Город, которого нет на карте

Правда, привычка что-то делать украдкой – усталось.

Украдкой я грущу, чтобы никто не видел.

Жена спросит иной раз:

– Э, ты чего такой кислый?

– Не-не, я не кислый, это тебе кажется! – и включишь смешной ролик про кота, чтобы не спалиться на печали. Смотри, мол, весёлый я, над котом смеюсь!

– А ну, посмотри на меня! Опять грустил?

– Да это пацаны грустили, на меня напечалили.

Фух, поверила.

Карманные деньги

Я помню свою первую карманную денежку. Рюкзак был собран, в нём томились новенькие зелёные тетради в клетку и линейку, пенал-тубус, любимый железный конструктор и альбом с красками. Родители сели рядом у письменного стола – мы разбили мою копилку с мелочью и теперь распределяли монетки. Эта кучка – на понедельник, эта – на вторник.

Карманную денежку я всю начальную школу обменивал в столовой на любимое пирожное «медок»: два жёстких коржа с вкусной серединой из вареной сгущёнки. Доберешься до центра пирожного – и там этой сгущенки самый толстый слой. Иногда покупал безе, которое мы ещё называли «снеговичком» из-за формы. На сдачу – газировку в стеклянном стакане.

В четвертом классе батя дал мне на день рождения 500 рублей, а взамен попросил вынести мусор. Я бежал до урны вприпрыжку, размахивая ведрами – никакая тринадцатая зарплата рядом не валялась. В ближайшую неделю я был самым популярным пацаном в классе: покупал всем сосиски в тесте, беляши и газировку, на неделю освободив одноклассников от повинности есть тушёную капусту.

В старших классах карманные деньги стали уходить на сигареты – бывало, даже пешком ходил, чтобы на автобус не тратиться. Меня такой расклад, конечно, не устраивал, и однажды ночью я стащил у бати косарь. Настоящий косарь!

Я покупал коктейли в алюминиевых банках ноль пять и даже купил какие-то жуткие серёжки для мадам, с которой впервые поцеловался. Встречай, улица родная, олигарха местного! Сработало примерно так же, как те 500 рублей в четвертом классе.

Правда, эйфория быстро закончилась, а с ней – и собутыльники.

Оказалось, что я украл последнюю тысячу – и ту отложили на подарок деду. На днях у него был день рождения, и батя мечтал купить ему дрель.

На праздник я пришёл с самодельной открыткой: корявым почерком я вывел на ней «Дед, с Днём рождения» и придумал какие-то стихи.

– Отец, ты прости, мы без подарка – денег нет, Артуру в школу всё снесли.

Это были первые слова отца, от которых стало больнее, чем от ремня с офицерской бляхой.

Пап, я знаю, что ты однажды это прочтёшь.

Есть долги, которые нельзя просто вернуть, подложив через полгода сэкономленную на завтраках тысячу в карман твоей зимней куртки.

Есть слова, которые не приходят вовремя и кстати – они годами прячутся внутри, боятся сунуться наружу, потому что на пути у них – стыд и страх.

Прости.

Ласточка

У Витьки Лебедева появилась первая машина. Витькин отец отдал сыну старую, себе купил новенькую «двенадцатую». Восьмёрка цвета «металлик». Цвета она, если честно, была почти целиком рыжего, потому что гнилая. Но это не имело ровно никакого значения.

Теперь можно было разделить жизнь двора на две половины: до и после.

Половина «до» казалась откровенно скучной. Ну, сидели за гаражами за столиком. Ну, шашлыки жарили. Ну, в подъезде зимой на гитаре бренчали.

А тут! Другое дело! Во-первых, даже за пивом до ближайшего магазина никто уже не ходил. Ездили, понятное дело!

– Витёк, заводи, погнали за «Жигулёвским»!

И Витёк заводил! Восьмёрка дребезжала, как медный таз, сброшенный этажа с десятого на железную крышу гаража. Восьмёрка в этих своих хрипах зажигательных откровенно боролась за жизнь. Пара секунд – и есть! Засветилась красным модным светом магнитола, заходила стрелка тахометра. В динамиках играла песня группы «Фактор 2» про шалаву, а кто-нибудь острил, что знает, про кого с нашего двора эту песню написали.

Место рядом с водилой – для кореша, очень почётное. Во-первых, всем прохожим этого пассажира видно – он тоже катается на тачке, а значит не ноль без палочки, а солидный человек. Во-вторых – именно у его места приклеены три иконки, а значит едет, как у Христа за пазухой (а такая защита в восьмёре, сами знаете, не лишняя).

Ехать сзади – не так почётно, конечно, но всё лучше, чем не ехать вообще. Окна открыты нараспашку, валят из них клубы дыма сигаретного, доносится всё тот же хит группы «Фактор-2», по второму кругу пошёл.

«Витька, сделай громче!» – потому что пассажир сам никакого морального права музыку наваливать погромче не имел. «Ну Витёк, ну, навали! Светка идёт Карпова! Тормозни-ка».

Витька тормознёт.

Из открытого окна восьмёрки покажется лицо не мальчика, но мужа:

– Свет, э! Чё, где Санёк-то твой? Сдулся?

– Слышь, отвали, рыжий! Ехай давай, куда ехал!

– Свет, а Свет. Ну, а чё, на дискач в клетку придёшь сегодня?

– Сказала, отвали! – распалится Светка. И добавит всё равно отчего-то, – приду, чё не приду-то.

Вернётесь к пацанам во двор: «Ну, чё, мы пивка взяли. Погнали на речку!»

Что тут начнётся! Вас же человек восемь! Один в багажнике, трое на коленках – головой бьются о потолок! И из магнитолы в этот момент обязательно что-нибудь эпичное, воодушевляющее заиграет: «Атас, веселей, рабочий класс!».

Вывалитесь толпой из машины, отдышитесь, смеётся станете до коликов:

– Ваня, ты мне своей пяткой по башке заехал!

– Худей, жиртрест!

– Надо было тебя, дрища, назад сажать!

– Пацаны, мы Деда в багажнике забыли.

А потом обязательно снова куда-то ехали.

А куда?

Да не всё ли равно.

Несчастливая

Лиза, как её ни встреть, твердила: «Какая ж я несчастливая! Тридцатка мне, понимаешь? У старшего папаша в федеральном розыске по алиментам. У младшей – тоже слился, бухарик! Две тысячи мне в месяц шлёт. Попробовал бы он на две тысячи ребёнка одеть-обуть и хлеба купить! А детям ведь отец нужен».

Лиза работала уборщицей в магазине на полставки. Говорила: «А чё мне? Я полдня всего на работе – и к полудню уже автобусом домой еду! Плотют, конечно, немного – девять тыщ всего. Вот на заводе, на линии – ходила, узнавала – тринадцать предлагали! И это за полный день! Да я лучше за девять, но полдня. Согласись? Мне б такого, чтоб семью кормил. Вот бывший мой, Веркин папка. Принесёт мне рублей 500 со своего такси за день – накатал так накатал! Я ему и сказала, чтобы в жопу себе засунул и катился, мне другие доходы нужны».

Лизу встретишь как-нибудь днём, часа в три. «Э, куда чешешь-то? Я вот в столовку! Ну, как какую? К бабке! Она нам жрать готовит». А за ней – гуськом старший сын Антоха и дочь Вера, помладше.

Шептались за Лизку бабки: «Сколько ж она будет папок этих домой таскать! Что ни халь новый, – всё в дом, всё папка! А они посдуются, месяца не пройдёт – новый папка в доме. Как же она с дитями! Не жалеет совсем».

Как-то зажужжала людская молва, заволновала воздух: в этот раз у Лизки серьёзно! Она намедни сама всем рассказывала. Новый ухажёр – директор охраны в Москве, не ниже! Ходит важно, куртка кожаная, барсетка – не валенок какой, ваты не катает!

Нет в моём дворе ни песочницы, ни ржавых качелей. Сидит Антоха на лавке, в лавке дыру пальцем ковыряет. Говорю: «Антоха, ты чего один сидишь? Скучно поди!». «А чё, – отвечает, – не одному, када папа Санька ушёл. Вот этот папка самый нормальный был, даже яйца шукаладные мне покупал! Мамка говорит, что он в закат сыбался».

И пойдёт, нос повесимши.

Баба Нюра выйдет, пока листву с окна лобового смахиваю.

– Слыхал про Лизку-то? Оказывается, зэка в дом притащила, вышел только. А гламно всем наплела, что он начальник! Она и золото всё бабкино в ломбард снесла – три месяца жили, как у христа за пазухой. А как денюжки у ей кочились, так и сдрыснул. А Нинка моя, дочка, ей форму школьную для девчонки потом отдавала. Тьфу, страмота!

Гляжу Антохе вслед. Он чего-то встанет резко – да ко мне повернись и пойди быстрым шагом.

– Дядь, твоя машина? Покатай, а!

Неудача

Открылся у нас на районе как-то магазин продуктовый.

Неопытный зажиточный какой-нибудь москвич может сказать: «Тоже мне событие! Магазин продуктовый открылся!».

И мы такого человека сейчас же отругаем за его узколобый снобизм.

Во-первых, у нас на районе никогда не было большого продуктового магазина. Только палатки вот эти, знаете, с самым очевидным названием: «Хлеб», «Продукты».

