Фея теневого бизнеса

Марина Серова

Фея теневого бизнеса

© ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Глава 1

Проклиная все на свете, я сломя голову бежала на автобусную остановку. Крещенские морозы, наступившие в этом году задолго до своего срока, разгулялись не на шутку. Ртутный столбик, опустившийся еще неделю назад до отметки минус тридцать восемь, прочно удерживал свои позиции и сдавать их не собирался. От лютого холода не спасали ни теплый пуховик, ни шерстяные перчатки, ни шарф из ангорки. Все это я приобрела в надежде защитить себя от непогоды, но, увы, новая амуниция помогала слабо. Моя «девятка», безотказно служившая мне верой и правдой столько лет, сегодня наотрез отказалась заводиться, и я катастрофически опаздывала на встречу.

Автобус вот-вот был готов тронуться, а мой жизненный опыт подсказывал, что дождаться следующего мне не светит в ближайшие полчаса. Как только в Тарасов приходит зима, общественный транспорт, как добропорядочный медведь, впадает в спячку. Насколько позволял гололед, я прибавила шагу и запрыгнула на подножку в тот момент, когда двери начали закрываться.

– Куда прешь, не видишь – салон битком? Молодая еще, могла бы и следующего подождать! – напустилась на меня бабка с кошелками, раскорячившаяся в проходе.

– Вы бы баулы свои поживей убирали, и ругаться бы не пришлось, – вступился за меня пожилой джентльмен.

– Тебя забыла спросить! Ишь, адвокат выискался, – перекинулась на него бабка, но сумки с прохода убрала.

Я благодарно улыбнулась джентльмену и, протиснувшись мимо бабки, прошла в салон. Ехать предстояло далеко, почти до конечной. Бабка продолжала ворчать, но уже без особого пыла, так как в ссору ввязываться желающих не нашлось.

– Граждане, передаем за проезд, – зычно горланил кондуктор. – Зайцев не возим. Следующая остановка «Вавилова».

Я порылась в кармане, наскребла мелочь. Пожилой джентльмен снова пришел мне на выручку. Протягивая руку, он произнес:

– Давайте вашу мелочь, я передам.

Бабка недовольно зыркнула на него и прокомментировала:

– Сто лет в обед, а туда же, за молоденькими ухлестывает. Ни стыда ни совести у людей не осталось. Полон салон народу, а он шашни разводит.

– А тебе, видать, завидно, бабусь? На тебя, поди, в последний раз мужики внимание еще при царе Горохе обращали, – улыбаясь во весь рот, пошутил молодой парень, стоящий рядом с бабкой.

– Чего бы ты понимал! – не обиделась бабка. – У меня, между прочим, в ее-то годы от ухажеров отбоя не было. Это я сейчас толстая да скрюченная, а в двадцать годков первой красавицей в нашем селе была. Деревенские парни не одну штакетину друг об дружку обломали – все спорили, кому я достанусь.

– И кому ж ты досталась-то, бабусь? – поддержал разговор парень.

– А никому! Я подолом махнула да за городского замуж выскочила, – под дружный смех пассажиров сообщила бабка. – Почитай, пятьдесят годков со своим стариком прожила.

– Чего ж он тебе сумки-то таскать позволяет? – не унимался парень. – Прошла любовь, завяли помидоры?

– Помер он. Пять лет уж одна живу, – спокойно ответила бабка.

– Прости, мать, не знал. Я обидеть-то не хотел, – смутился парень.

– Чего ж тут обидного. Все помрем рано или поздно. На то она и жизнь, чтоб смертью заканчиваться, – философски заметила бабка. – И ты, касатик, помрешь. А пока – зубоскаль на здоровье.

– Двигай сюда, бабуль, я тебе местечко уступлю, – предложил мужчина, занимавший место в конце автобуса.

Бабка подхватила кошелки и, расталкивая пассажиров, поспешила занять освободившееся место. «Все-таки юмор – великая вещь! Пять минут назад бабка загрызть всех была готова, а нашелся шутник, и вмиг все переменилось. И бабка повеселела, и пассажиры довольны», – размышляла я, глядя в окошко. Оставшуюся часть пути ехали молча. Молодой парень вышел через пару остановок. Бабка – почти следом за ним. Любителей потрепаться в общественном транспорте больше не нашлось. Лично меня это вполне устраивало. В тишине лучше думается, а подумать было над чем.

