И каменное сердце любит…

В конце концов, она смогла понять, что это мужчина по имени Тармо Ярвинен. Хозяин был удовлетворен проделанной работой, он устал и отвернул голову от Айны. А она тотчас отправилась к своим работникам. Они-то могли знать этого человека.

Шел апрель 1991 года. Айна чувствовала большую ответственность перед Хенрикки за состояние его бизнеса. Во-первых, она мало вникала до сих пор в хозяйственные дела. Больше занималась по дому и с Олави. А теперь она металась между неподвижным Хенрикки и фермой. Поэтому торопилась с приемом на работу управляющего. Но, к великому сожалению, этого Тармо никто не видел в последние несколько лет.

Сама она никуда не могла поехать в банк или магазины, потому что у нее не было совершенно никаких документов, удостоверяющих личность.

Из тех мужчин, кто работал на ферме, Айна выбрала одного, которому более-менее доверяла. Она отправила его в долину. Нужно было много чего закупить для хозяйственных нужд, но самое главное – найти Тармо, которого работник знал лично. Работник отсутствовал неделю. Айна уже потеряла покой. Мало ли что может случиться. Он ведь имел при себе немалую сумму денег.

Прошла еще почти неделя. От работника не было никаких вестей. У Айны уже не было физических сил. Вдруг ночью Айна услышала скрип колес, а также ржание лошади, радующейся прибытию в родной двор. Она выскочила из дома. Работник все-таки выполнил все поручения хозяйки. Но самое важное – с ним вместе прибыл и Тармо. Мужчины выгрузили все покупки с телеги и перенесли в дом. Айна зажгла фонарь, накрыла стол, чтобы покормить уставших мужчин.

Несмотря на глубокую ночь, Айна посмотрела, спит ли хозяин. Хенрикки не спал. Он был рад увидеться с Тармо. Однако гость не ожидал увидеть Хенрикки в таком тяжелом состоянии. Он остановился рядом с кроватью хозяина и растерянно смотрел, не зная, что можно сказать в таком случае.

– Друг, Хенрикки, что с тобой произошло?

Парализованный хозяин только и мог, что беззвучно пошевелить губами и показать веками, что он слышит, только ответить не может. Хозяин глаза перевел на Айну, показывая этим, что Айна уполномочена ответить на вопрос.

– Хенрикки болен, его парализовало. Очень жаль, что все так случилось. Мы не можем справиться без управляющего. – И повернулась к хозяину.-Я правильно говорю, Хенрикки?

Хозяин только веки опустил в знак согласия.

– Поэтому мы послали за вами специально своего человека. Согласны вы работать в нашем хозяйстве?

Произнося последнюю фразу, Айна подняла голову и посмотрела в глаза Тармо. Их взгляды встретились. Пробежала искра огромной силы между двумя совершенно незнакомыми людьми. Айна даже вздрогнула и чуть не потеряла равновесие. Но Тармо вовремя успел подхватить женщину. Это было что-то необычное. Айна никогда не чувствовала такой зависимости от незнакомого мужчины. От его прикосновения, когда он поддержал ее за локоть, у нее пробежала по телу дрожь, чего не мог не заметить Тармо.

Айна успела рассмотреть гостя. Он был высокого роста, темноволосый. Глаза его были карие и блестящие. Их блеск был заметен даже при неярком свете фонаря. Ему было чуть более сорока лет. Темные волосы, с седыми висками делали его внешность очень приятной и в то же время загадочной.

– Пойдемте, я вас покормлю и покажу, где сегодня вы будете спать. У нас много свободных комнат. А завтра мы вам выделим один из домиков. Там вам будет удобно.

– Спасибо, хозяйка!

В кухне Айна быстро разогрела суп с говядиной и запеченную баранину, нарезала свежеиспеченный домашний хлеб. Чай с медом, заваренный из местных трав, был необычайно вкусен. Айна присела вместе с мужчинами за стол, предложила им еду, а себе налила чаю с медом.

– Вы жена Хенрикки? Хозяйка дома?

– Нет, я – прислуга в этом доме. Но я отвечаю за состояние дел в хозяйстве. Теперь это будет вашей обязанностью. Все свои решения прошу согласовывать со мной, таково решение хозяина.

– Хорошо. Завтра утром я готов приступить к работе.

– Условия жизни у вас будут самыми лучшими, какие мы только сможем обеспечить. От вас хозяин ждет добросовестной работы. А сейчас я вам покажу вашу комнату.

