Ценник для генерала

В принципе, вечер удался, потому что Лиана и Артур оказались людьми удобными и комфортными. Не было в них ни навязчивости, ни отстраненности из-за каких-то условностей.

Гуров думал о том, как красива бывает любая женщина, когда ей комфортно. А вот он этого не ощущал. Какой-то непоседливый червячок все чаще и чаще заставлял его думать о работе.

«Наверное, такая у меня натура. Не могу долго отдыхать, оставаться без своего дела», – подумал полковник.

Глава 2

Потом, когда их спрашивали, они уже не могли вспомнить, кто именно первым увидел окровавленное тело. Кто-то закричал, причем очень громко. Нет, не женщина, голос был мужской. А потом все кинулись к дверному проему, который вел в бункер бывшего командного пункта ракетного полка, теперь совершенно заброшенный.

Мухин и Богомазов протиснулись в первые ряды и с ужасом увидели на бетонном полу тело своего однополчанина Рыбникова. Это было нелепо, страшно и непонятно. Они стояли и тупо смотрели. Еще вчера вечером он был жив, смеялся, пил вместе с ними, охотно смотрел на компьютере фотографии молодых лет, вспоминал истории из их совместной службы, и вот!..

Отставной генерал лежал на боку, откинув голову назад. На лице застыла странная гримаса. Рот чуть приоткрыт, глаза тоже. Мужиков бросило в дрожь. Потому что смотрел на них не старый друг и сослуживец, а мертвец. Только оболочка, пустая и безжизненная.

Одна рука нелепо подогнута и прижата телом, вторая на отлете. У друзей возникло впечатление, как будто Рыбников перед смертью замахивался на кого-то. Ноги согнуты в коленях и раздвинуты, как будто он бежал, лежа на боку. В таких позах замирают люди, упавшие с большой высоты.

Пыль, мусор, затхлый сырой воздух и потемневшая лужа крови. Удар был нанесен точно в сердце. Вон и прокол от лезвия ножа на левой стороне груди. Он горизонтальный. Удар был нанесен с таким расчетом, чтобы лезвие прошло между ребер.

– Как же это? – тихо, почти шепотом, спросил Богомазов. – Он ведь… Черт, это ведь не сейчас случилось.

Хмурый Мухин схватил друга за рукав и потащил по коридору вон из бункера. Богомазов посмотрел ему в лицо и понял, что сейчас лучше помолчать. Теперь не стоит вслух говорить о том, что эти три дня они провели вместе, жили в доме Ольги Синицкой в Оброво. Вчера вечером Рыбников вдруг куда-то пропал прямо из-за стола. Исчезла и Ольга. А потом женщина вернулась, а Рыбников, кажется, нет. О нем никто так и не вспомнил. Они вчера почему-то основательно набрались, хотя пили ничуть не больше, чем обычно.

Никто не стал уезжать. Все курили и тихо переговаривались, глядя под ноги. Раньше тут был строевой плац. И вот опять, спустя столько лет, столпились на нем солдаты, когда-то служившие в этой части. Мертвое место, расформированная войсковая часть. Труп одного из ее солдат спустя тридцать лет. В Пинске, как памятник, стоит в музее знамя полка, а тут горбится заброшенный бункер, похожий на могилу, поросшую травой. В этом бетонном склепе лежит не фигуральный, а вполне натуральный труп. Бывший сержант, потом генерал-майор.

Оперативно-следственная группа приехала почти через час.

Кинолог с собакой сунулся в бункер, сразу же вышел, разочарованно махнул рукой и сказал следователю:

– Там тридцать человек только что потоптались. Какой уж тут след!..

Невысокий капитан юстиции в сером кителе, с покатыми плечами и сильной шеей, кивнул и приказал кинологу:

– Пройдись тут вокруг. Может, он орудие убийства выкинул или обронил что-то. Всякое бывает, надо проверить.

Кинолог молча повернулся и пошел за бункер, в самом вероятном направлении, по которому должен был скрыться преступник. В теории, конечно. А на практике, зная, что сюда, как сегодня, наведываются десятки ветеранов, не стоило себя и утруждать. Приехал, остановил машину у того места, где когда-то был КПП части, убил, спокойно вернулся и был таков.

Пока следователь и эксперты работали в бункере, старший лейтенант и прапорщик переписывали всех присутствующих. Тех, у кого при себе были документы, отпускали сразу. Троих, которые оказались без паспортов, посадили в свою машину до выяснения личности. Благо эти мужики были местными, пинскими.

