Теория Всего и Ответ Гегеля

Формальность «я = Я» можно представить в виде схемы. Это грубое представление, но тем не менее так как нам легче осознать мысль через наглядность, будет уместным привести эту схему здесь. 9

Тождество «я = Я» Рис. 1.1.

С позиции любого из «я» мир предстаёт как множественность, и только с позиции «Я» мир обретает целостность, единство и единственность. Абсолютное «Я» отражает само себя в множественности телесности (не только человеческой, но и животной, и растительной, и, как отработанный мыслью материал, неорганической), тем самым проявляя себя для себя в себе. Это множество , «я = Я», сосуществующих одновременно. Но каждое из этих состояний, взятое в отдельности, представляет собой реальность, поскольку в каждом одна из сторон тождества – единый для всех абсолют «Я». соотнесённых состояний всю

Когда идентичность нашего собственного «я» и абсолютного «Я» становится для нас очевидностью, мы, помещая своё «я» в центр абсолютного «Я», воспроизводим творческий акт абсолютного «Я». «Когда я мыслю, я отказываюсь от моей субъективной особенности, углубляюсь в предмет, , и я мыслю плохо, если я прибавлю что-нибудь от себя» [7, 124] – это и есть гегелевское спекулятивное мышление, это и есть то преодоление «несчастного сознания», разорванности «я» и «не-я», о котором говорилось выше. Спекулятивное мышление – это мышление с точки зрения абсолютного «Я». предоставляю мышлению действовать самостоятельно

Итак, «не-я» – это отражение «Я» в самом себе. Моё собственное «я» – это «Я», преломленное через мою телесность подобно тому, как единственная свеча, отраженная во многих зеркалах, создаёт иллюзию присутствия мириад свечей. «…Единичные личности как светящиеся видимостью друг в друге» [8, 249]. Множественность отдельных существований – иллюзия. Действительно только единое и единственное «Я». «Я в его сущности представляет собой равное самому себе, всепроникающее понятие, которое есть возвращающееся в себя всеобщее, так как оно, это понятие, господствует над особенными различиями. Это понятие есть вместе с тем истинная идея, божественная идея Вселенной, и » [9, 24]. лишь она одна представляет собой действительность 10

Это основное, центральное положение философии Гегеля, из которого исходит вся логика дальнейших построений. Без осознания этого положения как очевидности невозможно понимание саморазвития категорий в гегелевской теории. Всё содержание «Феноменологии духа» – фундаментальное обоснование этого положения. В терминологии Гегеля тождество, осознанное единство «я» и «Я» есть дух, поэтому название этой работы можно читать как «Феноменология тождества я и Я», то есть раскрытие «Я» для самого себя как единственно существующего. Абсолютное знание, которое достигается в результате этого труда, выражено следующим: ; фактически в этом бесконечном суждении вещь снята; она ничто в себе; она имеет значение только в отношении, только и своему с ним» (иначе говоря – «не-я» есть «я»; «не-я» ничто в себе; «не-я» проявляет себя только как соотношение «Я» с самим собой); «…здесь установлено, что … („всеобщность“ и „сущность“) снимают пустую, еще оставшуюся противоположность и суть знание „я = Я“» [5, 423—425]. «Вещь есть „я“ благодаря „я“ соотношению

Второе базовое положение гегелевской философии, необходимо следующее из первого, выражено известным тезисом – «тождество бытия и мышления». Это легко запоминающийся тезис, поэтому именно он стал тем знаковым выражением, которое определяет гегелевскую философию в разных исследованиях. Тем не менее очень часто, в большей части исследований первоначальный смысл этого положения выхолащивается прямым рассудочным сопоставлением. Тождество, то напряжение соотношения, которое и есть главное, основа, испаряется в безразличии схематичности. Без проникновения в действительный смысл этого напряжения невозможно в дальнейшем следовать гегелевской логике, так как эта логика преодолевает «человеческое» аристотелевой логики. Именно в этом напряжении содержится то, что определяется как понятия. Дело в том, что категория «бытие», взятая в чистом виде, в гегелевской логике есть , что и категория «ничто» в своей чистоте. Бытие есть ничто, и ничто есть бытие. Это та странность в гегелевском способе познания, которая сбивает с толку неискушённое сознание. Как что-то может быть одновременно и тем, и другим? Рассудочное мышление всегда находится в плену формальной логики, в плену закона исключения третьего. Но в том-то и заключается мощь гегелевского способа познания, что он преодолевает «человеческое», впервые в истории мысли вырывается из власти этого закона. Но об этом позже. Здесь мы должны вернуться к «бытию» и «ничто». Гегель в своей логике даёт очень простой наглядный образ, проясняющий положение о тождестве бытия и ничто. Этот образ опирается на то, что есть в представлении чистая тьма и чистый свет. «В чистом свете также ничего не видно, как и в чистой тьме» [4, 87]. Только смешение света и тьмы, вернее, взаимопроникновение их друг в друга проявляет нечто. Гегель определяет это как становление, как единство бытия и ничто. То есть здесь, в самом начале гегелевской философии, в самом начале развертывания категорий в множественность, мы сталкиваемся с тем, что можно определить как процесс. Процессуальность, и это очень важно понять, есть то главное, что пронизывает всю гегелевскую философию, составляет её непреодолимость, поскольку мощь процессуальности в гегелевской философии и мощь процессуальности – это одно и то же. Только в становлении, в процессе познаётся истина, так как истина и есть процесс. Если понимать бытие как процесс, как становление (в гегелевской трактовке это не «чистое бытие», а бытие, постоянно наполняемое определенностью), тогда и только тогда действительно оправдано применение формулы «тождество бытия и мышления». В обыденном сознании это положение вызывает интуитивное отторжение. Даже такой тонкий и глубокий исследователь гегелевской философии, как И. Ильин, с величайшим удивлением отмечает, что Гегель, по всей видимости, действительно полагал, что всё есть мысль. Как это может быть? Бронзовая статуэтка, стоящая на моём столе, резвящийся котёнок, проявляющаяся в лучах солнца пыль, сами лучи, само Солнце и, наконец, я сам – всё это мысль? Но тогда чья мысль? В том-то и дело, что наше обыденное представление обязательно соединяет мысль с некоторой телесностью, носителем мысли, что неудивительно, потому как в повседневном опыте мы познаём мысль только лишь в неразрывном единстве с носителем мысли, с человеком. Это создаёт почти непреодолимые трудности для адекватного понимания Гегеля. Тем не менее при более внимательном анализе этой проблемы мы можем не только приблизиться к тому, что открылось Гегелю, но и сделать это положение очевидностью для самих себя. отношения тотальность то же самое всего, что есть  явно

