Свет клином сошелся

Олег поставил шкатулку на место, снял перчатки и вдруг резко рванул к двери. Только сбежать ему не удалось, поскольку за дверью стоял Ариша – я позвонила ему сразу же, как только камера зафиксировала присутствие в гостиной постороннего человека.

– Ну и куда мы так спешим? – спросил его дедуля. – Неужели проснулся трудовой энтузиазм? Флаг в руки не нужен?

– Спасибо, не надо.

– Может, полицию вызвать?

– Тоже не надо.

– А мне, сынок, кажется, что надо, – Ариша достал из кармана трубку.

– Вы ничего не знаете! Я бы никогда не решился на это, у меня обстоятельства, – стал оправдываться вороватый рабочий.

– Какие такие обстоятельства? – поинтересовался дед. – Наркотики купить не на что?

– Я не наркоман, я… отец-одиночка. Жена три месяца назад родила двух близнецов, а сама умерла в тот же день. Бабушек-дедушек у нас нет, пришлось нанять няню. Ее услуги немалых денег стоят, плюс памперсы и детское питание… Вы даже представить себе не можете, сколько уходит в месяц на все это, плюс коммунальные платежи. У меня уже долг за оплату услуг ЖКХ накопился за три месяца. Если я его не погашу, нас выселить могут, не посмотрят, что дети там прописаны… Да что я вам все это рассказываю! Вам меня не понять!

– Ну почему же? Я сам вдовец, поэтому могу тебя понять, – дед снисходительно похлопал Олега по плечу. – Фотография ребятишек есть?

– Была, в мобильнике, но я его с собой уже две недели не ношу – нет смысла, поскольку на счету ни копейки. А зачем вам фотография моих детей? – насторожился Олег.

– Так, из чистого любопытства.

– Понятно, не верите мне. Ваше право. Только я сказал вам чистую правду. Если можно, не говорите о том, что здесь произошло, моему начальству, иначе мне больше никуда на работу не устроиться. Я уволюсь. Сам. Пойду на стройку, буду вместе с гастарбайтерами из Средней Азии кирпич класть. Сашку с Машкой ведь надо чем-то кормить…

– Ладно, Олег, мы пойдем тебе навстречу, – произнесла я через открытое окно. – Ситуация у тебя, как я поняла, критическая.

– Так и быть, мы не станем вызывать полицию и ничего не скажем твоему начальству, – вторил мне дед, – можешь продолжать здесь работать.

– Только знай, у нас есть запись того, что здесь произошло, – предупредила я.

– Какая запись? – насторожился рабочий.

Я отогнула пышный куст суданской розы, стоящей на подоконнике, продемонстрировав камеру, прикрепленную к ее стволу.

– Если же ты снова выкинешь подобный фортель, то мы сразу же напишем на тебя заявление в полицию.

– Нет, что вы, я ни на что такое больше не пойду, – пообещал Олег. – Такое было у меня впервые. Я урок на всю жизнь запомню.

– Михайлов! – раздалось в недрах дома. – Ты… куда пропал?

– Мужики зовут. Я пойду к ним? – спросил рабочий у деда.

– Иди, – Ариша посторонился, выпуская Олега из гостиной.

Я зашла в дом и первым делом заглянула в шкатулку, которую открыл Михайлов. В ней лежали мамины украшения – сережки, два колечка и цепочка с кулончиком в виде рака, ее знака зодиака.

– Полетт, как ты думаешь, в его словах хоть что-то было правдой? – озадачил меня дедуля.

– Не знаю.

– А я уверен, что не было. Его надо уволить.

– Я не была бы столь категоричной.

Раздалась негромкая трель мобильного телефона, Ариша достал его из кармана и приложил к уху.

– Алло! Да, Сергей! Рад тебя слышать… Так, это надо записать. – Дед огляделся по сторонам, обнаружил на каминной полке журнал, в котором разгадывал вчера сканворд, подошел к камину и стал что-то записывать. – Ну что ж, Сережа, спасибо, что не забыл про мою просьбу. Да, все хорошо. Я передам ей от тебя «привет». И тебе доброго здоровья!

– Это был Курбатов? – догадалась я.

– Да, я ведь забыл ему сказать, что нас больше не интересуют ни Булатов, ни тем более Хазаров, вот он и навел о них справки. Мне пришлось выслушать его, чтобы не показаться невежливым.

– Любопытно, что же дядя Сережа тебе сообщил? – Я протянула руку к журналу, на котором дед что-то записал, но Ариша отодвинул его в сторону и положил на него свою ладонь.

– Полетт, зачем тебе эта информация? Надеюсь, ты не собираешься бросить вызов вору в законе?

– Возможно.

– Знаешь, что я тебе скажу, ma chére, это тот случай, когда лучше не ввязываться в драку, а отступить без боя.

– Это почему же?

– Все твои прежние акты возмездия были направлены против чиновников и бизнесменов. Аристотель – бандит, он беспредельщик. Ты даже не можешь представить себе, на что он способен!

– На что?

– Будь уверена, церемониться с тобой не станут. Я похоронил жену, сына, невестку и просто не переживу, если с тобой, Полетт, что-то случится. И потом, насколько мне известно, Булатовы не просили тебя наказывать того, кто довел Иваныча до самоубийства. А чрезмерная инициатива, да будет тебе известно, всегда наказуема. – Дедуля взял с полки журнал и вышел из гостиной.

Булатовы меня действительно ни о чем не просили, но мне было чем с ними поделиться. Немного подумав, я позвонила Ярцеву:

– Алло! – ответил Антон. – Знаешь, я как раз собирался тебе звонить.

– Вот как?

– Я сегодня был у Ники. Она сказала, что дело закрыли за отсутствием состава преступления, и набросилась на меня с упреками.

– Разве ты в чем-то перед ней виноват? – удивилась я.

– Только в том, что я упросил ее скрыть предсмертную записку. Мне пришлось оправдываться перед Никой, и так, слово за слово, я рассказал ей, чем ты занимаешься. Короче, она захотела, чтобы ты нашла того, кто заставил ее отца свести счеты с жизнью, ну и, разумеется, наказать преступника. Возьмешься за это?

– Возьмусь, – не раздумывая, ответила я.

Но тут прозвучал постскриптум:

– Полина, только у Ники нет денег, да и я сейчас на мели. Но ты ведь не откажешься из-за этого?

– Платить должен тот, кто виновен в смерти Ивана Ивановича, то есть… Аристотель.

– Аристотель? – переспросил Ярцев. – Ну точно! Есть в Горовске такой вор в законе. Странно, что я сам о нем не вспомнил.

– Действительно, странно. Ты ведь не светские новости освещаешь, а ведешь криминальную хронику, – уколола я журналиста.

– Веду, – подтвердил Антон. – Только мне новый редактор и двух строчек напечатать об Аристотеле не дает, поэтому в последнее время приходится размениваться по мелочам. Полина, нам надо срочно с тобой встретиться!

Именно это я и сама хотела ему предложить, поэтому спросила:

– Ты где сейчас?

– Я только что вернулся от Ники к себе в редакцию.

– Хорошо, я через час к тебе подъеду. – Отключив связь, я поднялась на второй этаж, заглянула в свою комнату, проконтролировала работу строителей, а затем зашла к Арише со словами: – Я собираюсь поехать в город…

– Нет, это я туда собираюсь, – возразил мне дед. – У меня важное дело, отложить которое я никак не могу. В свете последних событий оставлять строителей без присмотра нежелательно, поэтому тебе, ma chére, придется остаться на хозяйстве. Я уже вызвал такси.

– Ладно, – мне пришлось с этим смириться, поскольку Ариша был не обязан следить за рабочими, которые делают ремонт в моей комнате. – Я только перегоню «Мини-Купер» с соседней улицы обратно в гараж.

– Поторопись, такси обещали подать через пятнадцать минут.

Я вышла из дома и позвонила Ярцеву:

– Антон, у меня изменились обстоятельства. Я не могу приехать в город. Может, ты ко мне подскочишь?

– Договорились, – на удивление легко согласился журналист.

* * *

Ярцев приехал примерно через час, и мы устроились с ним в гостиной, выполненной в стиле хай-тек.

– Полина, я должен тебе кое-что рассказать, – начал Антон, размешивая сахар в чашке с горячим кофе. – Многое из этого я сам узнал только сегодня.

– Слушаю тебя, – заинтересованно произнесла я.

– Никина семья переехала в Горовск два с небольшим года назад, – начал вещать мой однокашник. – Раньше они жили в областном центре. Ее отец был одним из основных акционеров химкомбината. Они жили в трехкомнатной квартире в элитном районе. Ника заочно училась в московском вузе. Ее жизнь была полна перспектив, но однажды случилось страшное – ее отец пристрастился к карточным играм и постепенно проиграл все, что имел. Сначала он отдал за долги то, что было у него на счете, потом автомобиль, акции предприятия. Дело даже дошло до того, что Иван Иванович взял кредит под квартиру. Правда, ему как-то удалось отыграться и сохранить жилье. Вера Николаевна и Ника, конечно, догадывались, что с отцом происходит что-то неладное. Но о том, что он игрок, они узнали от каких-то общих знакомых уже тогда, когда Иван Иванович успел проиграть едва ли не половину семейного состояния.

– Они как-нибудь пытались бороться с его пагубным пристрастием? – поинтересовалась я, поскольку сама в любой момент могла столкнуться с этой же проблемой.

– Конечно. Дело доходило до того, что Вера Николаевна, уходя в больницу на ночную смену, закрывала мужа на ключ. Только он все равно умудрялся вырываться из-под домашнего ареста, перелезая через лоджию к соседям. Кредит, взятый под залог квартиры, стал последней каплей. Никина мама поставила Ивану Ивановичу условие – либо он пойдет к психотерапевту, чтобы излечиться от игровой зависимости, либо она подаст на развод. А Ника пообещала, что бросит институт и устроится в ночной клуб танцовщицей, если отец не завяжет с картами. Это сработало – Иван Иванович стал посещать сеансы психотерапевта.

– А мне такое в голову не приходило, – призналась я.

– Шантажировать деда сменой профессии? Слушай, Поля, а я уже представляю тебя у шеста, – сострил Ярцев.

– Не смешно! Ариша на шантаж, тем более такой примитивный, ни за что не поддастся. Но договориться с ним можно. Если найти правильный подход, дед согласится из любопытства пойти к психотерапевту. Но вот будет ли из этого толк? Скажи, Булатову помогли сеансы?

– Да, Ивана Ивановича перестало тянуть в казино, но… его стало душить чувство вины перед женой и дочерью. И было ведь из-за чего! Прежний уровень жизни его стараниями был безвозвратно утерян. Лишившись акций химзавода, Булатов, естественно, слетел с руководящей должности. Зарплата рядового химика не приносила большого дохода, поэтому об отдыхе за границей, занятиях в фитнес-центре, да и о многом другом Нике и ее маме пришлось забыть. От Вероники даже некоторые подружки отвернулись, узнав, что она подрабатывает расклейщицей объявлений. А она была вынуждена это делать, чтобы ездить в Москву на сессии… Полина, прости, а еще кофе можно?

– Да, конечно, сейчас сварю.

Я пошла в столовую, засыпала в электрическую кофеварку молотый кофе и вскоре вернулась в гостиную с чашкой ароматного напитка.

– На чем я остановился? – спросил Ярцев.

– На том, что Ника расклеивала объявления, а ее отца мучило чувство вины.

– Иван Иванович попытался заглушить это чувство алкоголем. – Антон пригубил горячий напиток.

– Пожалуй, деду не стоит идти к подобному специалисту, – вставила я замечание в образовавшуюся паузу. – Еще не хватало, чтобы Ариша превратился из игрока в запойного пьяницу.

– Погоди делать преждевременные выводы. Слушай дальше. Тот же психотерапевт посоветовал Вере Николаевне сменить обстановку и загрузить мужа каким-нибудь интересным делом, разумеется, на новом месте. Ника с мамой всю голову сломали, как это осуществить…

– Я их понимаю, – заметила я.

– Но тут, – продолжил Ярцев, сделав несколько глотков кофе, – у Веры Николаевны умер отец, который жил в Горовске, оставив ей неплохое наследство. Ника к тому времени окончила институт, получив диплом переводчицы английского языка. На семейном совете было решено продать квартиру в областном центре и переехать в Горовск, вложив деньги от продажи жилья в какой-нибудь бизнес. Пересмотрев разные варианты, Булатовы остановились на том, чтобы открыть химзавод. Психотерапевт не ошибся – Иван Иванович втянулся в собственное дело и перестал пить. Об азартных играх он тоже не вспоминал. Да и где ему было просаживать деньги, если казино к тому времени официально закрыли? Полина, ну не смотри на меня так! Новоиспеченному жителю Горовска не просто было найти злачное место.

– Согласна, чтобы попасть в подпольное казино, нужно чье-нибудь поручительство. Вот Хазаров за него и поручился… Ладно, что было дальше?

– Завод «АБЦ» стал приносить устойчивую прибыль месяцев через восемь. Жизнь, как говорится, стала налаживаться. И вдруг все пошло под откос по тому же сценарию, только гораздо быстрее. За месяц с небольшим Никин отец проиграл свои сбережения, автомобиль и фирму. В принципе было понятно, отчего Иван Иванович решил свести счеты с жизнью, но вот его записка, пусть и недописанная, заставляла посмотреть на произошедшее под другим углом. Ника говорит, что ее отец по своей натуре не был склонен искать виноватых. По ее словам, в первый раз он понимал, что вся ответственность за разорение лежит на нем самом. А второй раз Иван Иванович нашел виновного, хотя и не решился обнародовать его имя. Теперь ясно почему. Если бы он бросил тень на Аристотеля, то у Ники с Верой Николаевной после его смерти возникли бы проблемы. Они пока об этом даже не догадываются. Я ведь сегодня озвучил им две твои версии. Булатовы склонились к первой, то есть к тому, что «Аристо» – это тот, кто ссужал Ивану Ивановичу деньги под кабальные проценты. А вторая, согласно которой твоего деда кто-то решил подставить, дабы достать тебя, показалась им совсем уж неправдоподобной. Они просто не понимают, при чем тут Иван Иванович.

– Оказалось, что ни при чем. Обе эти версии провалились, как только я услышала об Аристотеле. А когда выяснилось, что Руслан Хазаров работает на человека, контролирующего в Горовске весь наркобизнес, все окончательно сложилось. Если бы у Булатова была, к примеру, мини-пекарня или швейная фабрика, да еще где-нибудь в центре города, это дело вряд ли заинтересовало Аристотеля. А химзаводик на окраине Горовска – для него лакомый кусок. Кстати, а откуда взялось такое странное название «АБЦ»? Оно что-то означает?

– Это Ника придумала. Только за этими буквами ничего конкретного не стоит. У Булатовых были какие-то другие варианты, но в реестре налоговой они уже значились. Вот она и предложила первый пришедший ей на ум набор букв: «АБЦ». Но давай вернемся к нашим «баранам», – Ярцев закрыл лишнюю тему. – Ника сегодня рассказала мне, что Руслан когда-то сам пришел к ее отцу и сделал ему выгодное коммерческое предложение. Понимаешь, сам пришел?

– Понимаю, – кивнула я. – А какое именно предложение он сделал?

– Он предложил Ивану Ивановичу реализовывать его продукцию через свою торговую сеть «Вариант». Как только они заключили первый контракт, прибыли «АБЦ» стали неуклонно расти. Хазаров стал частенько бывать у Булатовых дома и даже начал подбивать клинья к Нике, – в голосе Ярцева послышались нотки ревности. – Но после того, как она встретила Руслана в торговом центре с женой и сыном, он оставил свои поползновения.

– Понятное дело, прокололся, – усмехнулась я.

Дверь в гостиную с шумом распахнулась, и бригадир заявил с порога:

– Хозяйка, мы на сегодня закончили! Работу принимать будете?

– Конечно, – ответила я и, поднявшись с кресла, обратилась к Антону: – Подождешь меня?

– Да, – кивнул журналист, – мне как раз надо сделать несколько звонков по работе.

Зайдя в свою комнату, я стала придирчиво осматривать стены. Мне показалось, что глубина ниши получилась меньше, чем было запланировано по проекту, поэтому я взяла рулетку.

– Так и есть, – сказала я, – не хватает двух сантиметров. Как это понимать?

– Так получилось, – бригадир виновато потупил взор и, не поднимая на меня глаз, промямлил: – Полина Андреевна, может, оставим как есть?

– Нет, не оставим. Придется все переделать так, как было в проекте. Кстати, а где провода для телевизора?

– Мы их потом вытянем, – заверил меня бригадир.

Я могла бы поверить ему на слово, но если бы я с самого начала проявила малодушие, то рабочие продолжали бы каждый день портачить. Кузьмич ждал от меня поблажки, но свой план по добрым поступкам я уже выполнила – оставила Олега без наказания.

– Не думаю, что это возможно, – строго сказала я и, повернувшись к двери, добавила: – Так что придется все переделать. Разумеется, завтра. На сегодня все свободны.

Когда я вернулась в гостиную хай-тек, Антон сказал мне:

– Ты ушла, оставив дверь открытой, поэтому я слышал каждое твое слово. А ты, Полина, круто обошлась со строителями! Не боишься, что они сбегут?

– Никуда они не денутся. Я плачу им хорошие деньги, поэтому имею полное право требовать идеального результата.

– Кстати, когда работяги проходили мимо, мне показалось, что одного из них я где-то раньше видел…

– Кого именно? – спросила я.

– Самого высокого.

– Олега?

– Точно! Это Олег Михайлов, бывший вор-домушник. Он дважды сидел – один раз в «малолетке», а потом уже в обычной колонии. Я писал о том, как устраиваются в жизни бывшие заключенные. Михайлову, одному из немногих героев моей статьи, удалось после отсидки быстро найти работу, создать семью. На тот момент, когда я брал у Олега интервью, он трудился разнорабочим в типографии. Значит, надолго там не задержался. Полина, я бы на твоем месте приглядывал за ним, – посоветовал мне Ярцев. – Мало ли что?

– Антон, а у тебя остались какие-нибудь контакты Михайлова – номер его телефона, домашний адрес?

– Может, и остались. Только зачем они тебе? – удивился Ярцев.

Я ответила уклончиво:

– Хочу кое-что проверить.

– С собой ничего нет, – сказал журналист, покопавшись в своем мобильнике, – но дома могу поискать записи в прошлогоднем ежедневнике.

– Поищи, пожалуйста, – попросила я.

– Не знаю, зачем тебе это понадобилось, но, так и быть, сделаю. Полина, принеси сюда ноутбук, – попросил Ярцев.

– Зачем?

– Пока ты строила рабочих, мне позвонила Ника… В общем, она хочет пообщаться с тобой по скайпу.

– Мой ноут стоит на зарядке, давай поднимемся наверх.

Антон не заставил себя уговаривать. Он тут же встал и направился к выходу. Вскоре мы расположились с ним перед компьютером. На мониторе появилась Ника.

– Привет, это мы! – Ярцев помахал ей рукой. – Знакомься, это Полина. А это – Ника.

Булатова чуть склонила голову, а потом спросила:

– Полина, скажи, ты действительно можешь наказать того, кто виноват в смерти моего папы?

– Это только вопрос времени.

– Я никуда не тороплюсь. Главное – результат. Понимаешь, я всегда была папиной дочкой. Мы с ним ходили на лыжах, катались на велосипедах в парке, – у Ники на глазах проступили слезы. – Мне всегда была важно именно его одобрение. Я знала, что мама легко найдет, за что меня похвалить, да и поругать тоже. А папа… он хвалил меня только тогда, когда я это действительно заслуживала. А вот ругать – не ругал. Просто молчал. Не знаю, зачем я сейчас об этом говорю. Наверное, потому, что мне не хватает отца. Я злилась на него, когда он стал играл в карты и проиграл целое состояние. В результате мы были вынуждены переехать из областного центра в Горовск…

– Ника, если бы ты не переехала сюда, то мы бы с тобой не встретились, – заметил Ярцев, и, как мне показалось, совершенно неуместно.

– Я злилась на него за то, – продолжила Булатова, оставив без внимания замечание своего жениха, – что он снова стал играть. Теперь мне кажется, если бы я снисходительней отнеслась к этому, папа не решился бы на такое… Он испытывал передо мной и мамой чувство вины, поэтому расстался с жизнью.

– Ника, да что ты такое говоришь! – возмутился Антон. – Ни ты, ни Вера Николаевна ни в чем не виноваты. Слышишь меня? Ни в чем! Вы отреагировали на происходящее так, как должны были. Нельзя же поощрять игроманию! Вы не могли предусмотреть, что кое-кто загнал твоего отца в тиски, из которых он не выбрался. Теперь мы знаем, кто это сделал и почему…

Булатова стала вытирать слезы, непрерывно стекающие по ее щекам. Я незаметно ущипнула Ярцева, чтобы он замолчал. Наверное, он говорил правильные слова, но его девушка сейчас была не в том состоянии, чтобы их адекватно воспринимать. Она задумала высказаться, выплеснуть на меня все то, что у нее наболело, поэтому продолжила:

– Я не должна была ставить отцу никаких условий. Мне стоило вызвать его на откровенность, выслушать и попытаться хоть как-то помочь. Мы наверняка смогли бы вместе придумать какой-нибудь выход из ситуации, в которую он попал, но я упустила эту возможность. Я снова принялась шантажировать его тем, что пойду в ночной клуб работать танцовщицей, если он не бросит играть. Если бы я знала, что он уже проиграл завод! Я бы… я бы… я не знаю, что я бы сделала, но, наверное, дала бы папе шанс начать все заново. Он не хотел нас с мамой снова разочаровывать, но не знал, как выпутаться… Я не смогла помочь ему при жизни, поэтому должна сейчас сделать все, чтобы те люди, которые довели его до такого отчаянного шага, были наказаны. Это мой долг. Если я его не верну, то зачем мне жить дальше?

– Ника, что ты такое говоришь? – Антон подался всем телом вперед и едва не проткнул носом монитор. Я потянула его за руку, чтобы вернуть в исходное положение, а Булатова тем временем отключилась. – Полина, ты слышала? Ты это слышала? Ника винит во всем себя и сама подумывает о смерти… Я не знаю, что мне с ней делать.

– Это со временем пройдет. Поверь мне, – в знак дружеского расположения я положила Антону на плечо свою руку. – Когда погибли мои родители, я тоже не понимала, зачем мне жить дальше…

– Ты была тогда ребенком, а Ника уже взрослая… Я понял! – Ярцев вскочил со стула. – Она меня не любит, поэтому отменила свадьбу…

– Антон, она не отменила, а перенесла свадьбу из-за траура. Вот пройдут сорок дней…

– Я не настаивал на каких-то пышных торжествах, – оборвал меня Антон. – Мы могли бы просто прийти в загс и расписаться, а она отказалась. Все девушки только и мечтают о том, чтобы в их паспорте появился штамп о регистрации брака. Только не Ника! Она будто ждала подходящего предлога, чтобы отказать мне…

– Сядь! – прикрикнула я на своего одноклассника. – Не мельтеши перед глазами. У Вероники горе, а ты не можешь подождать, когда она от него оправится.

– Да она не хочет от него оправляться! Она сидит дома и с утра до вечера плачет. Даже Вера Николаевна, и та уже более или менее смирилась с обстоятельствами. А Ника изводит себя чувством мнимой вины. – Ярцев вдруг присел передо мною на корточки. – Полина, вся надежда только на тебя. Чем быстрее ты отомстишь убийцам Ивана Ивановича, тем быстрее Ника войдет в нормальный жизненный ритм.

– Разве я отказываюсь? И встань, пожалуйста, – попросила я.

– Ладно. – Ярцев сел обратно на стул, только отодвинул его чуть в сторону от моего. – Давай для начала обсудим, что будем делать с Хазаровым.

– Антон, я понимаю, что у тебя к Руслану имеются еще и личные претензии, ведь он пытался клеить твою девушку…

– Да при чем здесь это! – возмутился журналист. – Это ведь Хазаров привел Булатова в казино, причем не для того, чтобы его там развлечь, а конкретно затем, чтобы оставить своего делового партнера без копейки, а значит, сделать зависимым. Разве Руслан не заслуживает за это соответствующего наказания? Лично мне представляется самым оптимальным лишить его торговой сети «Вариант».

– Неплохая идея, – согласилась я, – только не следует забывать, что наша основная мишень – Аристотель.

– А ты в курсе, что Аристотель не выезжает из дома без машины сопровождения? – проявил неожиданную осведомленность журналист.

– Пока нет, – не постеснялась признаться я.

– Я тебе больше скажу – когда он едет в ресторан, оттуда заблаговременно выпроваживают всех посетителей и закрывают заведение на спецобслуживание…

– То есть ты знаешь, где он живет и какие рестораны посещает?

– Ну, где он живет, это не тайна. Видела особняк, обнесенный высоченным забором, в начале Профсоюзной улицы?

– Честно говоря, нет. Я не часто бываю в том районе.

– А вот меня туда работа забрасывала. Аристотель, можно сказать, живет в крепости, на территорию которой мышь не проскочит незамеченной, не то что человек. Камеры стоят по периметру всей усадьбы. Чуть кто посторонний рядом появится, сразу охранник выходит разбираться, что ему в этих краях надо. Обслуга проверяется почище, чем при приеме на службу в ФСБ. А рестораны… Я слышал, что он их меняет по своему усмотрению без какой-либо схемы.

– Что тебе известно о делах Аристотеля?

– Ну, так, – Ярцев задумался. – Весь Горовск поделен на сферы влияния. Почти всю западную часть контролирует как раз Аристотель. А восточную – Мороз. Еще небольшой кусок этого «пирога» на юге города находится в руках у Гранита, в частности ваш коттеджный поселок.

– Никогда не слышала об этом. Скажи, а кому подконтрольна территория, на которой находился завод «АБЦ», – Аристотелю или Морозу?