Следователь вернулся к себе в кабинет. Какое-то время он разглядывал пенсионное удостоверение убитого человека, потом решительно отложил его и взял трубку проводного служебного телефона:

– Сергей Александрович? Это Чуриков. Я на планерке не был, у меня поздний вызов по району. Разрешите прийти и доложить? Хорошо, сейчас буду.

Следователь поднялся, одернул китель и взял со стола папку с материалами по делу о трупе, обнаруженном в лесу. Пенсионное удостоверение он сунул в карман. Следователь прошел по коридору до самого конца, открыл дверь и шагнул в большой кабинет, обставленный совершенно стандартно. Неизменный портрет Лукашенко красовался над креслом начальника.

– Разрешите? – спросил Чуриков, вежливо задержавшись у двери.

– Заходите, Олег Николаевич, – оторвавшись от бумаг, разрешил подполковник юстиции. – Что там у вас?

Следователь уселся и начал докладывать:

– В лесу, в тридцати километрах от Пинска, в районе деревень Оборово и Якша, обнаружено тело мужчины со следами ножевого ранения в область сердца. В том месте, где произошло убийство, некогда располагалась советская воинская часть. В прошлом году в одной из городских школ был создан музей этого полка. Теперь туда приезжают ветераны. Особенно двадцать второго сентября, когда отмечается день части.

– Что, перепились и передрались ветераны?

– Пока я могу сказать лишь, что убийство произошло примерно восемь-двенадцать часов назад. Проблема в другом, Сергей Александрович. – Чуриков сунул руку в карман, вытащил пенсионное удостоверение, протянул его начальнику, вздохнул и прокомментировал: – Убитый был генералом в отставке. Из России.

– Генералом? – Подполковник раскрыл удостоверение и некоторое время молча изучал его. – Да, неприятное дело. Если это убийство было совершено под влиянием алкоголя, стало результатом какой-то пьяной ссоры, то мы все равно обязаны сообщить коллегам в Москву. Это ведь не рядовой гражданин.

– Да, придется сообщать. Вы поручите это кому-нибудь или хотите, чтобы я набросал текст сообщения?

– Знаете что, Олег Николаевич… – Подполковник замолчал, откинулся на спинку кресла и взглянул на следователя: – Давайте-ка вы сами. Отправляетесь поспать, а в шесть, точнее в шесть тридцать, прошу ко мне с материалами и текстом сообщения, которое уйдет в МВД России. Экспертов я сам потороплю с предварительными выводами, чтобы к вечеру у них проклюнулось что-нибудь членораздельное. Вы там первым все видели, говорили с ветеранами, зафиксировали положение тела, общую обстановку, оценили местность. У вас сложилось личное впечатление. Это важно, такое не объяснишь и не передашь. Так что это дело я оставляю за вами.

– Сергей Александрович, – Чуриков нахмурился, – дело не рядовое. Там нагрузка будет еще та, а у меня…

– Да-да, хорошо. Вечером и это обсудим. Дела, далекие от финала, передадим другим сотрудникам. С тем, что пора завершать, тоже разберемся. Посмотрим со сроками. В крайнем случае попробуем истребовать официальной отсрочки. Сейчас судебные органы будут этому только рады. У них и так много всего накопилось. Одним словом, проблему решим.

Встречать журналистов из России был отправлен начальник районного уголовного розыска майор Лиманов. Заодно он должен был ответить на некоторые вопросы представителей СМИ. Правда, информацией ему приказано было делиться дозированно.

Микроавтобус «Форд», взятый в аренду ради такого случая, ждал на парковке минского аэропорта. Водитель, молодой парень по имени Тарас, дремал, изредка приоткрывая один глаз и поглядывая на часы. Сегодня начальство обещало отпустить его домой пораньше. Триста километров по хорошей дороге от Минска до Пинска, если не нарушать правила, можно проехать за четыре часа. Максимум за четыре с половиной. Как ни крути, а к четырем можно освободиться.

Причина спешки у парня была довольно простая. Он собирался привести домой и познакомить с родителями свою девушку. Вроде как смотрины. Прежде они видели ее только на фотографиях. А сегодня речь пойдет о свадьбе – когда да как.

Олеська – так звали невесту – была сиротой. Тарасу даже нравилось вести себя как зрелому мужику, опекать ее, заботиться. Всю свадьбу придется взять на себя, потому что родителей со стороны невесты нет. Тарас знал, что ему это вполне по силам. Зарабатывал он хорошо и втайне ото всех уже два года копил деньги именно на свадьбу.