Мне вот, кстати, такие названия по душе. Сразу понятно, чего там внутри искать – и надо оно тебе вообще, или совсем даже и не надо.

А не так, что вот «Пятёрочка» какая-нибудь. Что там, в этой «Пятёрочке»? Знать-не знаешь, зашёл – и купил всего по акции «три по цене двух», и последние штаны отдал за освежитель воздуха со скидкой. Потому что вектора нет.

Дак вот: рядом с «Хлебом» и «Продуктами» открылся продуктовый магазин.

Над железной дверью сиротливо висела табличка «Удача». Название, получается.

Народ мценский – он же ироничный, с юморком.

И прозвали магазин «Неудачей» прямо с открытия.

А магазин, чего уж, был весьма достойным: несколько отделов, в каждом – свой продавец! И бакалея, и колбасный, и виноводочный – в лучших традициях гастрономов!

А потом в магазине два отдела объединили в один – и продавца одного оставили. А потом там с удручающей частотой стали просрочку под видом товара первой свежести продавать.

А потом и выбора в магазине почти не стало. Пару видов сырокопчёной да докторская вчерашняя.

Фрукты почерневшие – с уценкой.

И продавцы совсем не улыбчивые.

А потом магазин закрылся, потому что разорился. Потому, что в моём районе ходовыми товарами были водочка, хлеб и вермишель быстрого приготовления «Роллтон» с ароматом говядины (моя любимая).

А фруктовые изыски в лице винограда «дамские пальчики» были не в ходу.

А такую потребность вполне перекрывали палатки с очевидными названиями «Продукты» и «Хлеб». Ну, разве за водкой можно было до соседнего района сгонять – но и это, считай, приятный променад перед праздничным распитием ноль семи.

Вчера друг сказал мне, что пошёл на курсы по изучению кельтского искусства за 10 000 рублей.

Я ещё подивился: надо же, в Москве что ни открой, а будет свой потребитель.

И тут же вспомнил, как во Мценске однажды закрылся продуктовый магазин «Удача».

Продуктовый, понимаете?

Зря его «Неудачей» прозвали, наверное. Как прозвали, так и поплыл.

Мешок добра

Пожалуйста, не жалейте добра.

Это так легко: приберечь это своё добро, припрятать его подальше, поставить в подвал к банкам с огурцами и вишнёвым компотом.

Заходить туда с фонариком, в этот подвал, за баночкой кабачковой закуски, смотреть на своё пыльное добро:

«Ой, когда я его сюда положил-то? Лет 10 назад, уж плесенью покрылось, надо б выбросить. Всё руки никак не доходят в подвале разобраться».

Стыдливо этот мешок прятать тоже просто: «В нашем циничном волчьем мире, братан, добрый – значит лох! Тебя проглотит первая акула и не поперхнётся, доброго дурачка. Все нормальные пацаны добро уже на свалку снесли, никто не хранит!».

И поглядываешь ты на этот свой старый мешок: «И правда, снести надо, пока не заметил кто – потом разговоров будет! Мол, дурак я и простофиля!».

Мой друг, которого я предусмотрительно назову чужим именем Серёга, настоящий дурак.

Товарищ Серёги, так уж вышло, остался один с ребёнком трёх лет.

И нравился ему пуще всего вкус горькой беленькой. А может, и не нравился, но запивать – не запивал.

И так он подружился с бутылкой, что прознали об этом органы опеки.

Когда пришли люди в форме с товарищем пообщаться да познакомиться поближе, тот в изрядном подпитии прятался за шкафом: я, мол, в домике.

Ну, а раз в домике, люди в форме ребёнка и забрали. Тоже – в домик.

Я приехал к Серёге в какой-то будний день с припасённой бутылкой вина.

Вы когда-нибудь видели, как рыдают люди, которых принято считать сильными?

Становится страшно, потому что в этот момент им будто все кости разом ломает кто-то.

Серёга рыдал и пытался объяснить причину: «забрали малого, а у этого дурака ни работы, ни жилья нормального, ни паспорта, он за шкафом от органов опеки прятался. У него ребёнка отобрали, а он бухает и кредитов набрал».

И, чуть успокоившись: «Я решил: буду кредиты за него платить потихоньку, дам денег на восстановление паспорта, и жильё ему сниму на первое время, чтобы ребёнка вернули».

Ну я-то – человек прокаченный, прожжённый, я знаю жизнь! Я Серёге и пояснил, что он – лох:

«Ты его, Серёга, на шею посадишь и будешь катать, а он на шее твоей будет сидеть с бутылочкой в руке! Ты, Серёга, дурень-простачок!».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.