Действительно, если мы вникаем в сущность того, что нас окружает, то мы не найдём ни одного объекта, который сохранял бы своё устойчивое состояние вечно. Любой объект проявляется во времени и растворяется во времени, любой объект имеет своё начало и своё завершение, любой объект есть временное существование. Таким образом, мы можем установить, что любой объект, любая телесность, в своей сущности есть или, что то же самое, . Но что есть процесс? Любой процесс в своём чистом виде есть , вернее, соотношение нечто с другим. Но и мысль в своём чистом виде есть к другому. Даже тогда, когда мысль мыслит самое себя, она делает себя другим, она раздваивается в себе для того, чтобы иметь отношение с другим. Процесс и мысль есть одно и то же. И поскольку всё, что нас окружает, включая и нас самих, есть взаимопереплетение процессов, постольку всё есть взаимопереплетение мыслей. Более того, реальность мысли, действительность мысли мы чувствуем, не осознавая этого, ежедневно и ежечасно. Любое наше действие или проявление вовне нашей телесности есть реализация или материализация того, что первоначально было нашей мыслью, то есть наша мысль обнаруживается вовне нас как явление. Всё, что создано человеком, так называемая вторая природа, есть реализация или материализация мысли. Точно так же любой объект, как процесс, есть материализация мысли; любой природный, социальный и какой угодно другой процесс есть реализация мысли. В этой нашей способности и есть мощь взаимодействующего единства нашего «я» и «Я» абсолютного. Мы забыли первоначальный восторг человека, осознавшего всесокрушающую мощь своего единения с мыслью. Мы перестали удивляться и замечать это в силу долголетней привычки. Поэтому материализация мысли представляется нам как нечто чудесное, сверхъестественное, тогда как на самом деле это есть нечто повседневно-обыденное, такое, например, как реализация нашего решения сходить сегодня в зоопарк, которое влечёт за собой лавину вторичных, зависимых от нашего решения и бесконечных в своём влиянии на действительность отношений. процесс отношение отношение проявлять мысль для себя объектов нет, есть только процессы

Возвращаясь в терминологическое пространство Гегеля, мы должны пояснить, что мышление (и значит, процесс) в чистом виде – это понятие, которое претерпевает в своём развитии возникновение и снятие противоречия. Это развитие понятия включает три основных момента, три модуса своего состояния: любой

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Впрочем, перефразируя Ильина, сказавшего по поводу возрождения гегельянства во Франции: «Оно возрождается, и притом именно не во Франции, где ему предстоит ещё только зародиться», можно заметить, что сложно выпутаться из того, во что и впутывался. не 

2

Кьёркегор признаётся в том, что Гегеля. Кто виноват? Конечно же, Гегель – «жалкий профессоришка, которому привиделось, будто он открыл всеобщую необходимость…». не понимает

3

Показательно различие в понимании того, что есть воля, между Гегелем и Шопенгауэром и резкое неприятие Гегелем основополагающего для Шопенгауэра понимания воли. Для Шопенгауэра воля – это слепая сила, увлекающая всё в хаотичное противостояние. Для Гегеля воля – это то, что проявляется при зарождении духа, при его освобождении от природной чувственности; воля проявляется в нашем слепом стремлении к пище, к власти, к противоположному полу, к наслаждению (для того чтобы отдаться течению, не нужно никаких усилий воли), воля проявляется в прямо противоположном – в самостоятельном усилии мысленного сдерживания инстинктивных вожделений; это первый проблеск нашей свободы от слепой силы инстинкта, первый проблеск нашего освобождения от животности. Отсюда воля неразрывно связана с мышлением, без мысли нет воли. не 