Айна решила разместить гостя в комнате Каролины. Это была просторная комната, пустовавшая со дня смерти матери Хенрикки.

В своей комнате Айна села на кровать и замерла от новых ощущений. Что такое случилось с ней? Ее никогда не волновал ни один мужчина. Она до сих пор чувствовала его легкое прикосновение к своей руке. Его взгляд был как будто спокойным, но проникал в самое сердце, от чего оно екнуло. И Айна едва устояла на ногах.

Она лежала на широкой кровати, такая маленькая и хрупкая. И такая несчастная, а в то же время и счастливая… Сон ушел напрочь, и она лежала, глядя в темноту, а перед ней мелькали как в кино кадры ее жизни. Начиная с детских лет. Что было в детстве? Родилась Аня после войны. Отец был геологом, а мама – медсестрой в больнице. Когда девочка была совсем маленькой, ее отец пропал в горах. С геологами происходили самые невероятные случаи. Кто сорвался в пропасть, кто попал под лавину, кого задрал медведь в густом лесу… Самое страшное было в том, что мама много лет плакала и говорила, что если бы был жив ее Алешенька, разве мог бы он не вернуться домой? Нет, не мог бы! Он любил и жену, и дочку самой чистой любовью. Мама плакала от того, что ей было невмоготу одной, что она не могла похоронить мужа. Да, и надежда не умирала, она все время надеялась на подарок от Бога. Мог же муж потерять память, и не знает, кто он и что его ждет семья… Все могло быть.

Тем не менее, годы проходили, Анютка росла без папы. Долгое время она была худенькой, незаметной. На нее парни стали обращать внимание только тогда, когда она окончила среднюю школу и поступила в швейное училище. Оно называлось довольно странно – училище прикладных наук.

А из всех наук она лишь научилась шить, вязать и вышивать. Для женщины это были самые необходимые науки.

Пришла и к ней любовь в виде красивого парня по имени Захария. Грузинские корни, имя необычное. Красавчик, работал водителем в леспромхозе. Любовь оказалась пылкой, но недолгой. Когда Анютка поняла, что беременна, решила поделиться прежде всего радостью с Захарией. А потом уж они придут вдвоем и сообщат ее маме, что ей предстоит скоро стать бабушкой. Правда, прежде должна быть свадьба, а потом – внук или внучка.

Однако Захария не воспылал радостными чувствами. Он сказал, что дети – это хорошо. Что завтра после работы они обсудят их будущее, а сегодня уже поздно и надо расходиться по домам. Аня была в состоянии эйфории, ей не хотелось даже руки убирать с животика, ведь там уже был ее маленький сыночек или дочка. Ей было все равно, кто родится первым. Она хотела как минимум трое деток, а лучше – пять.

Вечером она долго прождала Захарию. Но он не пришел на обычное место их встреч. В волнении, лишь только за его здоровье, она пришла в общежитие леспромхоза, где вахтерша горестно покачала головой и сказала:

– Эх, девка, девка! Уволился твой Захария и уехал утром сразу. В город уехал. А ты поди уже и беременная?

Аня подскочила на месте, яростно замотала головой, как бы отвечая на вопрос, что ничего она не беременна. Вернулась домой она глубокой ночью. Плакала на лавочке возле дома. Но матери ничего не сказала. Можно многое скрыть, но только не беременность. Наконец, до матери дошло, что дочка уже скоро может пойти в декретный отпуск.

Мать спросила дочку мягко, стараясь не обидеть вопросом:

– Анюта, ты ничем не хочешь со мной поделиться? У тебя нет для меня новостей?

– Нет, мама! Все как всегда…

– А ты на учет по беременности когда встанешь? Надо ведь знать, нормально ли протекает беременность.

Анюта вскинула глаза на мать. В них был испуг и стыд. И девушка горько расплакалась. Ей было горько, обидно за свою судьбу, за свою доверчивость. За чистую любовь, оказавшуюся безответной и даже растоптанной…

– Мамочка, прости меня, я такая дурочка, доверчивая. Но я не хочу делать аборт. Пусть будет у нас в доме маленький. Неужели мы вдвоем с тобой не вырастим одного человечка? – она с надеждой смотрела на мать и вытирала слезинки со щек.

– Доченька, ты не обидишься, если я спрошу, где отец ребенка? Он знает, что скоро станет папой?

