Гвардеец Бонапарта. Гордись, Европа: у тебя есть Россия!

Посетителей в кафе почти не было. Увидав Габриэллу, Поль встал и галантно поклонившись, вручил ей маленький букетик розовато-голубых цветков неопределённой классификации, которыми торговала за углом цветочница. «Однако… Безработный, а… – да, кавалер, ничего не скажешь!» – и она улыбнулась в ответ… уже вполне ослепительной улыбкой.

– Поль, а как Вы смотрите на перспективу нашего… сотрудничества? – взяла Габриэлла с места в карьер, усаживаясь, – привычка решать текущие вопросы сразу, не откладывая, выработалась у неё уже давно и никогда не подводила.

– Погодите… я закажу по чашечке кофе… Вам какой: с молоком или… – он неуклюже попытался было скрыть чувство неожиданного восторга, охватившее его, но румянец, проступивший на щеках…

– Мне как и Вам, – с холодной водой.

– А… а откуда Вы…

– Ладно, Поль… – улыбнулась Габриэлла, – не будем шиковать. Давайте-ка, лучше поговорим. – И она, дождавшись кофе, рассказала ему о своём бизнесе, об особенностях работы в архивах… и о том, что ей нужен толковый помощник.

Он согласился… – за двадцать пять процентов дохода. Они тут же оговорили и круг обязанностей, которые теперь лягут на его плечи: просматривать периодику исторической направленности в библиотеках, особенно интересуясь эпохой наполеоновских войн.

Он уже год работал над её проектом. Габриэлла исправно отчисляла из дохода оговорённые проценты. Работа в библиотеках и архивах, так пугавшая поначалу (далеко не все материалы были оцифрованы и в Интернете отсутствовали), понемногу стала даже нравиться Полю: сидишь в тиши залов, неспешно перелистываешь пожелтевшие страницы, делаешь заметки в блокноте… и складируешь бабки. – Красота!

Так, они довольно быстро восстановили родословную одного парижанина, – до 1820 года! – и она помогла ему утвердиться в правах на владение спорным клочком земли с какой-то развалюхой, на Лазурном Берегу… – и за это клиент выложил им тридцать восемь штук евро… за два-то с небольшим месяца работы! – Просто блеск!

А тут и Нико вчера звякнул, воротясь из странствий, – и есть неплохой повод…

То же кафе… почти тот же столик, если не брать в расчёт мебель (теперь стулья и столы были не деревянные, как прежде, а пластмассовые) и несколько иной интерьер (стены, оклеенные пластиком вида неоштукатуренного кирпича). Говорят, новый стиль (под трущобы или бунгало Робинзона Крузо) теперь в моде; и квартиры, выполненные в таком стиле, стóят недёшево.

…Тот же Поль, чуть осунувшийся, правда.

Николя, по привычке, пускал колечки, одно за другим, вспоминая мытарства по разным там Европам, Америкам… – везде хорошо, где нас нет! – отпил немного из чашки…

– Эй! Ты где, – «приход» у тебя, что ли? – окликнул его приятель. – Благо, хозяин здешний… стулья ещё у него, а то в бистрó… – там не посидишь, не помечтаешь! – Заказал, выпил, и валú! Зато оборот клиентуры, выручка! – Казáки придумали…

– Какие там ещё казáки? – воротился Нико из путешествия по волнам памяти, чуть не захлебнувшись кофе.

– Да русские, генерала Платова… – был у них такой пьянчужка, ещё в 1814 году, когда в Париж вошли, – дед рассказывал мне, историк… – вот и название от них осталось – «бистрó». Войдёт этакий увалень в харчевню, – а там наши по часу коньяк смакуют из маленьких рюмашек, – подойдёт к стойке, швырнёт монету и потребует… – Поль даже привстал, изображая казака, требующего выпивки, – и гаркнет во всю глотку: «Рому! – Кружку! И… быстро!» – отсюда и название. – Затем осушит залпом, крякнет, повернётся на каблуках и, – строевым шагом к выходу, под изумлённые взгляды посетителей! Вот так-то! А мы с тобой кофе чашечку сосём полчаса.

