть. Это был каприз, способ взять от жизни максимум. Проверить, подействует ли – о да, подействовало. От вялого оцепенения последних месяцев не осталось и следа. Очередное расставание, отсутствие интереса к работе – все это приостановило ее жизнь, погасило ее свет, но теперь…

Лана дотянулась до телефона и включила песню, под которую ехала к Денису. Незатейливая французская песня с задорным мотивом, в припеве внезапно прорывается «why don`t you get it?».

Утро, несколько часов назад. «Следующая остановка…» – объявляет механический голос. Лана сворачивает наушники, кладет их в сумку и встает. По ней не скажешь, что в ее жизни прямо сейчас происходит что-то важное.

Все обычно, обычно, обычно. Девушка с крашеными волосами, каких миллионы. В платье – довольно простом, не коротком, скромного сливового цвета, в таком хоть на работу, хоть на вечеринку. Поверх, к сожалению, куртка – что делать, холодно, в подъезде ее можно сразу расстегнуть. Черные туфли на каблуках – высоких, но не неприлично. Маленькая сумочка. Серебряный браслет-цепочка на левой руке. На губах нет улыбки. Взгляд не полон радостного предвкушения – он обеспокоенный и одновременно сосредоточенный.

Она понимает, чего хочет, но еще не уверена, удастся ли ей. Мало ли… Она собралась и выбежала из дома, пока не передумала. Наспех красилась и говорила себе: может, все это и не потребуется. Вот смешно будет, если я приеду расфуфыренная, а его там нет. Но в глубине души она знала – есть. И так даже лучше – легкий макияж, никакой нарочитости.

Когда она увидела его, ее уже это не беспокоило. В голове было только одно: «Возьми его. Побеждай».

И вот он, вкус победы – над кем, над ним? Наверное. Потому что на сей раз она все сделала сама и именно так, как хотела. Он доволен, но обескуражен, поэтому точно не одержал над ней верх. Ох, какие глупости, они же не играют в игры…

…Песня сменилась другой, более плавной и мелодичной. Лана закрыла глаза, и в голове непроизвольно начал складываться клип с ними в главной роли. Никакой излишней романтики, просто нарезка кадров из недалекого и очень далекого прошлого.

Она видит его впервые, они курят у кафе, она просыпается в его постели, они в машине Олега (все, что было между этими событиями, долой, там тоска и бесполезные страдания, а клип должен быть красивым). Потом – очень грубыми штрихами – ее жизнь год за годом: она на работе в деловом костюме, идет по улице под руку с очередным парнем, отдыхает с коллегой на море, плачет о чем-то в подушку, улыбается у зеркала…

А следующие кадры – и тут, конечно, последний припев – он открывает дверь ей, повзрослевшей и поумневшей, они смотрят друг на друга, она скидывает туфли и бросается в его объятия. Немного утрированно, но Лане нравится. Поэтому она мысленно прокручивает получившийся клип и под третью песню.

***

– Опять тот же оттенок, – поморщилась Нина, разглядывая коробочку из-под краски – с упаковки улыбалась известная модель с короткой эффектной стрижкой. На Лане с ее непослушными волнистыми волосами такая смотрелась бы неаккуратно, а каждый день тратить по часу на укладку она не планировала.

– Я не готова к кардинальным переменам, – усмехнулась Лана.

Нина, по сложившейся традиции, готовилась красить соседку, поэтому надела уже заляпанную краской свободную и длинную футболку и зачем-то собрала свои волосы в аккуратный пучок на затылке. Будто, распущенные, они могли ей помешать.

Начав работать парикмахером, Нина прекратила окрашивать собственные волосы, стала постоянно делать для них маски и при этом реже их распускала, точно защищала. В остальном стиль Нины не изменился: молодежная склонность ко всему блестящему, яркому, ультракороткому.

– Ты никогда не готова к переменам. – Усадив «клиентку» на стул и укрыв ее плечи безразмерной черной накидкой, Нина деловито расчесывала ей прядь за прядью.

Привычка считать приятельницу чересчур правильной и закостеневшей в своих моральных убеждениях не оставила Нину. Историю с Денисом она не знала (хотя с самим Денисом тогда познакомилась), да и вообще ее сведения о жизни Ланы были весьма скудными и поверхностными. Работа, дом и ничего не значащие детали («Люблю утром добавить в кофе молоко, а сегодня оно скисло, я огорчена», «Вчера прибирала на балконе и заметила гигантского зеленого жука, его панцирь переливался на солнце»).