– Мамочка, в том и беда, что знает. Я сказала ему сразу, как только поняла, что беременна. Он обещал, что о будущем поговорим завтра вечером. А сам утром уволился и быстро уехал. Сказали – в город уехал. Мама, я его не буду искать. Если мы ему не нужны, то нам зачем предатель-отец. Не сейчас бы предал, так позже мог. Я это уже все перестрадала. Ты-то меня простишь, мамочка?!

– О каком прощении ты говоришь? Твоей вины в этом нет. Неужели я буду тебя в чем-то упрекать, ты же самый дорогой мне человек на земле! Не волнуйся и береги здоровье. Завтра пойдем с тобой в женскую консультацию, надо на учет тебе встать, сдать все анализы и готовиться к родам. Помни о том, что должны быть только положительные эмоции, ребеночек все слышит и понимает. Пойдем, я тебя уложу баиньки, как тогда, когда ты была маленькой. Тогда ты засыпала с зайчиком, а теперь обнимешь животик, и с малышом будешь вместе засыпать. Спи, доченька. Нам не о чем плакать! У нас впереди столько радостных дней!…

Айна плакала и плакала, вспоминая свою ту, российскую жизнь. Узи показало, что в животике мальчик. Он был такой хорошенький, что и мама, и сама Анютка плакали вместе от умиления. Аня сказала, что мальчик будет Ванечкой. Иван Алексеевич, пусть носит отчество по дедушке. Ванечка родился в срок. Он был такой… Что даже сейчас, спустя пятнадцать лет плена, она почувствовала невероятно родной запах, запах своего сыночка Ванечки. Он улыбался маме, улыбался бабушке. Вся семья была счастлива и все крутилось вокруг маленького Ванюшки. Он не капризничал, мать и бабушка находили нужные слова, что успокоить ребенка.

Мама Анюты – Клавдия Николаевна, работала медсестрой и была в числе тех, кто принимал роды у ее дочки. Бабушка первой подхватила внука на руки, сама перерезала ему пуповинку. Она первой увидела родовой знак на теле у мальчика. На солнечном сплетении у малыша была коричневая звездочка. Своеобразное родимое пятно. Небольшое, меньше сантиметра в диаметре.

Клавдия Николаевна при виде этого знака всплеснула руками и счастливая улыбка осветила ее лицо.

– Доченька, Анюта, смотри! Дед Алеша прислал нам с тобой привет! У него было точно такое же родимое пятнышко на солнечном сплетении, как у Ванечки!

Молодая мама, несмотря на пережитые родовые боли и переживания, тоже порадовалась и попросила показать ей малыша. Мать подержала перед ней пару секунд орущий красный комочек и пошла пеленать внука. А у Анюты на губах застыла счастливая улыбка. Она так и осталась на ее губах. Ее радовал каждый новый жест сыночка, нравилось в нем все. Тут уже не было места мысли, что отец Ванечки оказался плохим человеком. Он такой и был, только она не рассмотрела его сути, не имела жизненного опыта и доверила свою жизнь подлецу. Но Ванечка, он ведь ни при чем. Он – сокровище мамы и бабушки.

Их сокровище смешно хмурил брови, надувал щеки, когда изображал грузовичок, ползущий в гору, натужно гудел, изображая рев мотора. А как он смешно изображал пчелу, которая собирает пыльцу. Он смешно растопыривал пальчики и искал пыльцу среди цветов, стоящих в вазе на тумбочке.

Для любой матери дети, рожденные ею, самые красивые и самые умные. И вот сейчас, глубокой ночью, находясь в чужой снежной Финляндии, буквально в десятке-другом километров от родного дома, Анна-Айна плакала, вспоминая о своем любимом сыночке, которого оставила таким маленьким. А кому она посвятила пятнадцать лет жизни? Совсем чужим людям. Вначале детям посвятила всю себя, надеясь, что Хенрикки отпустит ее домой. Со временем надежда таяла и исчезла совсем. Она поняла всю ситуацию. Здесь помогают своим, но не чужакам. Тем более, перевести ее через границу, да еще без ведома Хенрикки никто бы не согласился. Все знали его бешеный и необузданный нрав.

Может быть, сейчас откроется для нее дверь для возвращения на Родину, когда Хенрикки уже не является могущественной личностью в этих краях. И Айна, поплакав еще, уснула. Во сне она увидела сына. Она даже не представляла, как он теперь может выглядеть. Он уже взрослый мужчина. Красивый должен быть. А во сне он пришел к ней взрослым. Это был такой красивый сон. Они сидели за столом, и сын рассказывал ей о своей любимой девушке. Он хотел познакомить маму со своей невестой. Даже во сне она пыталась запомнить каждую черточку его лица, понимая, что это всего лишь сон.

