Хитрости Светки Ватрушкиной

– Да ты вообще не имела права без спроса в учительскую входить, – закричала мама, как будто кто-то вновь завел пружину гнева у нее внутри. – Марина Викторовна сказала, что ты все журналы местами поменяла. Учителя на следующий день на уроки опаздывали – журналы искали.

Я опустила голову еще ниже. Только мне мое раскаяние ни капельки не помогло – мама решила, что я качусь по наклонной, что меня интересуют только мальчики (несправедливо! только один мальчик – Руслан), и что меня нужно безотлагательно спасать.

Домашний арест на все каникулы – таков был приговор. Вовсе не Вера (которая, кстати, благополучно получила в четверть четверку по физике), а я сидела в квартире, как пригвожденная. Папа нашел в интернете кучу задач по алгебре, физике и химии, чтобы я на каникулах не скучала. Здорово меня эти задачки развлекали, ага. Прям до зубовного скрежета. Пришлось решать, куда деваться то – папа каждый вечер проверял, как я поработала.

Только большую часть дня я все-таки бездельничала – сидела на подоконнике, обхватив колени руками, и смотрела в окно. Как назло, солнце светило ярко и задорно, словно к нам пожаловал не ноябрь, а сентябрь. Рыжие лучи, как будто дразнили меня: «Выходи, ну, выходи же! Смотри, как тут у нас весело!»

А мне было совсем не весело. Мама и слышать не хотела о Руслане.

– Эта романтическая история тебя до такой жизни и довела, – утверждала она.

Приходилось довольствоваться телефонными разговорами.

– Не раскисай, Солнышко, – подбадривал меня Руслан. – Неделя пролетит быстро.

– Ага, и неделя, и каникулы, и последние сухие теплые денечки, – канючила я.

Хорошо, хоть мама не запретила, чтобы меня Вера навещала, а то бы – совсем тоска зеленая. Правда, Верка один раз только пришла. Но для меня ее визит был как глоток свежего воздуха.

– Мне так стыдно, что ты из-за меня пострадала, – проговорила она, сдвинув брови домиком. – Спасали то мы меня, а наказана ты. Я ночами не сплю, все думаю, как же ты, наверное, переживаешь из-за того, что ваши с Русланом планы накрылись медным тазом.

Мне даже жалко ее стало. Надо же – ночами не спит. Повезло мне с подругой.

– Вер, ну, во-первых, я наказана не только из-за истории с журналом, но и из-за собственных троек. А во-вторых, не все планы накрылись этим самым тазом.

– Да-а-а? – протянула Верка.

– К бабуле то мама мне, я думаю, не запретит наведаться. Вот там мы завтра с Русланом и встретимся. И тортик, и знакомство – все будет, как мы задумали.

Здорово! – порадовалась за нас Верка.

А я схватила большого голубого мишку – давнишний подарок бабули – и обняла его крепко-крепко.

– Зав-тра я у-ви-жу Рус-ла-на! – мечтательно проговорила я.

ГЛАВА 5: ТАЙНОЕ СВИДАНИЕ У БАБУЛИ

Как я и предполагала, мама ничего не имела против того, чтобы я навестила бабулю.

– Сходи, конечно. Бабушка по тебе скучает.

Я бы поступила намного умнее, если бы организовала долгожданное знакомство Руслана с бабулей в рабочий день. Тогда бы я точно знала, что родители на работе, и шансов, что наш заговор будет раскрыт – ноль целых, ноль десятых. Только мне пришлось всю неделю уговаривать-умасливать Руслана. У него прямо-таки необъяснимый бзик какой-то на честности. Он органически не переваривает уловки, увертки и хитрости.

– Солнышко. Ведь твой домашний арест уже вот-вот закончится. Мне не нравится начинать знакомство с твоей семьей с обмана.

– Я просто не могу, слышишь, не могу без тебя! Вот прямо и дня больше не вытерплю! – заявила я.

Руслан понял, что я в отчаянии, и согласился. Только к тому времени уже пятница наступила. Ничего не оставалось делать, кроме как собираться к бабуле в субботу на виду у родителей, а это грозило провалом затеи – уж слишком тяжело мне давалось притворство. Ведь я хотела петь и плясать, а приходилось завязывать шарф и натягивать ботильоны, сохраняя будничное выражение лица.

Наконец дверь за моей спиной захлопнулась. Я резво помчалась по лестнице, выскочила из подъезда, как пуля, и побежала вдоль улицы к перекрестку. Руслан ждал меня за поворотом.

Как же я соскучилась по этим голубым глазам с умопомрачительным прищуром!