– В Булонском лесу от этих казаков скобы ещё остались в старых соснах… Они их вместо наблюдательных вышек использовали, – вставил Николя. Он, родившийся близ Парижа, часто бывал в этом парке. Теперь в Булонском лесу не погуляешь, – его облюбовали «голубые».

– Лихой народ, эти русские! Забулдыги, но морду набить могут! Там, говорят, до сих пор медведи, случается, по улицам шастают. Да и люди… – бандит на бандите!

– Ну что ты мелешь?! – Бывал там разве? – оживился Николя, въехав в русскую тему. Бабушка его была из России; и пока он глотал пыль заморских дорог, они с дедом купили небольшую квартирку в Санкт-Петербурге, на реке Мойке, – благо, развал в России, можно по дешёвке… а потом продать подороже.

– Не, бывать в России не доводилось ещё… Упаси, Бог!

– А мне моя бабуся рассказывала, – она Пушкина любила читать, – что когда русские в столицу входили, то их парижанки цветами встречали! – Во как! А ты – медведи… бандиты!

– Ну да?! – отозвался Поль скептически, – и с чего бы это?

– Да ничего особенного. Просто они, понимаешь, насмотревшись на наших плюгавиков, – да и тех Бонапарт в солдаты забрал, оставив лишь стариков да калек! – увидали вдруг настоящих, кондовых мужиков! Об этом Пушкину поведал его старший приятель, Пётр Каверин, побывавший тогда в Париже. Во многих полках, когда уходили, не досчитывалось по пятнадцать – двадцать человек! – Парижанки их прятали, где могли, только бы в Россию не отпускать, – по чердакам, подвалам… А ты говоришь, – бандиты. Нормальные ребята!

– Этот Каверин, – у Нико, похоже, взыграла русская кровь, – как-то, в одном из шалманов, утёр носы нашим офицеришкам… А было так. Входит он в забегаловку и видит: четверо наших парней в штатском, – а намётанный глаз не проведёшь: явно офицеры! – разлили бутылку шампанского по четырём бокалам и, стоя, выпивают – «за Императора!». А дело в том, что в те дни в Париже, и в самом деле, находился русский Император Александр, но они-то пили за нашего! И вот тогда этот Каверин зовёт гарсона и требует: «один бокал и четыре бутыли шампанского!» – и, стоя, тоже выпивает – «за Императора!» – все четыре подряд! А затем подходит строевым шагом к нашим, отдаёт честь и громко, по-французски: «вот как надо пить за своего Императора, господа!» И, снова отдав честь, круто разворачивается и твёрдым шагом, как по струнке, вон из шалмана!

Здесь речь идёт о реальном лице, старшем приятеле Александра Сергеевича Пушкина, – Петре Павловиче Каверине, – бесшабашном гусаре, участнике штурма Парижа. Ему великий поэт посвятил стихотворение («К Каверину») и одну из своих статей.

– Нет, русские любят крепко вдеть, это верно. – И тут Николя рассказал другу, – ну раз уж легла такая карта! – о том, как, войдя в Париж, русские гусары прежде всего разыскали винодельню, какая лишь и уцелела: винодельню месье Шаврона. Тот, перетрусив, согласился поставлять в войска вино за полцены, только бы не разоряли. Так вот, гусары, уже выходя из Парижа, нарочно сделали крюк и, проезжая верхом мимо этого благословенного заведения парадным маршем, – полк за полком! – отдавали честь: «Виват, Шаврон!» – Вот, какие они, русские! – закончил Орли.