Лана научилась виртуозно вести разговоры ни о чем – навык, которым она раньше не обладала в достаточной мере и оттого часто ощущала дискомфорт при общении с чужими и/или пустыми людьми. Это то, чему учатся с возрастом, учатся механически, как придерживать крышку кувшина, наливая воду.

– Что нового ты сделала за последнее время? Перевела с испанского несколько брошюр о жизни морских котиков?

Нина наносила краску торопливыми мазками, в которых, очевидно, должен был угадываться профессионализм.

Вопрос не подразумевал ответа – тем не менее Лана любезно отозвалась:

– Я купила желтый коврик в прихожую.

– Тоже мне приобретение.

– И, кстати, полотенца. Большие такие, махровые, для душа. А, да, и форму для запекания в духовке. Все со скидкой.

– Ты всегда была домовитой.

– Звучит как ругательство. Это не для нашей квартиры. Я ведь буду жить отдельно.

Нина присвистнула. Лану много лет раздражала ее вульгарная привычка так выражать изумление.

– Ну-ка, и когда ты собираешься бросить меня, а? На новоселье хоть пригласишь?

– Это отдаленные планы. Иногда я присматриваю в интернете съемные «однушки». Но так, на будущее. Надо с чего-то начинать.

– А Вера с Мишей в курсе?

– Конечно, я им говорила.

– Вряд ли они хотели, чтобы ты жила одна. Они, наверное, думали, ты выйдешь замуж. Нет, не выходи замуж, дурная идея. Когда-нибудь я попробую еще раз, но это дико выматывает. Гораздо легче, когда не выясняешь постоянно отношения, а просто живешь. Ох, извини. Сейчас сотру. – Движения кистью стали чересчур резкими и размашистыми, в итоге пятно краски образовалось у Ланы на шее.

– Во всем есть плюсы. Теперь ты больше ценишь свою мать. Вы вечно ссорились, но она так яростно встала на твою защиту, когда ты уходила от него. И так старается тебя оберегать…

Разговор делался более или менее личным. Эта зыбкая почва не понравилась Лане. Нине вроде бы тоже: она ответила недовольным «ага» и хмуро замолчала. Лана свернула беседу в более привычное обеим русло:

– Послушай, эта странная кофейня, которую открыли напротив – там же нет ни одного десерта! Ничего нет, кроме кофе и печений! Кто будет туда ходить? Они скоро разорятся.

– Точно, – подхватила соседка. – И нормальную еду не привозят. Пейте кофе с разными сиропами – и хватит с вас, мы же кофейня, Господи. Не знаю, у меня возле парикмахерской отличная кофейня, где куча еды и даже сигареты продаются. Хотя в заведениях сейчас курить нельзя. До сих пор бесит.

– Кое-где можно летом на открытой веранде.

– Тебе не кажется, что это не совсем законно? Официантки приносят пепельницу с таким видом, будто торгуют «пиратскими» дисками.

– Никогда не думала бросить курить?

– Шутишь? Сигареты – моя последняя радость. Надежная и постоянная. Ни разу не предали и не вынесли мозг. Кстати…

– Не знаю, что такого в этих дымящихся палочках, от которых к тому же засоряются легкие…

– … хочешь покурить со мной? Краску смывать через двадцать семь минут.

– Именно столько?

– Для твоих волос и этой краски я высчитала идеальное время. Не надо ржать. Так как насчет…

– Давай.

Лана встала со стула и осторожно, чтобы не сбросить накидку и не испачкать окружающие предметы, подошла к подоконнику, где лежала пачка сигарет. Нина больше не скрывала от матери свою привычку – после стрессов, которые пережила дочь в замужестве, тетя Люба (так называла ее Лана) во всем оправдывала ее. Иногда Нина явно этим пользовалась. Сегодня она была дома одна, но даже зайди мать внезапно, нужды прятать сигареты и проветривать, как раньше, не было.

Соседка протянула Лане зажигалку. Они закурили. Нина включила старинный радиоприемник тети Любы. По кухне разлилось жизнерадостное: «Well you are the one, the one that lies close to me, whispers hello I miss you quite terribly…».

Припев был взрывной и счастливый – не надо было знать английский, чтобы понять: песня – о беззаботной влюбленности. Лана чему-то улыбнулась и стала подпевать: «I fell in love, in love with you suddenly, now there’s no place else I could be but here in your arms…».

– Когда чертова погода наладится? Опять дождь. Тоже мне апрель, – проворчала Нина.

– Почти май. Да будет еще тепло… всегда все так или иначе налаживается. Правда же?