Если бы дело происходило в сквере Карла Маркса (мы уже давно называли его «нашим») под покровом темноты, я бы обняла Руслана крепко-крепко, так чтобы у меня косточки захрустели. При свете дня я на такое не отважилась – рядом с нами то и дело проходили люди, и среди них вполне могли оказаться знакомые, ведь мы с Русланом встретились в двухстах метрах от моей пятиэтажки.

Однако за руку я его все-таки взяла, и сразу же почувствовала, как Руслан ласково сжал мою ладонь. Мне показалось, что еще немного и мое сердце лопнет от переизбытка чувств.

Мы перешли улицу и дождались троллейбуса. В тройке, которая ехала в бабулин район, было полно свободных мест. Я угнездилась в середине вагона у окошка, Руслан сел рядом. Троллейбус вез нас по осеннему городу, мимо разномастных домов и стыдливо прикрывающихся последней листвой деревьев, а мы молча смотрели то в окно, то друг на друга и улыбались.

– Свет, у тебя кудряшки светятся, как нимб у ангела, – прошептал мне на ухо Руслан.

– Это потому что я против света сижу, – засмеялась я.

Мне, наверное, достался последний романтик в этом городе. Кто еще мог сравнить с ангельским нимбом мои непокорные лохмы, которые все время норовят выбиться из-под шапки и нелепо растопыриться. Ми-ми-ми.

Дорога не заняла много времени, и вскоре мы уже звонили в квартиру №118 на Орловской улице. Бабуля встретила нас такой нарядной и элегантной, словно собралась в театр. Она заколола высоким узлом свои идеально прокрашенные махагоном волосы, надела жемчужно-серое платье в пол и приколола к груди изящную брошку-стрекозу – ту самую, которую я подарила ей в этом году на 8 марта. Украшение здорово подходило к жемчужному платью, и я снова порадовалась, что полгода откладывала из карманных денег и купила бабуле такую прелесть.

Руслан будто примерз к порогу. Мне пришлось втянуть его за руку в пахнущую выпечкой и корицей квартиру. Он потом объяснил, что это его так моя бабуля поразила. Руслан представлял ее себе типичной старушкой в платочке, а тут вдруг дверь открыла настоящая дива.

Да, моя бабуля – просто блеск. Если я когда-нибудь вдруг тоже стану пенсионеркой (не может быть, конечно, но вдруг все-таки стану), то пусть я буду такой, как бабуля.

Вместо посиделок с соседками на лавочке у подъезда – йога. Вместо кошек, которых так любят подкармливать старушки, вокруг бабули вечно вертятся поклонники. Вместо жалоб на жизнь – десятки увлечений, начиная от росписи по стеклу, заканчивая классическими танцами.

– Раздевайтесь, гости дорогие, а я пойду булочки из духовки вынимать, – с улыбкой сказала бабуля и оставила нас одних.

Я сразу сообразила: она заметила, что Руслан смущается, и дала ему время освоиться. Вот бы мои родители были такими тактичными и понимающими. Так нет же – если бы мы с Русланом пришли ко мне домой, они уставились бы на него, как на чудо заморское, и с порога забросали бы вопросами.

– Проходите в зал, я сейчас приду, – крикнула нам бабуля из кухни.

Первым, что я увидела, как только мы вошли в зал, был столик у дивана. Чебуреки и жареные пончики, мой любимый морской салат и куриные кармашки с ананасом… если бы я заявилась к бабуле без Руслана, то непременно начала бы скакать на одной ноге и хлопать в ладоши. При Руслане я так себя вести не рискнула. Еще не дай бог, он бы решил, что я – не взрослая самостоятельная девушка, а обыкновенная малолетка.

А Руслан, сразу же как вошел в комнату, фотографию деда на стене заметил: дедушка Гриша улыбался на фоне белоснежных горбов Эльбруса.

– Кто это?

– Дедушка. Он полжизни в горах провел, там и погиб за десять лет до моего рождения.

– Григорий Олегович альпинизмом увлекался, – пояснила бабуля.

Она вплыла в зал с подносом в руках, и комната сразу же наполнилась запахом ванили.

– Мы с папой и братом год назад совершили восхождение на Эльбрус, – сообщил нам Руслан.

Бабуля пристально на него посмотрела, и мне показалось, что Руслан вдруг вырос в ее глазах. Во всяком случае, от снисходительной улыбки и смешинок в глубине зрачков не осталось и следа.

– До самой западной вершины добрались? – спросила она.