– Э-э, приятель! Мы уже с полчаса, как о русских треплемся, – и лишь о том как пьют, да как с бабами… А почему, – знаешь? Да просто они и не могут по-другому. Пустой, дикий народ! Отсюда и революции, и Перестройки ихние… Всё никак не выбрать: то им коммунизм нужен, то капитализм… – оттого и живут в дерьме! Но, сильны, бродяги! Ох, сильны! Ты уж извини, старина, коли задел твои русские струнки…

– Да что же мы сегодня о русских, да о русских?! – и Поль выразительно хлопнул ладонью по столу, да так, что посуда зазвенела. Николя успел-таки подхватить почти пустую чашку, чуть было не соскользнувшую со стола.

– Ну ты же сам начал, Поль. А, кстати! Удалось тебе выяснить… – мы так ничего и не узнали толком… а тебя ведь, из-за этого турнули тогда.

– Не бери в голову, старик, – Поль, подавив возбуждение, был теперь совершенно спокоен и, пожалуй, жизнерадостен, – дело закрыли, а съёмки… – найду что-нибудь. А пока на подхвате, – ответил он, вертя чашку и не глядя в глаза другу. – А сам что собираешься делать? Как в Европе-то, в Америке?..

– Да всё то же. Случайная работа… телереклама… Там не очень-то к иностранцам… – среди своих куча безработных талантов! А «свобода», «равные возможности»… – хрень всё это, реклама, обман!

– Ну и что делать собираешься, коли ни здесь, ни там?..

– Погляжу… – уклончиво ответил Нико, – так… есть мыслишка. «А всё же, рассказать ему, или?..» – подумал он, рассматривая кофейную гущу на дне чашки.

Николя давно знал Поля: вместе закончили Академию Киноискусства в Париже, вместе и сниматься начали. Потом, бывало, их жизненные пути и расходились надолго, но затем неизменно пересекались. Одним словом: друзья-конкуренты, – помогали, случалось, друг другу… но каждый ревностно относился к успехам другого.

– Да ладно, скажи уж другу!

И Нико, – «а и в самом деле, может Поль и подскажет что-нибудь», – поведал приятелю о своей, появившейся, кстати, совсем недавно, идее и вытащил из борсетки объёмистую пачку листов с текстом, сложенную вдвое…

Снять на оставшиеся деньги свой собственный фильм, по своему сценарию… – эта мысль всё чаще посещала Николя. А что?! Лишь бы тему выбрать покруче. Но вот, с темой-то… – с этим было сложнее. Чем сейчас удивишь пресыщенного зрителя?! – Детектив? – Откровенный порнухан? Нет, всё балда! «Мыльные оперы»? – Эти многосерийные радиомьюзиклы (какими и были поначалу), так полюбившиеся когда-то домохозяйкам, стиравшим одновременно бельё (отсюда и название), – они уже всем надоели! Вот бы развернуть многосерийную киноэпопею, да самому сыграть в ней главную роль! – Это было бы, пожалуй… Тогда бы в Монпелье… Да что там этот южный городишко – тогда бы вся Франция ахнула!

Тут Нико представил афишы, расклеенные по всей стране, – с его задорной рыжей физиономией! Ворохи писем и телеграмм… Букеты влюблённых поклонниц, оставленные у двери его маленькой квартирки, в мансарде трёхэтажного домика на рю де Фигэрас!.. Выступление на презентации фильма в Париже: он, с рыжей копной непокорных волос, во фраке синевато-зелёного цвета морской волны, в свете пюпитров… – и непременно, в «Ле Гранд Рекс», на Больших Бульварах! А потом… – соблазнительные предложения крупнейших киностудий Франции… поездки в собственном автó с откидным верхом (о котором так мечтал!) … фуршеты… – да что там Франция, весь мир у его ног!

Но опять же, – «на какую тему?» – этот вопрос мигом вырвал Орли из когтей сладкозвучных сирен Острова Грёз и безжалостно бросил его в трясину Болота Реальности.