Утро она встретила с улыбкой на губах. Две радостные мысли сделали счастливой ее в это утро. Она увидела взрослого сына впервые за все время их разлуки. Все было настолько реальным, что она не могла понять в первую минуту после пробуждения, это было на самом деле или это только сон. Да! Она в чужом доме на чужбине, значит, это был сон. Лицо сына вписалось в ее память. Она бы теперь узнала его из тысячи других мужчин.

Тут же в глазах возник облик Тармо. Как будто из далекого далека к ней приблизился человек. Выступил из тумана на освещенную солнцем поляну… Он шел именно к ней. И вчера его путь был окончен. Этот человек вошел и в ту же секунду стал ей родным. Как такое может произойти, Айна не понимала. Но сердце подсказывало: это твоя судьба, это твой мужчина. Не пройди мимо! Посмотри в его глаза! Они тебе скажут, что ты не ошибаешься! Он пришел к тебе!..

Айна сбросила с себя одеяло, вскочила и радостно закружилась по комнате. Она сбросила с себя все тягостные годы плена. Бог с небес ей показал, что сквозь черные тучи начало проглядывать солнце. Утро было солнечным и чудесным. Молодая женщина надела светлую блузочку, которая подчеркивала все еще стройный стан, длинную юбку, с широким поясом, расчесала свои длинные белокурые волосы и заплела их в косу. Посмотрела в зеркало, лукаво подмигнула себе и вышла из комнаты.

Глава 5

Каждое ее утро с момента парализации Хенрикки начиналось теперь с его комнаты. Она протирала его тело настоями трав, мыла его на клеенке. Это было ужасно тяжело, просто непосильная работа для женщины. А сегодня утром неожиданно для себя в комнате хозяина она увидела Тармо. Он делал ту работу, которую обычно по утрам делала Айна. Он протирал лицо и тело хозяина, менял ему постель. Как видно, Хенрикки доставляло удовольствие, что сильный мужчина переворачивает его и делает все это легко. Он ведь видел, как тяжело было Айне справляться с его мертвым неподвижным телом. Слава Богу, у него не было пролежней. И все это благодаря ей, Айне. Сегодня даже у Хенрикки было настроение получше. Он улыбался. Только сказать ничего не мог.

Айна приготовила завтрак и принесла в комнату хозяина. К ее удивлению, Тармо сидел на стуле рядом с кроватью Хенрикки, и они каким-то особым способом общались между собой. Тармо говорил, а Хенрикки реагировал на его слова движением век. И они понимали друг друга. Айна накормила хозяина. Протерла его лицо и спросила, как он думает, в какой из домиков лучше поселить Тармо. Хенрикки повел глазами, показывая, что никуда его не надо переселять. Пусть живет здесь. Вот в этой комнате, что находится за его изголовьем. Айна показала пальцем. Он подтвердил. И показал глазами, что очень будет рад, если Тармо будет помогать в уходе за ним, у него больше силы, чем у Айны. И ей будет легче.

Итак, с этого радостного утра у Айны началась новая жизнь. Она смотрела в глаза Тармо и видела ответную любовь. И он, и Айна светились как светлячки ночью. Их любовь была такой чистой и нежной. Они только еще начинали любить друг друга и любовь была платонической. Как-то вечером она предложила ему пойти к калитке, посидеть на лавочке под березой. Светила луна, был прекрасный летний вечер, Айна светилась счастьем. Тармо не решался даже обнять ее. Его смелости хватило лишь на то, чтобы взять в руки ее косу и перебирать прядки светлых волос. Она засмеялась и сказала:

– Ты как моя мама косу перебираешь! Она так любила с моими волосами играть. Заплетала по-разному, расчесывала, завязывала хвостик.

– А где твоя мама сейчас?

Айна вздохнула и горестно произнесла:

– Эх, Тармо! Знал бы ты, как давно я не видела маму! Уже пятнадцать лет! Бедная моя мамочка, как она? Может, и в живых ее нет, а я тут сижу…

– Где она живет?

– В России, Тармо! У меня и сынок есть – Ванечка, Сейчас ему уже 19 лет. А я видела его в последний раз 15 лет назад, ему было всего 4 года. Да, за все годы я его недавно увидела во сне, уже взрослым увидела. Плакала…

Соскучилась я очень по своим родным.