Двери аэровокзала распахнулись. Тарас увидел своего майора в расстегнутом кителе и трех крепких молодых мужчин с большими дорожными сумками в руках. Крепкие ребята, ростом не ниже майора, а ведь и тот совсем не маленький. Что-то не очень-то они похожи на журналистов.

Майор Лиманов на ходу отвечал на вопросы нетерпеливых гостей. Он рассказал, из-за чего весь сыр-бор. Убили то ли по пьянке, то ли еще из-за чего приезжего из Москвы. А он оказался генералом в отставке. Вот и засуетились все и в Минске, и в Пинске, и в Москве. Вопрос, получается, международный.

Тарас нажал кнопку на панели. Откатилась боковая дверь. Московские гости полезли в салон, коротко здороваясь с водителем.

Последним туда запрыгнул Лиманов и распорядился:

– Теперь гони, Тарас. А то люди голодные, а кормить их в аэропортовской столовке не хочется.

Тарас засмеялся, хотел было спросить, а что же начальство не выделило денег на ресторан, но решил, что шутить неприлично. Все-таки произошло убийство, ребята не на пикник приехали. Да и зачем говорить, раз все так удачно складывается?! Захоти сейчас майор заскочить куда-нибудь по пути в кафе, и потеряют они как минимум час. А это в планы Тараса не входило.

Он лихо вырулил со стоянки, объехал круглую чашу фонтана. Сегодня на трассе машин было почему-то мало. «Форд» уже час шел со скоростью девяносто километров.

Тихо журчала музыка. Тарас слышал, как переговаривались пассажиры в салоне. Солнце весело светило, пригревая левый локоть Тараса.

Лиманов рассказывал журналистам подробности. Как они нашли тело и выяснили, что бывшие однополчане встречаются каждый год, хотя и части-то уже нет. Расформировали ее очень давно.

Тарасу было смешно. Он тоже служил в армии, вот уже пять лет как демобилизовался, а особых чувств к своей бывшей части почему-то не испытывал, как и желания навестить отцов-командиров – тоже.

Да, есть она, эта самая часть. Служил он там водителем. За все это время его машина с передвижной радиоантенной выезжала на развертывание всего два раза. Тарас в основном тер и красил машину, поддерживал давление в шинах, иногда заводил движок и проверял регулировку карбюратора. Ах да! Еще он три раза носил аккумулятор на перезарядку.

Странные люди встречаются на свете! Надо же, они скучают по армии, в которой служили аж тридцать лет назад!

Машина миновала Столбцы, потом проскочила развязку на Новогрудок и Несвиж. Осталось проехать Барановичи, Ивацевичи, а там уже почти дома. «Форд» преодолел подъем и нырнул в тенистую низину. Высокие ветвистые деревья обступили дорогу с двух сторон, чуть ли не соединяясь ветвями. Из трубы, проложенной под трассой, стекал веселый ручеек.

Тарас пребывал в приподнятом настроении, и все вокруг его радовало. Солнце, зелень деревьев и этот самый ручеек. Весной тут, наверное, шпарит сильный поток талых вод, справа из-за этого образуется настоящее озеро.

Дорога опять пошла вверх. Перед подъемом опытные водители всегда набирают скорость, чтобы не пришлось потом переключаться на низкую передачу. И потеря времени, и лишний расход бензина. Тарас вдавил педаль в пол, стрелка спидометра перевалила за сотню. Нормально, к концу подъема она как раз упадет до нужных девяноста.

Тарас бросил взгляд вправо. В этот же миг он боковым зрением увидел впереди что-то очень большое и яркое.

Оранжевый сорокатонник «Шекман» вылетел из-за пригорка. Тарас успел подумать, что водитель напрасно гонит эту китайскую дуру с такой скоростью. У нее тормозной путь ого-го-го какой. Вдобавок этот самосвал славится не совсем надежными тормозами. Тем более если он груженный под самую завязку.

Самосвал быстро приближался, а потом вдруг резко свернул на встречную полосу. Тарас судорожно вцепился в руль мгновенно вспотевшими ладонями. До огромного капота «Шекмана» было всего три или четыре метра. Парень понял, что он все равно не успеет ничего сделать. Нет смысла тормозить, когда на тебя сверху несется такая масса. Сворачивать поздно, да, собственно, и некуда.

Кажется, в салоне кто-то успел понять всю жуткую суть происходящего и крикнуть:

– Эх, твою ж мать!