Полчаса назад мне позвонил давний знакомый с просьбой о помощи. У его соседа произошло несчастье – погибла дочь. Судя по тому, что он успел рассказать, дело предстояло не из легких. Впрочем, с легкими делами ко мне и не обращались. Тут же все осложнялось тем, что сосед был глухонемым от рождения. Вернее, слышать он хоть и с трудом, но слышит. А вот воспроизводить речь не может. Зато прекрасно читает по губам, как заявил мой приятель. И, конечно, умеет общаться с помощью жестов. Беда заключалась в том, что я искусством сурдоперевода не владела и даже представить себе не могла, каким образом будет происходить наше общение. На мое предложение обратиться за помощью к профессионалам в области чтения жестов знакомый только хмыкнул и посоветовал дождаться встречи, а потом делать выводы. Что он имел в виду, я не поняла, но спорить не стала.

Ближе к концу маршрута в автобусе оставалось человек пять, но кондуктор не ленясь добросовестно выполнял свои трудовые обязанности.

– Следующая остановка «Транспортная». Кто не успел оплатить проезд, не стесняемся, передаем деньги, – покрикивал он, но уже не так рьяно.

Я продвинулась к дверям, собираясь выходить.

– Скажите, улица Южная далеко от остановки? – спросила я кондуктора.

– А я почем знаю? Я, милочка, тут пешком не хожу. И тебе не советую. Гнилой район, и люди здесь такие же, – проворчал кондуктор.

– Чего это вы наш район хаете? – напустилась на него женщина средних лет. – Ничем он не хуже других! Я вот выросла здесь, и ничего. А вам, девушка, какой дом нужен?

Вопрос был обращен ко мне, поэтому я переключила свое внимание с кондуктора на женщину и объяснила:

– Я точно не знаю. Меня встретить должны. Где-то между тридцать второй школой и шестой поликлиникой.

– Тогда вам по восьмому Динамовскому идти нужно. Там от школы поворот прямо к поликлинике. А из других проездов к школе не попасть, если проулками дороги не знать. Вы, как выйдете, так прямо и идите, пока школа не покажется. А ворчуна этого не слушайте, хорошие у нас места, и люди гостеприимные, – в заключение добавила она.

– Ага, гостеприимные! Башку проломят, и здрасте не скажут, – бубнил себе под нос кондуктор.

– Не плети, чего не надо! Когда это такое было? – набросилась на него женщина.

– А то не было! – огрызнулся кондуктор. – Месяц назад мужика прямо на остановке с пробитым черепом нашли, а сегодня – девчонку. И тоже с дыркой в голове.

– Это где же? – ахнула женщина. – Что-то я про девочку не слыхала.

– Вот как раз на Южной и нашли, – довольный тем, что завладел вниманием, принялся рассказывать кондуктор. – На стоянке. Голову разбили и бросили. Там с утра полиции понагнали – не протолкнуться. Мужики, что машины забрать не смогли, рассказывали.

– Что, полиция запретила? – спросила женщина.

– Кого запретила? – не понял кондуктор.

– Не кого, а чего: машины забирать, – пояснила пассажирка.

– Да нет. Завестись не смогли. Мороз-то стоит нешуточный. Мы вот тоже еле-еле завелись. Ну, а с прикуривателем бегать сегодня некому было. Говорю же: полиция там, допросы и все такое. Вот мужикам и пришлось общественным транспортом воспользоваться.

«Быстро у нас информация распространяется, – подумала я. – Наверняка речь идет о той девушке, убийство которой мне предстоит расследовать». В этот момент автобус затормозил на остановке, двери открылись, и я вышла на сковывающий холод.

– Прямо, прямо идите. Вон проход виднеется, – напутствовала меня словоохотливая пассажирка, высовываясь из дверей автобуса.

Водитель нажал кнопку, и двери закрылись, едва не прищемив голову сердобольной женщины. Я помахала ей рукой и двинулась в указанном направлении. Путь мой лежал на автостоянку, на которой нашли тело девушки. Услышав позади себя шаги, я обернулась. Меня догонял мужчина лет пятидесяти. Он приветственно помахал рукой, и я остановилась. Подойдя ближе, он протянул мне блокнот, открытый на странице, на которой четким почерком было написано мое имя и стоял вопросительный знак в конце.

Понятно, это и есть мой клиент. Так вот, значит, как он общается с окружающими! Я утвердительно кивнула и, в свою очередь, спросила, стараясь произносить слова как можно четче:

– Вы Богданов? Михаил Валентинович?

