Не убоюсь я зла! Частям особого назначения посвящается

Ближе к перевалу стало значительно хуже. То ли пристрелялись, то ли стреляли еще откуда то, не было времени засечь откуда, да и не имело смысла. Замысел их понятен – прижать к земле, не давая перевалить через гребень, а там и снизу подойдут и разберутся по законам военного времени. Между тем, воздух густел. Чаще стали рваться мины, мелкая каменная крошка непрерывно сыпалась на голову. Визг рикошета и близкий свист пуль уже не заставлял втягивать голову, иначе она бы она давно ушла в эти самые плечи по самые уши. До вершины и гребня оставалось метров десять, вот тогда он понял – все, сейчас не подняться. Нужно малость передохнуть и сбить их с толку, с ритма, с прицела. Хорошо бы, но чем?

Неутомимые скалолазы, идущие по его следам, время от времени нарывались на его сюрпризы, и их цепочка редела, но, похоже им не было конца. Они не так опасны на данном этапе, как змеиное гнездо минометчиков, засевших метров на 600 ниже и кидавших свои мины с просто поразительной неутомимостью. Он прикинул их положение и увидел камень, лежащий на краю приютившей его террасы, где то примерно над их бестолковыми головами. Две трети арсенала ушло на то, что бы не вышло прокола с «камешком», дабы направить его в нужное русло. перебежками удалось отойти от валуна метров на 10 и забиться в щель. Закрывая голову руками и прикладом автомата, бросил гранату. Взрывом часть камня разнесло в мелкую щебенку, остатки рухнули на головы беспечных скалолазов. Их «приветственные» крики возвестили о том, что они узнали о свалившемся на них «счастье» последними и от этого огорчились. Те минуты затишья, вызванные обвалом и гибелью почти всего отряда преследователей использовал с толком-броском преодолел последние метры и перевалился через гребень. Только тут он понял, что ошибся-все еще впереди. И эти метры не были последними. Далее простиралась та самая ровная площадка, с разбросанными в беспорядке камнями, величиной с апельсин. Последние могли служить укрытием чисто теоретически. До расчетного времени прибытия транспорта оставалось 30—35 минут, а их нужно было еще прожить. Сейчас, находясь ниже гребня, можно было не опасаясь, стоять во весь рост. Но скоро эти умники поймут тщетность своих усилий и возьмут другой прицел, тогда-то здесь и начнется настоящее веселье. Учитывая количество актеров, играющих эту пьесу, можно было предположить, что они полезут на сцену со всех сторон. Путь к славе тяжел, но оправдан. По идее, нужно уходить отсюда быстрыми, длинными шагами, а лучше-бегом. Да и то, вероятность уйти из этой сковородки очень мала. А если остаться минут на 5—10, то можно остаться здесь навсегда. Никто не против, когда Родина придумывает для нас разные тяготы и невзгоды, но все хотят, чтобы они еще и хорошо заканчивались.

Это только в кино бывает, что наши всегда побеждают, а в жизни-чаще наоборот. Поменяв ленту в пулемете, не зря же тащил такую тяжесть наверх, закурил и стал ждать, когда самые сильные и смелые подойдут поближе. Уже минут через 20 его изрядно оттеснили от края гребня, и сейчас он прыгал и кувыркался, стараясь спрятаться именно за теми камнями, о коих так нелестно подумал вначале. А прятаться было от кого! Согласно сценарию, актеры дружно выходили на сцену. Их было много и со всех сторон. Наверное, задние не знали, куда деваются передние, и напирали. Передние тоже не теряли времени даром, каждый норовил произвести торжественный залп в сторону одинокого стрелка, не успевая заметить, что стрелок бьет с колена из крупнокалиберного пулемета, уперев сошки в камень перед ним. Крупный калибр. Пули прошивали насквозь тела передних и отбрасывали их назад. Сзади уже напирали те, кто хотел поучаствовать в представлении. Лента была последней, оставалось еще половина. И все. Одна мысль свербила в мозгу -что дальше? И где этот трамвай или троллейбус. или что там хотели за ним прислать? Странный шум – какой-то сильный шипящий свист возник за спиной. Обернуться некогда, да и не к чему. Если уж все-равно крышка. Но не выдержал-обернулся… и обалдел! Метрах в пятидесяти садился самолет. Небольшой боевой самолетик поднял целую тучу пыли и песка. Вертикальный взлет, а стало быть, и посадка. Но самолетик не садился, а как-то странно завис в воздухе. Выглядел он здесь, как тарелка инопланетян на Красной площади. По крайней мере, эффект вызвал такой же – тишина и изумление. Не раздумывая, бросился к самолету! Пыль забивала глаза, уши, нос… Чуть не на ощупь добрался до крыла. Самолет как-то странно болтался в полуметре над землей. Фонарь самолета был уже открыт, пилот в летном шлеме с темными стеклами призывно махнул рукой. Бросив пулемет и вцепившись в крыло, он с трудом перекинул тело и пополз по дрожащему железу. Перевалился вниз головой на второе сиденье за спиной пилота. Не успел прийти в себя, как самолет был высоко в воздухе и выполнял какие-то зигзаги и пируэты. Разумеется, пристегнуться он не успел и сразу-же врезался лбом в ближайший угол, похоже для него сразу наступила ночь. Очнулся, сел в кресло, пристегнулся. Через стекло плексигласа видны были солнце и чистое голубое небо, мелкие белые облачка далеко-далеко внизу, и там, еще ниже – земля. Чужая и теперь далекая. Впереди – только небо и только солнце…