Страшный удар буквально расплющил переднюю часть микроавтобуса. Огромный самосвал как пушинку смахнул «Форд» в кювет, со страшным скрежетом подмял под себя, перевалил через него передними колесами и осел на месте. Отчаянно парил раздавленный радиатор микроавтобуса, по траве расплывалось горячее пятно моторного масла. Узнать марку раздавленной машины можно было лишь по задним фонарям и форме двери.

Несколько машин, спускавшихся в низину с обеих сторон, прижались к обочинам. Народ кинулся к месту аварии. Водительская дверца самосвала была открыта, кабина оказалась пустой. Никто не сомневался в том, что в микроавтобусе все погибли.

Кто-то принялся набирать на мобильнике номер экстренных служб, другие принялись обсуждать причины аварии. Отказ тормозов, гидравлики рулевого управления, прокол колеса, задремавший водитель, который теперь от страха убежал в лес. Эх, бедолага, вот ведь угораздило! Натворил делов!

Черный «БМВ» плавно подкатил к ажурным воротам, ведущим на территорию элитного жилого дома, стоявшего на Балаклавском проспекте. Ворота почти сразу стали открываться. Из остекленной будки вышел мужчина в черной униформе и приветствовал машину вежливым кивком.

Фонд «Ветеран», расположенный на цокольном этаже жилого дома, занимался многими вопросами, но все они так или иначе были связаны с Министерством обороны. Это строительство жилья, помощь ветеранам и инвалидам, получившим увечья во время выполнения воинского долга, материальная поддержка заслуженных офицеров, уходящих в запас.

Фонд создавался еще при непосредственной поддержке бывшего министра. Его возглавляли отставные военные, в попечительский совет входили заслуженные ветераны армии. Среди них не было ни единого человека, который прежде носил звание ниже генерал-майора.

Человек, вышедший из черного «БМВ», был невысок. При заметной полноте фигуры в других условиях и в ином месте он выглядел бы несколько комично. Обширная лысина тоже нисколько не украшала этого субъекта. Но звание генерал-лейтенанта, пусть и отставного, плюс положение президента фонда обязывали окружающих видеть в нем только солидность и власть. Отсюда, наверное, и спесивое выражение на одутловатом лице.

Но, возможно, это были последствия комплекса неполноценности, сложившегося еще в детстве и связанного с маленьким ростом. Потому-то и пошел человек в армию, и лез, наверное, вверх по служебной лестнице, невзирая, так сказать, ни на что. Лишь бы доказать, что и он человек, что зря над ним насмехались одноклассники и однокурсники.

В приемной, уставленной цветами в напольных вазах, секретарша подскочила как на пружине при виде вошедшего начальника. Из-за невысокой стойки, ограждавшей ее стол, по помещению разносился запах жидкости для снятия лака с ногтей. Миловидная девушка покраснела и преданно посмотрела шефу в глаза. Неожиданные приходы босса всегда чреваты вот такими последствиями. Руководитель любой конторы частенько застает подчиненных за занятиями, далекими от выполнения их профессиональных обязанностей. А сегодня президента фонда в офисе не ждали.

– Ой, здравствуйте! – выпалила секретарша. – Сергей Сергеевич, вы уже приехали? Никак вам не дадут отдохнуть!..

– Хватит болтать, – оборвал президент девушку. – Кофе принеси и никого не пускай. Приедут Крикунов с Шиловым, скажешь им, что я здесь.

Девушка облегченно кивнула, потому что запас слов у нее иссяк, а свежий маникюр на ногтях уже начинал подсыхать. Сергей Сергеевич Ломакин всегда был грубоват. Многие обижались и даже увольнялись. Но если стерпеть, не обращать внимания на эту его черту и работать так, как требуется, то с ним вполне можно было ладить. Главное, не нарываться на неприятности.

Да и платил он людям честно, не выискивал всякие мелкие нарушения, лишь бы снять премиальные. Чтобы Ломакин кого-то лишил премии, это надо было постараться!

Секретарша дважды успела принести шефу кофе, прежде чем в приемную вошли два члена попечительского совета. Альберт Владимирович Крикунов, высокий, немного сутуловатый, с крупными ступнями и кистями, как всегда, приветливо улыбнулся девушке и мельком глянул на дорогие часы, блеснувшие под обрезом рукава идеально выглаженной, не самой дешевой рубашки. Этот человек был изыскан во всем, как в одежде, так и в манерах. Многие вздыхали: вот бы, мол, нам такого шефа, а не хамоватого Ломакина с его казарменным юмором.

