Они пришли с войны

Хотя, говоря по большому счету, меня, военного пенсионера-инвалида, меньше всего должно касаться все происходящее. Но то ли желание почувствовать себя не полностью никчемным инвалидом, а еще на что-то годным человеком, то ли простое человеческое любопытство толкало меня в это дело ввязаться. И даже при моих скромных возможностях что-то узнать я все же мог бы. Хотя бы логическим путем. Но, чтобы добраться до какого-то вывода тем самым доступным мне логическим путем, мне необходимы были факты, а фактов у меня не было. Значит, следовало их добыть. А для того чтобы добыть факты, у меня были свои пути, доступные мне, но недоступные полиции. Хотя у них тоже были свои пути, недоступные мне. Тем не менее я свои пути считал более прямыми, следовательно, более короткими и способными быстрее привести к цели.

Во-первых, я сразу решил проверить, что называется, «на вшивость» капитана Радимову, поскольку такая возможность у меня была. Это я сделаю уже утром. И это будет несложно. Меня пригласили в городское управление внутренних дел к одиннадцати часам. Мягко пригласили, не особо настаивая. И даже без повестки. По пути бандиты могут попытаться меня перехватить. Где-то на половине, предположительно, дороги. Но я, в дополнение ко всему, чтобы усложнить проверку, воспользуюсь тем, что капитан Саня дала мне номер своего мобильного телефона. Это может помочь решить отдельно взятый вопрос…

Глава третья

Побелить потолок на три раза я все же успел и даже успел поспать положенные спецназовцу четыре часа. Мне этого вполне хватило, чтобы почувствовать себя бодрым. Встал я, как и планировал, ровно в семь часов. Внутренний будильник у меня всегда работает безукоризненно. Никакие другие будильники не нужны. Этот навык, видимо, не нарушил даже танк, который, как говорил профессор Ослоухин, по моей голове проехал. Если бы он в самом деле проехал, думаю, внутренний будильник начал бы давать какие-то регулярные сбои. И это еще один повод обвинить профессора в умышленном нагнетании обстановки относительно моего ранения. Не верю я товарищу профессору, несмотря на то что он подполковник. Хотя подполковникам я привык за годы службы верить. Дисциплина приучила.

Наскоро позавтракав, я еще раз посмотрел на часы. Была уже половина восьмого. Ментовских распорядков я не знаю и не догадываюсь, в какое время они изволят постель покидать. И все же решился позвонить в это раннее время капитану Сане. Она ответила быстро, словно трубку в руках держала. Обычно так быстро отвечают, когда трубка или в самом деле в руках находится, или когда ее торопливо хватают. А хватают обычно спросонья, когда трубка недалеко от подушки лежит. Судя по времени суток, сработать мог и тот и другой вариант. Но, судя по сонному голосу, действовал только второй.

– Слушаю, капитан Радимова.

– Доброе утро, капитан. – Мой голос излучал приветливость. – Это Страхов. Вы вчера мне время назначили на одиннадцать утра. Но меня только что вот пригласили на десять часов в штаб округа к начальнику разведуправления. Генерал у нас обычно принимает на полчаса позже, чем назначает время. Потому я могу опоздать. Я позвоню вам, как только освобожусь.

– Да, Тимофей Сергеевич. – Она, оказывается, мое имя-отчество запомнила.

Память, значит, не подводит. Как же номера машин не смогла увидеть и запомнить… Это непрофессионально для мента, тем более капитана уголовного розыска. Впрочем, я слишком мало знаю об их профессионализме, чтобы судить таким образом.

– Договорились… У вас ночь без происшествий прошла?

– Все нормально. Только мой Шлягер всю ночь кричал. Какой-то беспокойный был.

– Шлягер?

– Это мой кот.

– Понятно. Он чувствовал, что вы недавно были в опасности. Коты очень чувствительны. Какая масть у вашего кота?

– Черный.

– У меня тоже был черный кот. Я его Сталкером прозвал. Когда меня ранили, жена говорила, что кот всю ночь орал благим матом. А потом исчез. Ушел на прогулку и домой не вернулся. Так мы с ним больше и не виделись.