Нина кивнула, вид у нее при этом был кислый:

– Какая банальность.

Лана вспомнила, как ту же фразу произнес Денис…

Нет, она не будет вдумываться. Ей хорошо, спокойно. Ей отлично. Главное – не зациклиться. Из этого очень сложно выбраться. Она полностью себя контролирует. Даже в состоянии эйфории (да ладно? да, полностью).

***

У Ланы адски болела голова. Впрочем, это не мешало ей пить вино. Подружка по имени Дарина – в прошлом флорист, ныне стилист, для друзей – девушка-не-выпускающая-телефон-из рук – не успела допить и один бокал, а Лана методично приканчивала третий. Так проходило большинство их встреч. Заказанная Дариной лазанья практически остыла.

– Как на личном? – осведомилась подруга, торопливо строча кому-то сообщение одним пальцем (накрашенный иссиня-черным лаком ноготь пятном метался по экрану китайского смартфона).

– Прекрасно.

– Кто-то новенький?

– Ни в коем случае.

Лана в десятый раз за день залезла на страничку Дениса. Он был онлайн.

Она отложила телефон и подцепила вилкой помидор черри из салата, на две трети состоящего из зелени.

– Почему ни в коем случае? – после минутной паузы вопросила Дарина.

– Не хватало новых людей во все это впутывать.

– Во что?

– Э… не суть. Я тут подумываю взять отпуск и уехать. Пока не знаю куда.

На самом деле эта мысль – соблазнительная и обескураживающая своей простотой – родилась у Ланы только что. Она давно заметила, что после даже небольшого количества алкоголя строить планы становится легче.

– Заграница? – Дарина подняла голову от телефона. – Надо же, минуту назад ко мне на разбор гардероба записалась четырнадцатилетняя девочка. Я в ее возрасте носила школьную форму по будням и джинсы с толстовкой в выходной и не помышляла о моде… так что ты говоришь, в какую страну двинешь?

– Да не страну. Слишком много заморочек. Какой-нибудь маленький городок. В прошлый раз я ездила к своей Саше, но у нее ребенок…

– Прошлый раз? Какой прошлый раз?

– После той истории с… пять лет назад. Путешествия здорово от всего отвлекают.

– И с тех пор ты нигде не была?

– Да ну, была, конечно. Но в основном на морских курортах. Хочется где-то прогуляться, что-то интересное увидеть. – Лана, морщась, потерла виски подушечками пальцев. – Как же голова раскалывается, Господи.

– Не выспалась? Метеозависимость? Устаешь на работе? – протараторила Дарина, уткнувшись в телефон.

– От себя устаю. Как насчет того, чтобы поехать со мной?

– Я бы рада, но никак не могу. Столько всего надо успеть…

– Вот у кого голова должна болеть, так это у тебя, – усмехнулась Лана. – А ты легкая, как бабочка.

– А как же. Закажем опять вино?

– Допей сначала то, что у тебя в бокале.

Денис был все еще онлайн. Ничего нового на его странице не появилось. В голове Ланы тоже.

Ее мысли постоянно вертелись вокруг него, но она не смогла бы внятно сформулировать ни одну из них. Это уже не было похоже на эйфорию и волшебство – скорее на нестерпимо яркий свет, который забыли выключить в соседней комнате, когда ты пытаешься уснуть.

Это не давало Лане покоя – в то же время она знала, что если выбросить его из головы (даже если вдруг ей это удастся), станет совсем пусто. Не свободно, как поначалу, а именно пусто.

«О, знакомо, знакомо. Ничего не изменилось за пять лет? Где же твои собственные интересы? Неужели самое крутое, что случилось с тобой за последнее время, – секс с самовлюбленным никчемным парнем?».

Ее сознание не отозвалось на слово «никчемный». Никакого протеста. Есть ли разница, какого цвета гвоздь, который в тебя вбили.

Гвоздь? Неделю назад было счастье, потом – свет, теперь…

Так, вообще не надо об этом думать.

– Погода наконец улучшилась.

Все возможные темы, кроме той, которая действительно волновала Лану, были исчерпаны. До конца встречи с Дариной, по подсчетам Ланы, оставалось полчаса.

«Куда я собиралась с ней ехать, если она неинтересна мне уже через пару часов после встречи? Ладно, я и сама сейчас не лучший собеседник. Да и предложила ей под влиянием момента. Сегодня же выберу себе город и спутника. Вернее, спутницу, конечно».

– Как-никак, май уже на носу.

– Точно. Майские праздники! Мне и отпуск не нужен, – осенило Лану.