Николя, подойдя к холодильнику, достал машинально банку пива, открыл и сделал глоток. Пиво не освежило, оставив во рту лишь привкус горечи. Он подошёл к полке, на которую были сложены стопками книги вперемешку с брошюрами и ксерокопиями и попытался достать книжонку с броским названием на корешке переплёта: «Написать сценарий к фильму? – Нет ничего проще!». Стопка развалилась, рассыпавшись разноцветным ворохом.

Среди книжонок и брошюр он увидал давно уже позабытую им толстую папку, – ещё, помнится, дед с нею возился, – а из неё выпала подшивка листов ксерокопий… – «Записки Императорской Гвардии конного егеря Шарля д′Ора о походе в Россию в 1812 году с корпусом кавалерии под водительством маршала Жана-Батиста Бессьера», – прочёл он заголовок. Подняв довольно объёмистую пачку пожелтевших листов, он бегло прошелестел страницами, – так, ничего особенного, – и хотел, было, водрузить её на «историческое» место, собирать пыль веков дальше… однако, подумав, швырнул на письменный стол, поглядеть на досуге.

На другой день (благо, досуга хоть отбавляй!) Николя решил осуществить своё намерение. Ему ещё с детства была известна, – в общих чертах, конечно, – история их далёкого предка, «посетившего» в 1812 году Россию в составе армии Наполеона, да так и оставшегося там. Вот только имя этого предка… ну хоть сейчас узнал, и то ладно. Лишь после русской революции его потомки перебрались во Францию.

«Всё это… – так, ничего особенного», – он стал читать дальше. – Описание похода в Россию… Сражения… Вопросы стратегии… Пожар Москвы, отступление… – и вдруг! – «вот это да-а! Вот это, пожалуй…» Нико заёрзал на стуле, углубляясь в чтение… – «так, это же почти готовый сценарий, да какой! – Интрига! Тайна!»

Он встал из-за стола, прошёлся. «Посоветоваться с Полем? – посидеть в кафе, прощупать, чем дышит… вот, вдвоём и возьмёмся!» Орли тут же решил отсканировать рукопись. Поразмыслив немного, он отсканировал лишь четверть её. Закончив эту возню, взял смартфон…

– Привет, старина! – — Да, с неделю как вернулся. – — А хрень всё это, расскажу на досуге. – — Как насчёт посидеть за чашечкой кофе? – — Ну и отлично. – — Конечно же, на старом месте, где и тогда, год назад… – — Да на углу проспекта Свободы и улицы Лаверюн, где ж ещё?! – — Хорошо, до завтра!

Нико обратил внимание, как у его приятеля, по мере просмотра листов отсканированной рукописи, начал проступать румянец на щеках и всё ярче загорались глаза! Он, просмотрев рукопись, попытался перечитать некоторые места…

– Нет, нет, – опередил его Нико, – возьми это всё домой, старик, а через пару деньков мы обсудим. Поверь, здесь и твоему таланту найдётся применение…

…Поль ушёл. Габриэлла ещё раз пересмотрела оставленную им отсканированную рукопись этого Орли, – «ну молодец, парень, посоветоваться решил! Ну что ж, теперь – за дело. Прежде всего следует составить план действий, а затем…» – Она уже потирала руки в предвкушении того, что последует затем.

«Итак, бесследно исчезнувшие сокровища Ордена Тамплиеров южной Франции… – начала она размышлять, – Так! Магистр Ордена, владелец аббатства Люнье, граф де Ла Форт… Ну и… Шарль д′Ор…» – она кривовато усмехнулась. Многодневное бдение в архивах с десяток лет назад принесло-таки свои результаты! – теперь она знала, например, что Шарль д′Ор, один из приближённых маршала кавалерии Императорской Гвардии Жана-Батиста Бессьера и что этот д′Ор пропал без вести в России… а затем, уже в начале двадцатого столетия, в Монпелье появляется семья неких Орлинских (принявших впоследствии фамилию Орли)…