– Что ваша жена говорит о вчерашних событиях?

– Она о них не знает.

Я скромно не стал рассказывать о своих семейных проблемах. Пусть люди думают, что я в этой квартире поселился не в одиночестве. Да и выделяли мне квартиру на семью, а не на меня одного. А как дальше случится, я могу только гадать. Что, вообще-то, делать не умею и не люблю. Что будет, то и будет. И без всяких гаданий обойдусь.

– Тогда до встречи…

– Да, я предварительно позвоню. Мне сейчас необходимо много документов оформлять. Это все в связи с моей отправкой на пенсию. Могут и надолго задержать, могут и несколькими минутами удовлетвориться.

– Хорошо. Я сегодня, видимо, буду весь день на месте. Если куда-то уеду, трубка у меня с собой. Договоримся.

– Кстати, как там капитан Взбучкин?

– Его в госпиталь положили. Сотрясение мозга. И на лбу восемь швов наложено. Жаловался, что дышать ему больно. Но ребра не сломаны. К палате поставили охрану.

– Оклемается. Мужчина крепкий. А охрана зачем?

– Мы посовещались вчера вечером в отделе и решили, что это было покушение на него. У него несколько серьезных дел, которые могут стать причиной.

– А себя вы в расчет не принимаете?

– У меня все дела пустяковые. Не за что меня убивать или уродовать. Да и били, вы же видели, в основном его. Могли сразу меня ударить, но ударили Лешу.

– Он грудью вас прикрыл. Могло и вам достаться. А ему по груди знатно приложились, если до сих пор болит.

– Надеюсь, обойдется все без последствий.

– Будем надеяться. Ладно… До встречи… – Я отключился от разговора.

Хотелось еще спросить о том, проводился ли розыск тех двух внедорожников, на которых бандиты в масках «ночь» раскатывали. Но я решил, что она, скорее всего, сама еще мало знает, о чем мягко намекал ее сонный голос, и лучше будет узнать у нее подробности при очной встрече.

Теперь следовало делом заняться.

Конечно, сложно было предположить, что это капитан Саня прислала бандитов на мою квартиру, хотя она слышала мой адрес, когда я называл его майору Котову для занесения в протокол. Не было у нее видимых причин натравливать на меня кого-то. Как и у майора Котова, который тоже адрес знал, но не знал практически меня. Не сложно было бы узнать адрес и капитану Взбучкину. Но и у него не было причин меня преследовать. Мои пути и пути этих трех ментов на просматриваемом без приборов горизонте не пересекались. Кроме того, именно Взбучкина искали бандиты в моей квартире. А еще, как я уже убедился, искали они не по адресу, а по трубке и по смартфону с помощью какой-то незнакомой мне программы.

А действовать я собрался как раз потому, что мне хотелось бы в этой квартире пожить спокойно, без подобных визитеров, о челюсти которых можно было бы даже чугунные коленные чашечки разбить. И решить этот вопрос мне могли бы помочь. Но полагаться на ментов – дурная привычка. Я лично знаком со многими людьми, которые на ментов положились – обратились к ним и потом долго в этом раскаивались. Помощь я мог бы, наверное, получить от бывших уже своих сослуживцев. Естественно, мне никто не назначал встречу в генеральском кабинете. Но я предполагал, что те же самые бандиты могли бы пожелать перехватить меня по дороге в штаб военного округа, если бы я пошел к десяти часам. И это автоматически значило бы, что бандитов на меня натравливает именно капитан Радимова. А по какой причине – это еще предстояло бы выяснить, чтобы избежать повторения и еще слегка удовлетворить мое любопытство. Помимо этого всего, я оставлял повисшей в воздухе и возможность того, что никто специально меня не искал. И не актерские способности заставили Колобка не узнать меня, а так произошло в действительности. Но тогда получалось, что искали они капитана Взбучкина. Причем искали без агрессии, как своего человека. Но часто ли своим людям лупят битой с размаху по груди, а потом еще и по лбу! Маловероятно. Но существовала и другая возможность – на Взбучкина пытались «перевести стрелки». Парни специально были подставлены под меня в надежде, что я опишу все это следственным органам, и тогда Взбучкина начнут, мягко говоря, «трясти» назойливые дядьки из управления собственной безопасности городского УВД. И, естественно, отстранят от всех текущих дел, что на капитане «висят». Возможно, это как раз и причина. Надо признать, что причина достаточно уважительная, чтобы мне не поверить в вину капитана. Впрочем, он и так сейчас от дел отошел и лежит, как сказала капитан Саня, в госпитале. Где находится госпиталь МВД, я знал. Однажды при парашютном десантировании у одного моего солдата случилось неудачное приземление – в высокой траве нарвался на пенек. Солдат повредил позвоночник. Его сначала положили в нашу бригадную санитарную часть, потом, узнав, что в госпитале МВД делает операции какое-то московское «медицинское светило», командование договорилось о переводе солдата туда. Операция прошла успешно, и хотя солдата комиссовали, он не остался инвалидом. Как командир роты я сам дважды навещал солдата там, в госпитале МВД. Может быть, придется навестить и капитана Взбучкина. Однако пока необходимости в этом не просматривалось, и потому я предпочел заняться своими делами плотнее.