Вторым вошел Игорь Андреевич Шилов. Костюм на нем сидел небрежно, узел галстука был чуть распущен. Из-под расстегнутого пиджака откровенно выпирал изрядный пивной животик. Шилов холодно кивнул секретарше, потом привычным движением почесал шрам, пересекавший висок и чуть стягивающий угол правого глаза.

За глаза Шилова в фонде звали Пиратом, а Крикунова – Магистром. Альберт Владимирович и правда был магистром экономики. Он закончил какой-то экономический вуз уже после выхода в отставку. Шилов и Крикунов когда-то были военными.

Собственно, как и Ломакин, который встал из-за стола и протянул руку визитерам. Мужчины молча обменялись рукопожатиями, а потом расселись на мягком диване и креслах, стоявших в углу, под вытяжным вентилятором. Шилов тут же полез за сигаретами. Крикунов покосился на него и невольно поморщился.

Интерьер кабинета президента фонда изобиловал фотографиями, схемами, макетами зданий и благоустроенных территорий. Боковая стена была сплошь увешана рамками с благодарственными письмами, различными дипломами и тому подобной мишурой, которую выставляют напоказ в любом офисе. За спиной хозяина кабинета красовалась его фотография, сделанная на стадионе. Он был в спортивном костюме, рядом с ним стоял теперешний министр обороны.

– Когда и при каких обстоятельствах тебе сообщили о трагедии? – закурив и с придыханием выпустив струю дыма, спросил Шилов.

Крикунов ждал, глядя на Ломакина, не выражая нетерпения.

Сергей Сергеевич пошевелил бровями, скрипнул зубами, потом ответил:

– Сообщили сегодня утром. А какие, собственно, обстоятельства тебя интересуют? Позвонил человек из МВД, попросил известить его жену. Только где ее теперь искать, да и какая она ему жена?! Восемь лет как расстались. У каждого своя жизнь.

– Да-а, жизнь, – зло процедил сквозь зубы Шилов. – Нет у него теперь этой жизни.

– А подробности какие-нибудь этот человек из МВД рассказал? – поинтересовался Крикунов. – Как Рыбников погиб, из-за чего? Ты по телефону сказал вроде, что его убили. Это точно установлено?

– Пока информации мало, – проворчал Ломакин. – Да, сказали, что нашли тело с ножевым ранением в грудь, будут расследовать. В Москву сообщили, потому как он российский подданный и генерал. И какого хрена он вообще туда поехал?! Что за сентиментальщина!

– А зачем он поехал? – тем же ровным голосом поинтересовался Крикунов.

– Встреча однополчан. Чушь, одним словом! Срочную он служил в Белоруссии еще в советские времена. И вот вздумалось старым дуракам там собраться. Велик праздник! Делать им нечего.

– Как же ты ему разрешил, если сам в отпуске? Он твой первый заместитель, в твое отсутствие исполняет обязанности руководителя.

– Да никаких проблем и не было бы, – зло проговорил Ломакин. – Он уехал на четыре дня, я вернулся бы через три. Что тут?..

– Что тут случилось бы, ты хотел сказать? – процедил сквозь зубы Шилов, разглядывая кончик горящей сигареты. – Могло, например, со счетов списаться энное количество денег. Сколько точно ушло, ты посчитал?

– Восемьсот тридцать пять миллионов.

– Недурно, – Крикунов покачал головой. – Это почти тридцать миллионов долларов. Вся сумма ушла с одного счета?

– Нет, с четырех. Но львиная доля, конечно же, с основного.

– А вы чего такие спокойные? – вдруг взорвался Шилов и даже вскочил на ноги. – «Недурно»!.. Вы охренели совсем? У нас тридцать зеленых лимонов украли! Вы понимаете, что произошло?

– Сядь, не дергайся, – огрызнулся Ломакин. – Нервный какой нашелся! У меня тоже нервы, только криками здесь не поможешь.

Сергей Сергеевич дотянулся до внутреннего телефона и поднял трубку.

– Света, Остросельцеву ко мне, – коротко приказал он. – С документами по последним перечислениям.

– Я предлагаю пока не привлекать полицию. Посмотрим, по каким счетам ушли деньги, – невозмутимо произнес Крикунов. – Если по легальным договорам, то разбираться будем сами. В конечном итоге это всего лишь заминка на пару недель.

Невысокая женщина средних лет с папкой в руке вошла в кабинет и напряженно посмотрела на шефа, потом на других мужчин. Она прекрасно знала состав попечительского совета, понимала, что внезапный вызов к президенту фонда, только что вернувшемуся из отпуска, да еще с такими документами, ничего хорошего означать не может. К тому же вызывали главного бухгалтера, а пришла она, ее заместитель.