Можно было бы предположить, что одна из ветвей генеалогического древа гвардейца шелестит младой порослью прямо над головой, здесь, в Монпелье! А тут, – на тебе! – само в руки! Знакомство с этим приятелем Поля, потомком – х-м! – д′Ора, пока не состоявшееся просто из-за того, что он исчез из поля зрения (потому она, собственно, и закадрила Поля, засветившегося в полиции во время съёмок в аббатстве), – знакомство это ещё впереди. Да! На ловца и зверь…

«Молодчина, Поль! – Отблагодарил! Ну а теперь он и без меня выкрутится… А что, денег поднакопил с моей помощью, ну а я… Да, правду говорят, что добрые дела и плоды приносят добрые!» – И Габриэлла стала собираться в дорогу… – сначала в Париж.

Поль ходил из угла в угол. Впервые в жизни, пожалуй, он не знал, что предпринять. А ситуация и в самом деле, непростая: подруга, к которой успел прикипеть и чувствовал себя обязанным… – нет, по-настоящему благодарным даже! – надолго его покидала (сославшись на необходимость закопаться в бумагах столичных архивов и на кучу других дел), а друг… – Николя же звал на крутое дело, рукопись, вот, даже презентовал… которую глянул разок, да и забросил на неделю, пока не пришла хорошая мысль всучить её Габриэлле. Да вот только дело-то следовало проворачивать в России, ну и капиталы требовались немалые – нет, риск уж слишком велик! Деньги, правда, пока были, – их удалось накопить, благодаря процентам Габриэллы, – но… так, чем же заняться?

Он напялил парик, оставшийся почему-то у него после съёмок, подошёл к зеркалу… «Поезд отправляется на Париж в шестнадцать часов двадцать восемь минут, время ещё есть… правда, Габи просила не провожать, настаивала даже.»

Но как же, однако, его тянуло на улицу Святого Роха, на железнодорожный вокзал! «А что если…» – и молодой человек, подмигнув знакомой роже из зазеркалья, так смахивающей на него, принял решение. – Нет, он не будет её провожать, а лишь поглядит со стороны… а потом звякнет ей по смартфону. Поль, облачившись в новый костюм, как был в парике, вышел на улицу и поспешил на вокзал.

Скоростной электропоезд TGV (Train a′ Grande Vitesse) был уже подан под посадку. Серебристо-голубая сигара его, с сильно удлинённым носом головного вагона, вытянулась почти на всю длину перрона. Развивая скорость свыше трёхсот километров в час, он домчит Габи до Парижа всего лишь (если верить расписанию) за четыре с небольшим часа!

Он увидал Габриэллу почти сразу. Она стояла у второго, с хвоста поезда, вагона и, беседуя с седоватым господином среднего роста, вертела в руках небольшой букетик. Затем, улыбнувшись друг другу, они расстались: девушка вошла в вагон, а незнакомец исчез среди провожающих.

Поль не двигался с места. Да и куда торопиться, – до отхода поезда оставалось шесть минут, и он решил дождаться… Так значит, его подруга-спонсор уезжала в столицу, – «наглотаться пыли столичных архивов», – оставив его, и похоже, надолго… Парень не выдержал и достал смартфон. Найдя в списке «Габи» и нажав на «вызов», он через несколько секунд услышал её голос…

– Габи… – произнёс он тихо, – извини, что пришёл, всё же… мне будет без тебя тоскливо… скорее возвращайся…

– … Спасибо, – услыхал Поль в ответ, – мы не прощаемся… будем друг друга держать в курсе. Жди меня, и я вернусь… – Только очень жди! – процитировала она отрывок из какого-то стихотворения и, рассмеявшись, бросила: – Пока! – И потом дала отбой.

Поезд плавно тронулся, – машинист даже не осадил перед этим состав назад, как это бывало раньше, на маломощной тепловозной тяге, – и, быстро набрав скорость, вагоны исчезли один за другим за изгибом пути, заслонённые другим составом, стоявшим в ожидании локомотива.