Телефонных номеров у меня – полная голова. Сам удивляюсь, как цифры не путаются и через уши не высыпаются, хотя я уши не затыкаю из опасения что-то важное не услышать. Тем не менее я не напутал и без труда вспомнил номер диверсионного отдела разведуправления округа, то есть отдела, который как раз и курировал нашу бригаду. Я набрал номер со своей трубки. Ответил мне как раз человек, с которым я и хотел поговорить – полковник Быковский. Днем раньше мы с ним вместе с ХОЗО ездили для получения документов на квартиру и ключей. Полковника в бригаде хорошо знали даже солдаты, с которыми он любил пообщаться, интересуясь их мнением о командирах. И офицеров бригады он всех знал лично.

Аппарат в отделе стоял с определителем номера. Я в своей трубке услышал, как телефонный робот голосом, похожим на женский, называет мой номер.

– Слушаю тебя, Тим Сергеевич… – отозвался полковник расслабленно, словно показывал, что готов со мной поболтать…

Значит, не у одного меня память хорошая. Быковский тоже мой номер запомнил. Хотя я звонил ему только один раз вчера утром, когда приехал в город на бригадной машине. В принципе, не много времени прошло. Забыть труднее, чем запомнить.

– Здравия желаю, товарищ полковник.

– Привет, привет, новосел… Денег на новоселье занять хочешь?

– Василий Игоревич, у меня тут некоторые бытовые неприятности возникли… Непредвиденные, которые я сам разрешить не могу…

– Понял. По голосу слышу, что дело серьезное. Приходи сейчас. Пропуск я выпишу. Я пока свободен.

Иного я и не ожидал. Зная Быковского, я был уверен, что он позвал бы меня и выслушал, даже если бы был чрезвычайно занят.

Прицепив на дверь квартиры «контрольку»[4], я отправился в путь. Поездка на троллейбусе через весь практически город с окраины до центра, но не напрямую, а по большому кругу, заняла немало времени. И навеяла некоторые соображения. На этом пути меня слишком трудно определить и изолировать с целью захвата или просто покушения. И, возможно, я зря так рано разбудил капитана Саню. Впрочем, попытка захвата возможна и у подъезда при выходе, и в самом начале пути к троллейбусной остановке. А больше негде. В остальных местах или людно, или мне предоставляется возможность заранее определить угрозу. А опасность я представляю для противников даже без оружия, в чем они имели возможность уже убедиться. И они это должны были запомнить. Тем более что ментам, спасая которых я влип в эту историю, я сообщил, что представляю собой. И бандиты должны быть предельно осторожны и аккуратны. Даже более осторожны и аккуратны, чем умеют это делать.