Мужчина утвердительно кивнул.

– А я Иванова Татьяна, – соблюдая правила этикета, представилась я. – Давно ждете?

Михаил Валентинович отрицательно покачал головой и начал быстро писать на чистом листе. Я терпеливо ждала. Закончив писать, он снова протянул мне блокнот. «Десять минут. Володя сказал, вы приедете на машине. Чуть не пропустил вас», – прочитала я.

– Двигатель не завелся. Мороз, – пояснила я. – Ну, что ж, ведите, Михаил Валентинович. На месте все расскажете.

Процедура с блокнотом повторилась. «На стоянке еще полиция. Посидим в кафе. Потом провожу вас до места. Сам не пойду. Тяжело», – прочитала я.

– Хорошо, тогда в кафе, – согласно кивнула я. – Поблизости есть подходящее место?

На этот раз Михаил Валентинович писать не стал. Жестом указал направление, и мы пошли вдоль дороги. Пройдя до перекрестка, я увидела вывеску популярного заведения быстрого питания «Мистер Блин». Дождавшись зеленого сигнала светофора, мы пересекли проезжую часть и оказались в обволакивающем теплом помещении кафе. Взяв по чашке кофе, мы устроились за столиком у окна. Михаил Валентинович сразу же принялся быстро писать в блокноте. Писал долго, а когда закончил, развернул исписанный листок в мою сторону и жестом предложил прочесть.

«Татьяна, я хочу, чтобы вы нашли убийцу моей дочери. Следователь сказал, что, вероятнее всего, действовал дилетант. Грабитель. Но ее личные вещи не тронули. Телефон, деньги, золото – все на месте. Говорят, вора спугнули. И еще говорят: будем искать. А я не могу ждать! Помогите. Со мной трудно общаться. Получается медленно. Задавайте вопросы, чтобы я мог кивать. Прочитаю по губам».

– Михаил Валентинович, искренне сочувствую вашему горю, – как можно мягче сказала я. – Давайте не думать о времени. Проясним ситуацию, а уж потом будем торопиться. Кое-что мне успел рассказать Володя, остальное дополните вы.

Общение наше продлилось часа два. Как и предполагал Володя, переводчик не понадобился. К концу второго часа передо мной предстала довольно четкая картина преступления. Дочь Михаила Валентиновича, Алла, девушка двадцати лет, училась в Тарасовском экономическом университете на последнем курсе. Во время летних каникул Алла устроилась на работу в кадровое агентство и решила, что вполне может совмещать и работу и учебу. Родители подсуетились и перевели дочь на индивидуальный график обучения. Один раз в неделю Алла посещала университет, все остальное время посвящала работе. Январь – время зимней сессии. Алла усиленно готовилась к сдаче экзаменов – консультации, зачеты и прочие студенческие хлопоты.

Жила она вместе с родителями, хотя те давно предлагали переехать в отдельное жилье. Благо, возможность была. Три года назад умерла мать Михаила Валентиновича, оставив в наследство внучке полногабаритную трехкомнатную квартиру. На предложение родителей о переезде Алла только отшучивалась. Говорила, что в родном доме ей уютнее, а в бабушкиных хоромах она будет чувствовать себя одиноко.

В день убийства Алла ушла из дома чуть свет. У матери, преподавателя того же университета, был свободный день, а сам Михаил Валентинович раньше девяти никогда не уходил. Основным его местом работы был Тарасовский музей искусств. Михаил Валентинович, по образованию искусствовед, организовывал экскурсии для детей с ограниченными возможностями и занимался научной деятельностью. Полного отчета о ее передвижениях от Аллы никто не требовал, но накануне она пришла поздно, была сильно взволнована и говорила, что на следующий день у нее запланирована «куча дел». Что это были за дела, Михаил Валентинович не уточнял, а Алла не сочла нужным пояснить.

В течение дня Алла несколько раз давала о себе знать. Три раза звонила матери и один раз писала отцу. Так как слышать Богданов не может, Алла всегда общалась с ним сообщениями. Ни о каких неприятностях или проблемах, возникших в течение дня, Алла не говорила. Телефонное общение было скорее формальным: прослушала консультацию, забежала в магазин, пообедала в кафе. Это то, что Алла сообщала по телефону. Последняя весточка была отцу, около половины пятого вечера. Алла предупредила, что задержится на неопределенное время. Просила к ужину не ждать. Михаил Валентинович посетовал на то, что дочь голодная, на что она дала клятвенное заверение поужинать где-нибудь в городе.