Пока Джон спит и не представляет, что будет дальше. И слава богу. Но скоро он проснется и узнает. Узнает не все и не сразу. И отношение к своим новым знаниям у него будет двоякое. Он узнает, что во-первых, ему поверили, предварительно все тщательно проверив. Во-вторых, теперь ему придется воевать в новой ипостаси – он будет командовать специальным отделением. И будет это отделение выполнять самые сложные и трудные задачи, ну и самое главное – он познакомится с новыми людьми, о чем в последствии ни разу не пожалеет. Но это будет уже после того как он проснется. А пока, он спит на жестком, железном полу, подложив под голову остатки куртки, честным сном праведника, и все еще впереди.

Глава 2

«ЖИВЯ РАДИ ЖИЗНИ, РУСИЧ ВСЕГДА ВЫБИРАЕТ СВОБОДУ… НЕТ СМЕРТИ» Ратибор

День выдался на редкость удачным, и это понял бы каждый, когда узнал, что удалось дважды позавтракать. И даже, познакомившись с поваром поближе и подарив ему пару безделушек, коих он в глаза не видел ранее, так сказать, предварительно отобедать. И сейчас счастливчик чувствовал себя разомлевшим на солнышке удавом. Хотелось, воздав должное питиям и яствам, предаться воспоминаниям и скромно вздремнуть часок-другой. Но, видимо, в жизни справедливости нет и не было никогда. Иначе с чего это вдруг вызывают к комбату, среди полного благополучия и неги, да не одного, а все вверенное ему отделение, громко называемое-отделение специального назначения, приданное частям особого назначения. ЧОН (часть особого назначения), как известно, болтается по всему свету, везде находя себе дело.

Прокрутив в голове пару предыдущих дней, не нашел никаких грубых нарушений устава. Со вздохом сунул многострадальные ноги в еще более многострадальные, разбитые ботинки, туго зашнуровал, мазнул по ним тряпкой, предварительно смачно плюнув на порыжевшие носки. Застегнул верхний крючок, одернул выгоревшую куртку под ремнем. Комбат, конечно, позволял некоторые вольности в виде закатанных рукавов и расстегнутых пуговиц, но потом не обижайся, если вечно будешь мыть посуду, чистить картошку и устраивать генеральную уборку. Памятуя об этом, посмотрел в обломок маленького зеркальца. Да, ну и рожа! Небритую щеку пересекала свежая царапина с уже подсохшей корочкой, правая скула припухла и выделялась на общем фоне наливающейся синевой. Но что делать. В другой раз не подставляй голову под приклад автомата, за который уцепился здоровенный черномазый детина. Еще повезло-успел уклониться, удар попал вскользь, а то бы так легко не отделался. Шагнул в пролом стены последним, вслед за своими ребятами. Комбат располагался метров на двести сзади и левее. Как и положено начальству-рядом с кухней. Предстал перед ясные очи грозного командира, нещадно поедая его глазами. Лицо комбата было красным и опухшим с щелочками налитых кровью глаз, могучий запах перегара валил с ног за три шага, расстегнутый грязный ворот, порванный рукав куртки и здоровенные кулачищи завершали импозантную картину. Тут же получили достойный разнос за непотребный вид и недостойное поведение. Впрочем разнос был недолгим-минут пятнадцать, на этом торжественная часть была закончена и приступили к делу.