В дороге я имел возможность поразмыслить и о другом…

В самом деле, с чего это я взял, что идет охота непременно на меня? Мания величия достала? Возможно, как вариант, и это. Хотя ощущение собственной значимости мне на затылок обычно не давило. Другое дело, всем хорошо известно, что бандиты обычно не любят, когда их бьют. Тогда они и в чужих глазах свой авторитет теряют, и сами теряют в себе уверенность. А их действия всегда связаны именно с этой уверенностью. Я бы даже сказал, с самоуверенностью и с чувством безнаказанности. Но я их примерно наказал. И это им откровенно не должно понравиться. И что из этого вытекает? А из этого вытекает, что они постараются со мной разделаться. С инвалидом… Это же жесточайший удар по их самолюбию – инвалид их избил, причем избил жестоко, и сорвал, возможно, какое-то их важное мероприятие. Вот потому мне обязательно соблюдать осторожность. Что я в принципе делать умею профессионально. А они работать против профессионала не умеют. Конечно, собственные килограммы лишнего веса помешали им осознать, что может сделать человек веса значительно меньшего, но характера достаточно крепкого, чтобы не уступить и не испугаться. Не уступил, не испугался один раз. Значит, и в дальнейшем не уступлю. И спуску не дам. Хотя теперь они, возможно, информированы о том, с кем имеют дело. Но до конца, возможно, и не осознают, что такое офицер спецназа ГРУ. Это мало кто знает по-настоящему, кроме самих офицеров и тех, кто с ними имел конфликты. Плохо, конечно, что бандиты знают мой адрес. Это, так сказать, дополнительная опасность. Гораздо интереснее было бы, если бы я возникал ниоткуда и туда же исчезал, сделав свое дело. Но так бывает только в романах, в кино и в боевой обстановке…

* * *

Василий Игоревич пропуск, как и полагается, заказал. Он человек в делах всегда конкретный и никогда ничего не забывает. Встречать меня никто не вышел, поскольку я все еще автоматически считался в управлении своим человеком. А как же не считаться, если сделал свою роту лучшей ротой лучшей бригады во всем спецназе ГРУ. Меня ценили, как мне кажется, во время службы и продолжают ценить даже сейчас, когда я со службой расстался. Никто не думал, что я смогу заблудиться в здании штаба округа. Надежды я оправдал, не заблудился, пришел в управление, поздоровался с дежурным и сразу прошел в кабинет к полковнику Быковскому. В кабинете сидел еще один капитан, видимо, знающий меня, потому что поспешил поздороваться за руку. Петлицы и просвет на погонах у капитана были ярко-синего цвета. Возможно, раньше служил в ФСБ. Возможно, и сейчас служит. Хотя я уже давно привык к тому, что в разведуправлении можно встретить и сотрудников с любыми знаками различия и нарукавными эмблемами, и посторонних офицеров тоже из любого рода войск. Так, дежурный по управлению, который меня встретил у дверей, носил петлицы танкиста. А сам полковник Быковский всегда носил десантную форму, которую раньше носил и спецназ ГРУ. Я капитана в мундире ФСБ почему-то не знал, но ответил вежливым рукопожатием. Вежливым – это когда не сжимаешь руку так, чтобы человеку было больно. За руку поздоровался со мной и полковник. И сделал знак рукой. Незнакомый капитан тут же, согласно кивнув, вышел. Понятливый, знает, что ему не во все дела следует соваться.

– Как новая резиденция? Понравилась? – сначала спросил Быковский.

Естественно, вопрос относился к квартире. Я знал уже, что квартиру мне «выбили» именно стараниями Василия Игоревича. Он лично ходил с письмом начальника разведуправления к мэру города на прием. Любое внеочередное выделение жилой площадки в городе строго контролировалось, и я не знаю, какие аргументы пришлось привести полковнику Быковскому, чтобы эту тесную квартирку мне все же дали.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

ВТЭК – Врачебно-трудовая экспертная комиссия, устанавливающая наличие и степень инвалидности.

2

«Поднос» – 82-миллиметровый миномет.

3

ХОЗО – хозяйственный отдел.

4

«Контролька» – известный среди разведчиков способ определения возможности вскрытия двери или, скажем, сейфа. Устанавливается между дверью и косяком незаметно для постороннего глаза. Для установления «контрольки» можно использовать собственный волос, нитку, пучок пыли и вообще любое, что не будет бросаться в глаза взломщику, но покажет хозяину, что дверь вскрывали.