Поль, опустив голову, тяжело вздохнул и медленно двинулся к выходу. Он проходил уже зал ожидания, как вдруг…

– Извините… – услыхал он за собой мужской голос и обернулся. Перед ним стоял тот самый седоватый господин среднего роста… – Раз уж Вы здесь, то вот, возьмите… Габриэлла просила… – и передал незапечатанный конверт, в котором что-то хрустнуло. «Деньги… – сообразил Поль, – но ведь она и так уже…» В этот момент вблизи их что-то грохнулось. Поль обернулся, – оказалось, это со скамейки свалился чемодан…

– А… а как… – только и успел вымолвить Поль, запинаясь, но таинственный незнакомец уже исчез в толпе ожидающих. – Исчез так же внезапно, как и появился.

«Так, значит, всё это время… весь год я был у них на прицеле! – эта обидная мысль сверкнула, словно молния. – Вот почему она сама не стала передавать мне это послание… – ей очень хотелось показать, что я под контролем! Вот только – у кого?» Бедный Поль поспешил домой. На ходу он заглянул в конверт, – ну, так и есть, деньги! – и сунул его в карман. Ему не терпелось пересчитать «премию», переданную таким таинственным образом, но лучше это было сделать дома.

Теперь стало ясно, что он был «под колпаком»… и, скорее всего, это и есть причина, по которой у него теперь нет надёжного заработка. А кто же тогда, эта Габриэлла? И тут ему вспомнились те события, в аббатстве Люнье, – жандармерия, полиция… – от подобного поворота в рассуждениях его бросило в жар! – похоже, тогда он влип в такой переплёт, что до сих пор…

Парень понимал: надо бы выяснить, кто же такой, сей седоватый незнакомец, передавший конверт… но ему было так же ясно, что этого выяснить он как раз и не сможет. Оставалось одно: плыть по течению, зорко наблюдая за берегами… и срочно искать работу. – А что же он ещё мог предпринять?!

Правда, оставался Нико… – его роль во всей этой истории с подземельями аббатства до конца, всё же, была неясна… И откуда у него появились такие сведения о предке, об этом д′Оре, – семейная реликвия или… взломанный тайник в храме аббатства?

В облаке таких тревожных мыслей Поль добрался до дому и, как был в парике и в новом костюме, присел к столу и тут же вытащил содержимое конверта… В нём оказалось пять купюр, по тысяче евро каждая, и среди них записка, сложенная вчетверо… Прочтя послание Габриэллы, – текст был набран шрифтом «Times New Roman» четырнадцатого размера, – он, побледнев, расстегнул ворот рубашки, затем, пройдя на кухню, сделал пару глотков из носика холодного чайника, и лишь после этого взял трясущейся рукой сотовый… – Но, нет, сперва он сам должен всё обдумать, – и Поль отложил смартфон.

Этот звонок был сделан лишь через три дня…

3. Национальный Архив

Николя было о чём подумать, поломать голову! Поль, хотя и одобрил его замысел, но от участия в проекте отказался, сославшись на более насущные дела. Начинание, конечно же, требовало капиталовложений, а капитал… – короче, денег не было ни у того, ни у другого. Его друг, похоже, снова оказался «на мели» и теперь искал работу.

С чего же начать? – С разработки сценария? Но для этого надо бы сперва хорошенько изучить личность, побудительные мотивы, а также среду, в которой действовал главный герой. Изучение личности… – м-да! – Это, можно сказать, уже проехали; побудительные мотивы… – ну, можно взять, скажем, из исторических хроник; среда, в которой происходило действие… – Россия? – От одной лишь мысли ехать в эту дикую страну его бросило в жар! Правда, бабуся с дедом… – они ж ведь, ездили туда, пробыли в Петербурге почти полгода… и ничего, – вернулись живы-здоровы. Да как вернулись! – Его старики стали собственниками небольшой однокомнатной квартирки на Мойке (есть такая речка в Санкт-Петербурге): пока развал у них, у этих русских, квартиры там можно купить за бесценок!

