Сквозь цветное стекло

К первому поколению принадлежали еще две «разговорницы», две колоритные и ярко противоположные по характеру творчества исполнительницы – Вера Лапина и Антонина Лалова. Первая – худая, саркастичная, с низким (курила) голосом. Она читала классику. Мне особенно нравился ее Паустовский: она была земная, без охов-ахов, но в то же время романтичная и умная. В быту за словом в карман не лезла, выпаливала свое мнение без задержки, тут же уходила прочь и для оправданий или извинений не возвращалась! Вторая – была достойна кисти Рубенса: роскошные формы, уверенный, среднего регистра голос… очень правильная, очень советская, знала конъюнктуру, читала злободневные стихи, нравилась себе и достойно несла свою миссию. Была практична, это свойство пригодилось ей на посту парторга: она умела помочь артисту в трудной житейской ситуации, работала в связке с Инкиным и Гершфельдом, все у них было ладно, и коллектив от этого только выигрывал. Антонина Александровна дружила с замечательным режиссером из Москвы – лауреатом Всесоюзного конкурса чтецов Евгенией Гардт. Это была пожилая аристократка с холеными выразительными руками, прямой спиной, несуетными манерами и, конечно, безупречным вкусом. Она поставила нам композицию «Тургенев и музыка» (по страницам моей дипломной работы), добилась, чтобы филармония разорилась на соответствующие программе сценические костюмы, в своих указаниях шла от текста, что мне очень импонировало, я с удовольствием и почтением выполняла все ее требования. Галина Куприянова подготовила с ней для этой программы рассказ «Певцы» и сцену импровизации Лемма из «Дворянского гнезда». Годы спустя, когда судьба развела наши дороги в разные стороны, Галина уехала в другой город, стала со временем мастером художественного слова, выступала с сольными концертами и писала мне, что тургеневские произведения, сделанные с Гардт, – едва ли не самые прекрасные страницы в ее многолетнем творчестве. Антонина Александровна приглашала Евгению Борисовну на евсе лето в свой дом, и мы обретали возможность готовить с ней новые программы.

Еще один фейерверк – Татьяна Пастухова (Замуленко)! Певица от бога! Эмоций – «сверх рта и мимо рук». Не помню ее в состоянии покоя: вечно в каких-то ситуациях, происшествиях, восклицаниях, возмущениях, восторгах! Реагировала на все! Обо всем имела собственное суждение! Интересовалась буквально всем – черными дырами, бермудским треугольником, египетскими пирамидами… И пела, пела, пела без устали! Какой-то уникальной выносливости голосовой аппарат, сильное от природы красивое сопрано, поставлен голос тоже, по-моему, природой, хотя и школа преотличная – Киевская консерватория! Она была всеядной, петь хотела все. Не помню, к сожалению, довелось ли ей исполнять Вагнера, но говорила она об ариях из его опер восторженно и с мечтой! Она не осуществилась в полной, предназначенной ей талантом мере. Причин тому – достаточно: специфика города-курорта в немалой степени определяла репертуар, направляя его в сторону развлекательности. Не каждый артист готов был подготовить серьезную программу всего на один раз, чтобы выступить с ней в абонементе и навсегда забыть. Чаще время и силы уходили на то, чтобы обновить расхожий, отвечающий спросу заказчика, то есть культработника санатория, материал. Кроме того, у Татьяны Федоровны домашних забот был полон рот: трое детишек и она одна… Но – она умела держать марку, на сцене, если хотела, была королевой! Мне особенно запомнилось ее последнее выступление, после этого она, кажется, уже на сцену не выходила…

Готовила я вечер старинного романса в Зимнем театре. Условия шикарные, технические возможности давали разгул фантазии, и я напридумывала! Татьяна Федоровна тогда была уже, как это у нас называлось, на заслуженном отдыхе. Но, встретив ее однажды в городе, я подумала, что в ней еще столько огня и перца, что и молодым на зависть! Но обстоятельства принуждали ее быть не у дел. Тогда-то я задумала дать ей возможность в моей программе встряхнуться, ожить творчески и, я в этом была уверена, принести успех концерту. Сомнений в том, что голос ее звучит, не было. Нужен был повод. Вспомнила рассказ «Последний концерт» – о певице, которая, исполняя романс, прощается со сценой, но остается в звучании этого зала, в памяти тех, кто любил ее… И включила его в сценарий вечера. Татьяна Федоровна вышла в безупречно исполненном совершенно новом концертном туалете: узкое прямое из черного панбархата платье с рукавами по локоть, из-под них – ярко-красного атласа пышные длинные рукава и такой же, очень деликатный, бант на лифе, и красные изящные на высоченном каблуке туфли! Взрыв аплодисментов! Я сидела в директорской ложе и читала рассказ в микрофон, как бы «песнь певца за сценой», а на сцене царствовала она! Я имела возможность все видеть как зритель. Известно: исполнитель должен держать свои эмоции в узде, неровен час – они вырвутся наружу, что тогда? Но они вырвались! Правда, пока Татьяна Федоровна пела, я могла проглотить слезы и как-то выдохнуть… Она была великолепна: ее piano в конце романса… в нем было все, все, что могла вместить в себя жизнь АРТИСТА и жизнь ЖЕНЩИНЫ, все взлеты и падения, все надежды и все утраты, все сбывшееся и все, что продолжало брезжить мечтой… Тишина, воцарившаяся в зале, простертые в темноту руки певицы остались в моей памяти навсегда. Потом, в следующие дни, до меня доносились суждения и восторги, слова и вздохи в адрес артистки, все это уже была суета, не в том суть… Мне казалось, что именно этой капли и не хватало, чтобы портрет великолепной, но недовоплощенной артистки, был завершен, и можно было сказать: не говорите, что она что-то не успела, она сделала все и поведала нам обо всем, что было в душе, и исполнила ей назначенное…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.