А я подумала, что совсем мало знаю о своем парне. У него, оказывается, настоящие приключения за плечами, а я, балаболка, думала заинтересовать его рассказами о том, как ходила с классом в поход, или как мы с Веркой искали ее кота на чердаке, или как мне надоело рисовать кувшины в художественной школе. Как будто не могла поведать что-нибудь увлекательное! Сочинила бы уж что-нибудь, по крайней мере.

Пока я предавалась самобичеванию, Руслан с бабулей разговорились – да так, будто были сто лет знакомы. Они жонглировали незнакомыми мне словами, словно цирковые артисты шарами. Мульда, траверс, зацепка…

– Кхе, кхе, – напомнила я о себе.

– Ох, что это я вас голодом морю! – спохватилась бабуля.

Мы с ней уселись на диван, а Руслан сходил на кухню за табуреткой и устроился напротив. Разговор о восхождениях продолжился. Бабуля рассказала, как дедушка Гриша однажды попал в буран на седловине Казбека. Я и раньше слышала эту историю, но снова боялась дышать, когда представляла эту страшную картину: из-за дикого ветра и снегопада дед и его спутники не видят друг друга на расстоянии нескольких метров, и каждый шаг воспринимают как последний.

Потом Руслан по просьбе бабули поведал о своих альпинистских впечатлениях, и я даже перестала наворачивать любимый морской салат. Оказывается, мой парень умеет пользоваться ледорубом, крепить палатки в скалах у обрыва и бороться с наступающей на горло горной болезнью.

Руслан говорил о сказочно красивых видах Приэльбрусья, заснеженных склонах, словно нарисованных на безупречно чистой лазури, суровых скалах и облаках, проплывающих где-то внизу, и глаза у него горели сильнее, чем в тот день, когда наша волейбольная команда выиграла Кубок области. Его лицо освещало внутреннее сияние, которое делало Руслана просто нереально привлекательным. Я любовалась своим парнем и чувствовала, что я самая счастливая девчонка на свете.

Как только я подумала, что я самая счастливая, в дверь позвонили. Бабуля пошла открывать. Она скрылась в коридоре, а Руслан подскочил с табуретки, чтобы чмокнуть меня в нос, а потом в щеку.

– Ты чудесная, Светка! – шепотом сказал он. – И бабушка у тебя тоже чудесная.

Я расплылась в улыбке и не смогла сразу стереть ее с физиономии, даже после того как в зал ворвалась разъяренная мама.

– Та-а-ак, – протянула она. – Ты, как я вижу, становишься опытной мошенницей.

Мама смотрела на меня в упор с искаженным от гнева лицом.

«Не надо, прошу тебя, не надо», – умоляла я ее взглядом. Только уж слишком она разозлилась.

– Конечно, – выплевывала мама слова. – Обманывать тех, кто тебе доверяет, – чего проще.

Я вжала голову в плечи.

– Бабушку она навестить хотела. А у самой одни свидания на уме. Результат уже есть: полный дневник троек.

Я чувствовала, как удушливая волна катится по лицу. Катится, катится, опускается к горлу, душит. Я боялась взглянуть на Руслана, боялась увидеть в его глазах разочарование или, может быть, даже презрение.

– Ирочка, зачем ты так, – бабуля попыталась урезонить маму, но ту было не остановить: она кричала, пророчила мне ужасное будущее, обещала всевозможные наказания.

– Марш домой, врушка! – гаркнула родительница.

Я поняла, что сейчас разревусь – разревусь от унижения, как детсадовский малыш, которого воспиталка отшлепала по голой попе при всей группе.

Я вскочила с дивана, побежала в бабулину спальню, захлопнула за собой дверь, бросилась на кровать и зарылась лицом в подушку. Рыдания сотрясали тело, внутри меня что-то дрожало и норовило разорваться в клочья.

Не знаю, как долго я плакала. Время потеряло всякое значение. Все потеряло значение. Разве после такого позора живут?

Вдруг я почувствовала, как кто-то гладит меня по волосам. Я приподняла голову – на кровати сидела бабуля. Я уткнулась лицом ей в колени.

– Ну, будет, будет. Все ушли. Все прошло, – успокаивала она меня.

– Почему так? – гундосила я, всхлипывая. – Другие совершают бесчестные поступки, и хоть бы что. А мне стоит только капельку схитрить, и ложь тут же раскрывается.

– Это хорошо, Светочка, – отвечала бабуля, продолжая гладить меня по волосам. – Вселенная не наказывает тех, кого уже не исправить. И они теряют последний шанс. Да… последний шанс.