Бабушка Николя имела русские корни и в Россию была просто влюблена. Узнав о серьёзных намерениях внука снять фильм об их далёком предке, оставшемся в России после отступления Великой Армии, она стала единственной, кто не только поддержал Николя, – бабуся даже посоветовала ему остановиться в их новой квартире и жить там «как дома», – она так и сказала! Ну а деньги… – там, у русских, жить намного дешевле… только были б, эти деньги! Да и с деньгами обещала помочь.

Не одну бессонную ночь провёл Нико, размышляя о возможной поездке в Россию (даже при поддержке со стороны бабушки!), пока не укрепился в необходимости этой поездки, пока, одним словом, не созрел. Бабушка же, – ох, как она приняла близко к сердцу затею любимого внука! – бабуся тут же принялась составлять рекомендательное письмо на имя некоего обрусевшего француза, месье Ле Кёра…

Этот господин, по её мнению, был в хороших отношениях с самим Предводителем Дворянского Собрания Санкт-Петербурга, а это вам не шутка! Ну а членом сего почтенного заведения она уже успела стать, предоставив свою полную родословную, исключающую малейшую двусмысленность в вопросе о её дворянском происхождении.

Созрев же (не без помощи бабушки), Николя Орли начал собирать материалы о своём далёком предке, Шарле д′Оре – гвардейце Бонапарта, участнике похода в Россию в 1812 году (с кавалерией Императорской Гвардии под водительством маршала Жана-Батиста Бессьера).

Вскоре, однако, ему стало ясно как божий день, что, сидя в провинциальном Монпелье, он немногое высидит, и Нико стал собираться в дорогу… – в Париж.

История любого государства, не подкреплённая архивными данными, по меньшей мере сомнительна! Поскольку же история создаётся людьми, то люди обязаны и должны знать о делах рук своих! Прежде всех это поняла Франция, – страна самых древних в Европе архивоведческих традиций, первые акты которой стали фиксироваться ещё с 1303 года! А это значит, что для поддержания в людях уважения к своей истории, к своему государству, необходим принцип публичности архивов и свободного использования архивных документов.

Вот почему декретом Учредительной Ассамблеи от 12 сентября 1790 года был образован «Департамент Национальных архивов Франции». Далее, декретом от 7 мессидора второго года республики (25 июня 1794 года) был провозглашён принцип публичности архивов. А в 1867 году маркиз Леон де Лаборд по указанию Наполеона III открыл Musée des Archives nationales – Музей национальных архивов, призванный сделать документы государства доступными для публики и способствовать этим воспитанию народа в духе уважения к истории своей страны! Итак… —

Ну вот и Рю де Аршив – улица Архивов, цель визита Николя Орли в Париж. Он нашёл её довольно просто, – на правом берегу Сены, чуть к северу от острова Сите. А Отель де Субиз, где размещается Национальный Архив Франции, найти и вообще не составило никакого труда. Он сразу же направился в «Современную секцию» архива, в которой содержались дела с 1792 года, и начал копать с аббревиатуры «Or»…

Начать-то начал… – Да! Это вам не архив коммуны Вилльвейрак или департамента Эро, где можно быстро всё разыскать (если, конечно же, там будет что искать). Здесь же, в Национальном Архиве… – здесь всё есть! Но попробуй, найди! Нико, после трёх часов безрезультатных поисков, вышел во внутренний двор отеля, решив подышать свежим воздухом и собраться с мыслями.

Во дворе Архива, окружённом одноярусной колоннадой, посетителей было немного. Скамейки отсутствовали: небольшая группка туристов, надумавших перекусить, расположилась прямо на одном из газонов (что вполне в духе европейских традиций), в два ряда протянувшихся вдоль двора; один студентик запросто спал на травке, положив под голову свой блокнот; да симпатичная девица лет этак тридцати, – Николя заметил её привлекательную фигурку ещё в читальном зале, – полулёжа рассматривала свои записи, держа во рту карандаш.