Дарина – во второй раз минут за тридцать – подняла голову от смартфона. Ее лицо выражало смесь изумления с недоумением.

– Ты забыла про майские? Их вся страна ждет, наверное, с начала весны! Ну ты даешь.

– Я их не ждала.

Денис вышел из Сети.

***

Нина была на удивление активна, хотя Лана никогда не замечала у нее особой тяги к путешествиям, – если не считать таковыми походы по магазинам. Возможно, она тоже от всего устала и хочет развеяться, подумала Лана, глядя на воодушевленное лицо соседки.

Нина собирала вещи в поездку, предстоявшую им утром. Положила какие-то яркие кофты, средство для ухода за волосами (кто бы сомневался) и, надо же, почти никакой косметики, только пудру. Путешествие предполагалось двухдневное – прогулка по маленькому милому городу, ночевка в нем, поездка в не менее милый соседний и – домой на поезде.

Вначале Лана решила отправиться в мини-путешествие одна и проехать через городок, в котором жила Саша с семьей, но выяснилось, что они как раз уедут на праздники. И Вере с Мишей, как всегда, было бы спокойнее, если бы племянница не бродила в одиночестве по чужой местности. Приятельниц у Ланы хватало, но о ком бы она ни подумала, ее не привлекала перспектива провести с ней два дня подряд.

Как ни странно, только кандидатура взбалмошной Нины, которую Лана раньше могла выносить только в умеренных дозах, не вызывала отторжения. Лану к ней даже необъяснимо тянуло. Наверное, после распада семейной жизни соседка стала спокойнее и с ней легче общаться, сказала себе девушка, хотя сама понимала, что суть не в этом.

Нина быстро согласилась: «У меня как раз не было особых планов, круто». Счастлива была и ее мать – она всегда ценила Лану как «старшего товарища» дочери, считала девушку надежной и рассудительной.

– Очень хорошо, поезжайте. Нечего в праздники дома торчать – погода прекрасная, – в сотый раз повторила мать, заглянув в комнату Нины.

– Мам, дай нам собраться, а. Погоди, не уходи, ты не видела мои черные очки?

– От солнца?

– Нет, блин, я что, ношу какие-то другие очки? – огрызнулась Нина, сосредоточенно перекладывая что-то в сумке.

– Ладно, не бесись, – примирительно произнесла тетя Люба (прежде все обернулось бы скандалом).

– Ты бы лучше помогла, чем дурацкие вопросы задавать, – закатила глаза дочь.

– А ты уже все собрала, Ланочка? – с широкой улыбкой обратилась женщина к соседке.

– Да, еду в дорогу положу завтра перед выходом.

– Я нарежу вам обеим бутербродов, ни о чем не беспокойся. Ты с чем любишь? Сложный – с колбасой, сыром и помидорами – можно?

– Да уймись ты с этими бутербродами, найди очки, мам!

– Любые подойдут, было бы отлично, спасибо, теть Люб.

– Чей-то телефон звонит, не твой, мам?

– Нет, это, наверное…

– Это мой, я его в коридоре оставила. – Лана торопливо вышла из комнаты.

Ее смартфон надрывался припевом Sia – Bird Set Free. Номер был незнакомый. Она нажала «ответить», и телефон захлебнулся самозабвенным «I find myself in my melodies».

– Да.

На шкафу у зеркала валялись какие-то объявления, реклама – может, тетя Люба когда-то забрала из почтового ящика вместе с квитанциями. Взгляд Ланы зацепился за «Вкусные роллы с доставкой на дом всего за полчаса».

– Милана.

– Привет.

– Я думал, вдруг у тебя изменился номер.

– Нет.

– Что делаешь?

– Зашла ненадолго к подружке, мы собираемся…

– Приедешь?

– Что ты сказал?

– Ты приедешь ко мне?

– Прямо сейчас?

– Да.

– За… чем?

Дыхание в трубке.

– Соскучился.

– Пьяный?

– Нет.

– Вино есть?

– Да.

– Сигареты?

– Ты приедешь?

– Да. Да.

– Жду.

Прощаний не требуется – на том разговор и обрывается. Лана рассеянно обновляет страницу Дениса «ВКонтакте» в телефоне, потом, спохватываясь, закрывает окошко и крепко зажимает мобильник в руке.

Она знает, что делает? Ну конечно, знает.

Еще несколько минут – и Нина с тетей Любой, суетные сборы, роллы с доставкой на дом, «сложные» бутерброды – останутся позади. Как быстро иногда меняются декорации. Улица. Расстилающийся над городом сумрак охотно поглотит вместе с городом и ее. Вот и прекрасно.