Я ничего не поняла про последний шанс и еще долго поливала слезами бабулино платье, но, в конце концов, успокоилась и даже подумала, что (вряд ли, но вдруг!) жизнь моя еще не кончена. Бабуля напоила меня чаем с мятой и уверила: Руслан мне непременно позвонит. Домой я возвращалась с припухшим лицом и красными глазами, но уже без отчаяния в сердце.

Я проскользнула к себе в комнату, как самая крошечная на свете мышка. Мать на кухне гремела посудой, папа в зале смотрел телевизор. Меня никто не тревожил до самого вечера. Ночью, когда я лежала, свернувшись калачиком под одеялом, дверь в комнату тихонько открылась, и вошла мама. Она присела на краешек кровати, и мы немного помолчали.

– Свет, ты прости, я погорячилась сегодня, – сказала она.

– И ты меня прости, – выдавила я из себя.

Потом мы поговорили и наконец-то услышали друг друга. Ну, не чудо ли? Ведь в продолжение всего минувшего дня у нас это совсем не получалось – мы, кажется, слышали только самих себя. А ночью, в темноте, наверное, обострился слух, как у кротов.

Я поняла, что мама взбеленилась вовсе не потому, что я осмелилась ослушаться и назначить свидание Руслану. Она просто испугалась. Ей померещилось, что я становлюсь настоящей обманщицей. Я ведь три раза кряду поступила нечестно – сначала соврала, что была на занятиях в художественной школе, а сама гуляла в парке, потом стащила журнал из учительской, а теперь еще это тайное свидание. Конечно же, ей не стоило беспокоиться из-за мелких безобидных хитростей. Только вот мама считает, что из мелких хитростей вырастает большая ложь. Взрослые вечно преувеличивают. Но, по крайней мере, она пообещала, что если ей опять понадобится меня как следует отчитать, в следующий раз она сделает это без свидетелей.

ГЛАВА 6: СВИНЦОВЫЙ ДЕНЬ

Первый день новый четверти выдался хмурым и ненастным. И дело было не только в том, что с утра зарядил монотонный ноябрьский дождь, а свинцовое небо норовило упасть и придавить меня своей тяжестью. Весь день обернулся изматывающей чередой неприятных, хотя и закономерных происшествий.

Разумеется, по дороге в школу я, как всегда, не пропустила ни одной лужи. Сама удивляюсь, как мне это удается. Сапоги и даже колготки покрылись грязными потеками. Вот и вышло, что я стояла у раковины, пытаясь привести себя в порядок, когда в школьный туалет заявилась задавала-Вероника со стайкой приближенных.

– Вау! – воскликнула она. – Светка не иначе как перед школой подрабатывает на ферме – коров доит. Ты бы тогда переодевалась после смены, что ли.

– Некогда было, – ответила я. – У нас одна корова сбежала, и мне поручили ее найти. Так что отправляйся-ка ты в стойло.

На секунду я испугалась, что Вероника лопнет от возмущения. Надо же, ее, изящную статуэтку, не ведающую вкуса пончиков и шоколадок, обозвали коровой. Ой-ой-ой! Сначала она открывала и закрывала рот, точно безмозглая рыба, выбросившаяся на берег, а потом взвилась на месте – так, что белобрысая грива взметнулась вверх. Секунда, и Вероника фурией выскочила из туалета. Фрейлины засеменили следом.

До чего же некоторые не любят, когда с ними поступают так, как они привыкли поступать с другими.

Я отчистила сапоги, оттерла, как смогла, пятна на колготках и побрела на урок. Кошки на душе не просто скребли. Мои кошки нервно фыркали и бешено крутили хвостами из стороны в сторону.

Я ни капельки не сомневалась, что Марина Викторовна не забыла за каникулы про историю с журналом. Память у нашей классной, как отлично оборудованная кладовка. На нижних полках – так, чтобы всегда были под рукой – лежат знания по алгебре и геометрии. Чуть выше – стоит лишь приподняться на цыпочки, и достанешь – расположены пронумерованные и проанализированные данные о нас, школьниках. Еще выше – чтобы дотянуться, понадобится скамейка – расставлены интересные истории, притчи и мудрые мысли, подходящие к всевозможным ситуациям. Что расставлено на верхних полках – не рассмотреть. Только отчетливо видно, что полок очень-очень много – они тянутся до самого потолка. В любой момент Марина Викторовна может взять стремянку и отыскать то, что ей нужно.

Еще в коридоре, я услышала: наш 8 «Б» гудит, как улей. Если бы классная была в кабинете, мои однокласснички бы так не шумели, факт. Я приободрилась, решив, что неприятный разговор откладывается.