Как известно, под любым большим городом есть сеть канализационных каналов, представляющих из себя запутанные катакомбы. Соваться туда не советовалось никому, учитывая, что засели там отдельные небритые личности цель которых была в том, чтобы причинить максимум огорчений противнику и незаметно исчезнуть в этих катакомбах. В эти отряды набирались наемники со всего мира. А поскольку противником, в данном случае, были мы сами, необходимо примерно-показательно наказать «пацанов». Туда уже посылали и десантников, и ребят из морской пехоты, иногда даже удачно, но перевес был все равно не на нашей стороне. Командирам, как всегда, хотелось показательной победы, поэтому каждый из них доставал из рукава очередной «козырной туз», посылая вниз лучших людей из частей особого назначения или просто удачливые группы, которым уже случалось побывать в подобном дерьме по уши. Выслушав поставленную задачу-надрать уши «пацанам», которая закончилась уверениями в совершеннейшем почтении и утверждении в более близком родстве, чем предполагалось ранее, собрались под обломками кирпичной стены, сев на корточки и битые кирпичи. Настроения никакого. В этой канализации угробились уже такие «волки» и асы, которые предварительно «съели на этом целую стаю собак». Как и что делать пока не ясно. В голове-пустота и отрешенность. Один вопрос-«ну почему я?» Что смогут сделать восемь человек в этом огромном, запутанном, подземном городе. Он же их сожрет, как сожрал остальных, и не подавится! Самое лучшее-это потеряться, чтобы не нашли ни свои, ни чужие. Но, постепенно в голову стали приходить более ценные мысли и задача уже не казалась такой неразрешимой.

Каждый из собравшейся восьмерки был специалистом в своем роде.

Пифагор, в просторечии-Пиф, – спец по связи. Многие часто пользовались его маленькими хитростями и большим умением, чтобы позвонить домой в Союз. Поговаривали, что он предательски пользовался спутниковой связью. Причем спутник не наш. Но свои секреты он не раскрывал никому, хитро усмехаясь на провокационные вопросы и пряча глаза за стеклами очков.

Балаган – подрывник. Похоже ему ничего не надо было в жизни, кроме того, что он и так уже делал, причем делал вроде-бы из ничего. Какие-то проволочки, катушки, батарейки и вечная бездонная сумка у пояса. Он сам говорил, что на самые свои лучшие шедевры, все нужное он покупал в магазине или в аптеке. От тюрьмы на гражданке его спасла армия и то, что его разглядели и приставили к делу без которого он себя не мыслил.

Весельчак, душа собравшегося общества, вернее его непутевый сын, Чека – прозванный так за то, что балуясь гранатой, потерял кольцо и целых полчаса держал скобу, пока не нашел и не вставил чеку на место. Это ему стоило нескольких седых волос-большой любитель пострелять из пулемета, с которым не расставался почти никогда. Было подозрение, что он и родился сразу с пулеметом и рос вместе с ним уж больно виртуозно он им владел, даже ставил свою залихватскую подпись тоже им.

Боб – снайпер. Немногословный, спокойный и, как все снайперы, выдержанный. Из его жизни было известно, что когда-то он пас деревенское стадо и пил парное молоко о чем всегда вспоминал с душевной теплотой. Для всех прочих этой теплоты уже не хватало, хотя черт знает, что там роилось под коротко стриженными кудрями и невозмутимым лицом профессионального игрока в покер. К тому-же он был старше всех на целых полгода, о чем, при случае, не стеснялся заметить.

Феникс – названный так за свои феноменальные способности попадать во всякие неприятности и умением всегда выпутаться из них не без удовольствия для себя. Он всегда и все мог разложить по полочкам. Никогда не повышал голоса, ожидая, когда собеседник проорется, чтобы следующим замечанием посадить его в лужу. Умение, что и говорить, весьма ценное, учитывая его издевательский тон и безошибочное чутье на выход из безвыходного положения.

Чук и Гек – два неразлучных приятеля, земляки, были знакомы еще на гражданке. Ребята дополняли друг друга как два сапога, понимая с полуслова, а иногда и без слов, что и когда нужно делать. Учитывая то, что эти два воина были неразлучны и как то немного похожи. для разнообразия, один носил автомат, другой- небольшой гранатомет-нужная, но тяжелая вещь. Их вера в светлое будущее была непоколебима и представляла собой пример неизлечимого оптимизма, весьма нужного сейчас собравшейся компании.