Когда Алла не пришла домой ни в одиннадцать, ни в двенадцать, отец собрался идти разыскивать дочь, но жена его отговорила. Аргументировала свою просьбу тем, что девушка уже достаточно взрослая, незачем надоедать ей излишней опекой. Быть может, у нее романтическое свидание. А не предупредила? Всякое бывает. Вовремя позвонить не смогла, а позже не захотела родителей беспокоить. За последний год такое бывало несколько раз, и Михаил Валентинович, вняв увещеваниям жены, лег спать.

А наутро, ровно в восемь, позвонил охранник с автостоянки. Трубку взяла жена. Толком ничего не объясняя, охранник настоятельно просил Михаила Валентиновича прийти немедленно. Дело в том, что автостоянка принадлежала Богданову. Искусство – это, конечно, хорошо, но семью на зарплату искусствоведа не прокормишь. Вот Михаил Валентинович и сочетал работу для души с бизнесом для денег. Богданов мысленно поворчал на охранника, что беспокоит его в такую рань, но прийти пообещал. Жена передала ответ дежурному. Пока собирался, Богданов размышлял, что за проблемы такие возникли у дежурного, которые не терпят отлагательства. Про Аллу мысль в голову не приходила.

Стоянка расположена в десяти минутах ходьбы от дома, поэтому на место Богданов прибыл в восемь двадцать. Дежурный был в домике один. Он и сообщил отцу о несчастье. Обнаружил тело клиент, пришедший забирать свою машину. В полицию звонить не стали. Решили дождаться прихода хозяина. Михаил Валентинович бросился в дальний конец стоянки. Увидев дочь, лежащую на земле, сразу понял, что надежды нет. В такой-то мороз! Велел охраннику вызывать полицию, а сам остался возле тела дочери. Следственная бригада приехала только через час. Сразу занялись осмотром места происшествия. Потом свидетелей опросили. Тело дочери забрали. Михаилу Валентиновичу сказали ждать. Вызовут в отделение для допроса.

Михаил Валентинович отправился домой, нужно было сообщить жене о случившемся. Жена, Анна Ильинична, восприняла известие тяжело. Богданов бросился к соседу, попросил вызвать «Скорую», так как опасался за ее здоровье. У жены было слабое сердце. Сосед, Володя, отправил к Анне Ильиничне свою супругу. Тогда же он и посоветовал Богданову обратиться ко мне. Получив согласие на встречу, Богданов вернулся в свою квартиру. Удостоверившись, что Анне Ильиничне лучше, оставил ее на попечении соседки, а сам ушел. Заглянул на автостоянку. Следственная бригада еще работала. Пробыв там какое-то время, пошел встречать меня.

Вот и вся история. Предположение, что у Аллы могли быть враги, Богданов категорически отмел. Умная, веселая, общительная девушка. Откуда взяться врагам у студентки? Я не настаивала. Попросила отвести на место происшествия. Богданов довел меня до будки дежурного, представил охраннику и, попросив оказывать всяческое содействие, откланялся. Охранник Андрей проводил хозяина сочувствующим взглядом и, обратившись ко мне, сказал:

– Я, конечно, постараюсь помочь всем, чем смогу, только вам бы лучше Димку найти. Это он Аллочку нашел и хозяина вызвал.

– Значит, накануне вечером не вы дежурили? – уточнила я.

– Я ж говорю: Димкина смена была. Я только к девяти подошел, – подтвердил Андрей.

– Вы всегда в одно и то же время меняетесь?

– Ну да. Работаем сутками. С девяти до девяти, так удобнее. Пробовали в восемь меняться, да путаница получается. А в девять основная масса клиентов машины разбирает. Всем же на работу, вот и пустеет стоянка.

– И сегодня вы к девяти пришли?

– Конечно. Димка не любит, когда опаздывают. На минуту задержишься, так он такой крик поднимет! Ему-то хорошо, он рядышком живет, а мне через весь город пилить приходится. Вот иной раз и припоздаешь. Да ему разве объяснишь!

– Что, несговорчивый напарник? – посочувствовала я.

– И не говорите! Хорошо, хоть нам с ним не так много общаться приходится. Смену сдал, в журнале расписался, и адью.

– Что за журнал? – поинтересовалась я.