– Света, мне нужно с тобой поговорить, – раздалось у меня за спиной.

Я вздрогнула и обернулась. Марина Викторовна приглашающим жестом указывала на окно напротив кабинета. Я сначала решила, что она мне подсказывает, как избежать нагоняя (второй этаж всего-то), но потом сообразила: классная просит отойти с ней к окну.

– Света, как бы ты назвала человека, который без спросу рылся в чужом шкафу?

Ох, и пропесочила она меня. Каждый ее вопрос заставлял мои щеки пылать все ярче и ярче. Хорошо, хоть Марина Викторовна поверила, что я просто хотела посмотреть свои оценки. Если бы она узнала правду, то спросила бы:

– Света, а ты знаешь, как называется статья уголовного кодекса, в которой говорится о подделке документов?

И что бы я тогда ответила?

Когда я входила в класс, то, наверное, была похожа на человека, только что выскочившего из парилки. Наши даже гудеть перестали. Впрочем, может быть, они потому перестали, что Марина Викторовна тоже в класс вошла.

Я заняла свое место рядом с Витькой и обернулась, чтобы увидеть Веру. Подруга смотрела на меня, сжав губы и слегка наморщив лоб, – мне сразу стало ясно: она за меня волнуется. Верка умная, она мигом просекла, почему я вплыла в класс вместе с Мариной Викторовной, и почему была при этом такая красная.

Вера мотнула головой в сторону первого ряда, и я снова поняла ее без слов. Она мне указывала на Наташку с Людкой. Мол, «сидят голубушки, и дела им нет, что тебе по их милости влетело».

После урока, как только Марина Викторовна вышла из класса, я ринулась к парте «голубушек». Кошкам, которые скребли у меня на душе все утро, очень уж хотелось выпустить коготки.

– Стукачки несчастные, – фыркнула я.

Девчонки как-то странно на меня посмотрели – их глаза совершенно синхронно округлились, а рты приоткрылись, будто бы они и не поняли о чем речь.

– Ватрушкина, ты взбесилась? – после секундного замешательства спросила Наташа.

Мне стало противно наблюдать, как они комедию ломают, поэтому я развернулась и пошла к выходу. Возле двери я остановилась и оглянулась. Людка любовалась своим новым маникюром с клубничками, а Наташка встретила мой взгляд и постучала ручкой себе по лбу.

«Ну надо же, какие притворщицы!», – возмутилась я про себя и вышла в коридор.

Следом за мной из класса выскочила Верка.

– Что ты Марине сказала? – спросила она.

– Что хотела взглянуть на свои оценки, – успокоила я подругу.

– Не понимаю таких людей, как Людка и Наташка, – сменила тему Вера. – Зачем было бежать классной ябедничать, что мы журнал брали? Им-то какое дело.

– Они, наверное, только про меня рассказали. Тебе ж не влетело.

Верка отвернулась. Может, чтобы я не заметила, как сильно она расстроена. Или в окно что-то интересное увидела. Я тоже посмотрела в окно. По-прежнему шел дождь. Тополь сердито грозил когтистыми пальцами проплывающим мимо серым тучам.

– Да ну их, – сказала я. – Просто теперь буду знать, что Наташке и Людке доверять нельзя. Вот и все.

ГЛАВА 7: НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ ХУЖЕ ТАТАРИНА

Вечером меня ждал сюрприз. Мама вернулась с работы и привела с собой дочь тети Оли – ту самую Женьку, с которой я в одной группе художественной школы занимаюсь. Раньше я ничего против Женьки не имела, несмотря на то, что мама ее все время до небес превозносит.

– Женя – собранная и аккуратная.

– Женя никогда не приходит из художественной школы перепачканная красками.

– Женя – круглая отличница.

И так далее, и тому подобное.

Но если уж честно, Женька – девчонка не вредная, как некоторые (Вероника, например, ага). Я часто забываю дома то стирку, то уголь, а у Жеки всегда есть запасные принадлежности. Она никогда не отказывает, если я прошу дать мне списать материал к семинару по истории искусства. В общем, я считала ее безобидной пай-девочкой. Только вот Вера сказала, что никто, кроме Женьки, не мог наябедничать маме про мой прогул. С другой стороны, не исключено, что мама сама позвонила Виктору Евгеньевичу за чем-нибудь – так и выяснилось, что я в художку не явилась. А может быть, Евгенич позвонил нам домой, чтобы узнать, не заболела ли я. Мама-то не призналась, кто ей информацию слил.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.