Джон – командовал, вернее пытался командовать, этим сборищем талантов. Его единственное, и весьма иллюзорное, преимущество было в том, что в экстремальных ситуациях в голове включался какой-то компьютер и все вопросы решались быстро, не раздумывая и правильно. А учитывая его удивительное и не объяснимое везение, присутствие его было, пожалуй, оправдано. Он-же, по совместительству, являлся специалистом по холодному оружию, поэтому ходил увешанный множеством хитрых железяк, непонятного назначения.

Собравшаяся команда молча сидела, курила. После третьей подряд сигареты появились деловые предложения и родилась идея, как все-таки сделать то, что приказано, и по возможности, вернуться, сохранив свои драгоценные шкуры. Вечер ушел на подготовку и экипировку. Выпрашивая в одном месте и попутно просто воруя в другом. Впрочем, угрызений совести никто не испытывая-век бы не видеть этого барахла.

Раненько утром, по холодку, спустились в люк и, согласно схеме, бодро потопали по узкому проходу, по щиколотку утопая в протекавшей по дну вонючей скользкой жидкости. Пиф порадовал всех мыслью, что новые носки, надетые утром, он, пожалуй, выбросит вместе с ботинками. Вот куркуль, и где он берет такие редкие и нужные вещи, как новые носки. Вскоре, о носках никто не вспоминал-шли скользя и поминутно падая, по краю ручья. Так что до того-ли. После обеда, который, впрочем, никому не полез в горло, сидели, прислонясь к скользким стенам в полной темноте, экономя батарейки в фонариках и размышляя о бренности всего сущего, попутно стараясь, хоть немного расслабить дрожащие от напряжения ноги. Вдруг, как много в жизни случается вдруг, совсем близко, за ближайшим поворотом услышали, как кто-вскрикнул, видимо упал в воду. Всплеска за постоянным, убаюкивающим шумом ручья слышно не было. Мгновенно разобрались и приготовились к тому, чему их готовили. Судя по многим бликам фонариков, видимых на противоположной стене, шли человек 10—12. Балаган засуетился, прилаживая маленькую, блестящую штучку к плоской дощечке, чего только у него с сумке нет, с целью-запустить нехитрое сооружение вниз по течению.

Замысел удался как нельзя лучше. Видимо гостей здесь совсем не ждали. Яркая белая вспышка света среди слабых бликов фонариков, на несколько секунд отключила зрение супостату. И вряд-ли кто-то из них успел увидеть брызжущие автоматные очереди вслед за вспышкой. Документов у этих любознательных спелеологов не оказалось, что, впрочем и ожидалось. Примерно через час путешествия по сточным канавам, сзади послышался шум-нахальный топот по лужам многих пар ног, обутых в тяжелые солдатские ботинки. Пытаясь уйти от нахалов, немножечко поторопились и попали, похоже, в тупик. Нужно разобраться со схемой, где-то есть люк на верхний уровень, но где? Чук, Гек, Чека – к повороту – остановить. Гулкие очереди, взрывы гранат и приветственные крики отметили знакомство супостата с отдельными экземплярами советского вооружения, потом все стихло кроме звона в ушах. Да, враг, как всегда, коварен и замыслил худое. Судорожно, срывая кожу с пальцев, на щуп искали ту волшебную дверцу наверх. Может, конечно, там полно встречающих, как и здесь провожающих, но долго здесь не высидеть и подмога не придет. Мысль о том, что есть возможность остаться здесь навсегда, в этой вонючей жиже-приводила в дрожь. Люк нашелся почти под самым потолком с заржавевшей ручкой, конечно закрыт, другого и не ожидалось. После хитростей Балагана-люк упал вниз весь, вместе с тем, что подразумевалось под замком. Сверху полились потоки жидкости запахи которой словами не передать, на ощупь лучше не представлять, а вкус-просто незабываемый. Феникс и Боб вылезли первыми, за ними-все остальные. Последним вылез военноначальник, не забыв бросить за угол две осветительные и одну осколочную гранаты, надеясь, что это немного развлечет и задержит настойчивых преследователей. Балаган задержался, на минуту, над люком, уверяя, что это его маленькое последнее изобретение доставит первому нашедшему эту хитрость много больше радости, чем все предшествовавшие.