– Тогда как ты попала в Финляндию?

Она закрыла лицо руками, не могла справиться с эмоциями. Тармо обнял ее за плечи и прижал к себе.

– Не плачь! Если не хочешь, не рассказывай.

– Скажу. Меня похитили рядом с домом и через границу доставили прямо в дом Хенрикки. У него было трое малышей, три сыночка. Жена имела генетическую болезнь крови. Умер один малыш двух лет, следом за ним умерла жена. Младшему был годик, он не помнил еще маму, а вот старшему было четыре года, и он заскучал по матери, ждал ее, перестал есть и был на грани жизни и смерти. Вот тогда Хенрикки и поручил найти женщину, похожую на его жену и доставить ее сюда. Привезти женщину из России было гораздо легче и быстрее, чем искать в долине ту, которая будет похожа и согласится приехать сюда. Вот так я сюда и попала.

Тармо повернул ее к себе и покрыл поцелуями ее заплаканное лицо.

– Бедная ты моя! Как же ты настрадалась в чужих краях!

– А теперь умерли два его сына, которые выросли на моих руках. Я их любила как родных, я к ним привыкла. Умерла и мама Хенрикки. После смерти последнего сына он стал одержим мыслью, что я должна стать его женой. Что только я могу родить ему здоровых наследников.

У Тармо от удивления глаза расширились.

– Он приставал к тебе?

– Никогда. Он меня не видел как женщину. Для него главное – дети, наследники. И он очень хотел, чтобы я стала его женой. Наверное, Бог меня освободил от этой тяжелой судьбы. В этот вечер его парализовало. В дом ударила молния, и его поразил ее удар. С того момента он не двигается и не разговаривает. Уже два месяца. Теперь, когда появился ты, мне стало намного легче справляться с уходом за неподвижным Хенрикки.

Он прижал к себе Айну, и она положила свою голову на его грудь. Он был такой большой и надежный… Айна впервые осмелилась сама обнять Тармо. Он поцеловал ее так, как мужчина должен целовать свою любимую женщину. Их чувства были взаимными, они так и сидели до рассвета на скамье.

Их светящиеся лица и блеск глаз не остался незамеченным Хенрикки. Как ни было ему больно, но его положение было незавидным. Он не мог обойтись без них обоих. Тармо прекрасно справлялся с обязанностями управляющего, а вечерами старался делать массажи парализованному хозяину. Успехи проявились через две недели. Больной пошевелил левой рукой. Как мог, он старался привлечь внимание Тармо к пальцам левой руки. Хенрикки попытался зажать кусочек одеяла и потянуть в сторону. Это ему удалось.

Айна и Тармо дружно засмеялись и улыбнулся сам Хенрикки.

Прежде унылый почерневший дом на холме теперь осветился солнцем. Айна сменила занавески, сделала небольшой ремонт. Прежде всего это было сделано в комнате Хенрикки. Ему понравилось. Он уже пытался что-то говорить, но пока это было больше похоже на нечленораздельное мычание. Зато левой рукой он мог уже держать кусочек хлеба. В хозяйском доме жили теперь три человека. Чужих здесь не было. Но любовь между Айной и Тармо невозможно было скрыть. Счастьем светились их лица.

Из рассказов Тармо Айна узнала, что он более десяти лет был вдовцом. У него был уже взрослый сын, который жил в Хельсинки. Он стал врачом и работал в столице. С отцом они виделись не так уж часто, но отношения между ними были очень теплые и добрые. Сын еще не успел обзавестись семьей. Врач из него получился хороший. Тармо читал об этом в газете, где его сыну посвящен был целый очерк.

Прошло более двух месяцев. Был конец августа. Днем еще было тепло, но ночи стали довольно прохладные. Но все равно влюбленные каждый вечер допоздна засиживались на своей любимой лавочке под березой. Тармо одевал теплый вязаный жакет, брал с собой теплый плед из овечьей шерсти, и они усаживались на лавочке. Айна сидела на коленях у Тармо, он укутывал ее в плед, и они могли разговаривать часами, в промежутке между поцелуями.

Они уже обговаривали свое будущее. Никто из них двоих не хотел расставаться ни в коем случае. Уехать отсюда им вдвоем, это означало бросить на произвол судьбы больного Хенрикки. Пожениться здесь – значит, нанести обиду больному человеку. Ведь он сделал предложение Айне. С учетом всех затруднений они приняли решение не торопить события. Будущее прояснится само собой. А пока Тармо прижимал к груди свою фею – Айну и благодарил судьбу за такой дорогой подарок.