***

На этот раз играет нечто меланхоличное и в то же время надрывное. «Baby, I wanna touch you, I wanna breathe into your will… See, I gotta hunt you, I gotta bring you to my hell». Лана в такси. Водитель о чем-то спрашивает, она вынимает наушник:

– Простите?

– Как дела?

Девушка недоуменно морщит лоб. Водитель немолод и лысоват, но, кажется, вполне уверен в себе. В темноте и с заднего сидения она едва может разглядеть его внимательнее, да и к чему это.

– Вы сильно напряжены.

– Правда?

– Расслабьтесь. Не пытать же вас там собираются. Ну, там, куда вы едете.

– Да.

– Вы точно туда хотите?

– Я… да.

– У вас дрожит голос.

– Послушайте… – Лана хочет резонно заметить, что это не его дело, но ее тон вдруг смягчается и становится грустно-задумчивым, почти нежным:

– Иногда все бывает очень сложно. И о-очень просто одновременно.

– Любовь?

– Нет.

– Странно. Нет ничего проще и сложнее любви.

– Знаете…

Она едет на ночь глядя к парню, которого хочет (не забыть, что утром рано вставать, так, ладно, это потом), нет никакого завтра, есть только алое, совершенное, хрусткое, как яблоко злой колдуньи, сегодня… а стареющий таксист тут умничает, вещает о любви.

– Знаете, я не в настроении говорить об этом.

Ну а теперь он вдруг тормозит. Лане горячо, все внутри мерзко скручивается, словно выжимают большой грязный половик.

– Приехали. – Таксист миролюбив. – Чего вы испугались?

– Обычно водители начинают расспрашивать, правильно ли поворачивают, куда дальше, можно ли потом выехать через двор… Не ожидала, что мы прямо уже на месте, – сконфуженно бормочет Лана, ковыряясь в кошельке.

Сердце колотится громко и отчаянно. «Вот дурочка, что ты, правда. Подумала, этот мужик разозлился и убьет тебя? Ну и кого потерял бы мир в твоем лице? Так, это что-то пошло нездоровое… нервное, видимо. С чего ты нервничаешь?».

Лана поднимается по темной лестнице – лампочка, очевидно, перегорела, ну или кто-то выкрутил, бывает. Подъезд как подъезд – ее собственный почище и поприятнее.

Если бы она тогда не познакомилась с Денисом, не было первого поцелуя в этом самом дворе, торопливого стука ее каблуков по этим вот ступеням… наверное, она была бы замужем за Димой. Может, у них родился бы малыш. Вера с Мишей с восторгом бы нянчили его и радовались, что племянница, которую они воспитывали как родную дочь, устроила свою судьбу.

Пока Миша деликатно молчит на этот счет – Вера в целом тоже, но в ее фразах иногда проскальзывает что-то такое… многозначительное, слегка даже укоризненное: «Моя коллега на работе, она чуть моложе тебя, ушла в декрет. Это второй ее ребенок» – и пауза. Или: «Ты молодая, какие твои годы. Я в твоем возрасте… ну, впрочем, сейчас все по-другому, реальность другая. Забудь».

Напрямую о личной жизни дядя с тетей Лану не спрашивают. После Димы она не знакомила их ни с одним парнем, хотя не скрывала, что периодически с кем-то встречается.

«Но вот о том, что происходит сию минуту, им точно знать не стоит, неважно, двадцать мне, двадцать пять или пятьдесят», – с усмешкой заключает Лана.

Она не пошла домой переодеваться – решила поехать в том, в чем была у Нины, лишь бы побыстрее. Сообщение Вере о том, что будет поздно (ничего не объясняя), написала уже из такси. Как будто боялась, что кто-то свыше передумает («Ой, самой смешно, какая ерунда, меня что, Нобелевской премией наградили?»). Хорошо еще, зашла к Нине не из дома и не в тапочках, а на каблуках.

Теперь она почти всегда на каблуках, ей нравится. Познакомившись с Денисом, специально старалась выглядеть более женственно, а потом привыкла. Прежние свитера, водолазки и брюки остались для выездов на природу, а на каждый день – узкие джинсы или платьица. С ее фигурой можно себе позволить.

Этим вечером – синие скинни, красная футболка без принта, светлый легкий пиджак и туфли цвета шампанского с открытым мысом. Если бы сегодня решила разрядиться в пух и прах, совсем перестала бы себя уважать. Потому что нет уже никакой интриги.