Бежали долго, сворачивая в темные тупики и возвращаясь, подсвечивая тремя оставшимися фонариками из восьми выданных и двух спертых прямо при начальнике склада. Наконец вышли на магистральную линию, если можно назвать магистральной трубу двух метров в диаметре с протекавшим по дну ручейком и покрытыми какими то наростами и водорослями стенам. Судя по схеме – где то над ними район порта. Здесь полно охраны и вылезти и проскочить мимо незамеченными, вряд ли удастся. Шли дальше с тревогой прислушиваясь к нарастающему шуму за спиной. Похоже, хозяева знают здесь все ходы – выходы не пользуясь приблизительной картой – схемой. Остановились на коротенький перекур, решили вылезать через первый попавшийся люк. Вот только где он? Вот развилка трубы, дальше шли только тонкие стволы труб, в такие только кошка пролезет. В центре-маленькое озерко, воды до пояса. Все-тупик. А по карте-схеме дальше идут полноценные трубы. Да, неувязка. За спиной, за первым поворотом все стихло. Нехорошо это. Вдруг что-то неясное за-кралось в заляпанные грязью затылки, какой-то запах явно забивал все при-сутствующие. Бензин! Джон включил на секунду фонарик-точно по всей поверхности расплывались маслянистые, радужные пятна. Значит хотят поджарить, нехорошо все это, так не поступают настоящие джентльмены. Решение одно – вперед, встречный бой, пока не ждут. Их много, в потемках-есть шанс прорваться. Как в песне-ножи в ножи, глаза в глаза. Стычка короткая и страшная для обеих сторон. Силы неравные. Неожиданность и нахальство быстро компенсировалось количеством противников. Организованное наступление превратилось в бой одиночек, где каждый сам для себя. Только крики, плеск падающих тел, шумное сопение, изредка, свистящий сквозь зубы мат и чаще гортанные выкрики, перемешанные с английскими командами.

Джон медленно отступал к развилке, умудряясь уворачиваться от двух, наседавших на него здоровенных мужиков. Его нож остался там, в чьем-то горле, два сюрикена из трех бездарно растрачены в темноте. Остался последний и он выжидал удобного случая. Дождался, его противник застыл, сведя сверкающие белками, дикие глаза к переносице, откуда торчала маленькая угловатая железка и молча рухнул, лицом вниз. Его приятель даром время не терял и от его удара ноги Джон отлетел в озерко с перебитым дыханием, тот сверху, уцепившись за горло, пытаясь видимо оторвать бестолковую голову. Джон задыхаясь, выхватил маленький нож с широким лезвием из ножен на голени и ударил снизу вверх, вспарывая живот и грудь. Захват ослаб, скинув противника в воду, вынырнул одновременно со вдохом. Прямо перед глазами -широченная спина с обрывками какой-то тряпки на шее. Не наша спина. Хозяин спины скоро успокоился на дне озерка. Вынырнув в очередной раз и отплевываясь прямо на головой увидел близкую вспышку выстрела. Схватил за руку и, ломая локоть, бросил стрелка-умельца в воду, погружаясь в нее уже в третий раз. Помаленьку, крики стихали.

Собрались вместе только шестеро. Гек нарвался на очередь в проходе еще в самом начале, Пиф лежал на краю ручья и тихо стонал. Одинокий стрелок все-таки попал. Пуля прошла через мышцы шеи, из разорванных сосудов медленно вытекала темная кровь, смешиваясь со сточными водами большого города. Наложили повязки, не веря в успех. В глазах Пифа тревога и немой вопрос – что там? Хотел что-то сказать, но слова не получались, выкашливались только сгустки крови. Осторожно, на руках понесли по проходу, подбирая брошенное оружие. Гек лежал на спине. Очень бледное и спокойное лицо никак не соответствовало развороченной грудной клетке. Медленно несли всех. Чека-впереди, остальные метров на десять сзади, последним шел Джон, угрюмо сопя и сплевывая тягучую слюну.

Вот он-чертов люк. Вылезли на поверхность. Ночь, а может вечер. Здесь не поймешь. Кабаки, бары, бордели, маленькие магазинчики работают почти всю ночь. Война идет там, на окраине, в демаркационной линии. А уже в двух кварталах от нее идет другая жизнь. Жизнь есть жизнь, а бизнес есть бизнес. Солдатики тоже люди и им тоже хочется чего-нибудь вкусненького. Одинокие прохожие шарахнулись в разные стороны от чудищ, вылезших из-под земли. Было чего испугаться. Оглядывая воинство, Джон невольно поймал себя на мысли-как хорошо было вчера, природа, видимо, не любит излишеств, и вот теперь так плохо. Это лучшие ребята, с которыми ему доводилось встречаться в жизни. Они дороги ему все вместе и каждый по от-дельности. Но вернуть уже ничего нельзя.