4

Здесь есть некоторое расхождение с позицией Гегеля в понимании того, как мышление проявляет себя в животном и человеке, и это требует пояснений. Гегель связывает мышление только с человеком [7, 85]. Но принимая это, мы приходим к неразрешимому, неснимаемому противоречию в рамках его же философии. Действительно, главный тезис философии Гегеля – тождество мышления и бытия. Мышление есть всё, не только формы жизни, но и неорганические формы тоже есть прошлое мышления. Но если мышление появляется только в человеке, то где оно пребывает (не в значении времени, а в значении метаморфозы) человека? В соответствии с главным постулатом гегелевской философии не только животные, но всё содержит в себе мышление . Даже если Гегель имеет в виду, что мышление впервые как проявляет себя в человеке, то и с этой позиции мы можем, ссылаясь на последние исследования, утверждать, что и животные имеют мысли (то, что примешивается к непосредственному восприятию, примитивную аналитику) в неразвитой форме. Несомненно, сам Гегель принял бы эту позицию сегодня, поскольку неоднократно утверждал, вопреки распространённому сейчас мнению о гегелевском презрении к опытному знанию, что философия согласована с действительностью и опытом, более того, до  в разной степени осознанности способность должна быть

«можно даже рассматривать эту согласованность по меньшей мере в качестве внешнего пробного камня истинности философского учения…» [7, 89].

5

В этом отличие гегелевского термина «в себе» от того же термина в философии Канта, для которого этот термин имеет смысл «истинного», не доступного субъективному познанию значения существования. Более правильный, соответствующий именно этому смысловому содержанию перевод кантовского термина давал А. Гулыга – «вещь сама по себе».

6

Введение в научный оборот Т. Куном такого понятия, как парадигма, позволяет нам в рамках этой терминологии пояснить следующее. Парадигма как некая матрица устоявшихся мыслимых очевидностей, сквозь которую индивидуум воспринимает действительность, проявляется в разрыве «я» и «не-я» не просто как одна из трёх сверхобобщающих парадигм – сферы, луча и отрезка [13], – но как сверх-сверхобобщающая единственная парадигма, свойственная каждому человеку, как матрица очевидности раздельного бытия «я» и «не-я», мнимой очевидности, очевидности, которая должна быть необходимо преодолена если не в человеке, то, возможно, в новом эволюционном формообразовании. Примечание к примечанию: нет ничего невозможного в том, что некие эволюционные формообразования в прошлом уже преодолевали уровень животности и достигали ступени самосознания, то есть «человеческого» состояния, но ушли, так и не сумев преодолеть в себе это «человеческое» – многочисленные сообщения о передаче знания человеку от «мудрого змия» весьма соблазнительны в этом смысле. Может быть, первоначальное существование человека есть некий симбиоз уходящей и вновь нарождающейся эволюционных самосознательных форм.

7

О глубинной «зараженности» научной мысли кантианством говорит хотя бы тот факт, что набирающая популярность интерпретация квантовой механики – интерпретация Эверетта – опирается на множественность миров, понимаемую именно в кантианском смысле, как изолированные друг от друга, непересекающиеся проекции «квантового» мира. Ниже эта теория будет рассмотрена более подробно.

8

В этом абсолютная симметрия универсума.

9

Ущербность этой схемы заключается в том, что здесь Я представляется как некая в пространстве сущность. В действительности же Я не может быть локализовано ни в пространстве, ни во времени, так как и пространство, и время есть производные процессуальности Я в самом себе – Я первично по отношению к пространству и времени. Напротив, множественные я могут иметь существование как локализованные в пространстве и времени. Полностью адекватный образ может быть получен только в спекулятивном мышлении, так как спекулятивное мышление не сковано рамками пространства и времени, оно внепространственно и вневременно. локализованная только

10

Краткое, ясное и недвусмысленное понимание сущности «Я» дано Гегелем в его зрелой работе, во введении в философию религии: «Я» (абсолютное), мыслящее, возвышающее, и «я», непосредственный субъект, составляют «я»… действующее всеобщее, одно и то же

«Мысля, я возвышаюсь над всем конечным до абсолютного, и тогда я – ; вместе с тем я остаюсь , остаюсь таковым по всему моему эмпирическому определению. То и другое, а также их отношение есть для меня. Обе эти стороны ищут друг друга и избегают друг друга. Так, в одном случае я ставлю акцент на своём эмпирическом конечном сознании и противопоставляю себя бесконечности; в другом я исключаю себя из себя, выношу себе суровый приговор и даю перевес бесконечному сознанию». «…„я“ есть , ибо борьба и есть это противоречие, которое не есть безразличие обоих в качестве различенных, а бытие обоих связанными. „Я“ не один из участников борьбы, но „я“ – оба борющихся и сама борьба. „Я“ – огонь и вода, которые соприкасаются друг с другом, и одновременно соприкосновение и единство того, что избегает друг друга» [6, 254—255]. бесконечное сознание конечным самосознанием борьба