– Да это хозяин придумал. В конце смены положено стоянку обходить, если проблемы какие-то возникли – фиксировать. Чтобы потом напарник на тебя свои грехи не повесил.

– И какие же на стоянке грехи случаются?

– Да по-разному бывает. Иногда забудешь машину отметить. Владелец забрал, а в журнале не отмечено. Или, бывает, выезжал кто-то, да по неосторожности зеркало соседу свернул. Это тоже фиксировать нужно. Ну, и другие случаи.

– Понятно. Сегодня, как я понимаю, осмотра не было? – спросила я.

– Какой тут осмотр! Я пришел минут за десять до начала смены. Димка меня в воротах поймал, рассказал о случившемся. Я на территорию даже не пошел. Полицию вместе дожидались. А как те приехали, Димка уходить собрался, да ему не позволили. Пришлось задержаться, хоть он этого и не любит. Полицейские сначала место осматривали, потом допрашивать нас стали. Димку отпустили, а я остался. Дежурство-то мое.

– Можете пересказать то, что напарник ваш следователю рассказывал? – попросила я.

– Не могу. Нас по очереди в дежурку вызывали. Димка долго там пробыл. Я пока ждал, думал, обморожусь вконец. Да кого это волнует? На улице минус сорок, а они человека полчаса на морозе держат и в ус не дуют. Им-то что, им в комнате тепло, а ты хоть в сосульку превращайся!

Я уже поняла, что Андрей относится к той категории людей, которые всегда всем недовольны. Видно, поэтому напарник Димка с ним общаться не желает. Пост сдал, пост принял. Ничего личного. Ладно, выбирать не приходится. Придется идти осматривать место происшествия с этим ворчуном.

– Где нашли тело, покажете? – попросила я.

– А без меня никак? Я пока с полицией возился, промерз до костей. Мне теперь до вечера бы отогреться успеть, а то повалит народ, так еще два часа мерзнуть придется.

– Ладно, грейтесь. Сама поищу, – смилостивилась я.

– Вот и хорошо. Да вы легко найдете, – заверил меня Андрей. – Аллочка лежала возле своей машины. У нас каждое место пронумеровано. Пойдете прямо, до самого забора. Там на столбиках номера. Как увидите цифру два, так и пришли. Еще там ленточками огорожено, полиция не велела убирать. У Аллочки голубой «Фиат». Шикарная машинка, если вы любительница дамских игрушек. Кучу денег стоит, между прочим. Балует хозяин дочку свою, доложу я вам. Вернее, баловал.

Спохватившись, что говорит о покойнице, Андрей поспешил сменить тему.

– Только вы там ничего уже не найдете. Полиция всю стоянку прошерстила, – сообщил он.

Оставив его замечание без ответа, я вышла из дежурки и пошла в указанном направлении. Автомобиль, огороженный обычным скотчем, я нашла быстро. Нырнув под ленту, я обогнула машину и увидела на снегу возле заднего колеса большое кровавое пятно. Больше крови нигде не было. Значит, девушка потеряла сознание сразу и двигаться уже не могла. Михаил Валентинович сказал лишь, что Алле пробили голову, предположительно металлическим предметом. Орудия убийства на месте преступления не нашли. Что удалось выяснить судмедэксперту? Каков характер раны? В котором часу наступила смерть? Могла ли подобную рану нанести женщина? Вопросов много – ответов нет. Чтобы выяснить детали, нужно пообщаться со следователем, а они, как известно, нашего брата детектива не жалуют. Михаил Валентинович фамилию следователя не запомнил, слишком был угнетен свалившимся на него горем. Но это не проблема. Узнать, кто ведет следствие, вопрос нескольких минут.

Я прошлась вдоль забора, пытаясь отыскать то, что могло относиться к делу. Услышав за спиной шаги, я обернулась. На дорожке стоял Андрей. Видно, любопытство оказалось сильнее нелюбви к морозу.

– Нашли что-нибудь? – полюбопытствовал он.

– Ничего существенного, – неохотно ответила я и перевела разговор. – Скажите, вам не кажется странным, что машина дочери хозяина автостоянки припаркована на самом отдаленном участке? Мне всегда казалось, что лучшие места – возле дежурки.

– Так и есть, – охотно согласился Андрей, – только Аллочке не нравилось находиться под всевидящим оком охраны. Дамский каприз, знаете ли.

– Понятно. И много у нее подобных капризов было?