Молча, цепочкой, зашли в ближайшие, тускло освещенные двери, с аляповатыми стеклами, не обратив внимание на рекламу, висевшую над входом. Оказались в борделе. Публика и девицы бросились в разные стороны, увидев команду. На пол положили Гека, на диван-Пифа. Он уже почти не стонал, только смотрел такими глазами; с застывшим вопросом-как же так, почему я? Чека остался у входа, Феникс Чук, Боб рассыпались по зданию, Балаган подошел к «мадам», сидевшей за маленькой конторкой и являющейся, видимо, хозяйкой заведения. Обращаясь к ней максимально вежливо, по своему конечно, на ломанном английском с примесью русского мата-излагал свои замечания и предложения по улучшению работы учреждения, попутно перерезая шнур телефона и обыскивая ящики стола. Пиф глядел слабеющим взглядом, повязки промокли насквозь и кровь тоненькой струйкой стекала на диван, в его взгляде было столько отрешенности и покоя, что Джон вздрогнул. Человек достиг того, что всем нам предстоит, кому раньше, кому позже. Минутой спустя глаза его широко открылись и замерли где-то в пространстве над плечом бывшего командира. Он так и не смог сказать ни слова. Вздрогнув и прикрыв ладонью чужие глаза, подумал-где то очки потерялись, как же он без них. Враз как-то озверев, схватил с пола автомат, врезал очередь поверх голов, что-то дико крича, поминая всех святых и их матерей, поскольку с его точки зрения, они в этом были не правы. Затвор клацнул последний раз-кончились патроны.

Внезапно, почувствовав усталость и напряжение всего дня, сел на пол В горле першило. И если мог бы заплакать, заплакал бы, глядя на этих двух бесконечно дорогих ему людей, которых он не смог уберечь. Виноват в гибели подчиненных, вверивших ему свои жизни, всегда командир. В данном случае – он.

На выстрелы выскочили Феникс и Чук, позже-Боб, ведя с собой симпатичную девчонку. Оказалось русская и здесь уже три года. Ей 23,бывшая москвичка выскочила замуж, не подумав, за араба. Жила полгода как у христа за пазухой и вот чем закончилась эта идиллия. Да. Одно дело мы здесь, но вам-то девчонки чего не хватало? Плохо было у мамы? Вспоминай теперь снег и белоствольные березки. Мало ли русских болтается по свету вот так неприкаянно. Хорошо там где нас нет. Она объяснила, что «мадам» уже вызвала полицию кнопкой сигнализации на ножке стола. Впрочем, прибытие прибытие полиции было уже замечено. Полицейские всех стран, видимо, похожи друг на друга: здоровые, крепкие, наглые и ведут себя одинаково нахально. Представители власти, так сказать. Они приехали на «джипе"громко сигналя, в предвкушении хорошей встречи и конечно -«халявы» за то, что выкинут пьяного клиента. Но не тут-то было. Двое сразу же упали как только вошли, третий полез за пистолетом в кобуру и со сломанной кистью, вывихнутым плечом, вынося с собой оконные стекла, рухнул на асфальт.

В «джип» поместились все. Выезжая на пере-кресток, Джон подумал куда влево-вправо? В общем, все равно, лишь бы подальше отсюда. Здесь через десять минут будет слишком много любопытных. Сворачивал уже третий раз, когда Феникс заметил, что место их прибытия от последних двух поворотов, значительно удалилось. Что и говорить-как всегда вовремя. Развернулись поперек движения, поехали в обратную сторону. Краем глаза заметил суету справа, в виде двух «джипов» с солдатами, едущие наперерез. Чук, не дожидаясь указаний, врезал из гековского гранатомета в первую машину. Она перевернулась, загорелась и громко бабахнула за спиной. Красивое зрелище: ночной город, пустынная дорога, редкие огни и густые клубы дыма, вырастающие сзади, как-бы из ничего. Дальше гнали как на пожар. Пока один из удачливых стрелков не пробил оба задних ската. Машина завихлялась и стараясь не врезаться в длинный забор справа, Джон свернул налево в узкий проход, но удержать машину не смог и она зацепила бортом угол. От удара, «джип» развернуло и поставило поперек. Все. Приехали.