– Вы просили документы, Сергей Сергеевич, – тихо сказала женщина.

– Где Остросельцева? – хмуро буркнул Ломакин. – Опять по магазинам бегает?

– Я не знаю, Сергей Сергеевич. Валентина Геннадьевна уже дня два недоступна. Она хотела денек отлежаться, просквозило ее. Телефон отключила, чтобы не дергали по пустякам. А вот уже второй день!.. Я думала…

– Ни хрена себе – пустяки! – рыкнул Шилов и снова принялся мерить кабинет шагами.

Ломакин протянул руку, взял папку и открыл ее. Женщина подошла и встала рядом, готовясь давать пояснения. Сергей Сергеевич просматривал платежки, копии счетов с резолюциями «к оплате», подколотые к ним.

– Вот это! – Ломакин ткнул пальцем в бумагу. – Кто распорядился перечислять?

– Рыбников, – прошептала одними губами побледневшая женщина. – А он не имел права? Владимир Маркович сказал, что разговаривал с вами. Мол, это ваш приказ, потому что сроки по договорам поджимают. И Валентина Геннадьевна подтвердила…

– Ладно, хватит! – оборвал Ломакин заместителя главного бухгалтера. – Здесь все платежки за этот год?

– Да, я копии подкалываю. Валентина Геннадьевна распорядилась на случай, если понадобится.

– Ладно, иди, – заявил Ломакин и поморщился: – Найдите Остросельцеву, в конце концов! Что за капризы? Телефоны она отключает, барыня!

Женщина с явным облегчением выскочила из кабинета. Ломакин некоторое время просматривал бумаги, листал их, иногда возвращался к каким-то. Шилов и Крикунов терпеливо ждали.

Наконец президент ругнулся сквозь зубы, швырнул раскрытую папку на приставной столик и заявил:

– Вот она, разгадка! В последнем счете другие реквизиты. Восемьдесят тысяч разошлись по трем настоящим счетам, а самая большая сумма ушла не туда. Только название фирмы сходится, а банк, реквизиты – все другое. Контора с московским юридическим адресом. Хотя черта с два теперь ее найдешь.

– Кто-то подделал счет? – осторожно спросил Крикунов.

– Угадай с трех раз, – прошипел Ломакин. – Кто счет подделал, поставил на нем резолюцию, официально оставшись вместо меня и имея право распоряжаться финансами? Кто обманул главбуха, сказал, что я распорядился срочно перечислить эти деньги?

– Рыбников, значит, – зло процедил сквозь зубы Шилов. – Хорош! Пригрели на груди, всех кинул, сука! Это еще надо разобраться, убили ли его в Беларуси или же там погиб другой человек, по странному стечению обстоятельств очень похожий на Рыбникова. Не исключаю, что наш дорогой Владимир Маркович сейчас уже летит через океан с новыми документами и тридцатью миллионами долларов.

– А в Беларусь деньги перечислялись? – спросил вдруг Крикунов.

Ломакин нервно дернул папку на себя и просмотрел платежки.

Потом он покусал губы, кивнул и сказал:

– Да, есть одна и туда. Но это проверенный канал. Мы часто привлекаем эту фирму к поставкам и обналичке валюты.

– Значит, была необходимость делать туда платеж? – настаивал Крикунов.

– В этот раз? Я не планировал. Нет, – Ломакин покачал головой. – Это была инициатива Рыбникова. Чтоб он два раза там подох!

– Все понятно! – Шилов рубанул воздух рукой. – Давайте так. Ты, Сергей Сергеевич, переверни всю Москву, но обязательно зацепись за липовый счет этой подставной фирмы. Подключи всех, кого только можешь, а связей у тебя хватает. Главное – не дать вывести деньги за границу. Они не будут перечислять на иностранный счет такую сумму, иначе засветятся мгновенно. Центробанк их блокирует. Дня два-три, может, четыре, у нас в запасе есть, пока они будут эти деньги разбрасывать по другим счетам, совершенно легальным! А мы с Альбертом займемся биографией твоего Рыбникова, его связями. В Беларуси искать концы поздно. Он, скорее всего, туда и не выезжал. По его билету кто-то прокатился, чтобы след оставить. Не дурак же он, в самом деле! Раз такое провернул, значит, голова варит. Или люди за ним стоят, которые тупостью не страдают.