– Не особо. Вообще-то я ее плохо знал. Так – здрасте, до свидания. Но девушка была вежливая, уважительная. Правда, недавно она мне нагрубила, – поделился наболевшим Андрей. – Между прочим, это в последнее ее посещение было.

– Правда? Что же произошло? – поинтересовалась я.

– В прошлое мое дежурство, это во вторник было, Аллочка приехала поздно. Я по радио как раз новости слушал. Там в двадцать три десять футбольный комментатор выступать должен был. А я футбол шибко уважаю. Так вот, Аллочка заявилась минут за десять до того. Посигналила, я пошел шлагбаум открывать. Ну, и поворчал немного, что-то вроде того, что в ее возрасте в такое время дома быть положено, десятый сон видеть. А она как раскричится: вас это не касается, ваше дело машины охранять, а не нотации клиентам читать. Я еще удивился, чего она так взъерепенилась? Раньше с ней такого не случалось.

– Что было дальше? – поторопила я Андрея.

– Да ничего. Я пошел новости дослушивать. Она машину поставила и ушла.

– И больше вы с ней не разговаривали, – подытожила я.

– Не разговаривал. Я ее вообще больше живой не видел.

– Значит, накануне своей смерти Алла была чем-то расстроена, так?

– А я почем знаю? Она со мной своими проблемами не делилась.

– Вы же сами сказали, что Алла ругалась из-за пустяка и что ей такое поведение несвойственно. Значит, можно предположить, что в этот день девушка была чем-то расстроена, так? – допытывалась я.

– Не мое это дело – предположения строить. Вы у нас детектив, вот и думайте, была она расстроена или нет. Мое дело машины охранять.

«Да, тяжелый у тебя характер, Андрюха», – подумала я. Вслух же спросила:

– Адрес второго охранника у вас имеется?

– Димки-то? Найдется, – ответил Андрей.

Мы гуськом направились в дежурку. Андрей открыл журнал на последней странице, ткнул пальцем в нужную строчку и спросил:

– Переписывать будете или запомните?

– Запомню, – изучая запись, ответила я.

– Димкин дом тот, что вдоль стоянки тянется, – пояснил Андрей. – Тут и запоминать нечего.

Возле въезда посигналили. Андрей выглянул в окно и недовольно проворчал:

– Все, началось. Теперь до восьми не присядешь.

С этими словами он натянул пуховик и отправился к шлагбауму. Я воспользовалась его отсутствием, чтобы спокойно изучить журнал регистрации клиентов. Записей было много, поэтому я достала телефон и щелкнула страницы, на которых было зафиксировано время въезда и выезда машин за последние три дня. Вернув журнал на место, я вышла из дежурки и, попрощавшись, отправилась к напарнику Андрея.

Перед дверью Дмитрия я простояла добрых десять минут, беспрестанно трезвоня в звонок, пока не услышала недовольный крик, доносившийся из глубины квартиры:

– Хорош кнопку жать, иду уже!

После этого дверь распахнулась, и я увидела заспанное лицо хозяина квартиры.

– Чего надо? – окинув меня оценивающим взглядом, прорычал он.

– Я ищу Дмитрия Ходкова. Это вы? – официальным тоном произнесла я.

– Ну, я. Чего надо? – повторил свой вопрос Дмитрий.

– Детектив Иванова. Я расследую убийство Аллы…

– Я уже все рассказал вашим коллегам, – не дав мне договорить, заявил Дмитрий. – Имейте совесть, я и так на два часа после смены задержался. Мне спать когда-то нужно или нет?

– Сон – дело полезное, – отстраняя парня в сторону и проходя в квартиру, заявила я, – но я не имею никакого отношения к полиции, поэтому вам придется прервать отдых и повторить мне все то, что вы рассказывали следователю. Я – частный детектив. Ваш работодатель, Михаил Валентинович, нанял меня для расследования обстоятельств смерти дочери.

Дмитрий, присвистнув, закрыл дверь.

– Ну, если так, проходите, – запоздало разрешил он.

Мы прошли в единственную комнату, которая служила хозяину и гостиной, и спальней одновременно. Я осмотрелась, ища глазами, где можно присесть. На диване красовалось белоснежное постельное белье. Других мест, пригодных для сидения, не наблюдалось. Я вопросительно взглянула на хозяина. Он, сообразив, в чем загвоздка, поспешно скомкал постель и небрежно бросил ее в угол.

– Гостей я не ждал, – пояснил он.