Так они сидели и шепотом разговаривали, им было хорошо и уютно в этот прохладный осенний вечер на любимой лавочке у калитки. Вдруг перед ними мелькнула тень. Они замерли. Кто бы это мог быть? Собаки закрыты на хозяйственном дворе. А в их местности воров обычно не было. Хочешь есть – попроси, тебя накормят и с собой дадут еды. А тут кто-то крался к калитке.

В густой тени березы человек не мог увидеть сидящую парочку. Это был высокий худощавый мужчина, одетый явно не по сезону. В такое прохладное время на нем была только рубашка с коротким рукавом и брюки. Никакой куртки… За плечами небольшая котомка. И мужчина, оглядываясь, приближался к калитке. Тихо открыл ее и осторожными мелкими шагами направился не к дому, а к хозяйственным постройкам, где содержали кур, уток и гусей.

Тармо показал Айне знаком, чтобы она молчала. Надо проверить, что собирался делать незнакомец. Он отошел от них уже метров на пятьдесят и следовал прямиком к сараю. Они тихонько следовали за ним. Человек открыл дверь в блок, где на насестах уже давно спали куры. Какую цель имеет незнакомец? Может, он хочет поджечь усадьбу?

Человек шел очень осторожно. Под его ногами даже веточка не треснула. Стояла абсолютная тишина. Он открыл дверь и вошел внутрь. За ним проследовали Айна с Тармо. Человек продвигался вдоль стены, а Тамро уже вошел и крался следом за чужаком. Тот нащупал гнездо, в котором еще оставалось несколько яиц. Тармо услышал звук разбиваемого яйца и незнакомец выпил первое яйцо. Так он выпил штук пять яиц и повернулся, чтобы направиться к выходу.

В этот момент его и схватил Тармо. Он выкрутил парню руки и вывел его на улицу. Там стояла Айна. Здесь было чуть посветлее и Айна поняла, что это не совсем взрослый мужчина. Это молодой парень, которому едва исполнилось 18 лет. Откуда он тут появился?

Тармо попросил Айну зажечь фонарь, который всегда висел внутри, у двери, чтобы можно было быстро его зажечь. Она в один момент справилась с поручением. Теперь уже можно было рассмотреть лицо незнакомца. Парень выглядел испуганным.

Тармо строго спросил парня на финском языке:

– Ты кто? Что тут делаешь?

Парень не ответил. Но он пытался что-то ответить… на русском.

Она воскликнула:

– Так ты что, русский?

– Да! – тихо ответил парень.

– А зачем ты к нам пробирался?

– Я несколько дней не ел. И подумал, что если найду яйца куриные, выпью их. А если в сарае корова, то молочка выпью хоть немного. Я очень замерз. Не убивайте меня. Я ничего не хотел сделать плохого. Отпустите меня, я уйду.

– А куда ты пойдешь? Тармо, смотри, он едва на ногах стоит. У него жар.

У парня была горячая голова. Его бил озноб. И он уже не мог держаться на ногах самостоятельно. Парень медленно оседал на землю.

– Айна, давай его в баню унесем. Я сейчас растоплю там печь, мы его напарим, собьем ему температуру. А то он эту ночь не переживет.

Айна бежала впереди с фонарем, а Тармо нес парня на руках. Парень исхудал, был легкий, как перышко… Пока Тармо растапливал печурку в бане, Айна сбегала к калитке и принесла в баню плед. Она закутала парня в плед, сняла с него мокрую обувь и закутала его ноги жакетом, который снял с себя Тармо.

Вскоре баня была готова. Айна налила в корыто воды. Тармо начал снимать с парня одежду. Тут уже было не до стеснения. Айна помогала, и они аккуратно посадили парня в корыто с водой. Он уже не мог держаться, поэтому Тармо поддерживал парня под спину, а Айна начала его отмывать. Вымыла голову, сполоснула настоем трав. Потом начала мочалкой оттирать его тело. Парень почти не реагировал ни на что.

Когда они вымыли его и начали растирать тело полотенцами, парень немного пришел в себя и почувствовал себя совсем неловко в присутствии женщины. Как ему стало стыдно, что он совершенно голый, и он начал закрывать тело руками. В этот момент Айна увидела в районе солнечного сплетения у парня темное пятнышко. Она подумала, что это прилип березовый листик. Она пыталась пальцем смахнуть этот листик, но парень пробормотал: