Пикник на Млечном пути

Глава 5

«Фа»

Она не боялась тяжелой физической работы. Как все те, кто приучен к ней с детства. Уборка – самое легкое из того, что ей приходилось делать. Поэтому Фаина без особого напряга справлялась со своими обязанностями специалиста по клинингу, так красиво именовалась ее должность. Вот и сейчас она, надраивая до блеска перила в зале, пока еще не заполненном посетителями, не чувствовала себя несчастной. Ей не тяжело, не скучно и ничуть не обидно! Да, другая бы на месте Фаины возмутилась, потому что начальница озадачила ее лишь затем, чтобы уборщица не сидела без дела. Перила и без того блестели, пусть и не так ярко, как сразу после натирки.

Фаина занималась своим делом старательно. Халтурить не привыкла. Ее бы за это…

Ох, как ее только за это не наказывали в детстве! Хватило нескольких уроков, чтобы Фаина на все последующие годы уяснила: делать все нужно на совесть. Через не могу, а не хочу – это вообще не аргумент.

– Блин, напугала! – услышала Фая голос охранника Михася и вздрогнула.

– А ты меня, – проворчала она.

– Я думал, тут никого.

– А я и есть никто…

– Что ты сказала? – не расслышал Аверченко. Что было неудивительно, Фая эту фразу прошептала.

– Да так, ничего. Я почти закончила. Что, там посетители?

– Пока две компании сидят за столиками, одна у бара. – Он привалился к перилам, сверху вниз посмотрел на Фаю. Персонал клуба поговаривал о том, что Михась пользуется большим расположением дам, но Фая не понимала почему. Да, большой, сильный, но мало, что ли, таких среди охранников? А теперь вдруг разглядела его! Глаза-то проницательные, ласковые… Как у батюшки, честное слово… И это на лице с волевым подбородком и сломанным носом. Неожиданно.

– Ты знала, что Ренат сын олигарха? – спросил Михась.

– Нет. – А про себя добавила: «Я думала, он альфонс». Когда-то имел богатенькую любовницу, которая ему покупала дорогие шмотки и побрякушки, но по какой-то причине потерял ее и теперь окучивает госпожу Эленберг.

– Ты ему нравишься, – сказал Аверченко.

– Знаю.

– А он тебе?

Фаина пожала плечами.

– Он симпатичный парень, – продолжил Михась. – И я не только о внешности. Умненький, не злой, воспитанный, понимающий. Не думал, что среди деток олигархов такие приятные ребята есть…

– Может, он просто хочет таким казаться? – предположила Фая, наскоро закончив работу. Она не могла что-то делать, если над душой стояли.

– Меня трудно ввести в заблуждение.

– Серьезно? – едва сдержала она усмешку. Но Аверченко как будто все равно уловил ее. И, глянув на Фаю со значением, заговорил:

– Вот взять тебя. Стараешься быть незаметной. Не красишься, одеваешься в барахло, работаешь уборщицей. Из кожи вон лезешь, чтобы казаться никакой. Стать невидимой. А для чего?

– Не понимаю, о чем ты, – пробормотала Фая.

– Ты не просто так сюда пришла. У тебя есть какой-то план. Не посвятишь меня в него?

Она едва не уронила ведерко со своими орудиями труда. Вот ничего себе, тупой охранник! Ведь именно так она воспринимала Михася. А он ее… почти раскрыл!

У Фаины было мало времени на раздумье. Несколько секунд. И она решила, что лучшей реакцией будет следующая:

– Ты ничего обо мне не знаешь, – всхлипнула она.

– Эй, что с тобой? Ревешь? – Михась присел на ступеньку, взял Фаину за руку. – Перестань… Чего ты?

Фая уткнулась ему в плечо и еще немного похныкала для вида. Пришлось и слезу пустить.

– Я не пытаюсь казаться никакой… – выдавила из себя девушка, «успокоившись». – Я такая и есть, понимаешь?

– Нет.

– Мне с детства внушали, что я никчемная. У меня ни ума, ни талантов. Да что там… ни сообразительности, ни воображения, ни реакции. Только неплохое здоровье. Я сильная и выносливая. Поэтому могу работать лишь физически. Что я и делаю…

– Кто внушал тебе это?

– Мать.

– Она тебя не любила?

– Она меня не любила, – эхом повторила Фая. – Но я предпочла бы другое чувство…

– Это понятно.

– Не то, о котором ты подумал. Я говорю о ненависти.

– Что?

– Да, именно! Если бы мать меня ненавидела, я бы взбунтовалась. – Фая сжала кулаки потрясла ими в воздухе. – Но она просто меня не любила. Поэтому я старалась угодить ей, чтобы не злить лишний раз.

– Это мать тебя сюда отправила работать?

– Год назад она перенесла инсульт и стала инвалидом первой группы: почти не двигается и не говорит. Так что отправить меня куда-то мать не может физически.

– Ты ухаживаешь за ней?

– А что мне остается?

– Тяжело тебе…

– Нелегко. Но я справляюсь. И учусь воспринимать себя как полноценную личность. Вот только пока не очень хорошо получается.

Михась погладил Фаину по голове. Поверил!

Впрочем, рассказ был почти правдивым. То есть мать Фаи никогда свою дочь не любила, и она год назад перенесла инсульт, но девушка, если и переживала из-за этого, то в глубине души, а не напоказ. И работу она себя нашла бы получше. Вернее, хорошая работа у нее была еще два месяца назад. Но Фая ушла с нее, чтобы устроиться в «Млечный Путь», потому что…

У нее был план!

Михась не ошибся.

Только знать ему об этом не надо.

– Слушай, у нас место официантки освобождается… – начал он.

– Мне Ренат говорил, – перебила его Фая. Пора было заканчивать сцену и топать по делам. Госпожа Эленберг наверняка уже нашла для специалиста по клинингу новое задание. – Но официант постоянно с людьми контактирует. И от того, как он это делает, зависит его квалификация и заработок.

– Не сможешь?

– Пока нет.

– Понимаю. Я, если ты в курсе, воевал. И меня товарищи бросили подыхать. Выжил чудом. Из-за серьезного ранения пришлось уйти из армии. Вроде зажило все. А я сидел дома. Не работал. Никого видеть не хотел – мне все подлецами и предателями казались. Даже в магазин спускался ночью, когда там покупателей мало…

Михась увидел в Фае сестру по несчастью, и своими откровениями, как он считал, помогал ей, на самом же деле себе. Ему хотелось выговориться. Но Фаина не дала ему такой возможности:

– Я пойду, хорошо? Мне еще надо намыть туалет босса. – Это она врала. На самом деле его Фаина убрала в первую очередь.

– Да, да, конечно, беги.

– Только ты, пожалуйста, никому о том, что я тебе… – И специально замялась. Пусть думает, что она смущена.

Михась жестом закрыл свой рот на воображаемый замок. Фая лучисто ему улыбнулась. Теперь они не просто в одном месте работают, а еще посвящены в маленькие тайны друг друга. Это сближает. Только Фаина сомневалась в том, что Михась может ей пригодиться…

Хотя…

Прикидывая, как в случае чего использовать охранника Аверченко, Фаина направилась в соседний зал. Там могли уже что-то разлить, и, если она заметит это раньше официанток и администратора, ей же лучше. Если сейчас устранить беспорядок, то появится больше времени на ДЕЛО! А оно запланировано именно на сегодня.

Глава 6

«Ля»

Ляся…

Так ее называла мама.

Якобы Лариса сама придумала такое сокращение своему имени в полтора года.

И для друзей детства, а также родственников, она оставалась Лясей. Но коллеги, с которыми она явилась сегодня в караоке-клуб, понятия не имели об этом. Они называли ее Ларой, иногда добавляя «Крофт». То есть когда Ляся вырывала контракт у конкурентов, то превращалась в расхитительницу гробниц из голливудских блокбастеров. Ей даже на день рождения подарили плакат, на котором она была в обтягивающей черной маечке, грубых ботинках и с двумя кобурами на бедрах. Некоторые считали, что Лариса похожа на исполнительницу этой роли, Анджелину Джоли, но на самом деле между ними не было ничего общего.

Ляся походила на Сандру. Певицу. Она была мегапопулярна в конце восьмидесятых. Но сейчас ее помнили лишь те, кому под сорок и за, фанаты ретро – не в счет. Лариса знала о ней в свои тридцать лишь потому, что комната, в которой она росла, когда-то принадлежала брату матери, и он был большим поклонником Сандры. По стенам помещения были расклеены плакаты со звездами. Кроме Сандры с плакатов смотрели и мужчины: Шварценеггер, Чак Норис и Жан Клод Вандам. Дядя мечтал стать крутым парнем. И, что естественно, в награду за это получить лучшую женщину. В его понимании, это была певица Сандра. Вот только мечты его не сбылись. Мамин брат, которого, несмотря на болячки, призвали в ряды Российской армии, попросился в Чечню, чтобы творить справедливость по примеру своих кумиров, а вернее, их персонажей, и погиб в первом же бою. Он никого не спас. Но в семье его почитали как героя. И комнату, в которой он жил, не тронули. Поэтому Ляся знала самых популярных в конце восьмидесятых звезд боевиков… и Сандру.

– Лара, этот твой… опять пришел! – услышала она заговорщицкий шепот своего коллеги Славика. Намекал он на охранника, что какое-то время назад не сводил с нее глаз.

Ляся закатила глаза. Теперь весь вечер ей предстоит выслушивать подколы Вячеслава. Он был зубоскалом. Не острословом или юмористом, а именно зубоскалом. Шутил часто, не всегда уместно, и не знал меры. В коллективе его за это не любили. Именно поэтому сейчас их всего трое, хотя могло бы быть больше. Но два человека передумали продолжать праздник – их отделение фирмы было признано лучшим среди двух десятков подобных по всей стране, за что сотрудников поощрили банкетом и премией, – из-за того, что в компании будет Славик.

– Петь будем? – спросил третий член их компании, Федор. Он был немного печален, потому что вместо стриптиз-бара, куда рвался Федор, они направились в караоке. Глубоко женатый мужчина, имеющий двоих отпрысков, редко куда-то выбирался, поэтому планировал оторваться по полной. Вот только его не поддержали! – Уж коль пришли в караоке-бар, надо же и попеть, не так ли?

– Я не умею, – призналась Ляся.

– Я тоже, – вздохнул он и повернулся к Славе. – А ты?

– И Славик не умеет, – за него ответила Лариса.

– Нет, почему же, – начал было протестовать Вячеслав.

– Люблю и умею – разные вещи. Я много раз слышала, как ты это делаешь…

– Я пою в душе, но с тобой я вроде бы его не принимал, – подмигнув ей, хихикнул Слава. – Или я чего-то не помню?

– Еще ты поешь, когда расчесываешься. – Пока Слава приводил в порядок свои красивые, но поредевшие на макушке волосы, он успевал исполнить первый куплет и припев какой-нибудь популярной композиции.

– А ведь точно, – встрепенулся Федор. – Я слышал… И да! Ты, Слава, не умеешь петь.

– Да идите вы, – обиделся тот.

– Но давайте хоть рэп какой-нибудь прочитаем. Там же таланта не надо особого.

– Сейчас бы сюда Соломона Борисовича, – проговорила Ляся мечтательно. – Он бы порвал этот клуб.

– Да, Борисыч просто Паваротти, – согласился Федор. – Как он на юбилее фирмы сбацал, а?

– Что сбацал? – спросил Славик, устав дуться. Он работал в фирме всего одиннадцать месяцев, а ее юбилей состоялся полтора года назад.

– Спел на мотив «Памяти Карузо» песню о нашей фирме. Сам сочинил. Да прикольную такую…

– Борисыч бывает прикольным?

Ляся понимала удивление Славы. Директор их отделения всегда был строг, сдержан, неулыбчив, застегнут на все пуговицы, чисто выбрит, прилизан. Не человек – робот. Говорил мало и всегда по делу. Голоса не повышал, но иногда добавлял в него металла. Не проявлял слабостей, в том числе к людям. То есть любимчиков не имел. Хотя кто-то считал, что Лариса была из таких – ее поощряли чаще, чем остальных. Но она-то знала, все премии и повышения она заслужила, поскольку пахала как лошадь. За четыре года, что трудилась в фирме, не завалила ни единого проекта, на работу выходила без дополнительной оплаты и в выходные, а из восьми отпусков, ей положенных, отгуляла лишь три.

– У Борисыча отличное чувство юмора, – сказал Федор. И попал в точку. Начальник иногда на планерках выдавал реплики в стиле доктора Хауса: едко-остроумные. – Но он не прикольный. Не шут. В отличие от некоторых… – И красноречиво посмотрел на Славу. Тот, однако, намека не понял и вынес предложение:

– Давайте вместо песен закажем кальян.

– Я – пас, – покачала головой Ляся. Она бросила курить три месяца назад и боялась сорваться.

– Лучше по текиле. А потом в стрип-бар, – оживился Федор.

– Вот тебя переклинило! – возмутился Слава. – Да что там делать с нашими средствами?

– Так я и говорил, надо сразу идти, пока они имелись.

– Рано было! Программа начинается в полночь.

– Но есть такие бары, в которых девочки круглые сутки танцуют.

– Где ты такие видел?

– Наверное, в Таиланде, – усмехнулась Ляся, глотнув пива. Оно было здесь не лучшего качества и пилось без удовольствия. Да, пожалуй, нужно заказать текилы. А через часик – кофейку и по домам.

– В кино, – буркнул Федя. – Я был только в Турции и Египте. Потому что с семьей отдыхаю… – Он сумрачно посмотрел в свой стакан. Увы, он был пуст. – Выходные, праздники, отпуска… Всегда семьей! Вам не понять!

– Почему же? – резонно возразил Слава. – Мы тоже несвободны.

– У тебя всего один ребенок, зато куча нянек: мать, теща, бездетная тетка, твоя младшая сестра. У Лары вообще детей нет. Молодец, что не торопится с этим. Мы вот, дураки, одного за одним родили, когда нам двадцати пяти не было. А могли бы для себя пожить, как Лариса с мужем…

Ляся скупо улыбнулась.

Для всех она была замужней женщиной, чей супруг очень часто в разъездах. Рабочие командировки, что поделать! На деле же брак Ларисы давно стал лишь фикцией. Штамп в паспорте и ничего более. Хотя нет… Еще обязательные эсэмэс-сообщения в праздники – они обменивались ими вот уже два года. Новый год, Рождество, Пасха, Двадцать третье февраля, Восьмое марта и два дня рождения. Итого: семь сообщений с одной стороны, столько же с другой. Четырнадцать, умножить на два. Двадцать восемь. Ровное количество. То есть ни одно из посланий не осталось без ответа. И Лара, и ее муж были людьми культурными.

Они познакомились на дружеской вечеринке, когда оба были студентами последних курсов. Поженились спустя два года. Пять лет жили, наслаждаясь обществом друг друга, пока супруг не захотел прибавления в семье. Именно он первым заговорил о детях. Лара поддержала. Пожили для себя, хватит, пора и о потомстве подумать. И вот тут начались проблемы…

Забеременеть не получалось. Месяц, три, полгода. Хотя они старались – подгадывали под овуляцию. Ларисин супруг начал намекать, что неплохо бы ей провериться. Она так и сделала. Отправилась в клинику, сдала все анализы. Оказалось, все у Лары в норме. Доктор настоятельно рекомендовал отправить на обследование мужа. Мужчин с «ленивыми» сперматозоидами в современном мире становилось все больше. Многим помогала смена образа жизни и режима питания, если же нет, то несложная операция решала проблемы. Не всегда, но зачастую.

Однако, когда Лара заговорила об этом с мужем, он встал на дыбы. Образованный, мыслящий, спокойный, он мгновенно превратился в дикаря. Кричал, ругался, чуть ли не кулаками себя в грудь бил… как Кинг-Конг… я НОРМАЛЬНЫЙ! У меня все в порядке! Сперма у меня не ленивая!

И как-то все разладилось после этого. Нет, они не расстались. Продолжили вместе жить, заниматься сексом, но «детская» тема стала закрытой. А когда у Лары начинались критические дни, она не то чтобы чувствовала себя виноватой, скорее, смущенной.

А вскоре муж уехал в другой город. Он служил в органах, и, как говорил, его никто не спросил, хочет он или не хочет. Но Лара думала, что спросили. И он захотел.

Командировка планировалась как полугодичная, но спустя полгода муж не вернулся. Лара расстроилась, конечно, но не стала делать из этого трагедии. Они нечасто, но регулярно виделись, постоянно были на связи, в отпуск съездили вместе. Но чем больше проходило времени, тем реже случались встречи. Лара устроилась в фирму, где трудилась и по сей день, и стала делать карьеру, супруга повысили, и он тоже не мог, или не хотел, срываться с места лишний раз. Да и возвращение его было уже под большим вопросом…

А потом он нашел себе другую. Не просто с кем-то переспал или закрутил интрижку, такое наверняка случалось и раньше, ведь не монашествовал же он, здоровый, молодой, интересный, нет… Он влюбился. И у него ОТНОШЕНИЯ. Лара сначала почувствовала это, а уж потом начала находить доказательства. Да не специально. Муженек плохо заметал следы своего «преступления». Как будто хотел быть пойманным. Но Лариса тогда еще любила его и не готова была к расставанию. Надеялась, что он образумится. А если нет, честно и откровенно скажет, что встретил другую, и попросит развода.

Но он этого делать не спешил. Возможно, у него тоже оставались чувства к супруге. Или он, как большинство мужчин, опасался кардинальных перемен, как бы хуже не стало. А тут вроде и законная жена есть, и любовница. Разве плохо?

Первой сдалась Лариса. Когда муж приехал домой на два дня, но постоянно сидел на телефоне, потому что ему якобы могли позвонить со службы, она сказала:

– Так больше продолжаться не может, мы должны расстаться.

Он что-то лепетал в свое оправдание. Потом изобразил оскорбленную невинность и ушел, хлопнув дверью. Больше они не виделись!

Первые месяцы Лара ждала, что супруг свяжется с ней, чтобы обсудить развод. Но он молчал. Поздравительная эсэмэска по случаю дня рождения не в счет. Она ответила ему такой же через какое-то время. Получила «спасибо» и смайлик.

Прошел год, и ничего не изменилось. Лариса решила позвонить бывшему, она уже именно так его воспринимала, но к телефону подошла женщина. РАЗЛУЧНИЦА? С ней говорить не хотелось. Лара бросила трубку. Ждала, что муж перезвонит, но он этого не сделал.

Конечно, она могла поехать к нему и поставить вопрос ребром, но… Необходимости в разводе не было. Она ни с кем всерьез не встречалась, и штамп в паспорте ей не только не мешал, а скорее, помогал! К замужним женщинам больше доверия и, как ни странно, уважения. К тому же Лариса, выйдя замуж, сменила фамилию, и теперь, если разводиться, надо возвращать свою, глупо оставлять мужнину, когда нет детей, а это значит, придется менять документы.

И Ляся пустила все на самотек. Пусть идет так, как идет.

Положение соломенной вдовы ее давно перестало тяготить, и она ощущала себя вполне счастливым человеком. Хотя иногда накатывало, конечно…

Но с кем такого не бывает?

– Эй, гляньте, какое чудо явилось! – услышала Лариса хохот Славы и отогнала от себя так некстати накатившие воспоминания. – Просто звезда травести-шоу!

Лариса посмотрела в указанном коллегой направлении и увидела женщину. Да, она была похожа на чудо… чудо-юдо.

Высокая, крупная. На голове сложная укладка, на лице яркий макияж. Даже в полумраке видно, что кожа покрыта толстым слоем тонального крема, а возможно, грима. Одета в весьма странный комбинезон. На шее боа.

– Привет из прошлого, – хохотнул Федор. – У моей матери была пластинка группы «Баккара». Вот девочки на ее обложке выглядели примерно так.

– Там были девочки, – многозначительно хмыкнул Слава.

– Да, согласен, наша звезда постарше…

– Я не про то! Она – мужик!

– Чего? – Федор так удивился, что аж меню из рук выпустил. И оно шмякнулась на пол.

– Так я ж не зря про травести-шоу упомянул.

– Что это? – Федя поднял меню и тут же открыл его на странице с крепким алкоголем. – Я не знаю.

– Я бы тебе сказал, что «Тиффани» или «Альказар», но ты не был в Тае, только в Египте и Турции, поэтому про трансов не слышал наверняка. А вот про травести должен был, ты же мужик образованный.

– Упрощенно, это переодевание в лицо противоположного пола, – разъяснила Лариса. – Иногда в ребенка, но тут другой случай.

– То есть это… – Федор некультурно ткнул пальцем в женщину в боа. – Это переодетый мужик?

– Да, отвечаю, – безапелляционно заявил Слава. – Уж не знаю, деланый, не деланый… Но не стопроцентная баба точно.

– Ой, да брось. Вспомни Шуру.

Аргумент, мысленно усмехнулась Лариса. Так звали их завхоза. Проработала она в фирме недолго – полгода. Ушла, потому что узнала, что все считают ее мужиком, переодетым в бабу. Оскорбилась и написала заявление. Хотя могла бы с иронией отнестись к этому. Ну да, похожа она была на представителя сильного пола даже больше, чем некоторые представители! Плечи широкие, бедра узкие, груди нет. Черты лица крупные, между массивным носом и волевым ртом темные усы. Зато губы всегда в перламутре. И на мускулистых ногах туфельки на каблучке.

– Лар, а ты как считаешь? – обратился к ней Слава.

Она неопределенно пожала плечами.

Потом извинилась и вышла из зала. Но по пути все оборачивалась на «травести». Потому что узнала ее!

Глава 7

«Си»

Симону встретили как родную. Охранник – улыбкой, администратор Катюша обняла, обрадовавшись ее приходу, а официантка Айгюль, хоть и была занята, подбежала, чтобы поздороваться. Симона не заходила в любимый караоке-бар уже около месяца. Работа, будь она неладна, отнимала все время и силы.

Усевшись на диван, Симона стала ждать, когда ей принесут чайник масала-чая, который она попросила сразу как зашла в зал. Она была единственной, кого в «Млечный Путь» пускали, не потребовав депозита. Так, конечно же, было не всегда. Раньше Симона, как и остальные, платила. Но однажды, когда она исполняла «Бесаме мучо», в зал вошла крупная женщина с невероятно красивым лицом, присела у стойки, прослушала ее исполнение, а когда песня закончилась, дала какое-то распоряжение бармену. Оказалось, она просила передать администратору, чтоб Симону не останавливали на входе. Главное, чтоб приходила и пела…

Народу пока было немного. Но буквально через тридцать-сорок минут в этом зале не останется свободных столиков. И вот тогда Симона запоет!

Она сидела в одной из четырех вип-лож. За ее спиной молодежная компания. Пили уже по третьему коктейлю, курили кальян. Судя по микрофонам, лежащим на столике, либо уже пели, либо готовились к этому.

«Бедняга Михась, – горько усмехнулась про себя Симона. – Опять будет страдать! Петь эта компания явно не умеет, а он так чувствителен к фальши…»

С охранником Аверченко у нее сложились забавные отношения. Они друг другу симпатизировали, но на расстоянии. За все время, что были знакомы, едва десятком слов перекинулись. Но когда кто-то начинал «лажать», исполняя ту или иную песню, они встречались глазами и друг друга подбадривали.

– Ваш чай, – услышала Симона голос официантки.

– Спасибо, – поблагодарила она девушку. Новенькая. Не очень уверенная в себе. И опыта мало. Такая здесь не задержится долго. – А можно мне микрофон?

– Да, конечно. Караоке-меню нужно?

– Нет, благодарю, я знаю, что буду петь.

Симона решила спеть прямо сейчас, потому что увидела Михася. Пусть парень порадуется. Да и ей коктейльчик не помешает. Платить за бурду со льдом у нее рука не поднималась, но от бесплатной она не отказалась бы. Действие мартини прошло, и к Симоне сразу вернулось напряжение, что не оставляло ее последнее время.

Пока несли микрофон, она пила чай мелкими глотками. Ее увидел Михась и поприветствовал кивком головы. Симона отсалютовала ему чашкой. Допив чай, она стала оглядываться. Ее официантки нигде не было видно. Что ж, раз она запаздывает, можно сходить в уборную.

Оказавшись там, Симона первым делом подошла к зеркалу, чтобы проверить, не поплыл ли макияж, после чая она немного вспотела. Беспокоилась она не зря! Тональный собрался в носогубных складках, и это было отвратительно. Вытащив из клатча салфетку и мини-набор косметики, без которого Симона не выходила в свет, она стала приводить себя в порядок.

Тут дверь открылась, и в туалет просочилась барышня. Именно просочилась – она будто кралась. Темная челка до бровей, крупные миндалевидные глаза, широкий вздернутый нос, большой рот, ямочки…

Симона знала ее.

– Добрый вечер, – поздоровалась с ней девушка.

– Добрый, – откликнулась Симона, быстро убрав косметику. Она не могла краситься при посторонних.

– Соломон Борисович, в зале сидят наши, Федя со Славой, и, если вы не хотите, чтоб они вас узнали, вам лучше покинуть заведение.

– Милочка, вы меня приняли не за того человека…

– Нет, это вы, я же вижу. Обещаю, никому не скажу. Но за ребят не ручаюсь. Поэтому…

– Я знаю вас, вы Лариса. Фамилии, к сожалению, не помню.

На лице девушки проступила досада.

– А я хотела помочь вам, – проговорила она, покачав головой. – Ладно, Соломон Борисович, как знаете. До свидания. – И хотела уйти, но Симона ее остановила:

– Да постойте вы, дайте объяснить. – Лариса приостановилась и обернулась. – Вы меня перепутали с братом. Мы однояйцевые близнецы. Его зовут Соломон.

– А вас?

– Симона.

– Вы очень похожи.

– Естественно, мы же…

– Да, да, я поняла – близнецы.

– Однояйцевые, что бывает крайне редко, – уточнила Симона. – В детстве нас даже родители путали.